Кошмар

— И как тебе такое? — с издёвкой спросил голос в голове, и перед глазами снова встали картины тех моментов, которые хотелось бы забыть. Он делал это нарочно, чтобы позлить и помучить. Ему это нравилось. Он получал удовольствие от такого. Ему нравилось смотреть со стороны, как мучается Тсубаса. Тот будто умирал, чтобы потом снова воскреснуть и быть убитым Тёмным. Как морально, так и физически: вот что-то, но насчёт физического состояния он не был уверен. Видимо, назло ему, Отори почти не спал, за что и получал сейчас. Бессонница просто добила его, и самый обычный обморок стал натуральной пыткой для него. И весельем для Тёмного. Тсубаса уже даже не пытался сопротивляться, лишь иногда неловко вытягивая руку, пытаясь за что-то ухватиться. Тёмный присел на корты, фальшиво улыбаясь. Холодные пальцы оставили длинные царапины на чужом плече. Отори шумно выдохнул, прищурившись. Его Альтер-эго наклонилось к самому уху, прошептав: «это будет продолжаться ещё очень долго…» Тсу понимал, что это всё нереально: просто кошмар, иллюзия, созданная Тёмным. Но боль чувствовалась по-настоящему, и он не удивится, если обнаружит царапины и синяки, когда очнётся. Но вот когда это случится… Отори шикнул от очередного видения, где Тёмный медленно, наслаждаясь каждой секундой экзекуции, вырывает ему ногти. По идее, это должно быть больно. Чертовски больно, однако единственное, что чувствовал Тсубаса — давящее на виски раздражение. Раздражение оттого, что он не мог ничего изменить. Это его сознание. Но что можно противопоставить тёмной сущности, коя с лёгкостью манипулирует и воспоминаниями, и чувствами, и вообще всем. Если он захочет, то сотрёт личность Тсубасы по щелчку пальцев. Однако раз Тёмный ещё этого не сделал, ему это не нужно. В какой-то момент Тсу почувствовал неприятный холод на лбу. Будто мокрую повязку положили, не иначе. Видимо, и Тёмный это почуял, раз остановился, недовольно фыркнув и озираясь вокруг. В этот миг он словно стал прозрачным, или у Тсубасы просто всё расплывалось перед глазами. А потом Отори очнулся. То есть всё просто исчезло, оставляя после себя ненавистную, но желанную в данный момент, спокойную и тихую тьму. Пытаясь прийти в себя, он не сразу обратил внимание на то, что лежит на кровати, а не на полу. Только спустя полминуты (а то и больше. Понимание времени давно улетучилось) Тсу почувствовал под головой подушку, а немного пошевелив пальцами ещё и то, что его накрыли одеялом. Мимолётная мысль, но его-таки разули. Что ж… Приоткрыв глаза, Тсубаса попытался понять, где именно он сейчас находится: в больничной палате или в комнате. В нос сразу ударил едкий запах въевшегося в ткань сигаретного дыма; значит, у себя. Что-то сдвинулось, но сил повернуть голову не было. Их вообще не было. Казалось, если он и сможет хотя бы осмотреться, заговорить — нет. В горле пересохло, ему было жарко. Обычно такое чувство возникало либо после весёлой ночи с алкоголем — но Отори не пил и вообще не выходил из комнаты… Сколько? Ну, последние дня два точно, — либо когда жар. Второе казалось более реальным. Оставался один вопрос: кто? Кто соизволил навестить Тсубасу, найти его в бессознательном состоянии на полу и перенести на кровать, заботливо положив на лоб мокрую и до ужаса холодную тряпку? Этот кто-то сидел у спинки кровати и дремал. Тсу одной рукой нащупал его волосы, пытаясь привстать с помощью второй. Голова кружилась, и пришлось лечь обратно. — Очнулся? — сухо спросил не такой уж и незнакомец. Отори где-то в затворках затуманенного нынче разума помнил этот голос и, наверное, чуточку обрадовался, что именно этот человек нашёл его в таком состоянии. Однако эту радость перекрывало чувство страха: именно этот человек нашёл его в таком состоянии. Тот, кто около полусотни раз тыкал Тсубасу носом в явные проблемы: «ты свои глаза видел вообще?», «да труп живее тебя выглядит» и ещё много чего. Тсу лишь кивал, мол, да, ты прав, но делать что-либо я не буду. Ему было интересно, что произойдёт, но сейчас хотелось вернуться в прошлое и хорошенько врезать себе тогдашнему. — Привет… — Тсу скинул одеяло, перевернувшись на бок. Руку жгло: видимо, по поводу оставшихся царапин он был прав. На него недовольно смотрело два сапфировых глаза. Из-за полумрака комнаты тёмно-зелёные волосы были едва различимы, но глаза… Они будто светились. Тсубаса услышал, как Киойа проворчал под нос ругательства. — Если ты и сейчас начнёшь утверждать, что с тобой всё «более-менее», я задушу тебя этой же подушкой. Опережая твои вопросы, ты провалялся с жаром полдня с того момента, как я тебя нашёл. Сколько на деле — не имею понятия. Но тем не менее, — или Тсубасе показалось, или в его голосе действительно промелькнула тень волнения. Татегами сел на колени; так, чтобы их лица были на равных, — Тсу, с тобой явно происходит какая-то хрень. И ты явно не хочешь, чтобы другие знали. Однако и Хикару это заметила, к слову, и Ю. Так что ты либо рассказываешь всё сейчас, либо потом, но в присутствии всех. Он специально выделил это слово, чтобы хоть как-то воздействовать на обычно спокойного, но до ужаса упрямого юношу. Вот серьёзно, своей упёртостью и постоянными заверениями о том, что с ним всё хорошо, Отори натурально доводил Киойю до белого каления. Кто бы мог подумать, что именно Тсу сможет провернуть такое. Но, как говорится, за что боролся на то и напоролся. Хотя вряд ли Татегами исполнил бы своё условие: даже невооружённым глазом было прекрасно видно, как постепенно меняется Тсубаса. После того боя он предположил, что это всё — последствия боя с Риюгой. У него у самого были подобные моменты, когда отражение уходило в самоволку, извращая сны и превращая их в кошмары. Но больше пары недель это не продлилось. С Тсубасой, видимо, сложнее: уже около полугода прошло, а он всё также продолжал мучиться с тёмной энергией. — Не начну, — Киойа растеряно моргнул, на секунду забыв, о чём вообще шла речь. Отори продолжил. — Если тебе интересно. — Очень, — ну естественно не начнёт. После такого-то! — Только в себя приди сначала, — в золотистых глазах мелькнул страх. Татегами так и не понял, почему: или Тсу настолько боится с кем-то этим поделиться, думая, наверно, что его примут за психа, или он подумал, что Киойа собирается уйти, и ему вновь придётся остаться с… этой штукой один на один. Татегами не сдержал ехидный смешок, адресованный скорее Тёмному, нежели самому Тсубасе. — Я никуда не уйду. Уже нечего терять, и так просидел тут полдня. Так почему, собственно, и нет? К тому же, ты наверняка сейчас будешь двигаться как разваренная макаронина. Так что заодно прослежу, чтобы ничего не завалил. Так что давай, Тсу. Вода нужна? Тсубаса позволил себе вздохнуть с облегчением: пока что он в относительной безопасности. А ещё Киойа называл его «Тсу», что немного, но грело душу. С усилием привстав на руках, Отори попытался встать на пол, но тут же потерял равновесие. От падения спас Татегами, схватив его за талию и держа вот так, пока он не смог уверенно стоять на ногах. «Спасибо», — Тсу неловко отвёл взгляд. «А тебе ещё до ванны идти. Сможешь?» — непонятно, была ли это ирония, или Киойя действительно беспокоился. Но до ванной комнаты Тсубаса смог дойти самостоятельно, опираясь на стену, стол, шкаф и любой другой устойчивый предмет. А вот внутри оказалось намного страшнее. Хотя бы потому, что нужно было посмотреть в зеркало. Пускай на пару секунд, пускай мимолётным взглядом, но всё-таки посмотреть. Отори боялся снова увидеть алые глаза и издевательскую улыбку Тёмного, который точно недоволен таким исходом. Тсу подошёл к раковине, смотря на ноги и не поднимая глаз вообще. До него донеслись тихие смешки, но сказать наверняка, Тёмный ли это, или у него уже просто поехала крыша, он не мог. Да и не хотел: оба варианта имели не самый весёлый исход. Холодная вода обожгла ладони. Воспользовавшись моментом, Тсубаса проверил: да, царапины присутствуют. Пять линий наискось протянулись на плече. Значит, правда. — Ты бредил в отключке, а это последствия, — в дверном проёме со скучающим видом стоял Киойа, сложив на груди руки. Тсу будто током ударило. — В смысле? — он почувствовал, как земля уходит из-под ног, и вцепился в раковину. — В прямом. Обхватил себя руками, и это твои ногти, — Татегами пусть и не подавал виду, но наблюдал за реакцией Отори, который если не испугался, то очень, мягко говоря, удивился такому исходу событий. Он думал, что порезы оставил Тёмный, верно? — На второй руке такие же. — Я-ясно, — Тсу набрал в ладонь воду и, наклонившись, что было очень рисково в его нынешнем положении, неловко умылся, продолжая сжимать край раковины. Чёрт, чёрт, чёрт! Ему казалось, что он вот-вот снова потеряет сознание, но очень сильное нежелание вновь встречаться с ним немного отрезвило. По крайней мере, он мог стоять, почти не шатаясь. До кровати Тсубаса дошёл сам, не до конца понимая, сколько действительно прошло времени. За окном было темно, поэтому либо поздний вечер, либо раннее утро. Вроде, когда он в последний раз смотрел на часы, было около трёх часов дня. — Ложись, — приказал Киойя, указывая на кровать и садясь на её край. Отори сел, а не лёг, но теперь хотя бы странные, но всё же навязчивые мысли о том, что эта ходячая проблема может случайно расшибить голову при неудачном падении, исчезли. На прикроватной тумбе стояла некогда холодная, а теперь тёплая бутылка воды и лежала тряпка, которую Тсу, сам того не замечая, скинул, когда встал. Ну, если что, есть, чем успокаивать. — Ну? Тсубаса заметно нервничал, переминая пальцы и покусывая губы. Но молчал он недолго. Спустя уже три минуты, Отори, тяжело вздохнув, открыл рот, пытаясь подобрать нужные слова. — Это… — Я знаю, что это, — фыркнул Татегами. Заметив удивлённый взгляд, потёр глаза и решил, что сначала расскажет он. Так хотя бы у Тсу будет шаблон. — После того боя — когда мы ещё в больнице сколько-то там валялись, — эта штука проявилась. Но не так, как у тебя. То есть я имею в виду, что, возможно, также, но когда была ещё… ну… лёгкая стадия? То есть да, кошмары, издёвки в отражениях, какой-то невнятный шёпот в голове, но ничего больше. И оно исчезло через пару недель. — Исчезло?! — воскликнул Тсубаса, неожиданно найдя в себе силы не только на крик, но и на то, чтобы изменить своё положение с полулежащего на полноценно сидящее. Видимо, Киойа задел очень больную тему; по-другому обосновать такой внезапный прилив сил не получалось. — Т-то есть как? Просто исчезло? Вот так просто? — Ага. Просто перестало ощущаться, а там уже и в норму всё пришло. Не сразу, но довольно быстро, — Татегами скривил губы, смотря на ужас и отчаяние в стеклянных глазах Тсу. Только Отори, похоже, такой особенный, что в нём это нечто живёт уже который месяц и не слабеет, а даже наоборот — набирает силу. Так и до… Не об этом сейчас, одёрнул он себя. — Ты не пробовал с кем-то поговорить об этом? — Пробовал, — буркнул Тсу, уронив голову. Да как же так? Почему? Почему Тёмный всё ещё здесь, жив-здоров и продолжает издеваться. За полгода они немного привыкли друг к другу. Вернее, им пришлось, ибо после того, как лекарство, на которое надеялся Тсубаса, не подействовало, ему, отчасти, пришлось смириться с участью. Тёмный весь вечер ликовал. — Да вот только ровным счётом ничего. Абсолютно ничего. Это немного не то, что Киойа хотел услышать. Или даже совсем не то. Но он прекрасно знал, что чувствует, видит и слышит Отори. А может и нет — этот экземпляр агрессивный, саркастичный, озлобленный и довольно подлый тип. Противоположность Тсу, да и только. Поэтому, чтобы не ухудшать положение — однако где-то в глубине души Татегами понимал, что уже сделал это, просто вмешавшись, — он хотел было обнять Тсубасу: так обычно делали и Джинга, и Ю, и почти все, чтобы поддержать кого-то. Но Тсубаса перехватил его руки, посмотрев исподлобья. Почему-то Киойа ожидал увидеть красное свечение, однако нет — ничего. Сейчас Тсу выглядел уставшим и будто сдавшимся. Ну, так оно, по сути, и было. Стоило узнать, что только с ним такое происходит, и руки как-то сами вдруг опустились, а желание даже что-либо доказывать пропало. Ему хотелось рассмеяться Тёмному в лицо, мол, добился своего! Теперь можешь делать что хочешь, не буду мешать! Словно в подтверждение этого в голове раздался смех. Издевательский, который Отори пожелал бы забыть. Как и то, что с ним происходило, и Тёмного лично. Забыть как страшный сон. Киойа освободился из цепкой и до невозможного холодной хватки, немного подумал и повторил попытку. На это раз Тсу не сопротивлялся, вцепившись в ворот его жилетки, уткнувшись головой в грудь. Возможно, если бы не посторонние глаза в лице Тёмного, который теперь даже не стеснялся чужого присутствия, спокойно наблюдал за всем происходящим, представ едва заметной, но всё-таки уловимой из-за тусклого фиолетового свечения вокруг и двух красных точек вместо глаз фигурой, сидящей на тумбочке, то Тсубаса точно бы заплакал. Однако сейчас он мог позволить себе лишь вцепиться в чужую одежду, пытаясь привыкнуть к чужим прикосновениям и слушая ехидные комментарии Тёмного у себя в голове. Вслух тот обычно не говорил. Чувство безысходности. Отчаяние. Страх. Гнев. Раздражение. Ненависть. Тсубаса мог бы долго перечислять, что чувствовал в тот момент. Киойа понял всё без слов, а Тёмный оскалился. Ну, пора привыкать к его компании. Никто же не скажет наверняка, что именно произойдёт. Может, он тоже исчезнет. А может, останется очень надолго. Тсубаса закрыл глаза, позволяя себе немного расслабиться. Хуже уже не станет. По крайней мере, он честно на это надеялся.