— harm(less)

Дженни постоянно думала о том, какая нелёгкая её вообще свела со всеми этими людьми? Ведь ничто не предвещало беды — они спокойно дружили с Джекён, и даже она никак не пересекалась с Джеджуном и компанией долгие годы. Так какого хрена?! — Я спрошу лишь одно, — посмотрела на него журналистка, как можно внимательнее вглядываясь в эти сейчас виноватые глаза. — Ты знал об этом, когда мы летели в Лондон? То есть, вообще знал об этом заранее? — Джеджун хотел, чтобы я отправился в Лондон для этого задания, — выпрямил он спину, даже не думая отводить взгляд. — А я сказал тебе, что хочу в Токио. И был готов ехать туда, сказав ему о том, что у меня другие планы. На его всегда таком дружелюбном лице вновь появилась широкая улыбка. Колотящееся от страха того, что все это подстроено, сердце моментально успокоилось. По всему телу разлилось какое-то давно забытое тепло и стало даже легче дышать. В ту минуту, Дженни была готова кинуться на шею парню и расцеловать его! — Надеюсь, ты всегда будешь на моей стороне, Хо, — не скрывая свою радость, улыбнулась в ответ она, поспешив открыть дверь. — Вы чего так долго? — поправил воротничок рубашки Джиён, подозрительно озираясь по сторонам. — Мы помешали какому-то бурному проявлению ваших чувств? — Не было между нами ничего, — уже устал оправдываться за утро Вонхо, посмотрев в потолок. Дженни хмыкнула, поприветствовав Пак Бом, которая вошла следом за её братом. — Пока, нет, — мило улыбнулась журналистка присутствующим. Оба парня воззрились на неё в недоумении. — А что? Ещё пару минут назад из-за его слов я готова была его расцеловать! — Извините, вы не зайдёте попозже? — с надеждой посмотрел Вонхо на Бом и Джиёна по очереди. Квон тут же скрестил руки на груди и грозно посмотрел на оператора. — Вот уж хуй! Дженни, сегодня ты ночуешь у меня с Боми, а я — сплю здесь. — Девочке уже много лет, Джиён, побойся Бога! — всплеснула руками вторая дочь «соджок-па». — Она вполне может решить сама, что ей делать в этой жизни. — Именно, — вышла чуть вперёд Дженни и положила руки на бёдра. — Очень верные слова. И если вы думали, что я не узнаю о том, что Хёнвон — твой брат, то вы ошибались. Как и ошибались в том, что я вообще дам кому-либо из вас приблизиться к нему. Бом, прости, но я не позволю тебе сказать ему о том, кто он есть. Никогда. — Думаю, в этом вопросе я полностью солидарен с Дженни, — вскинул голову вверх Хо. Девушка улыбнулась уголком губ, рассчитывая на его поддержку. — У Хёнвона прекрасная жизнь. И прекрасна она тем, что он ничего не знает. Прости, Пак Боми… но вам лучше не встречаться. — И ведь они даже не спят вместе, — покачал головой Джиён, снимая пиджак и проходя в кухню. — Думаю, нам предстоит очень долгий разговор… тему которого лучше не выносить вовне. На третий час споров и разговоров на повышенных тонах, Дженни ощутила сильную головную боль. Она честно пыталась поставить себя на место Бом и сказать, что бы сделала на её месте. Но это и было самым странным — желание иметь семью или же уберечь родного человека от не лучшего знания в жизни, вновь оставшись одной? Проблема заключалась в том, что у Бом-то семья была… поэтому ставить себя на её место в этом вопросе было сложно. К четвёртому часу обсуждения журналистка решительно сказала себе ответ на вопрос. Хер бы она сказала брату о том, что он — отосланный восвояси ребёнок одной из могущественных бандитских кланов Кореи. Сама Дженни жила куда счастливее, пока не подозревала ни о чём. Теперь же её жизнь похожа на ёбанное шапито, вот только из цирка уродцев. — Дженн, можно тебя на пару слов? — поднялся из-за стола Джиён, разминая мышцы шеи. — А вы пока новую бутылку откройте… Недоумевая, девушка встала со стула и растерянно посмотрела на Вонхо. Тот лишь улыбнулся, слегка тронув журналистку за локоть. Бом фыркнула, осушив бокал и нетерпеливо топнув ножкой по полу. Её всё это раздражало, но даже она понимала, что среди них главнее и старше по положению именно Квон — против его решения не попрёшь. Поэтому приходилось ждать и вести беседы. Когда брат и сестра прошли в комнату Дженни, парень закрыл дверь, пройдя к кровати и садясь на неё. Улыбнувшись, похлопал по месту рядышком, приглашая журналистку сесть. — Мне показалось, что сейчас ты сделаешь «розочку» из пустой бутылки и накинешься на Бом, — хмыкнул Джиён, изящным движением смахнув назад волосы со лба. Девушка не стала отрицать этот факт и, плюхнувшись на мягкую кроватку, подобрала под себя ноги. — Джиён, я на самом деле не хочу, чтобы Хёнвон что-либо знал. Я не против того, чтобы они встретились, я даже за! Пусть Боми увидит, каким крутым парнем он вырос, какая у него заботливая приёмная семья. Но о родственных связях ему знать не нужно совершенно… — Я мог бы сказать так же, слушая лишь голос рассудка, — пробормотал парень, глубоко вздохнув. Его взгляд устремился в потолок. — Куда проще была бы твоя жизнь, не знай ты всего того, что на тебя свалилось! Ты бы могла чаще улыбаться… спокойно ходить по Сеулу и не стремиться никуда уехать. Дженни, ты жила бы совершенно по-другому. — Знаю, — склонила голову набок Дженни, водя пальчиком по покрывалу. — Не могу не думать об этом и не сожалеть о многом. Интересно, какой была бы моя жизнь тогда? — Безопаснее, это точно. Но я мог бы всё это сказать, что Хёнвону ни о чём не стоит знать и Бом лучше просто познакомиться с ним как обычному человеку. Мог бы. Но с другой стороны… я — брат. И я знаю о том, что у меня есть потрясающая младшая сестра. Я хочу её любить открыто, дарить подарки и баловать. Хочу, чтобы она обо мне знала. Это проявление эгоизма, знаю. Но я всего лишь человек, как и Пак Бом — она тоже человек. Она всю жизнь знала о том, что у неё есть брат, которого выслали из страны только потому, что он незаконнорожденный. И вот, она нашла его… думаешь, ей легко? — Не думаю. Я знаю, насколько ей тяжело, Джиён, — кивнув, посмотрела она на брата. — Но я, испытав всю ту боль три года назад… я не хочу, чтобы ещё кто-то испытывал такую же. Особенно Хёнвон. Я плохо его знаю, в силу работы мы редко виделись… но он невероятно чистый душою парень! Джиён, даже я не была такой на момент встречи с вами, поэтому, быть может, легче пережила все те события. — Ты называешь это «легче»? — хмыкнул тот, взяв её за руку. Дженни вновь не стала сопротивляться, а лишь крепче жала его пальцы в своих. — Ты… ты столько пережила в тот раз! Да я врагу не пожелал бы такого. Со всеми этими последствиями в виде панических атак и кошмаров, длительностью в три года, я вообще не представляю, как ты справилась? И ты говоришь, что пережила это всё легче?! — Хёнвон очень наивный, — закусила губу Дженни, посмотрев на брата. Их взгляды встретились. Да, Чангюн был прав — их глаза, они одинаковые. — Он попросту подошёл ко мне в клубе и познакомился. Когда на наших глазах кто-то убил ту девушку… Хёнвон не задал ни единого вопроса. Он просто помог меня вытащить и не поинтересовался, что за херня творится? После бессонной ночи в его квартире, пока мы все ждали Вонхо, Хёнвон разговаривал со мной и ни разу не дотронулся до меня. Когда мне вздумалось сбежать от охраны в виде людей из китайской триады — он просто подогнал машину и, забрав нас с Айэмом, увёз туда, куда мы хотим. И при этом, всегда улыбался. Джиён, я давно не видела таких людей… я не хочу, чтобы он что-либо знал. Я не хочу с ужасом увидеть, как он изменится. — Почему после всего, что случилось с тобой, что мы сделали с тобой… у тебя всё ещё настолько доброе сердце? — прошептал Джиён, пытаясь найти ответ на свой вопрос с блестящих глазах Дженни. — Просто потому, что я не хочу, чтобы всё это повторилось снова. И знаешь, Джиён… когда Хёнвон подошёл ко мне в клубе, когда начал со мной разговаривать и когда прощался… он говорил почти так же, как когда-то разговаривал Чунхён. Слёзы крупными каплями покатились по её щекам, и у Джиёна сжалось сердце. Она впервые позволила себе настолько сильные эмоции наедине с ним. Та Дженни Ким, которую они встретили в баре «The J’s» никогда бы не стала вести себя так с людьми, которым не доверяет. Неужели, она наконец-то стала верить брату? Может… быть может, она простила его? — Ты… скучаешь по нему? — он погладил её по щеке, вытирая слёзы. Девушка глубоко вздохнула, посмотрев в потолок и пытаясь успокоиться. — Да. Каждый день. В каждом своём кошмарном сне я снова и снова вижу, как он умирает. Он умирает, а я… просто стою рядом и ничего не могу сделать. Три года бесконечных страшных снов и осознания того, что я больше никогда не смогу его просто позвать по имени. Ён Чунхён. — Умоляю, Дженни, отпусти его, — подвинулся Джиён ближе, обхватив девушку за плечи и вглядываясь ей в глаза. — Я знаю, что это сложно! Но, Дженни, я боюсь за тебя… — Не нужно, — улыбнулась она сквозь слёзы. — Ведь помимо тоски я испытываю ещё кое-что. И от этого мне гораздо хуже, Джиён. Мне… очень стыдно перед Чунхёном. — О чём ты говоришь? — Ты знаешь, что Вонхо дал мне обещание? Он сказал, что никогда не отпустит меня, всегда будет рядом. Я все эти годы думала, что он рядом лишь по вашему приказу, что Вонхо — мой «охранник» и не более, но я была не права. Когда осознала это, то сказала, что от этого обещания он может быть свободен. Мне от него ничего не нужно, теперь я справлюсь сама. Но, Джиён… я сказала, что вернусь сюда одна. Что Вонхо мне больше ничего не должен, это я ему должна за всю ту доброту и заботу, в которой жила три года. Сказала ему, что он спокойно может оставаться в Сеуле. Джиён, я не смогу вернуться без него сюда. За это мне стыдно перед Чунхёном… за то, что теперь я просто не представляю себе хотя бы один день без Вонхо. — Дженни, — растерянно прошептал Джиён, погладив её плечи и прижав к себе. — Дженни, за что тебе должно быть стыдно? За то, что ты хочешь жить дальше? За то, что живёшь, а он — умер? Этого нельзя стыдиться, Дженни. То, что у тебя есть твоя жизнь — это такое счастье… — Я сказала Вонхо, что не боюсь умереть. И если только так я смогу попросить у Чунхёна прощения за свои мысли — что ж… — Господи, какая ты дура, Дженни Ким! — упёрся подбородком в её макушку Джиён. — Живые должны продолжать жить, как бы это цинично не звучало. За то, что у тебя появились чувства к другому спустя три года после его смерти… это не то, за что вообще нужно стыдиться. Лично я, как твой старший брат, просто рад слышать о том, что твоё сердце ещё живое. Что оно действительно чувствует и хочет чувствовать. Этого я боялся все эти годы вдали от тебя. Хотя я, конечно, был рад тому, что ты живёшь всё же разумом, а не сердцем. — Глядя на меня сейчас, на ту сломленную и потрёпанную Дженни Ким, которая когда-то вошла в бар «The J’s» и сразу начала вас всех херами крыть… ты хочешь, чтобы такое случилось ещё с кем-то? Джиён, прошу, поговори с Бом, не нужно окунать в это дерьмо Хёнвона. Хоть кого-то ваша хвалёная Нейтральная территория ведь должна спасти! — Я сделаю всё, что смогу, — отстранился от девушки Джиён и улыбнулся. — Но позволь тебя кое в чём поправить. Ты не сломленная и не потрёпанная. Просто ты повзрослела и перестала прятать саму себя под бронёй цинизма и заносчивости. Та, прошлая ты, - всё ещё ты. И такая же ты сейчас передо мной. Просто чуть более взрослая и рассудительная. — Мне казалось, как брат с сестрой, мы должны драться и ненавидеть друг друга, — шмыгнула носом журналистка. Голова раскалывалась от пролитых слёз, от тех эмоций, которые она выпустила из себя единым потоком. Джиён встал с кровати, поразмыслив над чем-то своим. — Ну да, но ведь нам уже овердохуя лет — поздно в наши годы такой хернёй страдать. Хватит уже и того, что ты меня пристрелить обещала. Спасибо, был тронут. — Прости, — внезапно легко далось ей это слово. Квон хмыкнул, покачав головой. — Я попрошу Вонхо принести тебе воды. Пойду исполнять обещание — поговорю с Бом. Думаю, мы сможем найти компромисс в деле Хёнвона. Когда он вошёл в комнату, то даже не представлял, что застанет Дженни в таком состоянии. Джиён просто попросил его принести девушке воды и побыть с нею рядом, обмолвившись о том, что она переживает не лучшее время. Вонхо должен был догадаться — все эти события с Чангюном, которого девушка полюбила всей душой и обещала заботиться как о родном человеке; известие о том, что Хёнвон — брат Пак Бом и сейчас они вместе решали то, узнает парень об этом или же нет… Всё это просто не должно было пройти легко. Журналистка сидела на кровати и безразлично смотрела в окно, на едва видимые в лучах уличных фонарей деревья. Её глаза были опухшими от слёз, на щеках от них виднелись тоненькие дорожки. На мгновение парень даже не поверил в то, что это — та же Джинни Ким, что и час назад. Когда-то давно, он уже видел её такой… в палате больницы, на третьем этаже. — Эй, — едва слышно произнёс он, осторожно садясь на кровать. Руки девушки коснулся холодный стакан и она, вздрогнув, посмотрела на друга. — Джиён попросил принести тебе воды. — Спасибо, — слабая улыбка и стакан перекочевал в её руки. — Что-то стряслось? — Слишком эмоционально восприняла новости, — после пары глотков произнесла Дженни. Глубоко вздохнула и посмотрела на него. — Всё в порядке, правда. — Я больше не верю этому твоему «всё в порядке», — фыркнул Вонхо, поставив стакан на прикроватную тумбочку. Девушка с интересом смотрела на него, немного ссутулившись и размышляя о чём-то своём. — Далее должна последовать безумная фраза а-ля «я готова умереть» или же «я не вернусь в Сеул». — Я хочу вернуться в Сеул, — спокойно произнесла она, поймав на себе удивлённый взгляд парня. — Просто, мне нужно у кое-кого попросить прощения. Лично. — Если у Ким Джеджуна — то предупреди заранее. Я спрячусь в бомбоубежище, — передёрнуло Вонхо. Дженни рассмеялась, покачав головой. — Нет. Не у него. Но я бы хотела, чтобы ты был рядом. — Да не вопрос, — пожал плечами парень, надув губы. В ту же минуту протянул руку и поправил волосы Дженни, которые загораживали ей лицо. Заметил в её глазах слёзы и дико перепугался. — Эй, ты чего?! Дженн… ох, то есть, Дженни… — Это всего лишь имя, — пробормотала она, глядя куда-то мимо него. Лёгкая улыбка сквозь слёзы появилась на её губах. — Не бери в голову. — Если тебе хочется плакать — то поплачь. Я закрою дверь и больше этого никто не увидит. — Ты будешь закрывать так все двери, когда мне взбредёт в голову развести сырость? — Если так будет нужно — то я заколочу их гвоздями. Раз уж ты так не хочешь, чтобы остальные видели твоё ранимое сердце. Иди сюда, побуду для тебя самым главным и тёмным уголком в комнате, куда хочется забиться и поплакать, и чтоб никто не трогал. Дженни придвинулась ближе и, обняв его за талию, уткнулась носом в накаченную грудь. Этот парень словно из камня высечен, на самом деле — гора мышц. Но, несмотря на это, в его объятиях было нереально уютно. Тепло. Надёжно. Мягкое прикосновение его руки к её волосам. Вспоминая о том, о чём они говорили с Джиёном в этой комнате, Дженни тихо роняла слёзы, изредка шмыгая носом. Вонхо ничего не говорил, не успокаивал и не просил перестать плакать — просто был рядом. Был нужным. — Ты тоже считаешь, что я зря не даю Бом рассказать всё Хёнвону? — раздался её сдавленный шёпот. — Моё юношество не назовёшь образцовым, так что я знаю, чего ты боишься. О чём переживаешь. И, как хён, которого не было рядом с ним слишком долго, я тоже не хотел бы, чтобы ему было больно. — Спасибо, что всегда на моей стороне. Даже если я не права. — Ну, пока что ты не ошибалась, — хмыкнул Вонхо, поглаживая эти худенькие плечи. — Скажи, Вонхо… ты всё ещё видишь плохие сны? — Да. Хотел бы я перестать раз за разом наставлять на тебя пистолет в своих кошмарах. — Ты же меня не убиваешь в них. А значит — всё не так уж плохо. — Ну… ты же была полна решимости встретить свою смерть, — задумчиво перебирал парень её волосы пальцами. Дженни уже почти лежала в его объятиях и, похоже, её это не беспокоило. — Вонхо. Я не боюсь умереть, это правда. Больше не боюсь… но я уже не думаю, что это значит, что я не хочу жить.