Cover your eyes

Лорд Бейлиш не сразу даёт согласие на частную аудиенцию, но свой отказ он тушит извинениями и обещаниями. –Моя дочь — осторожная молодая женщина, — рассказывает он Джону. –Это всё из-за её сдержанности, уверяю вас. Несмотря на ваш новообретенный статус, вы были воспитаны так же, как и она. Алейна знает своё место. –Да, я уверен, что да — соглашается Джон. Его тон подсказывает, что он знает больше, чем хочет, и Петир замечает это. –И я уверен, что вы понимаете, лорд Бейлиш, что я не могу с чистой совестью покинуть любое из 7 королевств в руках тех, кто отказывается видеть меня. Если Долина Аррен хочет сохранить мир и независимость на Севере, тогда мне придётся настаивать на встрече с лордом Хардингом и его леди. Его леди… Джон не наслаждается этой фразой. Снова это тёмное и искривлённое чувство… Что-то внутри него мешает этой мысли, но сейчас ему удаётся смягчить её. Не навсегда, он уверен, но он не сможет продвинутся дальше, если сойдет с ума от ревности. «Они ещё не поженились», напоминает он себе. И даже если бы были, это вряд ли остановило бы его. Петир слегка склоняет голову. –В самом деле, ваша светлость. Алейна не отказала бы вам всецело. Она только хочет встретиться с вами сначала на сегодняшнем празднике, и тогда, вы могли бы спросить её, когда она сможет обсудить с вами правила в Долине Аррен. Конечно же, в присутствии меня и лорда Хардинга, потому что я не мог оставить свою дочь наедине с вами — прошу простить меня, принц Таргариен. Волосы на спине и шеи Джона встают, и его суставы сгибаются. Лорд Бейлиш раздул пламя, которое живёт внутри него, но Джон не даст этому человеку заставить его потерять над собой контроль. –Извините мою дерзость, — продолжает Петир, — но у Рэйгара была репутация сорвать розы для своих целей, не так ли? –Одна роза, милорд, — говорит Джон. –Моя мать. Говорят, он начал войну за женщину Старк, но я никогда слышал чтоб он искал камень. Так что, если это ваше беспокойство, что ж, явно вам не зачем бояться меня, не так ли? Ответная ухмылка Петира — это подлая, скользкая вещь. –Возможно нет, но никто не может быть слишком безопасен. Даже лучшие мужчины, становились жертвами чар моей дочери. –Я не сомневаюсь в этом, лорд Бейлиш, — говорит ему Джон, к удовлетворению Петира. «Но я лучше, чем ты думаешь.» Принцу нечего ждать до вечера. Он предпочел бы взять девушку в свои покои, чтобы поговорить наедине, но вряд ли частная аудиенция предоставила бы ему это. Поэтому придётся довольствоваться тем что есть. В прошлом он делал многое, и сталкивался с более жесткими испытаниями. По крайней мере, это то, о чем он думал, пока не встретил её вновь. * * * Его краденые взгляды во дворе, возможно были слишком длительные. Но они все ещё были куда поверхностнее по сравнению с тем, как он теперь может смотреть на неё. В переполненном зале Орлиного Гнезда слишком много отвлекающих факторов — еда, напитки, музыка, пьянящий запах предстоящей весны в воздухе. Но его куда больше отвлекает стоящая неподалёку девушка, обещанная другому мужчине, хотя она должна быть его. Она уже не та девочка, которую он знал в своей прошлой жизни. Она стала прекрасной женщиной, выросшей из надменного ребёнка его прошлого. В духе претензий и превосходства, замененный тихим смирением, которое каким-то образом не уменьшает её уверенности в себе. Она ходит по залу, будто она владеет им — как будто она владеет всем миром; и, возможно, так оно и есть. При свечах, она выглядит эфирной. Драгоценности на её шее и ушах, ловящие заходящее солнце вне высоких окон Орлиного Гнезда. Её кожа — лунные лучи, а глаза — океан, и её волосы, словно языки пламени, вьющиеся по её спине. На ней скромное платье нежного серого цвета. Но юбка вспыхивает в оттенках белого, когда она поворачивается. Цвета Старков, думает Джон, будто ему нужно дополнительное подтверждение. Этот смех на её пухлых губах, когда она разговаривает со своей подругой. Джон почти скулит, оттого как сильно хочет поглотить этот звук. Но он не пришёл сюда, чтобы изнывать. А вот и лорд Бейлиш, что представляет их с неискренней улыбкой и гордым взмахом руки: –Ваша светлость. Моя дочь, Алейна Стоун. Она опускается в реверансе. И Джон вспоминает — подвижный и безупречный, так же прекрасно выполненный, как и все, что она когда-либо делала. Её улыбка гораздо теплее, чем у её ложного отца, и в её глазах есть сдержанность, что большинство из них приняло бы за застенчивость. Но только Джон видит, как они вспыхивают, и он осознает, что это предупреждение. Какое, он ещё не может быть уверен; Он лишь знает что у него нет желания пересекать его сейчас. –Ваша светлость. — она приветствует его, этим ритмичным голосом, который он так часто слышит в песнях. Он задается вопросом, остались ли у неё причины петь, так как это было раньше, дома. –Добро пожаловать в Орлиное Гнездо. Надеюсь, ваше пребывание было удовлетворительным? –Так и есть. — Джон не терял времени, предлагая свою руку. — Ещё больше удовлетворит, если вы согласитесь на танец. Она бросает взгляд на лорда Бейлиша, который отвечает наименьшим кивком. Джон задается вопросом, хочет ли он видеть этот обмен между ними, но это уже не так важно, когда Алейна вновь улыбается и берет его за руку. Он ведёт ее, среди толпы пар, уже оживленных танцем. Хотя он и учился, Джон никогда не был удачным танцором. Беда как всегда началась с того, где именно он должен коснуться её, но, как он и ожидал — Алейна лидирует. Она кладет его руку, себе на спину, а свою ему на плечо. Второй рукой она касается его ладони, поднимая вверх, и как только их пальцы переплетаются, Джон вздрагивает. От её волос веет сладким цитрусовым ароматом. Он прижимает губы к её виску и шепчет; –Алейна? Красивое имя. Давным-давно — в другой жизни — она учила его как делать комплименты леди. Теперь, этой ночью, биение её сердца ускоряется. Он знает, точно знает, что она вспомнила. Но её голос становится прохладнее, когда она говорит ему: –Поминай свои руки, мой лорд-принц. Наблюдает мой отец. Джон оставляет руки там, где они находятся, — одна переплетена с её, а другая даже спустилась на несколько дюймов ниже по спине, — и начинает вступать в танец, но он позволяет ей вести. –И даже ваш суженный? Она хотела сказать, но не решилась. –Лорд Хардинг, опытный мечник. И это то, что вас беспокоит? –Я не беспокоюсь, — смеётся Джон, и подтягивает её ближе, чтобы доказать это. Он чувствует её дикое сердцебиение, чувствует, как её тело сдаётся под этими приятными серыми юбками. Его голос становится ниже, когда он говорит: –Или вы не слышали, миледи? Я самый искусный мечник во всем Вестеросе. Он уверен, она замечает с некоторым удивлением. Кокетливый. Не похож на Джоффри, чья полоса жестокости испортила его; Ни как Гарри, чья напыщенность не имеет никакой другой основы, кроме его имени. Но Джон, которого она помнит, был тихим, непритязательным и задумчивым, если слишком долго оставался один. Теперь он вернулся назад в её жизнь, в вихре тёмных впечатлений, но тем не менее с хорошим юмором, как будто он делится духом Робба, сохраняя при этом почетную скрытность своего отца. Но мало что можно найти в том, как он держит её сейчас. –И умелый танцор, — говорит она вслух, в попытках избежать собственных мыслей. И это тоже совсем другое; Джон, которого она знала, не мог сделать и шага, как бы она не старалась его научить. –Моя тётя настаивала, чтобы я привык ко всяким придворным занятиям, — объясняет он. –Сказала, что это единственный способ найти желаемую жену. А она так хотела наследников. Дейнерис Таргариен, Королева Драконов, потеряла своё собственное стремление к Семи Королевствам, как и все, что было перед ней… –Я слышала, что твоя тётя взяла своих драконов в бой и умерла вместе с ними. –Да, это так, — подтверждает Джон. В его голосе слышится горе; он знал свою тетю в течение короткого времени, да и попал в семью Старков задолго до того, как узнал о ней. –Но сначала она заставила меня научиться танцевать. К счастью, я уже знал некоторые шаги, благодаря одной леди. Большим пальцем он ласкает запястье Алейны; он чувствует, что её пульс скачет, несмотря на равномерность её слов: –Эта ваша леди, она была достаточно адекватной учительницей, я так понимаю? –Замечательной, — поправляет её Джон, — только я был безнадёжн. Ты не был, думает она, и говорит: –Ну, по крайне мере, сейчас, вы не так уж и безнадёжны. –Не с танцами, может быть, — соглашается он, слегка прижав губы к её виску, — но, кроме всего прочего, моя леди, боюсь, что я теряю контроль. Рука Алейны скользит от его плеча к груди, отталкивая его назад на полшага. Она чувствует себя живой рядом с ним, больше похожей на себя, чем когда-либо, но она ещё не должна была быть собой. –Простите меня, сир, но вы слишком фамильярны. — Я думаю тоже самое и о вас, Алейна. Глаза её темнеют, и становятся как морской шторм, а голос теряет свой облик, когда она шепчет: –Может мой суженный и не самый искусный мечник во всем Вестеросе, но он всё ещё здесь. Джон усмехается. –Может мне стоит бросить ему вызов на дуэль? Что-то в ее паузах открыло дверь к нахальному блеску в его глазах. Она позволяет ему закрыть пространство между ними, хотя бы для того, чтобы никто не мог услышать, когда она шепчет: –Я не помню, чтобы ты был настолько невыносим. –Ох, но Алейна, — он вращает её, после чего снова прижимает к себе. –Мы ведь только встретились. Она ругается про себя, частенько наказывая себя за то, что позволяет ему добраться до неё. Неудивительно, что она потеряла своё тонко настроенное терпение? Петиру не понравится, думает она с гримасой на лице. Алейна осматривает своё окружение и её глаза ловят его на другом конце зала, разговаривающим с Гарри. Они пристально смотрят на неё, поэтому вопросов о том, что они обсуждают, мало. Она не задумывается о том, что Гарри замечает, насколько крепко держится за неё Джон, но их близость может вызвать подозрения у Петира. Он захочет узнать, что делает с ней Джон, но даже она не знает, так что же она должна сказать ему, когда он неизбежно спросит? Возможно, она более безопасна в невежестве. Танец заканчивается, но так легко переходит в другой, что Джон не распутывает руки. –Ты собираешься танцевать со мной всю ночь? — спрашивает она, стараясь убрать ухмылку с лица. Это дразнящая, прекрасная вещь, и Джон задается вопросом, какая она на вкус. Но он не поддается искушению — не здесь, ещё нет. Непреодолимый риск, даже для него; но будут и другие шансы, которые он не сможет упустить. –Я мог бы, если бы вы позволили мне. Его губы снова прижаты к её виску. А её дыхание касается его шеи. Он пахнет дымом и соснами и так сильно домом, что она почти рыдает от облегчения; она хотела бы навсегда уткнуться носом в его плечо, и никогда не отпускать. Его рука обвивает её талию, в то время как другая касается верхней части спины девушки, подталкивая её к себе. Она такая мягкая, такая гибкая, и Джон почти рычит в её волосы, когда её бедра касаются его. Джон так хочет сказать её имя — Санса — долго, пробуя его на языке, но он не может сделать этого сейчас. » Не здесь, он снова думает, «ещё нет.» –Алейна, — пробормотал он — могу я пригласить вас к себе этим вечером? Она поднимает глаза, чтобы посмотреть на него. Её голова качается в такт с его, и говорит ему с неуверенным колебанием: –Мой отец посоветовал мне провести с вами частную аудиенцию. — Я не спрашиваю твоего отца, — указывает Джон. Его рука снова спускается ей на талию, слегка касаясь живота, проводит по линии платья, пока не достигает пояса сжатого на бедрах. Джон оставляет там свои пальцы, чтобы подразнить себя, и даже чувствует жар сквозь её юбки. –Я спрашиваю тебя. –Могу я пригласить вас к себе этим вечером? — спрашивает он ещё раз. Его голос настолько тих, что ей кажется, будто он не произнёс это вслух, а влез в её мысли чтобы оставить там свой вопрос. В любом случае, она говорит ему «да» и чувствует в этом слове свой дом, так сильно, чем с тех пор, как она ушла.