***
Слава открывает дверь подъезда, в лицо дует морозный ветер, он вдыхает чистый воздух, выходит на улицу. Проходя детскую площадку, он на секунду останавливается, какие-то подростки курят у качель, они переговариваются о чем-то, а после смеются. Карелин продолжает свою прогулку. Мимо проезжают машины, в кармане настойчиво вибрирует телефон, его ждут, но Карелин упорно продолжает игнорировать смартфон. Он закидывает небольшой рюкзак на левое плечо, расстегивает молнию, достает пачку сигарет и несколько мелких купюр. Он бы не прочь сесть в теплое такси, только пересчитав оставшиеся деньги, отказывается от своей затеи. Через двадцать минут заходит в метро, садится на пустое место. Старая бабка, сидящая напротив, неодобрительно осматривает его с ног до головы, у нее кривые желтые зубы, а одета она в необъятное серое платье. Слава презрительно кривится, отводит взгляд. Он редко приходил сюда. Дима был лекарством, если быть точнее — наркотиком. С каждым разом промежутки между визитами сокращались, Слава боялся, не стоило так делать, не нужно так часто видеться, привыкать к постоянному общению. В любой момент его могли послать, да и он мог, правда не сделал бы этого. Сначала было забавно: он приходил, в большинстве случаев, вечером. Они пили кофе и обсуждали насущные проблемы. Они были похожи, ощущения, будто общаешься с самим собой, разве что постаревшим на десять лет. Опыт у Димы был колоссальный, он знал, как выйти чистым из любой ситуации. Познакомились они полгода назад, Шокк пришел в гости к Вите и наткнулся на Славу. Литр коньяка и Витя вырубился. Разговор завязался довольно быстро, Хинтер оказался на удивление разумным и мудрым человеком. Карелин не нашел лучшей идеи, чем прийти обсудить свое первое задание с Димой. Все было очень даже логично, он был единственным, кто мог помочь. Сложно было представить, с чего можно начать. Стоит ли следить за жертвами или лучше все сделать спонтанно? Славу мучило слишком большое количество вопросов. Ему дали два месяца, он потерял целую неделю. Запереться в комнате казалось хорошей идеей, до определенного момента. В конечном итоге, он понял, что нельзя зря тратить выделенное ему время. Карелин стоял на лестничной клетке, смотрел на железную дверь Диминой квартиры и не мог решиться нажать на звонок. Щелкнул замок, Слава едва успел отойти на несколько шагов, чтобы его не переебало. Дима взгляд удивленный кинул, а потом спросил: — Ты хули тут стоишь? — В гости зайти решил, — ответил Карелин, наушники в карман запихивая. — А позвонить? У меня дела могут быть. Слава собирался позвонить, правда собирался, но он до последнего сомневался в том, что приходить к Хинтеру хорошая идея. Даже в тот момент, когда он был за дверью, определиться он был не в состоянии и, скорее всего, выбор бы пал на возвращение домой. Случайность, судьба сделала выбор вместо него. — Номер потерял, — Слава соврал, не очень оригинально, конечно, но больше ничего в голову не приходило. — Ладно, я все равно только в магазин собирался, прогуляемся? — Хинтер ключ повернул, дверь запирая. Слава плечами пожал, вниз они спустились в тишине. Дима барыжничеством занимался лет с шестнадцати, сам не закидывался, что было достаточно удивительно. Его не сломало ни окружение, ни всяческие соблазны. Несмотря на тяжелый характер, его нельзя было назвать плохим человеком. Он не мог найти своей дороги, поэтому сбивал с правильной других. Слава покупал у него некоторые вещества, даже какое-то время подрабатывал, но слухи разлетались слишком стремительно, клиентура была из разных слоев общества. Уже через полгода о роде его занятий, в свободное от учебы время, узнал отец. Славе пришлось бросить продавать, а привычка периодически закидываться для хорошего настроения осталась. Универ отошел на второй план, программирование оказалось не таким интересным, как казалось вначале. Именно Дима, кстати, тогда помог вычислить крысу. — Что у тебя случилось-то? С чем взяли? — Спрашивает Хинтер, когда они выходят из магазина с пакетом продуктов, он подкуривает сигарету, кидает зажигалку Карелину, тот ловит. — Хуйня, у них на меня ничего нет, отмажут, батя адвоката даже нашел, — Слава из сумки бумаги достает, несколько затяжек делает, прежде чем продолжить говорить, — Я к тебе по другому поводу. Дима удивленно бровь поднимает, и эта мимика кажется Славе чем-то смутно знакомым, но где он ее видел, не удалось вспомнить, да и Карелин особо не заморачивается, не столь важна была подобного рода информация. — Этих людей заказали, дело поручили мне, сказали выполнить в срочном порядке, — Тихо говорит Слава, передавая бумаги Диме, — Я понятия не имею, с чего и кого начать, решил с тобой посоветоваться. Хинтер просматривает папки одну за другой, на последней его выражение лица становится слишком озабоченным. Карелина начинает напрягать молчание, он нервно пинает спокойно лежащие на земле ветки, но в конце концов не выдерживает: — Что там? Хули ты с таким еблом стоишь? — Кто наемник? — Совсем не дружелюбно спрашивает Дима. — Что-то не так? — осторожно интересуется Слава. — Да, — уже, будто успокоившись говорит Хинтер, — тебе за одного Охру голову оторвут, ты и подойти к нему не успеешь. Судя по всему, убрать именно тебя собирались. Карелин около минуты не вдупляет, что такое ему Дима донести пытается и как всю эту хуйню понимать. Какая надобность его убивать? И зачем такую странную схему использовать? Он, так-то, не самый осторожный человек, не проще было бы его просто бутылкой по башке ебнуть? У него и серьезных врагов нет, кому он может настолько сильно жизнь портить? Конечно, он шокирован, сложно поверить в достоверность предположения Хинтера. Может там родственник его какой, вот и придумал такую хуйню, чтобы Славка от работы отказался, но если это не так, то его жизнь заметно усложняется. — А зачем такой странный план придумывать? — Это уже не ко мне вопрос, — отвечает Хинтер усмехаясь, — сам разбирайся. Дима на прощание руку парню пожимает, после чего стремительно уходит. Нельзя им светиться вместе, за Славой могли следить, если это не так, то им неебически повезло, в противном случае Хинтер и себе мог смертный приговор подписать. Он направляется в сторону дома, почти подходит к подъезду, но на полпути резко останавливается и сворачивает в узкий проем между многоэтажками.***
— Нет, Миро, ты идиот, этот тип хочет, чтобы мы нарвались на неприятности, — Ваня рассказывает, как он провел последние два дня, откапывая инфу на возможного будущего клиента, — я тебе на серьезке, а ты отнекиваешься, я за ним наблюдал. Мирон устало трет лоб. Рудбой предлагает отказаться от работы с человеком, который готов предложить сумму, в три раза превышающую его обычную оплату. Федоров прочитал всю документацию, отдал договор о предоставлении услуг — клиент подписал. Отказавшись, пришлось бы платить нихуевую неустойку, да и дело было пустяковое, Мирон не мог понять, в чем причина негативного отношения со стороны Вани. — Ты знаешь, я не доверяю никому так, как тебе, но объясни, — Федоров поднимает стопку бумаг, вчитываясь в текст уже хуй знает какой раз, сам он уже давно сбился со счета, — мое решение не изменится, пока ты не расскажешь подробностей, хотя бы причину назови. Евстигнеев непреклонен, разговор плавно перетекает в ссору и, к сожалению, для Мирона дело пошло на принцип, а для Вани отказ от дела - это решение избавиться от лишних проблем, но рассказать все он не может - хуже будет, ему дали понять сразу, как поступать не стоит. Не то, чтобы он не доверяет другу, но рисковать не хочется, да и Рудбой обещание себе дал - Мирона в дела Охры не посвящать. — Одна объективная причина, Вань, — на повышенных тонах произносит Федоров, — я не могу работать с человеком, хранящим от меня секреты, понимаешь? Евстигнеев измеряет комнату шагами, в воздухе висит напряжение, сейчас было бы неплохо разрядить обстановку, только он понятия не имеет, каким образом это сделать. Будто услышав Ванины мысли, в дверь звонят. — Позже обсудим, — говорит Мирон, поднимаясь с кресла, — я с Ромой договорился встретиться, не думал, что наш разговор займет столько времени, — заканчивает он фразу, уже выходя в коридор. Мирон возвращается через пару минут, с ним в комнату заходит Худяков Рома. Увидев гостя, Ваня презрительно закатывает глаза и цокает. С точки зрения Рудбоя, Рома был вовсе не плохим парнем, только слишком уж любопытным, но это совсем не та черта его личности, из-за которой Ваня к нему относился отрицательно. Неприязнь была, словно на интуитивном уровне, Евстигнеев не доверял ему, даже несмотря на чистоту его досье. Идеальных людей нет, у всех есть маленькие погрешности: штрафы за превышения скорости, драки, проигранные дела, но не у Ромы, тот был абсолютно чист по всем параметрам. Рудбой быстро выкидывал подобные мысли из головы, списывая все на паранойю, только наблюдать не переставал и при подходящих возможностях смотрел за парнем. — Я пришел с просьбой, мне нужна информация по одному твоему делу, — говорит Рома, обращаясь к Мирону. — Вот так сразу, даже чаю не выпьешь? — Саркастично отвечает Ваня, улыбаясь. — Что за дело? — Мирон не обращает внимания, он давно уже привык к их детским перепалкам. Худяков тоже предпочитает игнорировать сидящего напротив Рудбоя, но взгляд не отводит. — Вячеслав Карелин. Кое-кто подозревает, что он работает на одну крупную организацию. — Это подозрения или уже известный факт? — Задумчиво уточняет Федоров, полностью облокотившись на кресло. — Прямых доказательств нет, но, возможно, они появятся, если ты мне поможешь, — Рома делает затяжку, сигаретный пепел падает на обивку дивана, он поспешно стряхивает упавший пепел на пол, — извини. Мирон пропускает извинения мимо ушей, он пытается расставить по местам всю полученную информацию в голове. — Ты можешь ошибаться? Не похож он на наемника, с виду обычный подросток, — спокойно произносит Федоров. — На кого ты работаешь? — отзывается Ваня, подозрительно щурясь. — Это конфиденциальная информация, — грубо выплевывает слова Рома. — Такая же конфиденциальная, как и у Мирона, но тебя ведь это мало волнует, не так ли? — Евстигнеев вызывающе смотрит на парня. — Довольно, — останавливает почти начавшуюся ссору Мирон, — Рома, я помогу тебе.