Картина из поцелуев.

Она любила смотреть, как я творю на полотне хаос. Постоянно, когда я брал в руки кисточку, она подбегала ко мне, просила, чтобы я нарисовал ее портрет в таком виде, в котором я ее вижу. Но я не мог, потому что до сих пор думал, что слишком плохо рисую. Краски и кисточки наряду с полотном давали мне некую уверенность, некое спокойствие в том, что сегодняшний вечер обойдется без ссор, я не буду крушить все, что мне попадается под руку, не буду орать на нее из-за какой-нибудь оплошности. Я успокаивал свои накаленные до тысячи градусов Цельсия нервы и думал только о хорошем. В этот вечер я взял в руки кисточку. День был напряженным. Нацу с остальными жутко меня вымотали, а общий шум и гам сделали из меня настоящую бомбу атомного действия. Только Джувия сидела у окна и не просила ее рисовать. Она читала книгу, надев мою старую белую рубашку. Она ей была слишком велика, из-за чего ее плечо сексуально и в некоторой степени нежно оголилось, из-за чего я на секунду замер, рассматривая вид перед собой. Ее ноги были скрещены и подтянуты к груди, виднелись черные кружева трусиков, а чулки сползли до самых щиколоток. Я принялся рисовать. Я старался изо всех сил изобразить то, что я вижу. Но художник из меня был, по правде говоря, так себе. Я рисовал ее так, как вижу сам. Она была для меня хрупкой маленькой льдинкой, капелькой, которая дарила мне надежду на светлое будущее. Она была словно крупица счастья, которую я отыскал в лужи отчаяния. Она была словно маленькая девочка со мной по утрам, и словно профессиональная женщина кабаков со мной ночью. Она была прекрасной. Она дарила мне эмоции, сравнимые только разве с цветами в палитре. Она была безупречной. Когда она отвлеклась и заметила, что я кропотливо работаю над полотном, то тут же вскочила смотреть, что у меня получилось. Заглянув за мольберт, она на секунду замерла, увидев силуэт своего тела, красный, с обликами желтых и оранжевых оттенков. Без лица, с хорошо прорисованным оголенным плечом. - Тебе не кажется, что чего-то не хватает, а, Гажил-кун? – Джувия повернулась ко мне через плечо и улыбнулась. - Мне кажется, что вот здесь, - я указал на нарисованное плечо. – Не хватает поцелуев. Я медленно наклонился над ней, просовывая руки под ее руками и прижимая ее к себе. Нежно, невесомо осыпал ее плечи поцелуями, чувствуя от нее отдачу. Джувия повернулась ко мне лицом, обхватывая его ладонями. Она заглянула ко мне в глаза, улыбаясь своими бездонными синими. - Как на счет еще одной картины? - И какую же картину ты хочешь от меня? - Картину на моем теле, состоящий из одних поцелуев. И я повиновался. Я рисовал своими губами картину, несравнимую ни с какими работами всех известных художников. Я рисовал мелкими и размашистыми поцелуями, рисовал на спине, шее, плечах, на груди, животе, на ногах. Она получала наслаждение от каждого моего штриха. В этот вечер я был самым гениальным для нее художником.