Как раньше

Ром просит поснимать его на камеру, пока он танцует, и Тэмина охватывает чувство дежавю. Сколько раз еще до дебюта они вот так оставались только вдвоем в репетиционном зале, подолгу танцевали, пели или просто дурачились, пытаясь справиться с постоянным напряжением от изматывающих тренировок? И хотя со временем воспоминания об этом помутнели, он все равно чувствует, как земля уходит из под ног, когда неуверенно принимает камеру из чужих рук. Словно они оба вернулись в прошлое. Словно это все уже когда-то происходило, но не с ними. Тогда, больше года назад, они не думали о будущем – они позволяли себе только мечтать, но жили одним днем, стараясь побороть страх неопределенности. Слишком хорошо им было известно, что судьба каждого из них висит на волоске, и в любой момент их могут выгнать, исключить и не дать возможности дебютировать. Но, не смотря на этот страх, они оба жили так, словно каждая их секунда была последней. Они жили и не боялись отдаваться чувствам, не боялись быть самими собой, не боялись казаться глупыми или смешными. И этой свободы, этих безумных танцев до утра, сплетения пальцев, единения душ, - всех этих безумств Шиу сейчас очень не хватает. Но он понимает, что больше не вправе просить лидера об этом. Потому что сразу после объявления состава новой группы Ром изменился. - Игры кончились, Тэмин. - Сказал он тогда со всей серьезностью, на которую только был способен. – Чтобы исполнить свою мечту, нам обоим надо повзрослеть, прости. Ром был безжалостен, но сейчас Тэмин все-таки благодарен за это. Потому что сам бы он вряд ли смог отпустить его и прекратить их странные, непонятные отношения, уже тогда обреченные на провал. И этим поставил бы новую группу под удар, поставил бы под удар самого Барома и его мечты. Просто Тэмин все еще слишком хорошо помнил всех тех ребят, которые были исключены из состава в самый последний момент. И знал, как это больно – вот так вот потерять все, когда до вершины оставалось всего несколько шагов. С тех пор многое изменилось. И хотя они оба усиленно делали вид, что все в порядке, и они ни о чем не жалеют, Шиу не мог не замечать странных, тусклых взглядов лидера, которые тот бросал в его сторону, когда думал, что его никто не видит. Тэмин не мог не чувствовать, как Ром, задумавшись, запускает пальцы в его волосы, слишком долго и нежно массируя его кожу, чтобы можно было это списать на простую дружескую поддержку. Но хуже всего было наблюдать, с каким выражением лица лидер теперь оставался в репетиционном зале в одиночку, вместо того, чтобы позвать Шиу с собой. Казалось, что его любимые танцы внезапно стали для него невыносимой каторгой. То, что в это время чувствовал сам Тэмин, нельзя было описать словами. Ни одно слово не может передать всю ту боль и отчаяние, которыми теперь были наполнены его бесконечно длинные тусклые дни и ночи. Но они оба старались делать вид, что все хорошо. И иногда им это даже удавалось. Но сегодня все иначе, необъяснимо по-другому, и руки Тэмина дрожат, пока он пытается снять то, как Ром делает очередную танцевальную связку. А Баром танцует, резко и отчаянно, безмолвно рассказывая о том, что он чувствует прямо сейчас, словно хочет достучаться до небес и вымолить себе прощение и совсем немного обычного человеческого счастья. Шиу не может оторвать от него взгляда, он тонет в своих чувствах и мыслях, и совсем не замечает, как лидер спустя несколько бесконечных минут решается и подходит совсем близко, осторожно забирая камеру из его ослабевших пальцев. И его голос звучит с каким-то затаенным отчаянием, вырывая, наконец, младшего из замкнутого круга его тяжелых мыслей: - Давай потанцуем? Как раньше? Тэмин лишь молчит в ответ. На самом деле он очень боится, что хоть что-нибудь вновь станет как раньше. Это больно, это опасно, и, самое главное, Шиу точно знает, что, рискнув сейчас хоть на секунду вновь дать волю чувствам, он не сможет больше остановиться и просто утонет в них. Но еще больше он боится того, что как раньше уже точно никогда не будет. Но Баром протягивает руки и смотрит выжидающим, болезненным взглядом, и сопротивляться становится совершенно бессмысленно. Медленно, словно под гипнозом, Тэмин встает и выходит в центр зала, всем телом ощущая, как лидер идет вслед за ним. Потанцевать. Всего лишь немного потанцевать. Ничего же преступного в этом нет, разве не так? И даже то, что Ром здесь, слишком близко, гораздо ближе, чем просто друг, касается его спины, рук, плеч, не может заставить Шиу оставить все попытки отстраниться и перестать думать о том, о чем думать больше нельзя. - Если ты когда-нибудь сможешь, пожалуйста, прости меня, … - Внезапно шепчет старший, приближаясь совсем близко и вынуждая Тэмина замереть на месте. - Может быть, когда-нибудь… Когда-нибудь… - Шепчет Ром ему в шею, наклоняясь все ниже и заставляя вздрагивать от каждого его отчаянного слова… - Я так скучаю, Тэ… - Замолчи. Не смей. – Шепчет Шиу, мучительно умоляя самого себя отстраниться, с трудом удерживаясь от того, чтобы запустить пальцы лидеру в волосы и с силой сжать их, до боли, до искр в его красивых темных глазах. – Пожалуйста, замолчи… Ром умолкает и не шевелится, низко склоняя голову, почти касаясь губами его шеи. И внезапно Тэмин чувствует, что он действительно готов. Впервые готов забыть, готов отпустить и научиться жить и дышать без мыслей о нем. Но, едва успев принять для себя окончательное решение, он вдруг чувствует, как Ром резко притягивает его к себе, крепко обняв за талию, и начинает медленно раскачиваться в такт новой песне, начавшей звучать из приемника. И Тэмин чувствует, как предательски дрожат чужие руки, обнимающие его. - Возможно, наши отношения обречены… И когда-нибудь я обязательно пожалею обо всем этом. Но сейчас… - Ром двигается отрывисто и отчаянно, ведя за собой, и Шиу кажется, что он прямо сейчас готов пойти за ним куда угодно, хоть на самый конец этого гребаного света, и плевать на всех, плевать на весь мир. – Я так сильно хочу, чтобы все снова стало как раньше, Тэ… И Тэмин неуверенно кивает, чувствуя, как сердце вновь предательски сбивается с ритма, когда Ром, болезненно улыбнувшись, прижимается губами к его виску и закрывает глаза.