Маленькая поющая блёстка

Ложка стучит о край чашки так громко, что остаётся только считать удары. Кажется, они сидят вот так уже сутки или двое, или месяц, Блейн не может вспомнить, сколько именно. Раньше ты интересовался показами и последними модными тенденциями. Что было на мартовской обложке Вога, Курт? Раньше тебе нравились песни Квинн. Может найдешь мне кого-то, кого можно было бы любить, Курт? Курт выливает свой кофе в раковину, и чёртов кофе чёрный, и в нём нет ни грамма соевого молока, и он другой. И сам Курт невыносимо другой. И молчание, молчание, молчание. Курт вспоминает, как они встречались и говорили час за часом, а потом расходились каждый по своим делам или домой и продолжали переписываться или созванивались и продолжали говорить. И теперь у них есть только молчание. И каждое сказанное слово вызывает только глухую злость. Грохотание в груди. Просто заткнись, боже. Я всё знаю. Я ничего не знаю. Замолчи, замолчи, замолчи. Я знаю, что мне делать. Я не хочу знать, что ты сегодня делал. Не говори мне о планах – у нас нет планов. Давай поссоримся, давай я разобью твою любимую чашку и мы потрахаемся прямо на этом столе. Который раз на неделю, милый? Кажется, пятый. Кажется, милый, это всё, чем мы теперь занимаемся - ссоримся и трахаемся. Я смотрю на тебя, на твой неподвижный рот, застывшие уголки губ, и мне кажется, что я не знаю тебя. Я знаю, как заставить тебя стонать, но не знаю, зачем ты живешь. Я хочу любить тебя и не хочу, чтобы ты был здесь. Я хочу не знать твоего имени. Я хочу влюбиться в тебя ещё раз. Мне нужен ты-пять-лет-назад, мне нужен я-пять-лет-назад. Давай тереться носами и бояться друг к другу прикоснуться. Давай я буду ревновать тебя к Себастиану, а ты меня – к Нью-Йорку. Давай ты встретишь меня у лестницы с глупой улыбкой. Давай я буду по уши в тебя влюблён, а ты не будешь меня замечать. Давай ты будешь моим другом, а я не буду знать, какая кожа у тебя на запястьях. Давай я не буду знать, как ты стонешь, как ты выгибаешься и рычишь, как ты кончаешь, скрипя моё имя. Давай я не буду знать, какой ты по утрам. Как ты говоришь «Я тебя люблю» (сейчас ты не говоришь «я тебя люблю»). Давай я не буду знать, какой ты пьёшь кофе (сейчас ты пьешь чёртов другой кофе). Милый, у меня для тебя шокирующая новость: я больше не знаю, какой кофе ты заказываешь. Ты мог себе представить такое восемь лет назад? Возможно, это из-за того, что тебе плевать. Возможно, это из-за того, что мне плевать. Возможно, нам нужен семейный психотерапевт. Возможно, мы просто не семья, и это не «Мистер и миссис Смит», и я не ношу чулки в сетку под плащом. Из Миллеров вышла семья лучше, чем из нас. Из наркомана, проститутки и двоих подростков вышла семья лучше, чем из нас. Из Галлахеров вышла семья лучше, чем из нас. Кажется, у нас небольшая проблема, милый. Кажется, ты – это главная причина, по которой я не могу тебя любить. Кажется, мы тонем вместе с Титаником, кажется, на нас валится снежная лавина, кажется, я больше люблю твои бабочки, чем тебя. Кажется, вокруг нас память и молчание. Кажется, мы заперты в собственных воспоминаниях о том, как нам было хорошо рядом. (ты больше не поешь про меня песен) (ты поешь о памяти и молчании) Кажется, я забыл, как звучит твой голос.