Маленькая поющая блёстка

Блейну тошно, тошно-тошно-тошно, в горле стоит ком. Обида, алкоголь, чужое алкогольное марево, чужие остатки прошлого прихода, чужая наркотическая ломка – всё в глотке у Блейна, мешает вздохнуть и продолжать жить. Он стоит посреди клуба и не знает, что делать. «Что делать» – это вопрос, которым Блейн задаётся постоянно. Что, зачем, почему и как перестать притворяться, что ты знаешь, что делать, вместо того, чтобы сделать что-то, чего действительно хочешь. Улыбки Себастиана – дротики, целящиеся в сердце. Раз, два, три, после пятого считать уже бесполезно, они все проходят сквозь Блейна как вчерашние пули, проржавевшие и отсыревшие, они с хрустом пробивают плоть и кости, остатки малодушия и незаметную львиную храбрость. Посреди клуба они похожи на двух потерявшихся путешественников во времени: разбитые, упустившие из вида корабли, выпавшие из нужной эпохи, курсирующие между астероидами, пьяными подростками и звёздной пылью. Пыль, обломки звёзд и много горящего газа – Блейн чувствует, как где-то взрывается он сам и всё вокруг него, видит, как Себастиана подхватывает приливной волной. Блейн помнит, что планеты рождаются только после взрывов, что звёзды становятся сверхновыми после того, как растерзают себя на части. Себастиан говорит, что однажды звезда становится настолько крутой, что просто не в силах держать всю крутость в себе. Себастиан мало говорит, он больше танцует, вкидывается, а потом ещё танцует. Запрокидывает голову в пьяном угаре, пляшет так, будто больше не контролирует своё тело, будто он – это не он. Каждый раз, когда они с Себастианом ложатся спать вместе, Блейн ставит будильник на семь тридцать пять: это для того, чтобы было время подумать о том, как быстро всё катится к чёрту. Форменный пиджак Блейна висит на спинке стула, Блейн смотрит на него часами. Пиджак – это знак того, что он кому-то нужен, что у него есть кто-то, кому не всё равно, что они снова все равны. Знак того, что Блейну больше не нужно будет надрываться и изводить себя, он будет солистом без каких-то претензий на «Новую Рейчел». Блейну жизненно необходимо быть главным, но почему это должно быть так утомительно, почему это должно быть так больно, почему он должен выматываться до приступов паники в лифте, до сорванного голоса. Курт в Нью-Йорке ровно сто двадцать три дня и тридцать шесть минут. Себастиан говорит: – Позволь мне разобраться с этим. Позволь мне взять контроль. Блейн соглашается, подставляя руки. Блейн – послушный, сегодня он позволит привязать себя к кровати.