Судьба опять тасует карты

– Знаешь, Тсунаёши-кун, я поражён, – Мукуро прижал руку к сердцу, изобразив на лице восторг, – я ещё никогда не видел, чтобы человек позволял требовать от себя невыполнимого с таким царственным видом, будто делает одолжение. А совершить незаметный переворот в Семье мафии силами двух человек – по меркам обычных людей относится к невыполнимому. Я даже немного расстроен: Джессо получит свою Семью на блюдечке, а я – всего лишь свободу. – Хочешь это исправить? – меланхолично уточнил Савада, развалившись на своей кровати. – Напомнить, из-за чего у меня вдруг вообще появился Хранитель Грозы? – Ммм… Пожалуй, нет на оба вопроса, – усмехнулся Рокудо. Иллюзионист развлекался, разглядывая размышляющего босса и изредка вставляя язвительные замечания. Он не обольщался. Да, Савада Тсунаёши этого мира не имел никаких связей и реальной власти, вряд ли у него были огромные капиталы, но это не делало четырнадцатилетнего мальчишку менее опасным, как отсутствие всего этого не делало безвредным самого Мукуро. В руках Савады был комплект колец Маре, который помимо силы и знаний о параллельных мирах давал доступ в такие закрытые сообщества, куда далеко не каждый мафиози мог попасть. И хотя хранитель Тумана мог ехидничать и подтрунивать над Тсунаёши, он своё кольцо принял. С подводной лодки, как говорится… Но куда больше интриговали не возможности Савады, а он сам. Этот Тсунаёши был… интересным. Такой же временами сомневающийся во всём, как помнил Рокудо, такой же жаждущий справедливости, но «причиняющий» её только в разумных пределах и с выгодой для себя. У этого Савады за доброй улыбкой и видимой рассеянностью прятался внимательный расчётливый взгляд. Мукуро не был уверен, что хотел бы оказаться его врагом, когда Тсунаёши надоест делать вид, что после сбора Хранителей его устроит жизнь травоядного, как любит выражаться Кёя-кун. – Я знал, что он согласится в любом случае, – отстранённо сказал вдруг Савада. – И дело даже не в цене. Но Бьякуран как глава Семьи Джессо мне намного выгоднее, чем Бьякуран, скрывающийся от собственного дяди. – Почему ты был уверен в его согласии, Тсунаёши-кун? Ведь одно дело самому быть боссом, а другое – подчиниться какому-то незнакомому парню. Тсуна усмехнулся: – Странно, что ты спрашиваешь меня об этом. Я думал, что уж ты-то со своими перемещениями по параллелям знаешь об одном маленьком нюансе, который раньше делал Бьякурана основным претендентом на кольца Маре. – М? – Рокудо открыл глаза, с любопытством посмотрев на босса. – Никогда не интересовался этим вопросом раньше. – Поразительная беспечность с твоей стороны! – не удержался от шпильки Тсуна. – Всё просто. Что ты знаешь о Семье, хранившей кольца Маре раньше? Мукуро приподнял брови. – Джильо Неро – небольшая Семья, практически не замешанная в откровенном криминале. Потомки одной из последних шаманок, Сепиры. Владели кольцами Маре, пока Луче не решила добровольно стать Аркобалено Неба. Поскольку её дочь последовала по пути матери, а один человек не может владеть двумя частями Три-не-Сетте, кольца решено было отдать Червелло для подбора следующих достойных кандидатов. – Верно, – согласился Тсуна. – Традиционно боссами этой Семьи являются женщины, это началось ещё с дочери Сепиры. А теперь скажи мне, Мукуро-кун, что думаешь, какой выход в патриархальной, в общем-то, стране был у наследников Сепиры, не наследниц? Иллюзионист впился в него взглядом, быстро просчитывая возможные варианты: – Уж не хочешь ли ты сказать… – В конце XIX века, в период экономического кризиса, старший сын тогдашнего босса Джильо Неро в числе прочих покидает Сицилию и переезжает в Америку, чтобы основать там собственную Семью, дав ей своё имя. Скандал между сыном и матерью так старательно раздували, что нет ничего удивительного в том, что Джессо и Джильо Неро на самом деле поддерживают отношения, хотя официально не ведут никаких совместных дел. По этой же причине Бьякуран имел полное право претендовать на кольцо Неба Маре, и если бы не случайность с аварией и приходом к власти его дяди, не имеющего, кстати, к Семье Джессо никакого отношения, мы бы с тобой здесь не разговаривали. – Так вот почему он каждый раз так настойчиво пытается добиться объединения Семей, – задумчиво произнёс Мукуро. Хотя его на самом деле не интересовали подробности, теперь кое-что в событиях прошлых миров стало понятным. – И Юни ему нужна не только как Аркобалено Неба. Хм… любопытно. Но твою задачу это не облегчает. Что ты теперь будешь делать с дядюшкой нашего дражайшего Хранителя Грозы? Иллюзионист почувствовал, как по спине пробежал холодок от тяжёлого взгляда босса, такого неуместного на юном лице. Мукуро и сам мог быть пугающим и не раз встречался с по-настоящему страшными противниками. Проблема была в том, что и про себя, и про всех остальных он всё знал и так, мог предсказать их действия и понять мотивы. Но Савада Тсунаёши этого мира был непредсказуем, с лёгкостью меняя модели поведения. И, в отличие от Бьякурана других миров, который действовал так же, этот Савада ещё не определился с окончательной целью, что делало практически невозможными попытки предугадать его следующий шаг. – Странный вопрос, Мукуро-кун. А что обычно мафия делает с теми, кто ей мешает? Немногие школьники на самом деле готовы были убивать других людей, пусть и по необходимости. Даже Хибари Кёя в этом возрасте не был готов убить. Покалечить, спрятать труп – запросто, но не убить собственноручно в четырнадцать. Правда, встреча с Рокудо Мукуро обычно избавляла его от излишней сентиментальности. – Ты страшный человек! – искренне восхитился Хранитель Тумана. Дальше всё было прозаично, в духе мафии, которую когда-то давно так ненавидел маленький беглец из Эстранео. Несколько десятков жизней приглушили его ненависть собственно к мафии, зато обострили неприязнь к людям вообще. В конце концов, не один милашка-Бьякуран пытался захватывать мир или совершать в нём глобальные изменения. Сильный и опытный иллюзионист тоже однажды попытался воплотить в жизнь свою детскую мечту, только чтобы убедиться в её невыполнимости. Люди всегда оставались людьми. …Ещё до выписки Бьякурана к временному боссу Джессо пришли двое, чьих лиц никто не мог разглядеть за сильными иллюзиями. Этих людей пропустили почти сразу же, стоило им показать что-то охране, но позже никто так и не смог вспомнить, почему же они пропустили подозрительных личностей к боссу и почему сам босс так занервничал, узнав о приходе этих людей. После короткого разговора странная пара исчезла, а через какое-то время дядя Бьякурана застрелился, оставив его мать безутешной вдовой – второй раз. Ещё несколько человек, раздумывавших о том, что неплохо бы сменить власть в Семье, бесследно пропали… Тсунаёши смотрел на труп и понимал, что не чувствует ничего: ни ужаса, ни отвращения, ни даже страха или паники от того, что их могут увидеть. Ничего из того, что должен был бы чувствовать при первом убийстве. Всех, кроме, собственно, дяди Бьякурана, он собирался убить сам, – потому что босс, потому что не должен был сваливать ответственность на Мукуро, потому что иначе никогда бы не добился уважения иллюзиониста и Бьякурана. Но почему же, почему сейчас он не чувствует ничего, кроме лёгкого сожаления? Эти люди мешали ему. Они собирались убить его будущего Хранителя Грозы, а даже если бы и не решились, могли бы сильно испортить Бьякурану жизнь. Жаль, но… «Это же мафия!» – всплыло в голове универсальное объяснение. Савада хмыкнул. Видимо, его двойники так часто имели дело со смертью, что, восприняв их опыт как свой, он больше не может бояться. Забавно. Такого эффекта он раньше не замечал. Делает ли это его менее человеком? Делает ли это его чудовищем? Парень обернулся, перехватив жадный, изучающий взгляд Мукуро. – Ты собираешься ещё что-то делать с ним, Тсунаёши-кун? – спросил иллюзионист хрипловатым тоном. Тени метались в разноцветных глазах. – Ничего, кроме этого, – хмыкнул Тсуна, отпуская на волю Пламя. Как удачно, что сочетание Неба и Тумана может скрыть все следы. – Возвращаемся. Хочу выспаться перед завтрашним перелётом. – Есть, босс, – отозвался Мукуро и отстал на пару шагов, разглядывая ровную спину впереди идущего Тсуны. Такого Савады он действительно ещё не встречал.