Лестница к небу

Ратис и его товарищи вышли из Бодрума утром фредаса и добрались до Омайнии к вечеру, очень довольные совершенным рывком. Немалая часть их довольствия, впрочем, пожухла и пообветрилась уже у городских ворот — стража стянулась к ним, словно рыбы-убийцы, почуявшие запах крови. Может быть, капитан Ратрион передал весточку коллегам из соседнего города, может быть, слухи добрались в Омайнию и без его участия, но приём был тёплым — настолько тёплым, что Кериану пришлось попотеть, чтобы провести своих спутников в город. Формально доблестных стражей не в чем было упрекнуть: они действовали в рамках закона, допрашивая, досматривая и вытрясая пошлины, но были настолько неуступчиво деревянными, что без недоброго умысла точно не обошлось. Редоранское благородство в очередной раз сыграло троим неблагонадёжным мерам на руку, но от редоранской подозрительности даже оно не защитило. Новый виток проблем начался, когда они попытались договориться о ночлеге. На первом же постоялом дворе — чистенькой и аккуратной, пусть и без изысков, "Улыбке гуара" — хозяин заломил такую цену, какую Ратис не платил за ночь даже в "Императоре квама". Лларен, услышав её, позеленел и попытался выторговать более выгодную сделку — безуспешно. Только невероятное волевое усилие — и Керово тихое "это не единственная гостиница в городе, ничего страшного" — уберегло потерявшего совесть трактирщика от обстоятельного публичного изучения его родословной и сексуальных пристрастий, но Ллареново лицо было достаточно красноречиво — для всякого, кто научился хоть сколько-нибудь его читать. Кериан взял на себя прощальные благодарности и вывел друзей из трактира — но он ошибался, когда надеялся, что в других местах им повезёт больше. Владельцы безбожно задирали цены и не хотели идти на уступки, и только хозяйка "Никса и скальника", высокая смуглая женщина с узким и злым лицом, приопустила покровы тайны. – Таким как вы здесь не рады, – заявила она, вперившись Кериану куда-то в переносицу и нервно комкая в руках передник. – У нас здесь не Бодрум. Платите за риски заранее или проваливайте — ночевать на улице. Её молодая и более симпатичная копия, — дочь? — выглядывавшая из-за плеча, смотрела сочувственно, чуть виновато, но не вмешивалась — равно как и остальные гости "Никса и скальника". Кто-то и головы в сторону несостоявшихся постояльцев не повернул, кто-то — согласно кивал в такт словам сердитой хозяйки, а один — седой старик с крючковатым носом, сердито цедивший свой мацт в полутёмном углу — цветисто выругался и погрозил им вслед кружкой, расплескивая бледные клочья пены. – Ебать тебя тёсаным бревном, меффятина ты дреужья, – вполголоса бросил за спину Лларен — устало, без злобы. Дорога до Омайнии их измотала, дорога по Омайнии — обескуражила, и препираться с местными никому не хотелось. – Стоянка силтов совсем близко, – предложил Ратис, когда они вышли на улицу. – Погода хорошая. Там — навесы для путешественников: дойдём, переночуем. Припасы у нас есть, а завтра — в дорогу. – Хм… Мне нравится эта идея, мутсэра Дарес, – улыбнулся Кериан. – Мы так ещё и подстрахуемся — и точно не пропустим силт-страйдера. “Утром в лордас” — слишком размытые сроки для моего душевного спокойствия, а злоупотреблять гостеприимством Омайнии, думаю, никому из нас не захочется. – Да они охренели в край, злопамятные засранцы! Нет, нам в редоранской земле жизни сейчас не будет — лучше и правда свалить побыстрее, пока их не прорвало на что-нибудь попаскуднее. Единодушно решив, что проситься к кому-нибудь на постой — пустая затея, которая вряд ли окупится, они на ходу перекусили рисовыми лепёшками и вяленым мясом и предприняли последний рывок — к стоянке силт-страйдеров, что располагалась к югу от города, где-то на полпути к Балфоллсу. Пошлины, уплаченной у ворот, было, конечно, жалко, но оставаться в Омайнии — только себе во вред. Но Ратис ошибался — когда надеялся, что на следующий день они смогут уехать. Сначала всё шло как по маслу: добрались до нужного места, наскоро перекусили, устроились на ночлег — навесы, которые Храм по всему Морровинду воздвиг у пригородных стоянок, и гуарятен, и перекрёстков, и вдоль основных паломничьих маршрутов, пришлись очень кстати — и хорошо отдохнули, посменно охраняя товарищам сон и карауля силта. Но силт всё не появлялся — да и вообще на стоянке было подозрительно пусто. Место содержали в порядке: ни паутины, ни сорных трав; навесы для путников и две караванные башни, запертые на тяжёлые навесные замки — чистые, аккуратные… и ни души — словно все меры вокруг в одночасье провалились в Обливион. Конечно, ещё в Бодруме, обсуждая с товарищами дальнейшие планы, Ратис предполагал, что в редоранских землях они могут задержаться — вдруг, например, отправиться в Эбонхарт захочет слишком много меров, и им троим попросту не хватит места? Того, что ни силта, ни других желающих вокруг не окажется, Ратис не ожидал и, по правде сказать, немного растерялся. Не он один: солнце клонилось к полудню, Кериан периодически “уходил на разведку”, накладывая на себя “Обнаружение жизни” и озираясь по сторонам, а Лларен ругался сквозь зубы, высчитывая вслух время, которое проторчал в этой дыре — с точностью до минуты! — и нервно оглаживал рукоять меча. Мера, идущего к стоянке откуда-то со стороны Балфоллса, они приметили издали и дожидались его с голодным нетерпением. То оказался молодой светловолосый мужчина в одеждах служителя Храма — видимо, один из тех, кому было поручено следить за порядком на этом месте. – Хэй, сэра! – взмахнул руками, привлекая его внимание, Лларен. – Сэра, скажи на милость… А силт-то где? Разве он не сегодня должен уйти в Эбонхарт? – Так опаздывает, – незнакомец пожал плечами; взгляд у него оказался цепкий, но добродушный. – Должен был вчера ещё сюда добраться, но что-то, видно, в пути его задержало. В Эбонхарт у нас ходят Тэлин и Варвур, и сейчас как раз Варвурова очередь, если не путаю. Как доберётся, так, верно, денёк отдохнёт, припасы пополнит и только потом — в дорогу. Ратис невольно нахмурился — план побыстрее убраться из окрестностей затрещал по швам. Кто знает, когда этот нерасторопный Варвур наконец дойдёт до стоянки? А если накинуть ещё день сверху, который ему понадобится на сборы... – А вы, значит, в Эбонхарт собрались? Не местные? Я Гелдис, кстати. Гелдис Вирани. После того, как они все неловко перезнакомились, Кериан плавно перехватил и развернул беседу. – Не местные, вы совершенно правы, мутсэра, — развёл он руками и улыбнулся — мягко, слегка виновато. — Я вот из Дешаана, пусть и родни щедро рассыпано по всему Морровинду. Чтобы повидаться с некоторыми, приходится пересечь полстраны... Теперь вот вместе с друзьями возвращаюсь к истокам, и задержки не слишком-то радуют: путешествия — недешёвое удовольствие, и мы порядком поиздержались. А цены в Омайнии — радуют ещё меньше. – Хм… – Вирани, оплетённый аккуратными полуправдами, сцепил пальцы в замок — широкие крепкие ладони мера, привычного к тяжёлому труду, скрылись в рукавах мантии — и зримо задумался. – Даже не знаю, советовать ли вам попытать счастья в Балфоллсе. Мы-то хоть и поменьше, но не сказал бы, что подешевле. Может, в Омайнии вам даже больше свезёт. Попробуйте поспрашивать, наверняка кто-нибудь да согласится пустить на постой — к примеру, в обмен на несложную службу… А в местный храм вы не заходили? Каноник Адраса всегда была добра к странникам. – Нет, не довелось… А в Балфоллсе или в вашем храме вы, получается, не советуете искать поддержки? Так, кена? – переспросил, усмехнувшись, Кериан. – Мы всё-таки чуть поменьше, – просто сказал Вирани; не похоже было, что эти вопросы его задели или встревожили. – Удочку лучше закинуть в те воды, что будут богаче рыбой — больше шансов что-нибудь да поймать. АльмСиВи учат нас чтить законы гостеприимства, и из нашего храма вас тоже никто не прогонит: три койки я смело пообещаю, если решите заглянуть в гости. Но каноник Адраса приехала в Омайнию из Морнхолда совсем недавно — почти что ваша землячка, сэра Индри! И у неё, хм… – Вирани замялся, впервые выказывая неловкость, и, подобрав наконец достаточно деликатную формулировку, продолжил: – ...не до конца обжившейся на новом месте, может найтись какая-нибудь просьба, с которой не хочется докучать общине. Кериан ничего не ответил: смотрел изучающе, склонив голову к правому плечу, и вежливо улыбался — а Вирани под тяжестью этого взгляда явно смутился. – Звучит как-то… Не очень-то хорошо это всё звучит, да? – на пару мгновений он отвёл глаза, собираясь с мыслями, и продолжил: – Не подумайте, я не пытаюсь вас сплавить. Если не захотите связываться с Омайнией, можете дожидаться Варвура у нас: АльмСиВи учат чтить законы гостеприимства, особенно если гости заявляются не с пустыми руками. Я вот и сам не откажусь от одолжения: поможете навести здесь порядок, и я обо всём договорюсь с каноником Ривесом — койки, может, немного рисовой каши... Ратис задумался: если таинственная каноник Адраса не привыкла к провинциальной жизни и не особенно ладит с местными, то, наверное, у них и правда есть шанс выгодно с ней договориться — при условии, что Гелдис Вирани был честен. Хотя для чего ему обманывать случайных знакомых в таком пустяковом вопросе? Он их не узнал — или не слышал о том, что произошло в Бодруме, или не придавал значения тем событиям. Никакой личной выгоды — а этот мер был не слишком похож на того, кто станет врать из отвлечённого интереса... Наскоро и вполголоса обсудив между собой ситуацию, Ратис и его товарищи решили всё же вернуться в Омайнию. Оставлять стоянку было страшновато, но когда там этот Варвур сюда доберётся — и будет готов к новой поездке? День ещё можно его здесь прождать, но вот два или три? Глупо будет торчать на одном месте, попусту проедая припасы. А если хотя бы раз в день ходить проверять стоянку, то своего силт-страйдера они не упустят. Омайния, судя по карте, находилась чуть ближе к этому месту, чем Балфоллс, и все трое сошлись на том, что, несмотря на вчерашний радушный приём, попытать там счастья будет разумнее. Но Гелдису Вирани они всё равно пришли на выручку — и на случай, если в Омайнии потерпят неудачу, и из благодарности, и попросту потому, что заняться им было особо нечем, а честный, простой физический труд помог бы привести в порядок мысли и изгнать из головы остатки липкой утренней тревоги. Каменные караванные башни, воздвигнутые для того, чтобы и пассажирам, и погонщикам, и силтам легче жилось, — забраться на силта, не пользуясь лестницей, очень непросто! — были обустроены с данмерской практичностью: к чему подобным сооружениям впустую простаивать? На первых ярусах находились кладовые: одна была отведена под припасы для силт-страйдеров, а вторая — под хозяйственные нужды. В восемь рук со всеми делами меры управились очень быстро — всё, что нужно, они подмели, протёрли или пропололи. Вирани почти сразу скинул мантию, остался в штанах и рубашке, и Ратис заметил: он хорошо сложен... Чем-то странным отозвалось на сердце это простое, невинное наблюдение — стыдом обожгло, хотя, казалось бы, из-за чего? Ничего неподобающего он не думал и не хотел: слишком устал — не телом, но душой, — слишком пуст… Никто и ничто, даже собственная совесть, не могли бы требовать от Ратиса выдерживать пятилетний траур, и всё же ему казалось, что тяжесть случившегося в Бодруме должна бы сильнее вдавливать в землю — если бы он был нормальным… Да, Ратисова надежда на то, что честный, простой физический труд поможет навести в голове порядок, явственно не оправдалась. Как бы то ни было, а виду он старался не подавать — не так уж и сложно, если лицо не отличается выразительностью, — ведь его товарищам подобное точно было без надобности. Сердечно распрощавшись с Вирани, все трое отправились к Омайнии — снова, — и в этот раз дорога между стоянкой и городом показалась куда короче, чем прошлой ночью. – Я могу подождать за воротами, – предложил Ратис, очень внимательно изучая бурную пыль, налипшую на сапоги. – Из нас троих я самый приметный. Если не окажусь рядом, местные не узнают — и будут более расположены. – Не городи чуши, – отрезал Лларен — и смачно сплюнул под ноги, выражая всё своё презрение к этой затее. – Выдумщик тут, понимаешь, нашёлся, ебать тебя через четыре плана Обливиона. Может, нам ещё и самим раком встать, не дожидаясь, пока начнут — чтобы удобнее? Не захотят иметь с нами дело — уйдём, невелика беда. Но даже в Бодруме мы более-менее мирно прожили эти без получаса три дня. И здесь разберёмся — и без этого вот всего. У Ратиса не нашлось желания с ним спорить: такая реакция, признаться, немного ошарашивала... а вот Кериан и бровью не повёл — только кивнул в знак согласия и первым пошёл к городским воротам. При свете дня Омайния была если и не дружелюбней, то хотя бы спокойней, ленивей. Стража не доставляла хлопот, прохожие не обращали особого внимания, а первая же женщина, к которой они обратились с вопросом, охотно рассказала, как пройти к храму. Знакомство с каноником Адрасой оказалось… ярким — как и она сама. Пожалуй, если бы Ратису пришлось бы её описывать, он бы украл идею у Кериана — когда они наконец покинули храм, тот обернулся на пару мгновений, дёрнул плечом и тихо, но с чувством сказал: – Интересная женщина! Эта характеристика говорила о канонике Адрасе одновременно и слишком много, и слишком мало — но ничего более ёмкого и конкретного в голову всё же не приходило. В храме Омайнии все неловко-вежливые намёки Гелдиса Вирани обрели плоть, и кровь, и голос — резкий, но по-своему приятный голос молодой женщины, окрашенный высоким дешаанским выговором. К голосу прилагались маленькие изящные ладони, миловидное, но малоподвижное и оттого казавшееся кукольным лицо, тёмные вьющиеся волосы, забранные в высокую причёску, и некоторая тяжеловесность в общении, порою перерастающая в откровенную чопорность. То ли почуяв в Кериане знатное происхождение — она отчего-то казалась мером, вполне на такое способным, — то ли купившись на изысканную вежливость речей и родной дешаанский выговор, каноник Адраса практически сразу определилась, к кому из путников она обращается в первую очередь. Лларен и Ратис охотно уступили товарищу эту честь, тем более что у него отлично всё получалось. Общение с привлекательной молодой женщиной всегда по-особенному приятно, однако каноник Адраса и правда была тяжёлой — словно бы поминутно сверяла тебя с шаблоном благообразного велоти и мысленно проставляла оценки за каждый жест и каждое слово. Она держалась спокойно, уверенно и не стеснялась жаловаться, что Омайния — это, конечно, совсем не Морнхолд, и местным есть чему поучиться у столичных братьев и сестёр по вере. Жители окрестных городов падки на выходки, граничащие с богохульством. Чего только стоят их вечные войны за право зваться родиной святого Фелмса! Как будто есть разница, где именно этот мер появился на свет, если теперь он принадлежит всему Морровинду? – Хотя это ещё пустяки, сэра Индри, лишь безобидное провинциальное чудачество. Скажу вам без всякого преувеличения, сэра, мне доводилось сталкиваться и с тем, что куда страшнее мелочных местечковых споров меров, которые о земной славе своих родных городов заботятся больше, чем о здоровье души, – доверительно сообщала она, разглаживая на коленях шитую золотом мантию и понижая голос — прежде чем рассказать, как обнаружила в одной из соседних деревень реликварий, где хранился септим, на который святой Велот купил здесь когда-то рисовую лепёшку... – ...и местные жители искренне, истово ему поклонялись! Можете себе это представить, сэра Индри? Косность, чудовищная косность — в союзе с редкостным тугоумием! – сокрушалась каноник Адраса, с выверенной драматичностью всплескивая руками — и пусть даже голос её звенел от праведного возмущения, она улыбалась, и улыбалась не только губами, но и глазами, искрящимися азартом. Несмотря на все жалобы, она казалась довольной жизнью — не похоже было, что её сослали в Омайнию за какую-нибудь провинность. Скорее, каноник Адраса сама решила продемонстрировать городу и миру эту похвальную тягу к подвижничеству, но ей хватило предусмотрительности не отправиться, скажем, проповедовать трибунализм в Скайриме или среди эшлендеров, а направить свою энергию туда, где от неё будет реальная польза. Мелкие, но достаточно оживлённые редоранские городки — чем не арена? И всё-таки Ратис не мог сказать, что этой женщиной движут одни лишь тщеславие и честолюбие, хотя в них явно не было недостатка. Он никогда не считал себя знатоком чужих душ, но кое в чём всё-таки разбирался. В жизни Ратиса Дареса встречалось вдосталь меров, — и не только… — которые полагали, что куда важнее не быть, но казаться, и в Адрасе он не чувствовал фальши. Интересная женщина… Она ощущалась искренней, когда сокрушалась, что расписание у погонщиков силт-страйдеров настолько условно, что его и расписанием не назовёшь, не покривив душой — и охотно предложила практически незнакомым мерам остановиться в дормитории для паломников, не требуя ничего взамен. О своей общине каноник Адраса тоже заботилась, и когда, договорившись о ночлеге, Кериан спросил, могут ли они что-то сделать для храма, поколебалась, но попросила о небольшой услуге. Тогда-то и прозвучало впервые имя Лледаса Тилани: этот мер должен был до полудня забрать у Адрасы целительное зелье — краснея, она не уточнила, от чего именно, — но в назначенный срок так и не появился в храме, хотя обычно не опаздывал. Произойди такое в Морнхолде, каноник бы обратилась к страже, но местные служители закона проявляли поразительное равнодушие к её просьбам. Да, случались ложные тревоги: в “проклятом” заброшенном доме не призрак обосновался, а всего-то ощенилась дикая никс-сука, и похищенная разбойниками девица, как оказалось, бегала на свидание к ухажёру в Балфоллс… Но это не значит, что сэру Тилани нужно бросать в беде! Будет просто прекрасно, если сэры путешественники всё проверят — и к тому же заглянут на “дреморово озерцо”. Каноник Адраса ещё с месяц назад приметила, что возле озера, которое находится к востоку от города, завелась какая-то нечисть: звуки оттуда доносятся очень странные, но стража манкирует своими обязанностями, отговариваясь тем, что кена склонна к преувеличению, а местные всё равно туда не ходят. – “Место дурное издревле, его ещё несколько сот лет назад проклял заезжий колдун-Телванни...” — можете в это поверить, сэра? Я даже предложила вознаграждение тем, кто разведает местность — бесполезно! – И никто не откликнулся? – усомнился Кериан. – Неужели жители Омайнии настолько боятся проклятия? — Отчасти, я полагаю, в него не верят — и мне не верят… Отчасти, – Адраса криво усмехнулась, и на мгновение за аккуратным кукольным фасадом мелькнула живая, очень усталая и по-настоящему красивая женщина, – находятся в рабстве привычки. “Родители туда не ходили, и ничего — а мне-то зачем ходить?” Я могла бы направить туда кого-то из подчинённых, но не хочу им приказывать. А добровольцев пока не находится... Ей наконец повезло — добровольцы нашлись и, расспрашивая местных жителей о Лледасе Тилани, выяснили, что его вчера видели в “Никсе и скальнике”. Возвращаться туда было не особо приятно, но ещё более неприятное открытие ожидало их впереди: Лледас Тилани оказался тем самым мером, который в этой же самой таверне их прошлым вечером обругал... или, по выражению Лларена, “дреужьей меффятиной”. Выяснилось: Тилани, заядлый рыбак, давно ругался, что нигде уже не осталось нормального клёва, что понаехали всякие н’вахи и расползлись из Бодрума по всей округе… А утром он вроде как отправился порыбачить на дреморово озеро — со злости — и с тех пор его никто не видел. Пока его товарищи, прикрываясь храмовым поручением, расспрашивали завсегдатаев “Никса и скальника”, Ратис выразительно подпирал стену — и почти сразу обнаружил, что “хозяйская дочка” всё время так и норовила оказаться рядом, кружила, выслушивала… Кериан, тоже заметив это странное поведение, поймал её взгляд; они смотрели друг на друга долго, пристально, вязко — наверное, с полминуты, — пока не вмешался Лларен. – Хэй, Индорил, – сказал он, ласково пихнув друга в сторону выхода, – она ничего так, спорить не стану. Но сейчас не лучшее время, чтобы по юбкам бегать. – Нет, не в этом дело. Мне показалось, что у неё на руках… Нет, неважно... – Она странно себя ведёт, – вклинился Ратис. – Причины могут быть очень разными. – Ну и не похер? – Лларен, взявшись подпихивать вперёд ещё и Ратиса, был настроен очень решительно. – Давайте быстрее притащим старикана в город, пожрём, завалимся спать — и будем надеяться, что этот блядский Варвур не откинулся по дороге. В то, что у озера завелась плотоядная тварь, они не особо верили — голод гнал бы её вперёд и не позволил скрывать следы своего существования целый месяц. Скорее всего, кто-то из непугливой молодёжи бегал туда или на свидания, или упражняться в магии — отсюда и странные звуки. Следуя к озеру, Ратис и его товарищи держались настороже, но опасались скорее того, что склочный ворчливый старик окажется несговорчив. Неведомых чудищ после Бодрума бояться было бы глупо... Им посчастливилось почти сразу найти место, где рыбачил — собирался рыбачить? — Лледас Тилани: аккуратно расстеленная циновка, корзинка со снедью и гордо торчащей плетёной бутылью, рыбацкие снасти... А вокруг — примятые, словно бы через них волокли что-то тяжёлое, заросли болотного тростника и подсохшие брызги крови.