***
Когда Марс вышел из бежевого здания школы, тучи приобрели ещё более серый оттенок и сбились в плотную кучу. В воздухе ощущалась лёгкая духота, та духота, за которой немедленно следует сильный дождь. Быстро спустившись по серым ступенькам крыльца, парень завернул за угол и дрожащими руками поджёг очередную сигарету. Он ждал этого почти шесть часов. Первая затяжка была настолько резкой, что ему показалось, будто даже глаза изнутри заволокло дымом. Ради этого ощущения стоит жить. Когда толстый окурок оказался на дне урны, Марс достал из кармана джинсов телефон. Половина пятого. Мимо прошла пара одноклассников, друзей-неразлучников ещё с пятого класса. Парень натянуто улыбнулся в ответ на их взгляд и раздражённо выдохнул, когда они скрылись за забором. Ночь была болезненно далека. Он попросту не знал, как скоротать время в ожидании её прихода. Подготовку к грядущим экзаменам он доверяет завтрашней версии себя. Братья спокойно справятся дома сами до прихода матери. Может, ему следует дойти до парикмахерской и подстричь наконец отросшие каштановые пряди. Или зайти в аптеку и купить антиникотиновый пластырь, что он обещал сделать себе уже добрых полгода. Может… — Коля? Коля! Куда идёте с Толиком? Может, я с вами схожу? — хрипловатым от курения голосом крикнул он уходящим всё дальше парням.***
Около семи часов вечера, выпив с одноклассниками по три банки безалкогольного пива (слабаки), Марс отделился от них и, шаркая, направился в парк, где был утром. Дойдя до старого дуба, он сел между его корней. Ещё даже не стемнело. Он шумно выдохнул через нос. Нужно вернуться домой до девяти, чтобы мать не упрекнула его тем, что он слишком громко поворачивал ключ и разбудил этим братьев. Или до десяти. Близнецы из-за неё тоже начнут нервничать. Может, она не заметит его отсутствия. Завтра будет ещё больше уроков, чем сегодня. Завтра среда. Может, на выходных наконец получится отдохнуть и набраться сил, чтобы повторить материал для экзаменов. А сегодня можно погулять. Что плохого в том, что не хочется идти домой? Его незамутнённое спиртом сознание было раздражающе обострённым. Из клубка скачущих мыслей он выцепил ту, что присутствовала в мозгу всегда и давала знать о себе каждый день. Я устал постоянно чего-то ждать и тянуть время, как на каторге. Я не хочу, чтобы каждая минута казалась часом, потраченным просто так. В парке было тихо. Гуляющих можно было пересчитать по пальцам одной руки. Это были пенсионеры, неспешно шедшие под руку вдоль бордюра в сторону, Марс был уверен, своего милого дома с плёнкой на пульте и сушёными яблоками на антресоли. Где я буду, когда (если?) мне стукнет столько же? Я тоже хочу антресоль с яблоками. Можно и с грушами. Главное, чтобы было с кем их сушить. Спустя ещё десять долгих минут Марс задремал, упёршись затылком в шершавую кору дуба.***
Селя сердито распахнул тяжёлую почтовую дверь и сбежал по ступенькам на тротуар, сжимая увесистый свёрток под мышкой. Это место… пробуждает в людях первородный грех. Тридцать минут назад он зашёл в почтовое отделение воспитанным и добрым парнем. Теперь же на улице стояло озлобленное существо с побелевшими костяшками и скрежещущими зубами. Однако эти тридцать минут внутри с самыми склочными людьми города не были потрачены впустую, и он вспомнил, ради чего подверг себя этому. Отойдя в тихое место около подворотни, он присел на низкую ограду и нетерпеливо разорвал обёрточную бумагу. Ему не мешал ни холодный ветер, ни шум от дороги, ни проходившие мимо люди. Его внимание было целиком приковано к изумрудного цвета томику в руках. «Сказки английских писателей», золотыми буквами было выведено на обложке, а под ними причудливо извивался такой же золотой дракон. На губах Сели появилась довольная улыбка, а в тёмные глаза вернулось привычное тепло. С особенной тихой лаской, которую он дарил лишь книгам, парень провёл пальцами по гравюрам на форзаце, аккуратно пролистал страницы, проверив, нет ли меж них чего-нибудь ценного и наконец убрал книгу к себе в рюкзак, оглянувшись по сторонам. Да, больше книг он любил только старые и редкие книги. На часах было без двадцати восемь. Если поторопиться домой, можно успеть решить больше пяти экзаменационных вариантов по литературе. Хорошо сданные экзамены означают поступление в хороший университет на желаемую специальность. Он знает это, и его родители знают это. Он не хочет показаться неблагодарным. Родители награждают его старания дорогими коллекционными книгами — такими, как зелёный томик у него в рюкзаке. Дома его ждали тёплая комната и вкусный ужин. Но дома он проводит каждый без исключения вечер, сгорбившись над компьютером и анализируя очередной отрывок из русской классики, пока зрение не станет мутным и колючим, как песок, а мысли — скользкими подобно рыбе. Холодный вечерний воздух навеял загадочное желание пойти, куда поведут его ноги. Ещё загадочнее было то, что Селя поддался ему. Он брёл по узким покоцанным улицам своей провинции, едва различая в сумерках других прохожих. Скоро пойдёт дождь, он был уверен в этом, но даже это не заставило его развернуться и пойти в сторону дома. Должно быть, всё дело в том, что его охватила радость от покупки такой красивой книги. Но эта радость была неестественно сильной, особенно для вторника. Его шаги были лёгкими и уверенными, словно он точно знал, что его ждёт в конечной точке прогулки, когда в реальности всё было в точности наоборот. Радость, однако, сменилась страхом, когда Селя, вдруг очнувшись, остановился под фонарём в незнакомом парке. Его шумное дыхание было единственным звуком вокруг. Лампочка в фонаре над головой немного мигала, а под ногами ветер колыхал ещё желтоватую после зимы траву. Ничего страшного не случилось, была первая его мысль. Я не успею решить варианты по литературе, последовала вторая, и сердце в груди Сели пропустило удар. Он что было силы сжал ладони в кулаки и ступил было вперёд, но тут же отступил обратно. Попробовав пойти в другую сторону, он вскоре вновь вернулся под фонарь. Нужно быть рассудительным, Вселен. Как я могу быть рассудительным, когда меня сейчас, возможно, пырнут ножом со спины? Пятнадцать минут девятого. Селя судорожно выдохнул, достал из заднего кармана штанов связку ключей и, покрепче сжав в руке самый длинный из них, зашагал гораздо менее уверенно в сторону, как уверяли его карты в телефоне, своего дома.***
Через пятнадцать минут Селя сокрушённо сел на парковую скамейку, держа в руках разрядившийся телефон. Насколько большим был этот парк? Почему в таком маленьком городе его вообще разбили? Он точно видел выход минут десять назад, шёл прямо на него, и всё же до сих пор находился среди кучи клумб и окрашенных бордюров. Меньше всего ему хотелось увидеть непонимающие взгляды родителей, когда — если, после подобного поступка — они откроют ему дверь. Ещё через десять минут Селя отчаянно захотел увидеть разочарованные и злые лица родителей и готов был выслушать выговоры от них обоих. Он сошёл с дорожки и шёл теперь по слабо протоптанной тропинке, которая должна — должна — была вывести его на улицу. Почему вокруг нет ни одного человека, с ножом или без? Мне просто нужно спросить дорогу. Нижняя губа парня опасно подрагивала, а по-детски распахнутые глаза перебегали с одного силуэта в темноте на другой. Спустя две кованые калитки, через которые Селе пришлось неловко перелезть, и перебежку поперёк газона он наконец заметил впереди знакомые здания. Прилив нервной радости заставил его вновь срезать путь по лужайке. Он шагал размашистыми и стремительными шагами, всё так же сжимая в потной ладони ключ от квартиры. Его немного колотило от резкого вечернего воздуха, легко пробравшегося под тонкую куртку. Он не обращал внимания ни на это, ни на скользкую росистую траву под ногами, думая лишь о холодильнике, душе и кровати. Я даже не буду сегодня заниматься. Я поем, быстро ополоснусь, сделаю воду погорячее, лягу под одеяло и буду спать до — Вселен полетел на землю, запнувшись обо что-то сравнительно мягкое. Вместо одеяла его окутал вязкий ступор. В коленях тут же вспыхнула жгучая боль от столкновения со студёной землёй. Ладоням тоже досталось, и позже он увидит на обеих удивительно красные и глубокие ссадины. По крайней мере, голова осталась цела. Распластавшись на траве, Селя пытался осознать, что только что произошло, однако мысли упорно продолжали возвращаться к нарастающему жжению в коленях и неестественно быстрому стуку сердца. Наконец, издав сдавленный стон, он медленно встал и первым делом проверил, в порядке ли был рюкзак. Затем вслепую отряхнулся и повернулся, чтобы посмотреть, что заставило его упасть. Тёмная фигура сидела около большого дерева, держась за ногу и слегка покачиваясь взад-вперёд. Селя, ещё пребывавший в прострации, машинально приблизился к человеку с вытянутой рукой. — Ты в порядке? Человек метнул на него настолько грозный и желчный взгляд, что Селя сделал шаг назад. Я забыл, в какую сторону мне нужно идти. Или, может, уже бежать, промелькнуло у него в голове. — Конечно, блять, в порядке. Только нога от боли отнялась и встать не могу. А так да, заебись, спасибо за заботу. — Парень, как стало теперь понятно, явно не боялся того, кто в темноте со всей силы пнул его по голени. Селя лишь испуганно округлил глаза, однако совесть — и, возможно, ещё одно чувство, которому он пока не мог найти названия — не позволяли ему развернуться и пойти домой. — Давай помогу, — Селя вновь приблизился и на этот раз протянул руку более уверенно, прямо под нос раненому. Сперва тот презрительно его осмотрел, но потом всё же вложил свою руку в кровоточащую ладонь Сели и осторожно поднялся, прихрамывая. Селя мог бы поклясться, что в эту секунду его руку будто ужалило током. Неприятно, однако, не было. Незнакомец не нашёл, что ответить, и лишь смотрел на него в упор, тяжёло дыша и слегка морщась, как Селя решил, от липкой крови у себя на руке. За эту паузу Вселен более-менее пришёл в себя и снова попытался собраться с мыслями… Время! Сколько я здесь пробыл? Он же почти нашёл выход, а в итоге чуть не ввязался в драку с каким-то…бездомным. Как мне объяснить родителям ссадины? Как идти утром в школу? — Может, тебя проводить? Далеко живёшь? — только не вздумай считать себя виноватым. Парень оглядел взволнованное лицо Сели уже более спокойным взглядом и освободил свою руку из мягкой хватки незнакомца. — Забудь. Мне недалеко идти, справлюсь сам. Будь повнимательнее в следующий раз, — с усмешкой обронил он, прежде чем пойти, хромая, прочь.