***
Много холодного света, нахмуренные лица и недовольные крики пострадавших — вот и вся палитра отдела полиции. О чём тут только не говорят: мужчина спорит с каким-то парнем, грозясь написанием заявления на юнца, женщина со слезами на глазах просит отпустить из-под стражи непутевого мужа-пьяницу — а мы быстро пробираемся через разношёрстных граждан и дубовые столы, стоящие в несколько рядов, чтобы добраться до кабинета главного следователя, назначенного на дело учителя Кима. Штатский полицейский, который был нашим проводником в здании, первым стучится в дверь с табличкой «Хван СуХён» и, приоткрыв её, спрашивает: «Пришли люди по делу о Ким СокДжине, пустить?» Достаточно молодой голос отвечает согласием, и мы проходим внутрь, видя перед собой приятного мужчину лет тридцати. Тёмные волосы, чёрный офисный костюм вместо служебной униформы, пронзительные агатовые глаза и достаточно тонкие губы, пожалуй, единственная неидеальная часть. — Добрый день, — он кланяется, стараясь быть максимально галантным, — спасибо, что пришли. Мы как раз сейчас упорно занимаемся делом господина Кима, и ваша помощь невероятно важна для нас. Меня зовут Хван СуХён. — Пак ЧеХа и моя дочка ЧеЁн. Мы пришли к вам с важным делом, у нас, точнее, у ЧеЁн есть доказательства, которые могут помочь вам. — Ох, вы что?! — он хватается за край стола и с грохотом садится на стул, выуживая лист из ящика под столом. — Неужели! Мы всё пытались добиться хоть каких-то деталей от пострадавших, но они толком ничего не знают. Смотрю, ваша форма относится именно к той школе, в которой и преподавал господин Ким, вы оттуда, верно? — Да, — я сажусь за стол, внимательно разглядывая мужчину. Что-то есть в его, на первый взгляд, приятном лице крайне отталкивающее. То, что толком не заметишь при первом рассмотрении. — У меня есть доказательства непричастности учителя Ким СокДжина ко всему происходящему, — в глазах детектива вновь вспыхивает огонёк недоверия, но губы только расплываются в улыбке. Абсолютное несоответствие его истинных чувств и мимики. — Тогда можете ли Вы мне сразу предоставить их, госпожа Пак? — заранее приготовленный телефон с уже открытой видеозаписью кладу прямо перед ним и молча включаю. Мужчина недоверчиво смотрит в экран, и уже через секунду издевательски нежно говорит: — Уж простите, ЧеЁн-щи, но милая собачка вряд ли может помочь нам в этом де… — Смотрите дальше, следователь Хван. И старайтесь обращать внимание на задний план, — в таком же тоне отвечаю неприятному мне человеку, за что получаю от мамы укоризненный взгляд. Увы, но не в моих правилах лицемерить. Вижу по лицу полицейского, что не нравится ему получать в ответ такое же отношение, однако он ничего не смеет сказать, предпочитая тихо следовать моему «совету». Его реакции ждать долго не приходится, внимательность, свойственная работникам полиции, делает своё. Господин СуХён останавливает запись сам и приглядывается к лицу Джина, будто стараясь удостовериться наверняка точно ли его внешность. К счастью, качество достаточно хорошее, чтобы можно было утверждать не только о сходстве, но и о стопроцентном соответствии. — Кхм, ну ничего себе, — брюнет ослабил галстук. — Неужели и правда алиби? Но дата съёмки… — Смахните вправо и увидите фотографию экрана телефона отправителя этого видео. Всё сходится, начиная со дня и заканчивая временем. Запись сделана в 13:10, парк находится чуть ли не в двадцати минутах ходьбы. Дженни столкнули раньше 13:25, об этом говорят и ваши же отчёты, и показания свидетелей, и мои личные наблюдения. Чисто физически учитель Ким не мог находиться в двух местах одновременно, а когда его арестовывали, он не сбегал из школы, а только возвращался в неё, даже не зная, что случилось к тому моменту на самом деле. И да, на Ким Дженни было совершено нападение в больнице, ей вкололи смертельную дозу снотворного пару часов назад. Мне сообщила моя одноклассница, не знаю, дошла ли эта информация до вас, — я выдыхаю и победно улыбаюсь, понимая, что к моим словам невозможно придраться. Каждая фраза подкреплена доказательствами, и Хван СуХён прекрасно знает это. Он резко хватает телефонную трубку и набирает чей-то номер. Раздражённость мелькает на искусственно добром лице, и эта эмоция, к слову, идёт ему куда больше. — СыХун, срочно зайди ко мне! — шипит он и сбрасывает тут же. — ЧеЁн-щи, Вы могли бы предоставить нам переписку, подтверждающую ваши слова? — я безропотно выполняю просьбу, и именно в этот момент в кабинет влетает тот самый СыХун. Совсем ещё молодой и достаточно симпатичный полицейский прямо стоит у двери, не решаясь зайти. — Вызывали, следователь Хван? — Вызывал. Что там по делу ученицы Ким Дженни из старшей школы «Сангун»? — Ах, да, я вам как раз принёс доклад о случившемся недавно. На школьницу было совершенно нападение в стенах медицинского учреждения в 15:02 по корейскому времени, и мы связываем это с предыдущим преступлением. Единственное, не понятно, почему нападавший так желает избавиться именно от неё. Его личность не установлена, свидетелей нет, но видео с камер наблюдения уже были предоставлены нам. В связи с произошедшим, хотел бы узнать, что мы будем делать с господином Кимом? По сути, он… — Не виноват, — выплёвывает разгневанный следователь. — Так, Ким СокДжина можешь оформлять и отпускать на волю, но прежде принеси мне эту запись. Основываться можешь ещё и на информации на этом листке, — мужчина передаёт подчинённому мои слова, записанные ручкой, а тот, поклонившись, моментально исчезает. — Хах, госпожа Пак ЧеХа, хочу отметить, что в вашей дочери определённо есть задатки детектива, — неожиданно высказывается Хван, перевод взгляд на меня. — Вы же выпускаетесь уже в этом году, верно? Не задумывались над поступлением в полицейскую академию? — Если честно, нет, но обязательно приму к сведению ваш совет. Если честно, мне есть, на кого равняться, — я поворачиваюсь к матери, видя, как нежно улыбается она мне в ответ. — Ох, так значит, вы, госпожа Пак, тоже наша коллега! — Да, работаю в частной организации. — Господин Чхве, принёс запись с камер, — в кабинет вновь врывается СыХун, быстрым шагом достигает стола главного и подключает флешку с видео к компьютеру. Слышу, что мама начинает собираться, но уйти, не увидев столь нужные сейчас кадры, будет совсем уж кощунством. Вдруг в Цветочнике я смогу увидеть что-то знакомое; то, что позволит мне приблизиться к ответу хотя бы на шаг. — А можно ли мне увидеть человека на видео? Вдруг я смогу опознать человека на нём. — Нет, ЧеЁн-щи, мы вам безусловно благодарны за помощь, но данную информацию не имеем права распространять. Не переживайте, если нам понадобится ваша помощь, мы обязательно сообщим. — Ладно, спасибо и Вам, — я выхожу из кабинета, стиснув зубы. Это было вполне ожидаемо, но в то же время жутко обидно: они сами ведь ни за что не обратятся за помощью, опять следствие будет задержано, а убийца, которого многие уже списали со счетов, всё ещё опасен для наших жизней; а кто будет следующим? — ЧеЁн, я же просила тебя не ввязываться в это дело, — начинает негодовать мама, когда мы оказываемся за стенами полицейского участка. — Ну осталось же два дня, отсиди ты их спокойно. — В том-то и дело, что осталось два дня, а имя Цветочника так и не раскрыли. Посмотри, как работает полиция, они же делают ровно ничего! Даже не знают, что Дженни — его помощница, правая рука! Вот поэтому её и хотят убить: она знает всё! — Откуда ты? — шепчет женщина, пододвигаясь ближе. — Ты настолько глубоко в этом деле? Скажи мне честно, ЧеЁн, ты так далеко зашла?! — Да! Так далеко! — выкрикиваю я. — И не я одна, между прочим. Я же говорила, что не отступлюсь, что бы ты мне не говорила. — Но ты же не можешь рисковать своим здоровьем, не можешь! — А я и не рискую. Думаешь, мы так глупы, чтобы рассказывать всем о том, чем занимаемся? Ни одна душа не знает лишней информации, и единственный, кто рискует, связываясь с нами, это сам Цветочник, — я смотрю за спину матери и вижу, как в дверях появляется СокДжин. С едва заметной щетиной и растрёпанными волосами он всё ещё выглядит на все сто, но усталость и жесткий тюремный режим сказались на его состоянии — мужчина выглядел уставшим и разбитым. — Учитель Ким! — я даже не ожидала, что почувствую такое облегчение и радость при встрече с ним. Я подбежала к нему и схватила за руку, чтобы пожать. — Мы так переживали за вас! — ощущение того, что на одну проблему стало меньше, камнем падает с плеч, давая ощутить свободу хотя бы на время. — ЧеЁн, — Джин неожиданно кланяется передо мной и застывает в такой позе на время, — я тебе невероятно благодарен. Ты… ты спасла меня! Я уж думал, что у меня больше нет шансов, — дыхание мужчины сбивается, словно он вот-вот заплачет. — Я совершенно не знаю, как отблагодарить тебя, но спасибо. Спасибо огромное. Госпожа Пак, здравствуйте, — он тут же кланяется и моей маме. — Мне очень жаль, что вы видите меня в таком свете и при таких условиях. Приношу свои извинения за то, что позволил вам усомниться в себе и подверг детей опасности. — Будет вам, господин Ким. Вы не должны извиняться, во всём произошедшем нет вашей вины абсолютно. Мне жаль, что вам пришлось пережить подобное. Можем ли мы с ЧеЁн чем-нибудь помочь вам? — Нет, нет, ничего не нужно. Это я должен благодарить вас до конца своей жизни, вытащили меня из такой передряги! — Учитель, может быть вы знаете, кто мог подставить вас? — не сдерживаюсь я от вопроса. — ЧеЁн, ну не сейчас же, — неодобрительно смотрит родительница, но Ким тут же прерывает её. — Нет, всё в порядке. К сожалению, ничего толком сказать не могу. Если бы не эта выпавшая ручка, не было бы подобного. Я не помню, когда именно её обронил, где, даже идей нет. — А у вас не могли украсть её? — Нет, она и сама исчезать умудрялась. Постоянно выпадала из кармана пиджака, спасибо, хоть СуЁн помогала подбирать, — и вновь щелчок в голове; опять эта Пак. С каждой секундой, с каждой новой деталью всё больше нитей сводится именно к ней, образуя один спутанный клубок, и это наталкивает на одни только подозрения. Мне точно нужно увидеть видео с камер. — Тогда последний вопрос и перестаю вас мучить: Джой и Дженни не ссорились в тот день? — Хм, не слышал ссоры как таковой, но между девочками явно было напряжение. Они ходили порознь… Постой-ка. Не хочешь ли ты сказать, что подозреваешь СуЁн? — Нет, учитель, всего лишь интересуюсь, — улыбаюсь, как ни в чём не бывало. — Может вам вызвать такси? — перевожу тему, но СокДжин не так глуп. Он прекрасно всё понимает и сам, но перед моей мамой разводить полемику не планирует. — Нет, спасибо за заботу, но я сейчас вызову сам, — на лице собеседника вновь возникает привычная дружелюбная улыбка. — Ещё раз вам огромное спасибо за всё. Простите, что забрал столько личного времени. — Не переживайте, Джин-щи, — мама берёт меня по руку. — Я рада, что теперь всё в порядке, и ваша невиновность была доказана. Берегите себя и проведите этот вечер хорошо.***
— Может тебе действительно в детективы? — спрашивает мама, когда мы сидим на кухне. Я вряд ли сумею вспомнить точную дату не то, что нашего последнего общего ужина, но и вообще совместного времяпрепровождения. Всё это было так скомкано и коротко, что в памяти они толком и не отложились, но прямо сейчас мы словно нагоняем упущенное, и я бы солгала, сказав, что мне это не нравится. Каждому ребёнку нужно внимание. — Если честно, я и так планировала идти на прокурора, но сейчас работа следователя кажется мне куда интереснее. — Это так ужасно, — вдруг говорит она, подпирая голову рукой. — За своим собственным эгоизмом, я так и не успела заметить, как быстро ты подошла к последнему классу и уже сумела определиться с профессией. Никогда не прощу себя за это. — Знаешь, мам, как сказала мне одна очень хорошая девушка: «Иногда для того, чтобы отпустить обиду достаточно банального «прости»». Не переживай, я не держу зла на тебя. — Как бы там ни было, обещаю, что буду исправляться. Однако надеюсь, ты не против, если сейчас я вновь вернусь к нашей нелюбимой теме и покапаю на твои мозги. — Только не это, — протяжно стону я, кладя голову на стол рядом с тарелкой риса. — Нет, ЧеЁн, именно это! Нам нужно решить, что делать с происходящим! Почему ты не рассказала господину Хвану о своих догадках насчёт одноклассницы? — Ма, ну ты сама подумай, вот что они смогут сделать, а? Дженни сейчас без сознания, она им уж точно ничего не скажет. Если они решат заявиться к нам в школу, может вообще спугнут Цветочника. Да и не готова я вновь собирать и вспоминать все доказательства ради того, чтобы пытаться доказать взрослым мужикам свои слова. Они до этого как не занимались нашими делами, так и продолжают в том же духе. Не на что рассчитывать. — Ну тогда я вновь повторюсь… — Нет, я не брошу это дело. Я даже согласилась перевестись в другую школу, оставив себе только пять незначительных дней, так что просто позволь мне последние часы уделить этому делу. Мы можем хоть каждые два часа вновь и вновь говорить о том, как опасно мне вмешиваться в происходящее, а я так и не сдвинусь ни на шаг. — Я не хочу тебя потерять, ЧеЁн. — Поверь, последнее, чего хочет убийца, это свести счёты со мной. Он пытается убрать свои следы, но грязи становится только больше. Спасибо, всё было очень вкусно. — Не за что, — мы одновременно поднимаемся из-за стола. — Тебе помочь? — Не нужно, иди делать уроки. Телефон погряз в сообщениях: уже все прекрасно наслышаны о том, что СокДжина отпустили. Одноклассники делают вид, словно с самого начала знали о непричастности собственного классного руководителя к произошедшему с Ким, но на деле никому не интересно их дешёвое представление. Все и так прекрасно знают свои собственные грешки, а ещё лучше помнят, как лично распускали всё новые и новые слухи. Пока никому неизвестно имя «спасителя», но для меня это только к лучшему. Уверена, Цветочнику захочется поквитаться с противником, вновь сорвавшим его планы. Стук в окно. Сначала мне кажется, что показалось, но с каждым разом звук только нарастает. Почему-то на секунду сердце замирает, хотя я и не из пугливых, но нечто, стучащееся в окно в пол восьмого вечера, явно напрягает. Хватаю канцелярский нож со стола и выдвигаю лезвие. Медленным шагом подхожу к занавескам, одним движением руки распахивая их. — ТэХён? — громко удивляюсь я, тут же дёргая за ручку и встречаясь лицом к лицу с другом. — Что ты тут делаешь? Как забрался, сумасшедший! — Мама дома? — киваю. — Тогда дай я сначала войду. Впустишь же? — хитро улыбается парень, а мне только остаётся отодвинуться подальше и молча поразиться наглости одноклассника. Ким тихо ступает сначала одной ногой на пол, затем перебрасывает вторую — его грация и сила завораживают. Хотя, стоп! Я не собираюсь стоять, разинув рот, но только собираюсь сказать пару ласковых совсем уж сбрендившему мальцу, как тот молча обнимает меня. Я чувствую сильные руки на талии и тяжёлое дыхание над головой. Прислушиваюсь к биению сердца в его груди, размеренному, спокойному и начинаю дышать в такт, сама того не замечая. Чувствую неожиданное спокойствие, совсем не переживая о том, что в эту секунду сюда может заглянуть мама, и даже в ответ обнимаю Тэ, легонько похлопывая по спине. Кажется, ему сейчас очень грустно. — Я могу остаться на ночь? — шепчет он надтреснувшим голосом. — Да хоть навсегда, — с улыбкой отвечаю я, чувствуя, как он прижимает меня ещё ближе.