***
— Ну вот, уже гораздо лучше, — важно заявил Луриан, склонившись над кроватью девушки. Алька, маячившая сзади, не знала, куда деть поднос с едой. — Доброе утро, — устало выдала Фирина. — Доброе, доброе, милая. Живая, поверить не могу. Сколько раз говорил сразу лечиться, а не болеть на ногах? Во имя Пророка Лебеды, как же повезло, что ты быстро поправилась! Чудо. — Опять читаешь мне лекции? — недовольно спросила художница. — Взрослая уже, чтобы лекции читать. Ты, давай-ка, ешь побольше и не пытайся запираться в мастерской. Тоже мне, творец безрассудный. Служанка вышла вслед за эльфом, оставляя Фирину наедине с собой и своими мыслями. Слишком многое навалилось, нужно передохнуть. Ещё и сны эти… Глупости, конечно, но сон с братом заставлял ёжиться и переживать, в то время как часть с ночным визитом казалась неловкой и местами нелепой. На подоконнике открытого окна сидел ворон. Птица, словно понимая, что её заметили, ещё несколько секунд важно крутила головой и, тяжело взмахнув чёрными крыльями, скрылась среди черепичных крыш да крон деревьев. Девушка посмотрела на место, где сидел пернатый визитёр, так, словно пыталась понять причину, по которой сюда прилетела птица. Не нравится ей всё это, больно уж недобрым знамением стали для неё эти представители фауны...***
Работа снова пошла своим чередом, но после указаний Луриана Алька то и дело заставляла Фирину откладывать кисти и идти отдыхать. В саду художница периодически слышала ругань соседей, чей дом теснился рядом с домом художницы. Настроение из-за чужой непрекращающейся драмы ухудшилось, и выходить вновь в свой уголок среди весенних цветов не хотелось. Оставалось читать книги да пить горячие напитки внутри стен, ставших когда-то родными. Ей даже посчастливилось получить письмо с заказом от какой-то аристократки. Она хотела портрет, и нужно было ехать в замок на руинах Дун Тынне. Если память всё ещё была верна ей, то Фирина могла утверждать о том, что находится это место где-то на северо-востоке от Боклера. Однако сейчас девушка была занята довольно заурядным натюрмортом, который она писала параллельно сцене с нимфами для одного щедрого барона. К счастью, вскоре пришёл тот, кто занимал её мысли в любой миг, когда чувство едкого страха отступало и позволяло расслабленно думать о чём-то лучшем. Служанка сообщила о его приходе, когда хозяйка дома тщетно пыталась оттереть с рук зелёную краску. Нервно выругавшись, она попросила Альку проводить гостя наверх. Пока звук шагов не был слышен, девушка подошла к небольшому настольному и мутноватому зеркалу да тут же охнула, увидев синее пятно на подбородке. Смыть его она, к своему стыду, не успела, ибо дверь в мастерскую уже предательски открылась. Сам же гость при том перемещался совершенно бесшумно, и в который раз она ловила себя на этой странной мысли, списывая всё на свою задумчивость и невнимательность. — Вижу, ты, как и всегда, не сидишь сложа руки. — Эретайн окинул взглядом работы в помещении, остановившись на Фирине. — Однако, ты только оправилась от болезни. Разумно ли снова не щадить себя? Творец хотела было спросить, откуда он знает о недуге, но решила, что Детлафф наверняка спросил о том у Альки. При воспоминании о последнем странном сне в бреду, ей стало и вовсе не по себе думать об этом. — Искусство — лучшая панацея. — Она и сама не успела заметить, до чего же быстро смутилась. — Для разума, по крайней мере. — Твой разум крепок и чист, но не тело. — Он поставил стул на то место, где всегда сидел, и застыл в той же позе, в которой она уже его писала. Непривычно точно. — Тебя что-то тревожит? Опешив от уверенных действий своего собеседника, а уж тем более от его прямолинейных последних слов, художница поспешила снять с мольберта насыщенно-тёмный натюрморт и взгромоздить холст с портретом. Некоторые краски она убрала в ящик комода, достав им на смену другие. Выдохнув и собравшись, Фирина наконец села напротив. — Что ты, у меня всё прекрасно, — заявила девушка, стараясь не поворачиваться в сторону Детлаффа. Он промолчал, но когда она всё же осмелилась посмотреть на него, то почувствовала некую странную неясность. Несколько минут прошли в напряжённой тишине. Девушка встала и прошла к окну, чтобы открыть его. На улице всё было спокойно, даже соседи хотя бы на время отложили все свои скандалы. — Я не понимаю, — прервал это спокойствие мужчина. — О чём ты? — Чувствуя тревогу, Фирина отошла от окна. — Те люди, твой страх и даже твоя болезнь. Почему ты настолько боишься, но ничего не желаешь? — Эретайн поднялся со своего места, и теперь они стояли друг напротив друга. — Почему ты раз за разом отказываешься от помощи? — Прошу тебя, не лезь в мою жизнь. Ты меня не знаешь. — Внутри нарастала глухая жгучая ярость. — Я благодарна тебе за всё, что ты сделал, но в этой истории достаточно ненужных жертв. — Неизвестно, почему, но ей вдруг показалось правильным ответить именно резко, навсегда закрыв тему преследующего страшного прошлого меж ней и её собеседником. И в этот миг... Детлафф переменился. Совершенно. Фирина не сумела бы дать ответа на вопрос о том, что видела теперь, но вся ярость вновь обратилась в страх. Только это оказался вовсе не привычный трепет перед чем-то низменным и близким! — то был страх перед древним и высшим. Так боится не человек, но дичь пред хищным зверем... Мужчина, стоявший перед ней, растворился в красном тумане. Солнце, освещавшее комнату, за одно лишь мгновение будто померкло, и всё заполнили сумерки. Туман расползался по мастерской, подбираясь всё ближе к застывшей девушке. Не смея сделать и шага в сторону, она облокотилась о стол с постановкой и материалами. Когда алая дымка отступила, Фирина увидела чудовище, ещё несколько секунд назад бывшее её спасителем. Был ли то человек? Оставалось ли в нём хоть что-то человеческое?! Но сия неизвестность не давала понять ничего. Лицо, ставшее жутким и кошмарным, пугало, ведь говорило об иной природе существа. Длинные когти также не делали новый облик гостя более дружественным... — Скажи, неужели ты считаешь, что перед тобой стоит жертва? — Хоть и голос его освирепел, но за ним нетрудно было распознать нечто более глубокое и печальное, нежели ярость. — Кто он? Кто этот человек, пытавшийся тебя похитить? Она не отвечала, пытаясь смотреть себе под ноги. Былые дни научили её тому, что делало её ещё более жалкой. Забитая и ненужная женщина, терпевшая всё и вся. Это была не Фирина, мило беседующая с аристократами и пишущая полотна в разнаряженном Туссенте. Девушка не смотрела на Детлаффа, а села на корточки, прижав руки к голове. Мужчина ожидал, что она закричит, убежит или сделает что-то ещё? Какой в этом был смысл?.. Хотел, чтобы она испугалась?! Да, она напугана, ведь о сегодняшнем зрелище говорят лишь матери, предостерегая детей с помощью страшных сказок. Но гораздо сильнее Фирину пугало то, насколько повторяется её глупая жизнь. Как можно дважды влюбляться в тех, кто оказывается монстром? Пусть убьёт её, раз первый не смог! — Почему ты… — растерянно произнёс хрипловатый и совершенно человеческий голос, а тяжёлая мужская рука легко коснулась дрожащего плеча. Фирина не отвечала, лишь время от времени всхлипывая. Когда она убрала руки от головы, словно избавившись от опасности, художница оттолкнула вампира. Это же вампир, да? Длинные когти, звериная морда, клыки... Мёртвая серь вместо обычной бледной кожи... — Кто вы, чёрт возьми, такой?! — она продолжала смотреть в пол, когда как лицо её закрывали растрёпанные светлые локоны. — Зачем, зачем… — Я не человек, да. Но ты ведь испугалась не этого. — Он не спрашивал, а утверждал. Как и всегда. — Зачем ты это сделал? Зачем показал... это? — девушка всхлипнула, бессознательно махнув рукой в сторону собеседника. — Мне нужно было, чтобы ты знала. — Детлафф чуть отстранился и сел по левую сторону от неё. — Прости, я слишком напугал тебя. — Ты же убил моих преследователей в ту ночь, верно? Это точно был ты, я вспомнила. Думала, мол, почудилось... — Они напали на тебя. — Я и не осуждаю. Тот, кто их подослал, виновен в их смертях… И всё же, кто ты? — она на удивление резко успокоилась. — Вампир, если на людской манер. Не те, что примитивны и убивают ради пищи, высший. — Никогда о таких не слышала, прости. То есть вы как люди? — Фирина приподняла голову, всё ещё хлюпая носом. — Отчасти, — мужчина кивнул, сам не замечая, когда успел начать поглаживать светлые волосы собеседницы. Она больше ничего не спрашивала, только тёрла глаза и продолжала сидеть, уже не настолько сильно напоминая побитую животинку. — Это был мой муж, — неожиданно заявила художница, повернувшись к вампиру. — Он послал тех людей. Как бы странно то ни было, но за свои слова она чувствовала мерзкий стыд. Это же она виновата, раз допустила всё это. Может, нужно было не бежать, а продолжать терпеть и ждать своей смерти? Так бы всего этого не случилось. Она бы ни о чём не жалела. Даже о встрече с этим жутким и таинственным Эретайном, ведь тогда Фирина и не ощутила всю странную гамму новых чувств, заставляющих сомневаться и забывать о важном. — Ты замужем? — удивился Детлафф. Кольца она не носила ни в одну из их встреч, он не мог знать. — Я сбежала из Новиграда из-за него. Думала, что тут меня точно никто из прежней жизни не найдёт. Была подстроена моя смерть. — Вся эта история была мерзка от начала и до конца. Он уйдёт, лишь только узнав. — Разве человек может быть жесток с той, кого он взял в жёны? — в его словах не было упрёка к ней, одна лишь ненависть к совершенно незнакомому мужчине, звавшимся Пициром. — К сожалению. — Фирина то и дело отводила глаза, продолжая стыдиться своих же слов. — Теперь мы, вроде как, знаем чуть больше друг о друге. Давай отныне без сюрпризов. — Я не знал, что ты так... спокойно отреагируешь на такого меня. Думал, просто испугаешься и убежишь. Так было бы лучше, если бы ты узнала правду и начала избегать. Или перестала сомневаться, что смогу защитить. Это честнее, чем притворяться тем, кем не являешься. — Он привычно нахмурился. Слишком много правды в словах «чудовища», вот только такая правда для людей не подходит. — Но ты словно ожидала удара. — Всегда лучше ждать удара. Так знаешь, что тебя ждёт. — Она дотронулась до собственной груди, где под тканью помнили боль и горечь шрамы на немощном теле. — Лучше не допустить этого удара. Девушка не ответила, хотя, возможно, и хотела что-то сказать.