Move, baby

      Это безумие.       Сонми — это концентрированное безумие в колбе и только для Тэмина.       Тэмина никогда не волновали ни полнота, ни худоба, если человек был открыт для него, полностью, без остатка, отдавался всем своим существом. Сонми как раз была такой, только еще лучше, еще реальнее, еще чувственнее, чем в самым диких снах. И Тэмин был готов отплатить ей тем же       Это безумие.       Этот номер в отеле. Это совместное выступление. Везде она, везде они рядом, вместе, касаются друг друга, смотрят. Сонми так смотрит… Хочется бесцеремонно зажать ее в одном из коридоров, упереть руку рядом с ее головой и совершенно бесцеремонно задрать и без того короткое платье. Увидеть, как в глазах напротив зажигается то самое пламя, что так по вкусу Тэмину. Держать одной рукой ее тонкие запястья над ее головой, а еще лучше завязать каким-нибудь лишним галстуком, который как раз имеется у Тэмина, второй же дернуть за волосы на затылке и почувствовать непокорность, которая лишь распаляет, а потом…       — Тэмин-щи, пройдите на сцену для репетиции, пожалуйста, — голос Сонми ворвался так некстати на самом интересном месте, Тэмин окинул взглядом ее слишком короткие шорты и двусмысленно ухмыльнулся. Встретил ее взгляд с приподнятой бровью для эффекта недоумения (но он то знает, что она все понимает) и облизнулся, тем самым намекая на более чем жаркое завершение премии. Сонми провела по волосам рукой, сделав вид, что ничего не видела и стрельнула глазами на режиссера. Тэмин мигом состроил мордашку послушного мальчика, взобрался на сцену и нарочито медленно обошел девушку со спины, вдыхая запах ее шикарных духов.       — Начинаем, — режиссер дал знак, и заиграли первые биты мелодии их совместного выступления. Выступления, которое тоже можно назвать безумием.       Тэмин едва касался притворяющейся эфемерной Сонми, подыгрывая, исполняя роль нежного любовника движениями ног, изгибами рук. Она же позволяла вести себя (каждый раз они наравне управляют друг другом), слушала его биение сердца, подстраивалась под его ритм. Тэмина завораживал профессионализм Сонми. Насколько нужно уметь видеть партнера, чтобы угадывать его желания в танце.       Но быть милым невинным мальчиком быстро надоедает, Тэмину не нравится настроение на сцене. Он ловит руку Сонми, тянет ее на себя, не забывая об основных элементах танца, целует тыльную сторону запястья и шепчет за долю секунды до кульминации:       — Move, baby       Сонми шокированно распахивает глаза. Тэмин не понимает, чего просит, но если это сработает, то в трансляции они сорвут бешеные овации от фанатов. Она поворачивается к нему спиной и обхватывает шею так, как «привыкла», смотрит на негласных жюри с вызовом, отмечая мерзкую похоть, направленную на нее. Сонми покажет им всем, что такое страсть на сцене. ***       Тэмин взмок так, что снять даже верхнюю часть его костюма на сегодняшний вечер будет сложным. Награждение закончилось, но то были игры, ведь сейчас он собирается поймать свой настоящий приз. Который так неосторожно неспешно идет по темному, безлюдному коридору. Неужели знала, что все так и будет? Тэмин нагоняет Сонми и осуществляет малую часть одного из тысячи снов с ее участием. Он больно ударяется ладонью об стену, имея удовольствие наблюдать замешательство на совершенно прекрасном и манящем лице Сонми. Той красной помады, что всегда мешает терзать ее губы из-за ярких следов, остающихся от цвета, больше нет, и он этому очень рад. На экране эта помада всегда замечательно смотрится на Сонми, но только не наедине с Тэмином, когда косметика абсолютно лишняя, как не вписывающийся в шедевр элемент.       — Нельзя делать так, как ты, — наклонившись, как можно тише пожурил Тэмин.       — Так, это как? — Сонми расстегивает пуговицы на его жилетке, совершенно случайно задевая ногтями кожу около линии брюк, и смотрит из-под бровей. Это невозможно вынести, — Вот так?       Сонми резко кладет руки на его натренированную долгой профессией айдола задницу и прижимает к себе, чтобы между ними оставалась полоска воздуха, через которую было почти невозможно дышать (кислорода было слишком мало), но, кажется, ни его, ни ее это не смущало.       — Именно так, — все время в отеле Тэмину до боли в штанах хотелось закусать Сонми до синяков, однако сейчас ему дозволены только губы, чем он и пользуется, больно (но не для нее) прихватывая нижнюю, причмокивая с упоением. Сонми по вкусу его напористость и несдержанность, каждый раз Тэмин застигает ее врасплох своими эмоциями, невидимыми словами, которые опьяняют покруче самой лучшей игристой огненной воды. Он проникает в глубину рта, сплетая языки, пробуя заново с другим желанием, более неуправляемым, совершенно новым для него, но оттого предвкушение захлестывает только сильнее. Ведь ею невозможно пресытиться — он пробовал — она заставляет его покинуть скучную, равнодушную реальность, чтобы получить ее воплощения всех желаний в чистом виде. Тэмин с легкостью подхватывает почти невесомую Сонми на руки, сильно прижимая ее к стене, вызывая у шипение и мстительный укус до крови.       — Упс, — совершенно равнодушно вышло. Ее это не волнует. Все, что сейчас нужно — это лишь продолжение животных ласк, вызванных слишком развратными эмоциями на чертовом выступлении. Он еще поплатится за те жаркие взгляды в его соло в камеру. Нельзя так смотреть, а думать о ней. Так же недолго и до ревности довести. А ревновать к камере более чем непонятно для Сонми. Она пытается жестами указать на собственные шорты под коротким платьем (мы же все тут приличные люди), точнее на то, что нужно их уже снять, они ей надоели. Тэмин нехотя отрывается от истерзанных губ и шеи Сонми лишь чтобы глотнуть воздуха и припасть вновь к области за ухом, убрав волосы подальше. Он прекрасно понимает ее, но почему бы и не помучить, ведь это так сладко: желание его в себе, отчаянное желание, они долго держались, потому что менеджеры вели строгий контроль даже за переписку и, хоть они оба не понимали смысла, подчинялись, чтобы не вызвать лишних вопрос и подозрений. Медленно проведя по внутренней стороне бедра Сонми, Тэмин растягивает эластичную ткань, проникая под нее и касаясь ткани белья, которое тоже ужасно лишнее сейчас. Его подстёгивает опасность быть пойманным, времени у них и правда маловато, но от этого хочется ее еще больше. Она снова рядом, тело к телу, скоро они смогут уединиться в квартире одного из них…       Тэмин с рыком сдергивает белье вместе с тонкими шортами. Сонми скрещивает ноги за его спиной, они так идеально помещаются, как будто им там самое место, и тщетно пытается расстегнуть штаны — руки не достают — но ей помогают умелые сильные пальцы, направляя прикоснуться, почувствовать, и она совершенно не против. Тэмин вновь заставляет ее потеряться в мыслях, сконцентрироваться только на нем, на том, как он на нее смотрит и дышит около уха. Как меняется его ритм, так разнящийся с постоянным ритмом его танца. Тэмин ухватывает громкие, но не самые громкие из возможных, стоны, периодически посматривая по сторонам, продолжает остервенело вбиваться в мягкую, горячую Сонми. Полностью для него раскрепощенную, смотрящую таким жарким взглядом, что хочется связать ей руки, жаль, что галстука под рукой нет. Остается лишь довести до звезд в глазах начатое и поставить засос за ухом, как подтверждение собственности и обещание продолжения в более горизонтальной поверхности. Тэмин ставит ее на пол и одновременно с этим разворачивает, прислоняя к стене лицом. Сонми теряет равновесие, голова кружится, после оргазма не хочется вообще ничего делать. Она слышит звон ремня и пытается повернуться, но Тэмин заламывает ей запястья и сильнее прижимается к ней. Шепчет «стой смирно» и Сонми не хочет ослушаться. Чувствует жесткую…кожу…на глазах. Тэмин пристегивает ей ремень к глазам. Она слышит что-то похожее на «идеально», в следующий миг вскрикивая от боли в шее. Сонми ждет дальнейших действий, но ничего не происходит. Опускает до этого согнутые руки. Ничего не слышно. Она быстро расстегивает ремень на глазах, держит в руках какое-то время и ухмыляется, прикусывая кончик языка. Тэмин снова затеял свою любимую игру.       Ну что ж       Сонми принимает правила игры       И следующий ход за ней