Свадебные детективы. Недорого. Любая Галактика.

Детективы Эклз и Падалеки прибыли на Старую Землю через сутки после своего вылета, и, понятное дело, к этому времени никаких добрых чувств к главе «Северной корпорации» они не испытывали. На Волшебство за ними прилетел катер с «Ю эс эс Энтерпрайз». Как ни странно, своим спасением они были обязаны тому мрачному парню из медкорпуса, как оказалось, главному врачу корабля, доктору Леонарду МакКою. Тот, по своей привычке подозревать развитие самого плохого сценария, а может, и от не слишком сильной любви к заклеившему его рот Норду, предположил, что детективов на Волшебстве просто-напросто забыли. Высокомерно игнорирующий все вопросы о судьбе своих попутчиков фармацевт подливал масла в огонь своим молчанием. Поэтому когда тот сошел на Старую Землю по трапу, крепко зажав под мышкой ботинок, подсвечник и палку, МакКой в ультимативной форме потребовал от капитана вернуться. Парни к тому времени уже успели с помощью Сайлса установить палатку на космодроме – комфортабельную, трехкомнатную, только две комнаты так и остались необжитыми. А еще они принялись мастерить межпланетную передающую антенну из всех подручных материалов, которые им доставили любопытные кентавры. Да, они успели познакомиться с некоторыми местными обитателями. А к Дженсену внезапно вышел единорог, покатался около него по траве, как собачка, встряхнулся и с достоинством отправился обратно в лес. Джаред посмотрел ошарашено на Дженсена. – Не-е-ет. Нет-нет-нет, – замахал руками тот. – Я не девственник, честно. Прибывший на планету катер с включенными тревожными маяками застал идиллическую картину: Джаред и Дженсен играли на зеленой травке в догонялки с садовыми гномами и не особо жаждали возвращаться. Наполовину собранная антенна была отставлена куда-то за палатку. По пути домой детективы опять попытались поспорить, будет ли мистер Норд испытывать угрызения совести после своего поступка. И опять спора не получилось: оба собирались ставить только на то, что никаких угрызений не будет. Дома Эклз обнаружил несколько пропущенных сообщений от Алоны, которая решила, что они слишком давно не общались. Дженсен в экстазе позвонил подружке и начал рассказывать про планету-сказку. Алона с энтузиазмом угукала на каждое восклицание Эклза, а потом попросила одолжить пару тысчонок на поход в новый клуб. Дженсен перекинул ей деньги и задумался. Ему не с кем было поделиться потрясающими впечатлениями, кроме Джареда. У них создавалась собственная история, собственные воспоминания. У них возникло общее прошлое. Возможно, Джаред думал о том же самом, потому что через пару дней он завел разговор о том, чтобы их сотрудничество из временного режима перевести на постоянную основу. Вопрос заключался только в том, какое агентство из двух останется в качестве основного и единственного. Вот тут-то и образовались некоторые сложности. Дженсен руками и ногами готов был вцепиться в свой «Рамзес». – Ты не представляешь, сколько времени я продумывал его концепцию! – горячился он. – Мое название! – Так как оно расшифровывается? – осведомился Джаред в тысячный раз. – «Распрекрасная ангельская мордашка заставит единомышленников сосать»? Дженсен не обратил внимания на подколку, продолжая переживать: – Моя вывеска! Джастин ее делал целый месяц! – Наверное, потому что половину времени угорал со смеха? – предположил Джаред и тут же получил подушкой по затылку. Ну да, Падалеки сам подставился: отпускать такие замечания, лежа голышом в постели. – Моя репутация! Все давно знают, что «Рамзес» решает любую проблему! – возмущался Дженсен. – И у меня в самом деле офис, а не какая-то свалка забытых вещей. И вообще, офис у меня прямо под квартирой, утром оделся, вызвал лифт – и уже на работе! – Так ты что, – нахмурился Джаред, – так и собираешься жить в этой квартире? - А здесь-то тебе что не так? – по инерции напористо спросил Дженсен. – Ну, я думал, что мы и место проживания сведем к одному знаменателю… Дженсен моментально заткнулся, круглыми глазами глядя на Джареда. Он что… предлагает ему жить вместе? Это был совершенно новый опыт для Дженсена. Все его бывшие парни и девушки, с которыми были даже продолжительные романы в несколько месяцев, ни разу не заикались о том, чтобы съехаться. Он и не настаивал, поскольку они были не Истинными парами, так зачем вить совместное гнездо? А в этот раз сердце билось так сильно, как будто собиралось выскочить из груди и отдельно от хозяина побежать в странное деревянное жилище Падалеки. * На следующий день Дженсен спустился в свою контору, чтобы навести там порядок за несколько дней отсутствия, Джаред увязался за ним. Знакомясь с почтой и оставленными сообщениями, детектив Эклз мог думать только о предложении напарника. Он не сказал ему ни «да», ни «нет», но поймал себя на мысли, что уже воспринимает «Рамзеса» как друга, с которым пришла пора прощаться. И он не испытывал по этому поводу особого горя. «Надо будет дать объявление о слиянии на профильном форуме», – подумал он предусмотрительно, когда табло на двери известило о визите клиента. Дженсен открыл дверь и обнаружил на пороге человека, на которого должен был страшно сердиться. Но по-настоящему негодовать не получалось. После шума и суеты современного многоуровневого города с населением около тридцати миллионов человек ночевка под куполом звездного неба незнакомого прекрасного мира казалась замечательным романтическим отдыхом. Дженсен усмехнулся, вспомнив, как разошедшийся Джаред решил вырезать на каком-то пеньке надпись «Джей + Джей =», однако пенек, увидев вблизи перочинный лазерный ножик, покрутил веткой у ствола и немедленно сбежал. – Это хорошо, что вам весело, – процедил заказчик, взявший манеру бросать своих работников на другой планете в полутора тысячах световых лет от Земли. – Вы мне нужны, собирайтесь. – И вам добрый день, мистер Норд. Или мне называть вас мистером Снейпом? – осведомился Дженсен. – Лучше было бы, если бы вы просто закрыли свой рот и отправились за мной, – отбрил тот развеселившегося детектива. – Или хозяином? – спросил Эклз уже не так весело. Норд смерил его взглядом: – Если вы так тонко намекаете на Сайлса, то доношу до вашего сведения, что домовики принимают принадлежность к тому или иному магическому роду как часть природы. – Но мы-то ее так не воспринимаем, – подал голос Джаред. – Я не готов вам тапки в зубах приносить. – Судя по всему, вы больше склонны к безрезультатному разглагольствованию, чем к конкретным действиям. И не желаете получить сумму, проставленную в нашем договоре. Фармацевт знал, на что давить. Дженсен уже думал о расходах, которые потребуются при переезде, перерегистрации и прочих бюрократических проволочках. Вздохнув, он попросил умный шкаф отдать ему куртку и вместе с Джаредом последовал за Нордом. Тот бежал на стоянку их уровня так, словно за опоздание их всех могли лишить рабочих лицензий. – Если мы опять на «Энтерпрайз», боюсь, там уже будут вам не так рады, как раньше, – переводя дыхание, сказал Джаред. – Вот как, – без всякого интереса произнес Норд. Детективы поняли, что объяснений не будет – ни прошлому, ни нынешнему поведению. Поэтому только послушно следовали за работодателем: сначала сели в машину, потом не задавали вопроса по поводу маршрута, затем без особого любопытства познакомились с пунктом назначения. Это был самый обычный многоуровневый дом, к которому подходило как минимум восемь автомобильных развязок – может быть, с другой стороны были еще, парни не могли заметить. Норд вскочил в подъезд и, не обращая внимания на возможность подняться на гравилифте, понесся наверх по травалатору, ехавшему, видимо, слишком медленно. – А теперь что вы надеетесь тут найти? Родственный придверный коврик с функцией автоматической чистки обуви? – осведомился бегущий следом Джаред и заработал весьма чувствительный тычок локтем от напарника. Дженсен не считал происходящую с Нордом фантасмагорию смешной. Что бы сказал сам Падалеки, если бы ему в суженые достался какой-нибудь зонтик? Хотя… может быть, тогда бы он повесил зонтик на почетное место в офисе, украсил его цветами, надел на него обручальное кольцо и потом остался с Дженсеном? Искали они не коврик, а вполне конкретную квартиру, это выяснилось через пару минут. Норд свирепо уставился на запертую дверь и, сделав было пасс рукой, произнес что-то вроде приветствия аборигенов Гавайев «Алоха», но передумал и просто нажал на кнопку звонка. Открывший им молодой мужчина был худ, невысок, его черные волосы казались взлохмаченными не в плане соответствия модному стилю «стригусь сам, игнорируя домашний автомат», а просто потому, что в них слишком часто запускали в задумчивости пальцы. Но Дженсена больше всего привлекли круглые очки, немного криво сидевшие на носу у парня. «Необходимо узнать, где он достал этот раритет», – с легкой завистью подумал Дженсен. И снова присмотрелся к хозяину квартиры. Дженсен был первоклассным спецом по всему, что касается ориентирования на местности, а вот с людьми у него выходило плоховато. Он не мог определить, сколько лет встретившему их парню. Выглядел он лет на 25, одет так, как одеваются исключительно подростки, в майку с меняющимися фотографиями, мешковатые джинсы и кеды «Конверс». А вот глаза за стеклами очков можно было назвать даже старыми, очень усталыми, как будто они видели много такого, что даже в страшном сне не могло присниться Дженсену или Джареду, а скорее всего им обоим. – Северус… – голос молодого мужчины звучал хоть и удивленно, но как-то печально, как будто он заранее не ждал от этой встречи ничего хорошего. Затем он увидел спутников своего гостя и сказал уже более светским тоном, никакой интимности: – Здравствуйте, господа, проходите. И провел их в комнату-кабинет, в огромном пространстве которой терялись стол и пара диванов. Дженсен повернулся к Джареду, тот в ответ изобразил «я-уже-не-удивлен»-выражение на лице. «Се-ве-рус», – проартикулировал Эклз. Ну да, конечно, как еще могли звать пришельца из сказочного мира. Обсуждая таким молчаливым образом их работодателя, детективы отвлеклись и пропустили начало разговора. Очнулись они только в тот момент, когда Норд или Снейп с грохотом швырнул свои новоприобретенные сокровища на стол и взревел, иначе не назовешь. Назвав хозяина квартиры кем-то вроде «Портера», фармацевт на повышенных децибелах осведомился: – Ты рассудком повредился, мастерить хоркруксы и разбрасывать по всему миру? Как ты вообще смог их сделать? – Я не делал хоркруксы, – пробормотал «Портер», но в его голосе не хватало искренности, и Дженсен не поставил бы на то, что парень говорит правду, ни ломаного галактоцента. – В этом мусоре есть части человеческой души, господин министр, – протянул Норд с издевкой. – Не думаете ли вы, что я не в силах отличить грязный ботинок от одушевленного грязного ботинка? – Со времен падения Темного лорда никто не делал хоркруксов и не смог бы сделать, – чуть громче сказал парень, которого почему-то назвали министром. Какое-то ехидное прозвище, видимо. «Ты знаешь, что такое хоркруксы?» – спросил шепотом Дженсен. «Конечно, – серьезно ответил Джаред, – это помесь лошади и круассана». «Откуда ты?..» – изумился было Дженсен, но тут увидел прикушенные изнутри щеки Джареда, все понял и отвесил напарнику смачный подзатыльник. – Тем не менее, это хоркруксы! – снова заорал Норд. – Хочешь убедиться? Он схватил суковатую ветку, которую обрел первой в качестве своей невесты. Ветка была увесистая, но сухая, а потому вряд ли прочная. Норд изо всей силы саданул ее об колено, однако та не обнаружила ни малейшего желания ломаться. Фармацевт попытался разбить ее об стену, однако это было бесполезно, зато Дженсен переполнился уважением, увидев мускулы, перекатывающиеся под рукавами пиджака Норда. Вероятно, тот регулярно поднимал вещи и потяжелее фармацевтических приборов. – Они неразрушимы, Поттер! – запыхавшись, выдавил из себя Норд. Капли пота стекали у него по виску. – Я пытался на них воздействовать и более эффективными инструментами. Вот этот обычный медный подсвечник не аннигилирует даже в антивеществе. Ты знаешь, что их можно разрушить одним единственным способом. И это не лазерный резак. «Министр» стоял, опустив голову, и ничего не отвечал на обвинения, не очень понятные свадебным детективам. Дженсен заметил, как Джаред бочком пододвинулся к брошенной на пол сухой ветке и попытался отломить от нее кусочек. Никакого результата. Норд навис над столом, который стоял между ним и этим Поттером, и оперся на кулаки. – Итак, посмотри мне в глаза и ответь: кого ты убил? Три хоркрукса – три человека, так? Джаред и Дженсен переглянулись в панике. «Убил?» Дженсен был в курсе, что раньше детективами называли людей, которые расследовали убийства. Но сейчас у них не было никаких знаний, помогающих разоблачить и предать суду убийцу. Они привыкли лишь искать людей, предназначенных друг другу. Святой Хокинг, им надо было почуять неладное еще тогда, когда на болоте засияла ветка. Забрать свои проценты и срулить к самым обычным делам и обычным картинкам «в окошке видны фиолетовые горы, а на стенах висят фотографии людей в рамках ромбиком». Кстати, это вторая планета звезды Тау Созвездия Скульптора – вполне себе обычная планета, в отличие от своей соседки, Волшебства. – Никого я не убивал! – вспылил, наконец, Поттер. – Почему ты решил, что обязательно нужно… И понял, что спалился, как по мнению Дженсена, так стопроцентно, но попробовал выкрутиться. – Почему ты решил, что это обязательно я? – Во-первых, если мне не изменяет память, именно ты в отсутствие Темного лорда остался самым могущественным магом мира… Детективы как по команде скептически наморщили лбы. – А во-вторых… Господа Эклз и Падалеки, расскажите, что случилось, когда мы нашли эти… артефакты. – А? – не сразу сообразил Дженсен. Как ответить на этот вопрос? Что произошло? Для него тогда произошло все. Они прилетели на легендарном корабле на запрещенную планету, оказавшуюся вместилищем всех известных чудес, и он ощущал себя маленьким мальчиком, которого Санта-Клаус на Рождество взял с собой в свой домик на Северном полюсе. – Они засияли, – быстрее сориентировался Джаред. – Как сияют родственные души, когда впервые встретятся и коснутся друг друга. – Ясно? – мрачно спросил Норд. – Пресвятой Мерлин, – для Поттера это тоже явилось огромной неожиданностью: такое удивление в глазах и заикающийся лепет вряд ли можно было подделать. – Что за ерунда? Как… как может быть хоркрукс идеальной парой для кого-то? – Ты отдал хоркруксу часть души, дубина! – с видимым удовольствием выругался Норд. – Поэтому она и засияла… – Но это значит… – Какие-то медленно соображающие нынче пошли министры магии, – огрызнулся фармацевт. – Сияют или родственные души, или те, которых ударили током. У нас на Волшебстве электричество до сих пор не в чести. Ты еще спроси, как я нашел твое нынешнее убежище. – Герми сказала? – пожал плечами Поттер. В глазах у Норда почти видимыми стали очень маленькие цифры – его оценка IQ собеседника. – Твои хоркруксы меня привели. Лучше любого компаса сработали. Я и раньше чувствовал в них знакомую магию, пока один маг на Волшебстве не упомянул тебя мельком в разговоре. Вот так я понял, что это хоркруксы и что они твои. Но клянусь, Поттер, я не прикоснусь к тебе и пальцем, пока ты мне не объяснишь, зачем ты решил заняться созданием этой мерзости. С каких пор тебе понадобилось резать на куски свою душу? Что за идиотизм? – Это был просто эксперимент, – Поттер скрестил руки на груди. – И я никого не убивал. Представляешь себе, совсем не обязательно лишать кого-то жизни, чтобы переселить часть своей души в другой предмет. Что, удивительно, да? Это же один из главных постулатов черной магии – и вдруг он оказывается ошибочным! Ты потрясен? Норд скрестил руки на груди и сказал сдержанно: – Положим, я слегка удивлен. Но на кой ляд вообще тебе хоркруксы? Поттер схватился руками за голову, усугубив беспорядок в волосах: – Да только для того, чтобы твое внимание привлечь! А то только и было слышно: «Министром сделали безответственного юнца!», «Ваш Поттер ничего не умеет, только под заклятия бросаться!», «Это просто популистский шаг, вы пошли на поводу у восторженных дамочек!»… А я, между прочим, на многое способен. И хоркруксы могут понадобиться не только для того, чтобы спасти жизнь злодею. Они могут хранить душу мудреца, гения, человека, который приносит пользу другим людям. Особенно если сделаны они с помощью белой магии, тем способом, который придумал я. – Ну хорошо, положим, я признаю, что у тебя получился интересный эксперимент. Почему твоя душа осталась разбросанной по кусочкам в Хогвартсе? – Норд и не думал сбавлять обличительные обороты. Детективы давно уже перестали вникать в смысл происходящего. Оба присели на диванчик и только с любопытством наблюдали развертывающийся перед ними спектакль. Оба улыбнулись, увидев, как залился краской Поттер, как внезапно из ершистого и напористого он превратился в донельзя смущенного мальчишку, которого вызвали к доске, а у него домашнюю работу засосало робопылесосом и измельчило в шредере, и он знает, что сейчас все воспримут это объяснение как самую дурацкую отмазку в мире. – Я забыл, – снова пробормотал он. – Ну, запихнуть туда часть души я запихнул… очень маленькие частички, честное слово… а обратно забрать забыл. То-то мне не так плакать хотелось, когда я «Приключения Лэсси» пересматривал. – Браво, Поттер, – голос Норда сочился сарказмом. – Я вас узнаю. Вы и в классе все время забывали убирать ту отраву, которую по ошибке называли зельем. Постоянно приходилось за вами котлы чистить. – Да ладно, что вы врете, я сам чистил котлы и за себя, и за всех однокурсников после занятий, потому что вы меня замучили отработками! – фыркнул в ответ Поттер. – Что? – вот теперь голос фармацевта звучал потрясенно. – Поттер! Ты сказал мне «вы врете»?!?! Тысяча, нет, миллион баллов с Гриффиндора! – Что же вы делаете, на магической доске Гриффиндора не хватит места для нулей, – внезапно развеселился Поттер. – К тому же, как вам должно быть известно, я давно уже не студент Гриффиндора. – Ты всегда останешься гриффиндорцем, Поттер, – буквально зашипел Снейп, – всегда наглый, лезущий не в свои дела, решающий за других, не думающий о последствиях! – Вы говорите мне комплименты, профессор? – Поттер уже почти смеялся. Тут Норд разозлился по-настоящему: – Хватит! Ноги моей больше не будет рядом с вами, господин министр магии Гарри Поттер! Я пальцем до вас не дотронусь! Воистину высокие должности отнимают последние мозги. Он сгреб со стола и пола ветку, ботинок и подсвечник и с ними в обнимку зашагал к двери, опять не обращая внимание на своих детективов, так и застывших на диване. То, что их забывали, уже становилось традицией. – А это вы куда понесли? – изумился министр Поттер и рванул за Нордом. – Это мои родственные души, и я их здесь не оставлю! – рявкнул тот в ответ. – Но это частички моей души! Верните мне их немедленно! У меня, может, без них бессонница, и Джека Доусона нисколько не жалко! – Поттер вцепился в ботинок и начал вырывать его из рук Норда, фармацевт не отдавал свое сокровище – кстати, Дженсен заметил, что ботинок был вымыт и вычищен. Через минуту усердной борьбы их руки случайно соприкоснулись, и в комнате моментально стало так светло, как будто там включили десятки софитов. Залитые сиянием Поттер и Норд стояли, не выпуская из рук несчастный ботинок и испуганно пялясь друг на друга во все глаза. Хотя все здесь понимали, к чему идет дело, эти двое не до конца соображали, с чем им придется столкнуться. Их лица постепенно сближались, глаза были прикованы к губам друг друга, но при этом они продолжали говорить: – Мистер Поттер, мне эти вещи достались с большим трудом. – Мистер Снейп, давайте я их разодушевлю, и можете делать с этим ботинком, что хотите, хоть молитесь на него. – Да чтобы вы провалились с этим вашим ботинком. – И с палкой, и с подсвечником. – И с Гриффиндором, и с Хогвартсом. – Глобально мыслите, профессор… «Пора», – кивнул Джаред и показал Дженсену на дверь, но тому предупреждений было не надо, он и так уже был на полпути к выходу. Услышав, что перепалка затихла, они оглянулись и увидели двух целующихся в океане света мужчин. – Мы завтра заскочим за гонораром, – прокричал им Джаред, хотя знал, что ему не ответят. Обратно пришлось отправиться на такси. Загрузив в автопилот маршрут, они принялись обсуждать все приключения, которые их сопровождали при расследовании дела Норда. Дженсен раздувался от самодовольства, ведь все агентства сдались, только они справились с задачей. Жаль, что в реальные обстоятельства дела вряд ли кто поверит. – А-а-а, до меня дошло! – сказал Джаред довольно. – Норд – это потому что «Северус»! Тогда интересно, почему Алан? Дженсен покачал головой. Столько всего любопытного осталось неясным, а Падалеки расшифровывает псевдоним их заказчика. – Как думаешь, проценты-то мы заслужили? Вот это уже был интересный вопрос. Следовало почитать как следует договор, там внизу была приклеена микро-карта с комментариями. Да в любом случае, надо было опять заезжать в «Рамзес». * Дженсен громко приказал свету включиться и вздрогнул, увидев, что в креслах посетителей в его кабинете уже сидят двое – Хоуп и незнакомый мужчина средних лет. – Чтоб мне жить в созвездии Микроскопа! – выругался сзади от неожиданности Джаред. Заметив, что ни Хоуп, одетая в странный обтягивающий костюм из материала, похожего на латекс, ни ее спутник в цивильном костюме, не проявляют враждебности, Эклз позволил себе расслабиться. – Здравствуйте, мисс Хоуп, – сказал он как ни в чем ни бывало. – Если бы вы предупредили о своем визите, мы бы вас встретили… как следует. – Я хотела предупредить, но вы задали в автопилот такси маршрут сюда, и мы поняли, что вы скоро сюда зайдете. Ничего себе, подумал Дженсен, они как-то могут отслеживать движение такси, хотя профсоюз таксистов столько раз заявлял, что эти данные никому не доступны. – Моя квартира тоже в этом доме, – защищаясь, заявил Эклз. – Но на другом уровне, – мило улыбнулась Хоуп. – И все равно… – он не нашелся, что сказать. – Послушайте, – мило улыбнулась девушка, поправив волосы, – я вовсе не имела в виду ничего плохого. Я просто хотела представить вам моего Избранного, с которым познакомилась исключительно благодаря вам. Это Брюс. Мужчина, тихий и стеснительный на вид, смущенно улыбнулся, потерев подбородок. В его черных кудрях блестела седина, хотя в любом парикмахерском салоне ему могли восстановить природный пигмент и позволить навсегда забыть об этой примете возраста. Наверное, он не привык уделять внимание собственной внешности. – Брюс Беннер, – повторно представился он. – Я в некотором смысле ученый, физик. Я действительно родился в Дейтоне и работал в лаборатории в Нью-Мехико. Там со мной произошел несчастный случай, в результате чего я, можно сказать, родился заново. Думаю, именно поэтому в снах Наташи появился второй пейзаж с места моего рождения. Да что ж такое, подумал Дженсен, и здесь вторые-третьи-четвертые имена. Не Хоуп, а Наташа. Кажется, это аутентичное имя евразийских народностей. – Очень приятно, я рад, что вы с Хоуп, – он выделил это имя голосом, – встретились. «И что?» – захотелось ему спросить. Они-то при чем? – Меня смущает одна мысль, – сидевший в кресле Джаред вытянул свои длиннющие ноги вперед. Это должно было внушить собеседникам обманчивую мысль, что он расслаблен. – Мы выполнили не всю работу, а скажем так, чуть больше половины. Тем не менее, вы признали дело закрытым и заплатили нам, прилично так. – Если что, деньги мы уже потратили, – вставил Дженсен. – На благотворительность. На спасение гигантских присасывающихся бабочек с созвездия Треугольника. Деньги отнять уже не получится, бабочки присасываются насмерть. – Так вот, – Джаред переждал треп Дженсена. – Все отношения между нами по идее закончены. Так зачем вы к нам пришли? Хоуп опустила взгляд и улыбнулась какой-то своей мысли. Нейтральное выражение лица Брюса совершенно не изменилось. Когда девушка подняла голову, с нее можно было писать картину «Невинный ангел возносится на небо». – Я просто хотела вам показать, что я не солгала. Есть вещи, которые для меня являются… не святыми, это слишком громко. Неприкосновенными. Тем, что не должно быть запачкано ложью. Это моя Истинная пара, думаю, вы сами, как Истинная пара, поймете, что я не лгу. – Мы не пара, – быстро сказал Джаред. – Не истинная, – поправил Дженсен. – Я так понимаю, вы не собираетесь рассказывать об этом. Хорошо. Это ваша личная жизнь. Но я вас понимаю, это настолько сокровенное, настолько… – Хоуп закатила глаза. – Короче, – не повелся Джаред. – Что вам от нас нужно? Хоуп усмехнулась: – Хорошо. Я оценила вашу работу, ребята. Вы обнаружили лабораторию, над поиском которой я билась несколько месяцев. И я не лгала, сказав, что у меня очень мощные ресурсы. Но все они отступились, только вы за несколько дней сумели сделать то, что у меня не получилось. Вы не хотели бы поработать на одну правительственную организацию, занимающуюся весьма увлекательными миссиями? Поймав возмущенный взгляд Дженсена, она выставила руки ладонями вперед в защитном жесте: – Нет-нет, парни, Брюс в самом деле мой суженый! Но я бы не отказалась попутно привести в «ЩИТ» таких интересных рекрутов… – В «ЩИТ»? Никогда не слышал, – заявил Дженсен. – Что это такое? Хоуп собиралась ответить, но ее прервал резкий шум со стороны двери, которая через секунду вылетела из пазов и пролетела полкоридора, несмотря на то, что фирма, вставлявшая ее, гарантировала сейфовую безопасность. Что-то зашипело, и в образовавшемся дыму замелькали зеленые каски и костюмы защитного цвета. – Ложитесь! – завопила Хоуп, сама упала на пол первой и, вытащив пистолет, который не так давно демонстрировала детективам, начала стрелять в сторону двери, словно наугад. Звуки выстрелов были оглушительно громкими, в старых фильмах они звучали куда тише, и Эклз зажал уши. – Хватайте девицу! – заорал кто-то, и нападавшие устремились к Хоуп, но тут откуда-то сзади Дженсен услышал страшный рев. Он оглянулся и не поверил своим глазам: скромный Брюс Беннер, сидевший на краешке стула и сгоравший от смущения, сейчас рвал на себе белую рубашку, стремительно увеличиваясь в размерах. Его кожа зеленела, тело становилось более мощным, лицо приобретало грубые черты. Еще секунда – и зеленое чудовище прыгнуло на незваных гостей, расшвыривая их, словно оловянных солдатиков. Теперь все выстрелы были направлены в его сторону, однако, как заметил Дженсен, они не причиняли монстру никакого беспокойства. Мимо него метнулась черной молнией Хоуп, и ее пистолет своим треском включился в какофонию звуков. Дженсен посмотрел на разрушенные и кое-где обвалившиеся потолки и подумал, что у него теперь будут проблемы с соседями. Потом он подумал, как он может размышлять о такой ерунде, если здесь идет настоящая перестрелка, и он каждую секунду рискует быть убитым. Но все равно ему было очень интересно, что там происходит в коридоре. Он схватил Джареда за руку и дернул: – Пошли! Посмотрим, что там такое! – и подтолкнул его к входу в комнату. Там он осторожно выглянул наружу: пыль в коридоре уже оседала, там все было разрушено, у двери лежали два не подававших признаков жизни тела. Ни Хоуп, ни брюсомонстра нигде не было видно. Дженсен метнулся к мобивизору, чтобы вызвать полицию, и потащил за собой Джареда. – Алло! Алло! – он отступил чуть назад, чтобы дать возможность дежурному полицейскому оценить масштаб разрушений. – На агентство «Рамзес» напали! Перестрелка с жертвами! – вопил он, пока не понял, что дежурный в ужасе смотрит куда-то мимо него. В тот же момент он почувствовал, что стоявший рядом Джаред стал заваливаться набок. Он оглянулся и бросился к Падалеки, неловко осевшему на пол и царапавшему пальцами отворот пиджака. Дженсен отогнул полу и увидел на белой рубашке с левой стороны груди аккуратное отверстие, начавшее подплывать кровью. Эклз схватил голову Джареда руками и попытался поймать уплывающий взгляд. Дежурному полицейскому не понадобилось ничего объяснять, он сообщил, что медики прибудут через несколько минут. А Дженсен в это время проследил глазами алый след, обозначивший их с Джаредом путь. Он тащил его за собой, когда тот уже был ранен, а Дженсен не обращал на это никакого внимания. Эклз почувствовал себя так, словно это ему выстрелили в сердце.