Полуночный рассвет

      Яркий солнечный день, который так хорошо начался, мгновенно померк, когда мисс Хардбрум положила перед Милдред результаты ее теста. Девочка сидела зажмурившись и никак не решалась взглянуть на свою оценку. Но, так или иначе, ей все равно нужно было это сделать. Медленно открыв глаза, Милдред увидела красную отметку «С» в верхнем правом углу листа. Ниже был написано всего одно слово: «разочарование». Из всех слов, которыми можно было бы описать этот тест, учительница выбрала именно это. Когда Милдред была совсем маленькой и делала что-то не так, беспокоило ее вовсе не наказание, а то, что она может разочаровать свою мать, но та в свою очередь никогда не говорила, что дочь ее разочаровывает. Теперь же это было высказано. И не просто высказано, но и написано красными чернилами на белом фоне.       — Как дела? — спросила Мод, наклоняясь к подруге и глядя на ее оценку. «С» — была не самой худшей отметкой для самой плохой ведьмы, полученной той за два года обучения, но и не самой лучшей. Прозвенел звонок с урока. Мисс Хардбрум объявила домашнее задание, и ученицы дружно поплелись к двери.       Милдред закинула сумку на плечо и держа в руках свой тест, медленно вышла из класса.       — Я же говорила, что потерплю неудачу.       — Ты не потерпела неудачу, — возразила Мод. — Ты сдала. «С» — это проходной балл. Могло быть и хуже. — Она пыталась как-то приободрить подругу и заставить ее улыбнуться, но в этот момент к ним подошла Этель.       — Не намного, — усмехнулась она, демонстрируя результат своего теста так, будто это был полицейский значок. Друзилла, ехидно улыбаясь, стояла рядом. — С такими результатами становится ясно, кому мисс Хардбрум предоставит честь быть на фестивале Разжигающим пламень, и это будешь не ты!       — Это будет кто-то такой, как Этель, — поддакнула Друзилла, словно обученная собачонка, единственная цель которой — защищать своего хозяина.       — Совершенно верно, — продолжала зудеть Этель.       В это время мимо прошла Энид. На мгновение она остановилась, встретилась взглядом с Милдред и Мод, послушала о чем идет речь, а потом ушла. Подруги ожидали, что она скажет что-то в их поддержку, сделает одно из своих остроумных замечаний и закончит этот неприятный разговор. Но Энид просто ушла, и теперь Милдред была разочарована не только в самой себе.       — Вы обе прекрасно знаете, что дело не только в оценках, — заметила Мод. — Важно еще и поведение. А ваш недавний небольшой инцидент с Энид продемонстрировал как раз обратное, не так ли?       — Ты говоришь так, будто я напала на вашу подругу, хотя первой начала конфликт Энид, — напомнила Этель. — И я уверена, что это вполне оправдывает мои действия! — Отличница едва не ткнула своими тестами в лицо Милдред, и та, схватив ее за руку, оттолкнула от себя.       — Ой! — преувеличенно громко воскликнула Этель, заслышав сзади знакомые шаги заместительницы директрисы, и Милдред закатила глаза. — Мисс Хардбрум, вы видели, что только что произошло?       — Да, — коротко ответила учительница, отметив, как непроизвольно напряглись мышцы спины Милдред, ясно демонстрируя готовность девочки к очередному выговору. — Если, ты, конечно, имеешь в виду твое хвастовство своими высокими результатами и то, что едва не тыкала ими в лицо другой ученицы! — Этель раскрыла от удивления рот, а Милдред изо всех сил старалась подавить улыбку. — Единственное, что может быть хуже высокомерия, Этель, это самодовольство и искажение правды! — Конечно, Констанс тоже иногда приходилось обманывать по мелочам, к примеру, заявляя мисс Кэкл, что с ней все в порядке или утаивая свое прошлое, но ее маленькая ложь никогда не вредила другим. Она лишь хотела забыть о довольно мрачном прошлом и не допустить того, чтобы тот, кто узнает правду, ее жалел. — Реакция Милдред вполне понятна. — Девочки молчали, переваривая услышанное, и как раз в этот момент голову мисс Хардбрум снова пронзила боль. Учительница попыталась избавиться от неприятных ощущений, ненадолго прикрыв глаза. Этель мгновенно заметила это. В конце концов, Констанс Хардбрум раньше не проявляла подобной слабости, и разговаривая с кем-то, никогда не отводила взгляда от собеседника. — Отправляйся в свою комнату, Этель… немедленно, — распорядилась учительница, и отличница, не смея возразить, вынуждена была подчиниться.       

ХХХ

      Этель громко хлопнула дверью своей комнаты, а затем с хмурым видом плюхнулась на кровать. Она терпеть не могла, когда ей назначали арест, в то время как Милдред Хаббл свободно разгуливала по коридорам школы. Этель ненавидела эту девочку всем своим существом. Уже столько раз она пыталась сделать так, чтобы ненавистная Милдред попала в неприятности, и ее наконец-то выгнали из школы, но той так или иначе все сходило с рук. И если подружка Хаббл-баббл была права, и Этель не светит быть Разжигающей пламень на фестивале огня, то она ни в коем случае не допустит, чтобы и Милдред была удостоена такой чести.       Этель была уверена, что мисс Хардбрум никогда не допустит этого, но учитывая то, что окончательное решение будет принимать мисс Кэкл, и зная обычную мягкость директрисы в отношении самой плохой ведьмы, она не могла быть окончательно в этом уверена.       Дверь открылась и в комнату вошла Друзилла.       — Ненавижу эту Хаббл, — мрачно сказала Этель, сжав руки в кулаки.       — Но мы ничего не можем поделать, — резонно заметила Друзилла, в глубине души считая, что комментарии мисс Хардбрум были не совсем справедливыми. Все таки, никто не знал, как много Этель работала, сколько и прилагала усилий, чтобы не посрамить гордую фамилию Хэллоу. Ей нужно было непременно добиться наивысших результатов, быть лучшей во всем и уничтожить всех, кто вставал на ее пути. С Милдред же было все совсем иначе. Она плохо училась, происходила не из ведьмовской семьи и совершенно не старалась. Высказывание Энид насчет того, что Этель все достается легко и просто, а потом и замечание мисс Хардбрум о ее хвастовстве и высокомерии привели ее подругу в такое состояние, которое Друзилла никогда раньше не видела. — Мы и раньше пытались добиться ее исключения, но у нас ничего не вышло.       — Не в этот раз, — сощурилась Этель, вставая на ноги.       — Что ты задумала?       — Кое-что связанное с Хаббл и ее маленькой защитницей Мод. Убьем одним выстрелом сразу двух зайцев.       — Но как? — спросила Друзилла. — Ты должна находиться под арестом в своей комнате.       — Именно поэтому ты и должна мне помочь, — усмехнулась Этель. В ее голове созревал план, и она как раз продумывала детали. Перед внутренним взором Этель замаячила картина того, как Милдред выгоняют из школы, и она выходит на пыльную дорогу за воротами замка. Отличница подошла к столу и открыла лежащую на ней толстую книгу, вытащив оттуда сложенный вчетверо листок. — Приходи ко мне сегодня вечером сразу после того, как Х-Б закончит обход и выучи вот это. У меня есть план.       Друзилла повертела листок в руках, прежде чем развернуть его и прочесть написанное.       — Но зачем мне это нужно?       — Ты мне не веришь?       — А что, если я попаду в неприятности? — спросила Друзилла. — Если меня поймают, я потеряю шанс стать Разжигающей пламень!       Этель покачала головой и, вернувшись на свое место, снова села, уставившись в пол.       — Ох, Друзилла, да забудь ты об этом глупом фестивале! Он пройдет всего лишь один раз, и вскоре все о нем забудут. А если мы все сделаем правильно, то избавимся от Хаббл-баббл навсегда!       Ее рыжая подружка снова взглянула на лист бумаги, дважды перечитала то, что там написано, а потом тихонько произнесла слова вслух и вопросительно посмотрела на Этель. Та, в качестве подтверждения, кивнула.       

ХХХ

      Констанс шла по коридору, направляясь в учительскую. В руках она несла домашнее задание третьеклассниц, чтобы во время обеденного перерыва проверить их. Затем у нее был урок у четвертого класса. В конце недели учителям предстояло принять решение о том, кто же будет Разжигающей пламень, и учительница была счастлива видеть, что ученицы, хотя и не были в восторге от дополнительных домашних заданий, не жаловались так, как это делали обычно. Перспектива хотя бы на одну ночь оказаться в центре всеобщего внимания будоражила всех, и мисс Хардбрум решила использовать это в своих интересах.       Прикосновение к ее правой руке заставило женщину вздрогнуть. По спине потекла струйка холодного пота, и эссе третьеклассниц посыпались на пол. Учительница оперлась рукой о деревянную дверь и прикрыла глаза, стараясь унять усилившуюся боль в черепе.       — Констанс, — вздохнула мисс Кэкл, подходя к ней. — С вами все хорошо?       — Я в порядке, — ответила та, испытывая облегчение от того, что боль немного отступила. Наклонившись, она подняла эссе Фенеллы Фиверфью. Амелия присела и принялась помогать заместительнице собрать работы.       — Вы не в порядке, — заметила она, прежде чем вернуть собранные работы учительнице зелий и подняться на ноги. Заметив, что Констанс собралась открыть дверь, Амелия положила на нее руку. — Скажите мне, что происходит? — Директриса просила дать ответ, которого у Констанс попросту не было, ведь она и сама до конца не понимала, что происходит. Обычно ее шестое чувство включалось, когда угроза была неизбежной, и это позволяло учительнице с легкостью определять моменты, когда девочки выходили из-под контроля и останавливать их шалости. Но сейчас это стало досадным препятствием, вспыхивающим тогда, когда все было в порядке. — Констанс?       — Мне нужно проверить работы…       — Меня это не интересует! — отрезала Амелия, не отрывая от Констанс пронзительного взгляда. — Сколько бы работы у вас ни было, это может подождать. С вами что-то не так, и я хочу знать, что происходит!       Констанс тяжело вздохнула и открыла было рот, чтобы ответить, но тут из-за двери раздался крик. Мисс Кэкл спешно распахнула ее и увидела, что Давина радостно обнимает какой-то предмет.       — Что ради всего святого…       — Это факел фестиваля, — пояснила Имоджен, проследив за взглядом коллег.       Это был длинный серебряный рог, покрытый древними надписями, которые учительница физкультуры не могла расшифровать, как ни старалась, и она искренне не могла понять, почему эта штука вызывает у ее коллеги столько восторга.       — Прекрасно! Совершенно! О, я не могу дождаться, когда он вновь запылает в ночи!       — Да, — хмуро согласилась Констанс, и развернувшись на каблуках, стремительно вышла из учительской. Это произошло так быстро, что Амелия никак не успела отреагировать. Прежде чем дверь закрылась, директриса наблюдала, как ее заместительница скрывается за углом коридора.       — Что-то не так, мисс Кэкл? — спросила Имоджен, глядя, как начальница опускается в свое кресло и начинает обмахивать лицо носовым платком, размышляя о странном поведении своей коллеги. Амелия знала Констанс уже очень давно. Изо дня в день ее заместительница оставалась собранной, прямолинейной и очень скрытной. Все, что она говорила, имело смысл, действия были уместными, и теперешние моменты слабости, которые удалось заметить, говорили о том, что женщине необходима помощь, и Амелия должна была ее оказать. Не получив ответа на вопрос, Имоджен склонилась над директрисой. — Мисс Кэкл?       — Что?       — С вами все в порядке?       — Все хорошо, — вздохнула Амелия и, поднявшись на ноги, вышла из учительской, мысленно ругая себя за то, что сейчас по сути, поступает точно так же, как и Констанс.       

ХХХ

       Друзилла легла в кровать и закрыла глаза. Минуту спустя дверь открылась, и ее лицо озарило знакомое свечение от фонаря мисс Хардбрум. Девочка постаралась дышать ровно и размеренно, чтобы учительница ни в коем случае не поняла, что она не спит. Проверив ученицу, мисс Хардбрум закрыла дверь и пошла дальше. Удаляющийся стук ее каблуков постепенно стих. Откинув одеяло, Друзилла взяла в руки полученный от Этель лист бумаги, прочла написанное еще три раза, чтобы убедиться, что все запомнила правильно, и выскользнув в коридор, поспешила в комнату подруги.       — Ты все запомнила? — спросила ее Этель, как только Друзилла закрыла за собой дверь. Девочка утвердительно кивнула, и Этель тут же забрала у нее бумагу.       — Что ты собираешься делать с этим?       — Нам понадобится это позже, — отмахнулась Этель. — А теперь слушай внимательно…