Елки, омела, рождественский глинтвейн

Весь вечер вторника Бэкхён проводит у барной стойки, но сегодня не его день. Он плетется домой и шлет Чондэ унылые сообщения, надеясь на дружескую поддержку, но Чондэ глух к его просьбам. Они так и не поговорили, Чондэ сказал не вспоминать, Бэкхён настаивал, но не смог выведать, Чондэ стоял как скала. Судя по всему, у Чондэ субботний вечер удался не просто так, а с эпическим размахом, последний раз, когда Чондэ умирал со стыда, был сто лет назад. Ночь Бэкхён проводит на концерте по заявкам, утром просыпается в настроении, приподнятом куда более, чем хотелось бы, и в душе проводит куда больше времени, чем обычно. Приподнятое настроение не падает хоть ты тресни, только крепчает и наливается. Бэкхён перебирает безотказные приемы, представляет самых соблазнительных, вспоминает лучший секс — бесполезно, возбуждение только растет. Удовольствие расходится волнами, Бэкхён толкается в руку и стонет сквозь сжатые зубы. Одному себе, конечно, дрочить мероприятие сомнительное, вот если бы ему помог кто-нибудь или хотя бы смотрел. Или, может быть, комментировал, просил сильнее или глубже. Или просто от страсти стонал. В голове неожиданно звучит голос, Бэкхёна прошивает наслаждением, встряхивает и ослепляет. Удовольствие густое и томное, оно вибрирует и перекатывается внутри, Бэкхён жмурится и дышит загнанно, перед глазами вспыхивает, член отзывается на каждое движение, Бэкхён кончает, хватая ртом воздух. Отлично. Просто замечательно. Он дрочит на незнакомца. Бэкхён включает воду посильнее и решает как-нибудь познакомиться с таинственным певцом. Не может быть, чтобы не было никаких шансов. У его работы, правда, другие планы. Бэкхён всего-то и успевает, что найти официальный сайт клуба, но дальше главной страницы не заходит, придавленный внезапными примечаниями. Начальник смотрит на него строго и говорит проверить договоры за того, этого и еще вон тех, Бэкхёну явно нечем заняться. У Бэкхёна на этот счет собственное мнение, но он все еще хочет сделать карьеру, поэтому кланяется, забирает договоры и корпит с перекрестной проверкой по двенадцать часов. Чондэ звонит ему вечером пятницы и умоляет куда-нибудь забрать. — Чондэ, у меня работа, — отговаривается Бэкхён, мельком удивляясь, что уже пятница. — Сходи куда-нибудь сам, зачем тебе я? — Я тебя уже месяц не видел! — возмущается Чондэ в трубку. — Что тебе, жалко, что ли? — Я работаю. — Вот как раз отдохнешь! Завтра закончишь, все равно вы там все психи, я знаю. — Чондэ… — Расскажешь мне про своего ангела. Бэкхён вздыхает. Чондэ может помочь, ну, или хоть выслушает. Бэкхёну поднадоело просыпаться утром, подмяв одеяло под себя. — Ладно, куда ехать. Выясняется, что ехать никуда не надо, Чондэ сам приедет и все с собой привезет. Бэкхён благоразумно не уточняет, что входит в понятие «все». А стоило бы. У Чондэ в сумке не алкоголь и закуски, как Бэкхён надеялся, а зубная щетка и смена белья. Бэкхён мельком интересуется, что он такого неделю назад натворил, Чондэ шлет его, но как-то без огонька, и Бэкхён понимает, что ему все еще стыдно. Что такого мог Чондэ натворить, чтобы переживать целую неделю, Бэкхён не может даже представить. Все попытки выведать Чондэ пресекает и переводит разговор на другое. Если быть точным, на другого. Бэкхён сам не замечает, как выкладывает все про субботу и воскресенье, почти все про вторник, четверг и среду, особенно то, про что хотел бы молчать. А про то, что он рассказать готов, Чондэ не спрашивает. Бэкхён ловит себя на том, что второй час влюблено щебечет, почти смущается и затыкает рот пиццей. Чондэ понимающе смеется и хлопает его по плечу. — Я все ждал, когда же ты влюбишься. — Бэкхён протестующе мычит с набитым ртом. — Точно влюбишься, я тебя знаю. Ну, может, и к лучшему, скоро же Рождество. — Чондэ, ты слушал? Я ничего о нем не знаю! — Кто мне все уши прожужжал про рождественские чудеса? Если они есть, вы встретитесь. — А если не встретимся? — сердце предательски замирает. — Значит, не судьба, — пожимает плечами Чондэ. Бэкхён вздыхает. Полагаться на рождественские чудеса, конечно, хорошо, но хотелось бы каких-то гарантий. Чондэ истолковывает его вздох правильно и обещает завтра пойти с ним. Во-первых, ему интересно, во-вторых, вдруг сможет помочь, в-третьих… В-третьих, он не сделает того, что очень хочется, понимает Бэкхён и обещает себе разобраться, что же у Чондэ неделю назад произошло. Уж слишком странно он себя ведет. Чондэ, что бы он ни говорил, никогда не теряет голову. Субботним вечером Бэкхён переступает знакомый порог. До Рождества почти две недели, даже чуть меньше, чудесам самое время активизироваться. Пока что активизируется только Чондэ. Бэкхён наотрез отказывается садиться ближе и облюбовывает место у стойки, Чондэ пожимает плечами и находит столик у самой сцены. Бэкхён потягивает глинтвейн, шевелит остролист в бокале и думает, что было большой ошибкой согласиться привести сюда Чондэ. Уж кто-кто, а Чондэ не упустит такой повод для шуток. Музыка стихает, и Бэкхён первый раз видит, как на сцену выходит герой его эротических грез. Обычно выходит, надо признать, ничего такого особенного. По-прежнему костюм-тройка, по-прежнему слишком короткая стрижка, голос тихий, глубокий, у Бэкхёна опять мурашки бегут. Чондэ оборачивается и показывает большой палец, Бэкхён видит краем глаза, но плевать. Мужчина поправляет микрофон и начинает петь. Каждый раз как в первый. Бэкхён словно падает в бездну, все вокруг перестает существовать, остается только он и его голос. Глубокий, бархатный, он льется как разогретый мед, медленно и плавно, завораживает и кружит голову. Бэкхён ерзает на стуле, песня о любви, о том, как хочется остаться наедине и сорвать с губ миллион поцелуев. Голос мягкий и вкрадчивый, он почти шепчет, Бэкхён сглатывает и чувствует, что сидеть уже неудобно. — Хочу быть с тобой, — поет он, качая головой, — хочу быть с тобой навсегда. Ты вся моя жизнь. Люблю тебя. Никогда не признаюсь. Бэкхёна бросает в жар. Он сползает по стулу, жмурится и глубоко дышит — не помогает. Он идет в туалет, едва заканчивается музыка, стараясь выглядеть как обычно, запирает дверь и мучительно стонет. Колонки в туалете транслируют музыку со сцены, следующая песня тоже о любви, единении сердец и страстном порыве, Бэкхён высвобождает встающий член и понимает, что придется, видимо, на крышке сидеть. Судя по практике последних недель, работа предстоит долгая. А еще у него толком нет смазки. Это не похоже на то, как обычно. Ни возбуждения, ни быстрых толчков, ни даже неприятного ощущения от почти сухой ладони. Бэкхён дрочит как дышит, качается на волнах бархатного низкого голоса, нежится в его тепле, замедляет движения в ритме новой песни, оглаживает головку. Песни сменяют друг друга, голос ласковый, Бэкхёну хорошо как давно не было, он закрывает глаза и кончает в ладонь. Выравнивает дыхание и думает, как хорошо, что туалет одноместный. Он приводит себя в порядок, моет руки и надеется про себя, что Чондэ не заметил отлучки, хотя шансы, прямо скажем, невелики. Голос все еще поет, Бэкхён возвращается на свое место и снова смотрит на сцену. Голос гипнотизирует, Бэкхён бездумно потягивает глинтвейн и кивает головой в такт, мурашки все так же бегут, и голова кружится. Бэкхёну еще никто настолько не нравился. — Спасибо, — говорит мужчина. — Вы прекрасная публика, мне приятно для вас петь. Он кланяется и уходит, а Бэкхён снова пропускает этот момент и понятия не имеет, в какую дверь тот отправился. Бэкхён никогда не умел сталкерить. «Видел?» — пишет он Чондэ. «Я все видел, — Чондэ присылает в ответ ехидный смайлик. — Ты в середине дрочить уходил. — Бэкхён задыхается от праведного негодования и уже почти готов встать. — А я знаю, как его зовут». Бэкхён садится, потому что колени слабеют. Они в один момент становится куда ближе, чем Бэкхён смел даже мечтать. «И?» «Ты найдешь его, если будешь караулить у второй двери слева». Бэкхён срывается с места, не глядя оставив сколько-то купюр, на ходу натягивает пальто и спешит к нужной двери. На улице темно, холодно и никого нет, хочется верить, что он успел вовремя. От Чондэ приходит «Не благодари». Бэкхён, в общем-то, и не собирался, но один вопрос все же должен задать. «Как его зовут?» Чондэ, разумеется, не отвечает. Бэкхён ждет пять минут, десять, пятнадцать. Холодает. Он притопывает ногами и думает, сколько сможет еще простоять, когда дверь открывается. — Привет, — выдыхает Бэкхён. — Здравствуйте, — мужчина смотрит на него без интереса. — Меня ждете? — Вас. — И, наверное, что-то хотите мне предложить? — Ну… — Дайте угадаю: поклонник. Вас впечатлил мой голос, вы прониклись и хотите со мной познакомиться. — Д… — Не интересует, — мужчина обрывает его на полуслове. — У вас на самом деле необыкновенный голос. Я такого не слышал. — Хотите продолжить знакомство? — Бэкхён растерянно моргает, он такого не ожидал. — Хочу. — Ясно, — мужчина делает шаг в сторону, чтобы обойти. — Подождите! — Бэкхён хватает его за рукав. — Я в хорошем смысле хочу. Мужчина поднимает брови. — И вас не возбуждает мой голос, не бегут мурашки, вы не дрочите, представляя меня? — он усмехается. — Ну вот, видите. — Я не первый, да? — Кто хочет услышать мой голос? Нет, не первый. Всем интересно услышать мои стоны. — А вы не хотите дать первому встречному… — До свидания. — Стойте! — на этот раз Бэкхён хватает его за руку. — Вам необязательно быть снизу. — Он вырывает руку, но не уходит. — Я могу отсосать. На этот раз он сам берет Бэкхёна за руку и ведет за собой. Тесные темноватые коридоры клуба, Бэкхён сворачивает раз, другой, думает, какого черта он только что сказал, вдыхает резкий чужой парфюм и оказывается в маленькой комнатке с диваном и шкафом. Мужчина снимает свое пальто и садится на диван, Бэкхён мнется у входа. — Сейчас? — Почему нет? — мужчина расстегивает ремень, пуговицу на брюках и молнию до середины. — Я здесь, вы тоже, зачем зря время терять? Потому что тот весь день не мылся, они незнакомы, это акт еще интимней, чем секс, Бэкхён сказал, не подумав, да они даже имен друг друга не знают, в конце концов. — Неожиданно. Бэкхён подходит и опускается на колени. Мужчина расставляет ноги шире, чтобы ему было удобнее, и проводит рукой по его волосам. — Как вас зовут? — Мы больше не встретимся, — мужчина слегка надавливает на затылок. Бэкхён кончиками пальцев изучает его член. Пахнет приятно, но взять в рот Бэкхён все равно не готов. — У вас единственный шанс. Бэкхён вздыхает и застегивает молнию. — Тогда я им не воспользуюсь. — Больше любите трахать, чем отсасывать, — мужчина понимающе кивает. — Что ж, вы хотя бы попытались. — У меня встает на ваш голос, — Бэкхён поднимается. — Вы мне снитесь. Я представляю вас, когда заканчиваю. Я дрочу на вас каждое утро. Как думаете, есть шанс, что больше мы не увидимся?