Миротворцы

После того как нас перебросили в укрепрайон, что мы неделю назад отбили у Таков, жить стало спокойнее, достаточно большой кусок центрального Такистана вмиг оказался под нашим контролем, часть земли занята местной милицией, ну или ополчением, я не знаю как их лучше назвать, но за землю свою они бьются не хуже официальных войск. А сейчас вот они вцепились в занятую территорию, периодически проводя агрессивные вылазки вглубь вражеской территории. Благо после нашего прихода мы аннулировали господство АОТовских крылатых шахидов и Ардистанских пилотов. Настало томительно ожидание. Кто-то должен сделать очередной шаг к бойне. А командование все думало, как лишить Ардистан спонсирования с Запада. Впрочем, это не наши проблемы. Это уже их головная боль. Лагерь мы назвали просто «Холм». Хотя логичнее было бы «Скала» или «Гора», впрочем, что первое СВшному майору Соболеву пришло, так он и назвал. В этом лагере под его командованием было два тяжеловооруженных батальона, неполная рота сухопутных войск и одно тяжелое штурмовое отделение. Ну и еще независимые мы, нас суда перебросили для пары заданий, да вот, пока ни одного и не было. Так что мы добровольно тянули лямку обычной воинской службы на ровне с пехотой что была тут. Взяли себе подконтрольный участок, окопались. Вместе со всеми таскали воду из аула снизу, тоже подконтрольного нам. В нем никто не ночевал но, посты с отступами в гору, в лагерь, там были. Между невысокими вершинами этих гор мы вместе с СВшниками организовали что-то вроде гаража техники, благо туда вела дорого из шахты и нам лишь стоило возвести стены из мешков с песком. Там стояли две «Шишиги»* и «Урал», то что не могло принести пользы в обороне и наша БМД-4М, для тех самых выездов на задания. В общем техники на всех хватало с излишком. Ибо почти вся колонна что привезла нас сюда вместе с припасами и боеприпасами тут и осталась. В плане стоянки, а не в плане что ее пожгли. Если уж говорить о том как в лагере был организован быт, то организован он был весьма неплохо и по домашнему, даже баскетбольные кольца из старых велосипедных колёс соорудили. Холм был плоский и было где развернуться. На склонах же, где позволяла земля, приехавшая инженерная машина сделала «полки» в которых мы оборудовали дополнительные огневые точки и землянки, для сна и для укрытия. Все по уму короче говоря. Как в лучших послеафганских пособиях. Да и к тому же трофеи мы сберегли. Жаль было отдавать в «музей» боевых трофеев все то что мы отжали у этих полудурков, так что их стационарные оружия тоже пошли в ход. У нас даже счетверенная пулеметная установка есть из пулеметов «Максим» изрядно переделанная местными умельцами, с электронасосом перегоняющим воду для охлаждения. Раритет, мать его. Ну и та ЗПУ-4 из которой тогда долбил Шкаф, она нам, кстати, и досталась и естественно за ней под наспех приделанным к ней тентом из плащ-палатки сидел наш герой — Шкаф. — Васян, это пиздец… Я успел за эту неделю уже три раза загореть, сгореть, облезть как уж, и снова блядь сгореть. Скоро уже хоть какая-то движуха будет? — спросил он, уловив на себе мой взор. — Я не знаю. Поеду на днях в основной лагерь, буду просить, чтобы нас обратно туда вернули, — сказал я, после чего окончательно согласившись добавил, — Тут глухо, и вряд ли мы тут будем что-то делать, кроме того, что будем сгорать и облазить на этом чертовом солнце. Пока мы тут румянимся, местные продвинулись на пять километров вглубь и это на всяком старье и рухляди, и это я не про официальные войска. Ополчение. — Вот. А дали бы нам разгуляться, мы за неделю уже б к морю вышли, — начал было кичится Шкаф. — Не, нельзя, мы же тут с миротворческой миссией, а миротворцы особо не нападают… — начал, было, я. — Ага, сказал мне это человек который больше всех возмущался что до Тбилиси не дошел! — посмеиваясь, поддел он, на его шутку отреагировали смехом еще пара-тройку знакомых лиц. — Н-нууу, да, тут ты прав, — ретировался я, развернувшись от него и пошагав к переднему краю обороны, где СВшники влепили одну из своих противотанковых пушек — новенький «Спрут-Б». Не танк конечно — но вот пушка танковая. Лучше бы конечно был бы «Спрут» не буксируемый а колесный, тот что на базе «Гильзы», или гусеничный, не наш ВДВшный а СВшный, на базе БМП «Драгун». Артиллеристы сидели в тенечке, облокотившись на стену из мешков с песком усевшись на лежащую на песке доску, весело и задорно при этом играя в карты и попивая холодную газировку. Пиво видать уже все попили. Лишь один командир расчета, видать проигравший партийку стоял в дозоре, так уперевшись локтями в мешки он смотрел в бинокль куда-то на юг — юго-запад, как вдруг басистым голосом закричал на подчиненных: — Бронетехника! На два часа, по дороге мчит! — взревел он, — Т-55! К орудию, бляди! — На позиции! — Завопил из импровизированного штаба — места для сна офицерского состава, Соболев. — Ты экшон заказывал, Шкаф?! — рявкнул я. — Так точно! — отозвался мужчина, демонстративно начиная приводить в боевое положение ЗПУшку. Я снял с шеи бинокль, подобрался к месту где сидел до этого командир расчета. Ко мне подбежали еще несколько человек: майор Соболев, Грач и Жила и командир штурмовой группы, особо его я не знал, даже фамилии не помнил. — Маленькая группа для полноценного штурма, — вздохнул Соболев. — Огневой дозор, хотят проверить, откуда начинается линия нашей обороны, потому и прячутся за танком. Не хотят зря под пули лезть, — ответил я, — Жила, понаблюдай, может еще что скажешь. — А что говорить, ты не прав, вернее, почти, что прав Кэп, - ответил снайпер. Мы с Соболевым уставились на него как на идиота. — Они судя по всему, хотят закрепиться вон там, и оттуда нас дразнить. Видишь, прут к хорошей огневой точке, что за скалами? Вот щас, если из-за холма еще пара групп выйдет, то так оно и есть, — начал объяснять он. — Хочешь сказать, они хотят приятное с полезным совместить, — предположил я, увидев в бинокль как из-за холма показались еще пара потрепанных БМП-2 и СУ-100. — Ага, — ответил снайпер, регулируя кратность на прицеле своей СВ-98. — Значит надо вдарить на опережение! — сказал Соболев, врезав кулаком по мешкам с песком. — Ну так командуй, — ответил я, кивком указав на артиллеристов и команды с ПТУРами. — Товарищ майор! Можем бахнуть по ним ракетой прям из ствола! — с довольной ухмылкой сказал командир расчета, — Мы просто семь таких ракет таскаем, а не разу не пальнули… Даже на учениях. — А пусть бахнут, а? — ткнул я в плече майора. — Хер с вами, стреляйте. Только это, выбейте то что попрочнее — а то переведете дорогую ракету на сраный БТР! — Ну так м-мы стреляем? А то они, как бы почти на п-позиции? — немного заикнувшись от нервов, сказал наводчик. — Да! — чуть ли не хором ответили мы все. После чего заряжающий быстро закинул в ствол сначала ракету, а потом пороховой заряд к ней. — Дальность четыре двести тринадцать. Цель САУ. Огонь! — крикнул командир расчета, наведя свой лазерный дальномер на СУ-100, что вырвалась вперед и была уже почти на позиции. Из-за маленького порохового заряда, выстрел был тише, чем у обычного снаряда, но, тем не менее, уши нам изрядно заложило, отправив в полет едва заметную, вращающуюся по легкой спирали, шипящую ракету. — Веди-веди-веди, — тихо, словно заклиная, бормотал командир расчета, ровно до того момента, как ракета не рванула при встрече с броней самоходки. — И? — обреченно вздохнул было Соболев. Он, видать думал, что неприятельский СУ-100 разнесёт сразу в клочья. Видно, что обстрела танков в жизни не видел. А тем временем в самоходке начался пожар, который закономерно закончился подрывом боекомплекта. — Минус одна! — радостно вскрикнул наводчик. — Заряжай! — крикнул командир расчета. — Ложись! — завопил Жила, как только очередную ракету дослали в орудие. Мы попадали мордами в землю, и тут же поняли почему. В нас долбанула БМП-2, дав по нам пристрелочную очередь, но не попала, снаряды ушли сильно ниже. А тем временем слева с нижнего укрепрайона кто-то из бойцов пальнул с «Корнета», отправив ракету в злосчастную БМП, разнеся ее на атомы. А заодно и наивно притаившихся за ней АОТовцев. — Что у вас там, Буров? Прием! — раздалось у меня в радиостанции. Это был Тихомиров. — Противник ведет разведку боем. Были обстреляны из БМП. Вроде справляемся, — ответил я, видя, как по врагу ушла очередная ракета из ПТРК. — Подкрепление нужно? — Да вроде нет. Если что, запросим. — Постарайтесь не подставляться. Для вас еще задание есть, ночное. — Вовремя вы про него сказали. — Я собирался вас отозвать, а у вас как назло бой начался. — Ладно. Постараемся. Конец связи, — ответил я. — Ну что там?! — бросил мне Соболев, проверяя наличие патрона в патроннике автомата. — А что? Отбиваемся, если что просим помощи. — Хм… Ладно. — Так! Хорошо шутковать мальчики, зажжем им прощальные огни и намылим жопы на дорожку! Огонь на подавление! — рявкнул я, на засевших рядом рядовых. Мои же лбы умудрялись даже постреливать внаглую из разнородного крупняка. Молодняк видать врубился, подтянулся, из склада выбежали несколько «двоек» которые несли все тяжёлое вооружение что мы не стали сразу устанавливать, но позиции подготовили. Например, рядом с нами уютненько устроился «Балкан» который тут же весело тыркая и гремя стал отправлять по врагу щедрые порции гранат, под агрессивные выкрикивания его расчета. Под нами же, рядом с ПТУРом устроился «Корд», не менее весело заливающий вечернее небо трассерами, мчащимися к низинам ущелья, откуда перли очередные «бабахи»*. Очередной залп БМПшек и вражеского танка все же постиг успех. Рванувший на переднем крае обороны снаряд раскидал пулеметную огневую точку, прибавив нам трехсотых и разрушив хороший такой кусок обороны. Даже загорелось там что-то. Ебанные ПТУРисты, спят они что ли!? А тем временем по нам начинали во всю стрелять из стрелкового оружия. Группа талибов на легковушках прикрываясь рельефом местности подобралась почти в упор. Но была встречена сосредоточенным шквальным огнем и залпом выведенного на позицию «Василька»* — Зажимайте их, нужно как можно сильнее отодвинуть линию контакта! — кричал во все горло Соболев, уже переставший стрелять из своего АКМа, так как успевшую проскочить поближе пехоту очень быстро сдул «Балкан» и «Василек». — Они отступают! — Радостно завопил артиллерист, что в данный момент заряжал очередным осколочно-фугасным гостинцем наш «Спрут». На данный момент, когда тяжелая бронетехника противника была выбита, а враг отброшен на исходные позиции, эффективно вести огонь могли лишь два «Спрута», да разнородная артиллерия вроде развернутых «Подносов» и АГС-40, развернутых для стрельбы с закрытых позиций. А ну и еще трофейная зенитка С-60. Пригодились бы и хваленые ЛШО-57 — но, увы, они были на подходах к основному лагерю. Впрочем, это не помешало отбросить противника, отправив его в аул, откуда он уже не мог вести прицельный огонь по нашим позициям. Соблазн накрыть аул из минометов, судя по роже Соболева был очень велик и я его понимал, особенно если использовать новые термобарические мины для него. Да и в ауле не было мирняка — так что никому из наших не светили лавры нового «лейтенанта Колли из Сонгми»*… — Минометы! Цель аул! Разъебите их там, чтоб неповадно было! — как по заказу загорланил Соболев, потирая руки, — штурмовое отделение, проведите разведку боем на расстоянии до полукилометра от лагеря, может у них где-то тут засела диверсионная группа! — Здраво мыслишь, майор. Потерь нет, только легкие трехсотые. Считай, что нам охуеть как повезло, хорошо что ребята заметили их раньше, чем они по нам пристрелялись. В другой раз может так и не повезти… — вздохнул я, вспоминая, как в Осетии в свое время мы влетели в засаду. Благо вертушки шли прям за нами, выручили. — Юг. Прием это штаб. Срочно прибыть на личном транспорте в штаб для получения дальнейших приказов и доснаряжения. Как услышали? Прием! — неожиданно раздалось из ДВ-рации, что болталась у меня на спине вместе с легким ранцем. — Прием… Слышал хорошо. Будем, — ответил я в рацию, присаживаясь рядом с расчетом «Балкана», коротко покачав головой, отказавшись от протянутой папиросы, — Парни! Десять минут на сборы. Сгребаем все! «ЮГ» уходит на базу. — Уже покидаете нас? — с наигранной грустью спросил Соболев, — А я надеялся на реванш в баскетбол... — Начальству виднее, — сухо ответил я, обернув голову на раздавшиеся в низине взрывы — это долетели мины до аула, — Все одно, опять проиграете. У вас ток АГСники норм играют. Зрелище очень красивое, я бы даже сказал завораживающее. Мини-«Солнцепек»*, мать его. Ребята кстати тоже залипли, забыв про сборы. Весело посвистывая и что-то неразборчиво выкрикивая вместе с остальными бойцами, они радовались как малые дети, да и что греха таить, я радовался вместе с ними, смотря на то, как огненными цветками расцветает захваченный врагом аул. В каком они там аду я и знать не хочу. Но судя по всему, отправляться к фиг знает скольки там девственницам будет попросту нечему — все испарится в этом пламени. Капитан Котова Ольга Максимовна, позывной «Чайка». В небе над центральным Такистаном. Операция «Страшный сон». — Не особо подходящая ситуация… Но девки, как же я рада вас видеть! — сказала я в гарнитуру, широко улыбаясь. — А мы тоже. Котова, вот в чем наша нелегкая судьба — видимся только на свадьбах, похоронах или на войне, типун мне конечно на язык, но так оно подруга и выходит, — ответила Кима, моя подруга еще с летного училища, что сейчас возглавляла авиационную контртеррористическую группу «Ведьмы». — Думали ли мы об этом, идя ссыкухами в летное? — вздохнув, спросила я. — Никто не думал, — вставила вдруг Ведьма, — Ни я, ни мой первый поступивший поток, ни вы. Поперлись, вдохновленные, как ты сказала «ссыкухи». А где та романтика? Один свист ветра да пылающая земля под носом… — вздохнула Ведьма. — И не говори, — с досадой ответила Кима, — Никакой романтики, ни в работе ни в жизни. — Ну, у кое-кого намек на романтику есть, — неожиданно для всех в эфире появилась Гроза, да и голос у нее был такой, саркастично-подстрекательский, это на что же она намекает? — Неужели наша девочка кого-то закадрила… — Начала так же саркастично-дружески спрашивать Кима. — Ага. У нас тут один капитан вдруг появился свободный. Он на нее глаз давно положил, тут она и… — Продолжила Ведьма. - Наверное еще с Чернорусского конфликта, как с женой у него нелады начались они мило ворковать стали? — вдруг добавилась Гроза. — Ничего я не «и…»! И ни с кем я не воркую! Понятно? Просто согласилась с ним сходить куда-нибудь, как командировка кончится. А в Черноруссии мы просто дружески общались, — возразила я. — Из друзей получаются превосходные пары, — хохотнула в эфире Груша, напарница Кимы. — Рассказывай тогда, что и как было что ли, лететь еще долго, — начали подбивать меня подруги. За неделю до этого авиабаза «Расман». Позади звонко раскрылся тормозной парашют. Самолет дернуло назад, сильно замедлив, после чего он плавно покатился по полосе, туда, где уже ждали техники, командование и надеюсь отдых? Ха, вот это вряд ли, поспим часа три и снова в бой? Впрочем, я сейчас не против ноги размять, осмотреться, куда нас закинуло. Техников наших-то уже привезли, вместе с запчастями на вертушке. Вон он, Валерьич — тусит у ангаров, дожидаясь нас. Даже и не знаешь, за кого он больше переживает — за нас или за самолеты. Вообще он и сам в прошлом лётчик, но здоровье привело его в обслуживающий персонал. Увы, типичная судьба для нашего летающего брата. Что у него нельзя отнять — его понимание. Он кивнул мне, помог спуститься с самолета, и похлопав по плечу указал где тут можно посидеть, подождать пока он первичный осмотр проведет. Садилась я крайняя, девки уже сидели там, то и дело, осматриваясь по сторонам, выглянуть и побродить по лагерю им не позволяла жара. Хотя посмотреть тут было на что, «лучший свет общества» был на той базе: морпехи, десантники, горные стрелки, все с миротворческой символикой на форме и бронезащите, что лежала рядом со снятой формой. Загорали ребятки. М-м-м какие все подтянутые и загоревшие, видно что не первый день на солнцепеке. — Двадцать семь, — вдруг сказала мне Ведьма. — М? — уставилась я на нее в почти немой паузе. — Двадцать семь пробоин. Незначительные, естественно, но есть. Одно в бак. Походу из КПВшки. Валерьич опять свои сравнения с Афганом задвигать будет, — ответила командир звена, затягиваясь сигаретой. — У меня пятнадцать, — ответила Гроза, — сегодня как-то мало, я им разонравилась? — Шутливо-наиграно спросила девушка, положив руку в область сердца, после чего прислонив другую руку тыльной стороной ко лбу, добавила, — Они мне сердце разбили, ах! — Ух-хух, — наконец смогла выдавить из себя, после истерического смеха, — Театр по тебе плачет. — А то! — ответила девушка, опять же наиграно вздернув подбородок и сдув с лица лезущий в глаза локон темно-каштановых волос. — У тебя уже вижу элероны пострадали, и хвост и в крыле дырка, — начала Гроза. — У нее тридцать одно, вы должны мне пиво, — подошел лыбящийся Валерьич. Опять они на пробоины спорили? И опять он поставил на меня? Тут я возмутилась, — Эээй! — Ну и ей шоколадку… Хотя нет, по такой жаре лучше мороженое, — посмеиваясь ответил мужчина, после чего выдохнув добавил, — Идите, отдыхайте, вам и в ближайшее время другим дамам выделят целую казарму. Занимайте лучшие места как самые первые. А я пойду с ребятами ваших железных птиц лечить. Тут, словно по его указу, к нам подошел наш замкомполка, что был прикомандирован с нами и прилетел с техниками. Дружественно нас приобнял, после чего повел к казарме, что отдали нам. Попутно ведя обычную для нас беседу о вылете, о условиях и вообще обо всем. А еще принес благую весть. — Девушки. Матвеева, готовься, пересадят тебя снова на простой «Грач». — Смысли!? — возмутилась Ведьма, вытаращившись на командира, как львица на добычу. — Да шучу я. Оставят его пока у тебя. А вот Котова и Нежина, ваши самолеты сейчас чутка дооборудуют. Решили доделать СМ3, незначительно… Новую прицельную систему вам влепят наконец-то, а то вам и при капремонте по какой-то промашке не поставили. Вот теперь вам и ответ на вопрос «А какого черта тут написано «Новая прицельная система Шквал-М», а стоит старый «Клен»?!», — посмеиваясь, мужчина спародировал Ведьму. То что они были любовниками, знали все, но дружно молчали, что б никого не обидеть. Да и может они не зря сошлись, две одинокие души, начальник и подчиненная. Прям служебный роман. А то после того как у Катьки случился выкидыш, от нервов из-за развода, больно на нее смотреть было. А сейчас — цветет, шутит, веселится. Сразу видно — у человека регулярный и качественный секс. — Котова, о чем задумалась, может, нам расскажешь? — спросил вдруг Подполковник Никитин. — А-а-а... Да так… Знакомый у меня тут оказывается. Прикрывали его в одном из вылетов, — быстро среагировала я, да и врать не пришлось. О Бурове я и правда задумалась. Неплохой мужик. Выглядит правда старше своих лет. Намного старше. Даже виски седые, а ему и тридцати вроде нет. Жаль женат, да и судя по рассказам — на стерве. Эх. Летать мне старой девой. — Буров и его компашка? — спросил Никитин, посмеиваясь. — Ага, — ответила я. — Это у них там азиат, который чуть на свои же позиции КАБ не отправил? – спросил он посмеиваясь? — По-моему да, — посмеиваясь, ответила я. Что-то Буров про своего орла рассказывал. Чан его кажется звали? — Ладно. Посмеялись и хватит, вот ваша казарма, располагайтесь. К вам еще подселят девушек из «Второго контртеррористического полка» и вроде как с какого-то ИБшного. А ну и с нашего, девки должны прилететь на ИЛах. Будет вам не скучно. Вещи в казарму уже давно любезно притащил Валерьич, место, куда он их скинул, нам понравилось, в той комнате мы и остались, так что решили задуматься о не менее важной проблеме — еде. С утра кроме легкого завтрака ничего не ели. Благо солдатики любезно указали на офицерскую столовую, оперативно развернутую вблизи казарм высшего офицерского состава. Весело посмеиваясь, обсуждая все, кроме боя, мы с девками пошли в столовую, сменив форму. Я например подобно топу завязала куртку своего синего летного комбеза, Катька и Вика повязали их на пояс и шли в майках. Я бы может тоже так же сделала, но кроме спортивного лифчика на мне ничего не было, так что пришлось на скорую руку преобразовать куртку в топ. И все равно было жарко, хотелось ледяной воды. Колодезной, дождевой, как на даче. Полет моих мыслей о даче прервал звук приближающейся техники — БТР-80 и «Буханка». На броне бронетранспортера сидели как наши так и таки, весело улыбаясь и уставившись на нас… А тем временем УАЗ объехал БТР и остановилась перед нами. В ней были Буров, его бойцы и неизвестный мне такистанец. Буров кстати не сильно и изменился — на висках седина, на подбородке небольшой шрам, едва прикрытый щетиной, сильно загоревшее лицо и прищуренные от усталости и напряжения глаза. — Банда, слушай мою команду! Под троекратное «Ура» подкинуть летчиц-героинь, они нас сегодня очень выручили, — скомандовал он, выскочив из машины. — Дураки! — успела возмутиться Гроза, прежде чем эти шестнадцать обалдуев подхватили нас и начали кидать на руках под свист и смех еще нескольких рот таких же из состава гарнизона. — Как дети малые... — успела сказать Ведьма, театрально прикрыв лицо ладонью. Я же раскинув руки встала в ожидании очередного «полета», который не заставил себя долго ждать. Буров и двое его бойцов, словно пушинку подбросили меня метра на два, не меньше, и поймали черти почти у самой земли, при этом во все горло прокричав «Ура». И так долгих, жутких три раза. И не надо упреков, что я боевая летчица. Это стремно. Очень. Но… Весело, до колик в животе. — Ну все! Хватит! — сквозь смех крикнула Гроза. — Да, заканчивайте уже! Дети малые, — подключилась к ней Ведьма. — Ну ладно, — сделав грустное лицо, сказал сухолицый. Кажется, его зовут Жила? — Ну вот опять, — подключились хором к ним Буров и Берданов, — Скучные вы. — Уставшие, — ответила было Ведьма. — Кто бы говорил об усталости. Вы летаете себе в небесах — а мы пешочком, — наиграно смахнув со лба пот, сказал Сармат. — Пойдемте присядем где-нибудь, познакомив вас с нашими такистанскими коллегами, обсудим всего помаленьку? — предположил Буров, довольно улыбнувшись обветренными губами. — Я бы не отказалась от водички холодной, да и перекусить не помешает. Мы как раз в столовую шли, когда вы так нагло нас перехватили — сказала я, поправляя импровизированный топ. — Вот и ладушки-оладушки, — таким же довольным голосом ответил Ставр, смотря на взлетавший Ил-76. Полетел видать за очередными припасами или техникой. — Ну тогда ведите, кавалеры, — ответила Гроза, краем глаза посматривая на смотрящую в след Никитину Ведьму. Видно ей жаль что он сейчас занят и компанию ей не составит. Минут десять спустя… — Я слышала ты с женой разошелся? — спросила я Бурова, который рассказывал мне очередную байку, вскользь упомянув о жене. — Эм… — замолчал он. — Ой, прости. Что-то я бестактно поступила. Если тебе не приятно — не говори, — осознав свою ошибку, дополнила я. — Кхм... Есть такое. Если тебе это сильно интересно я расскажу все в подробностях — если нет то могу вкратце сказать причины? — спросил он, нервно постучав кончиками пальцев по столу. — Если хочешь может пересядем туда, под дерево на ящики? — сказала я, указывая на место в углу забора, под реденьким, жухлым деревом. — Давай, — сказал он, после чего спросил, — Куришь? — Нет… — растерялась я. — Вот и я нет, хвалю. Хотя сейчас, сигаретку другую б скурил, — сказал он, усаживаясь на ящик из под патронов. — Из-за темы жены? — спросила я, присаживаясь рядом. — И да и нет, это лишь отчасти. Нервы снова чуть расшатались. Потеряли сегодня пару таков, сами отделались легкими трехсотыми. Ну, я это тебе рассказал. Как и за то, что ближайший день-другой, буду плохо слышать на левое ухо, — начал он, — Тяжелый денек, перелет еще, акклиматизация. — Понимаю. Тоже чумная, как только из самолета вышла, — сказала я, еле подобрав как описать свое состояние, весьма не хорошее на самом деле. Мне было жарко и холодно, заложило уши и чуть тошнило после еды — зашибись в общем. — С женой развелись по ее инициативе. Не нравилось ей, что я пол-зарплаты тратил на брата. «Мы твоя семья. Зоя и я. Он инвалид, ему не помочь! Хватит деньги прожигать». Как-то так в общем. Я не стерпел, высказал что о ней думаю, она собрала вещи, дочь, назвала меня психом с пост-травматическим синдромом. Припомнила мне то, что я отказался от штабной работы и хлопнула дверью, — сказал он, делая тяжелые, долгие паузы. — А Зоя? — спросила я, положив руку ему на плечо. — Зоя маленькая еще. Расплакалась, когда я на ее мать гаркнул. А когда она уходила руки ко мне тянула. Потом месяца полтора я ее не видел, потом суд, на котором из-за командировки я не смог быть, благо адвокат толковый был. Могу видеться с ней на равных правах. Дерьмо, но не конкретное, — сказал он, видно было, что ему тяжело, но держался он очень даже. — Молодец что развёлся. Вот серьезно. Пока не особо поздно. Ты мужик хороший, что надо. Отец уже, хоть и молодой, но с какой серьезностью подходишь. Наслышана я от Сармата как ты в дочери души не чаешь. Это очень похвально, — попыталась подбодрить его я. — Спасибо Оль. И за то, что в Чернорусии меня тогда прикрыла. Я тогда тебе не сказал, а ведь жизнью я тебе обязан. Так что спасибо огромное, — сказал он мне, тепло меня приобняв. Это было очень мило, очень приятно и неожиданно от такого здоровенного лба. Его внешность громилы и строгого командира трудно увязывалась с любящим отцом и добряком. И вправду, большие люди обычно очень добрые. Не удивлюсь если он еще и корм в собачьи приюты покупает. — Да не за что… — растерявшись, ответила я. — Не дай Бог, что. Я и мои ребята тебя любой ценой выручим. Обращайся. Мы добро, что прошлое, что сегодняшнее не забываем. И то, как ты под зенитки полезла? чтоб тот танк под Красноставом вынести, мы тоже помним, — сказал он, смотря мне в глаза. — Да-да, Так что птички, мы ваши должники, — сказал сидевший недалеко Сармат, который словив взгляд Ставра, быстренько ретировался, якобы за добавкой. — Будем надеяться не дойдет. Ты и твои гаврики так же поступили бы, — ответила я, — Знаешь, давай не будем о работе… — Давай. Только я даже и не знаю что сказать, — растерялся он. — О чем угодно. Расскажи мне о своей дочери, а то в Черноруссии общались мы мало и я о ней так ничего и не слышала. А то я знаю, что ее Зоя зовут и ей, эм-м-м, пять лет? — спросила я, никак не вспомнив возраст. — Да. Скоро шесть. Что о ней говорить — мелкая озорная девчушка, с каштановыми как у меня волосами и моим не очень ровным горбатым носом. С зелеными как у матери глазами. Очень любящая белый шоколад и книги: «Волшебник изумрудного города» и «Приключения Незнайки». Знает их чуть ли не наизусть, но постоянно требует читать именно их, — улыбаясь и смущаясь начал Буров. Разговоры о дочери очень взбодрили его, видно что он очень ее любит. — А она занимается, чем-нибудь? Танцы там или гимнастика? — спросила я. — Да, в бассейн недавно записали. Учится мастерски плавать. Это я ей предложил. Не хотел, что бы она повторила мою судьбу. Плавать я научился только в четырнадцать, когда с лодки упал. Пусть лучше с детства, по уму. А то я до сих пор воды иногда боюсь, — сказал он, наивно улыбнувшись. После чего, вдруг как бы невзначай спросил, — А ты? Оль. О детях не задумывалась? Ты, не нашла себе еще кого ни будь на роль мужа? — Встречалась с одним летчиком, но далеко не продвинулась. Он меня постоянно чему-то пытался учить, хотел, что бы я в будущем ушла со службы, — ответила я, вспомнив весьма неудачные и болезненные отношения с одним сослуживцем, — А ты чего это такие вопросы задаешь, а? — Да так, переживаю за тебя как за подругу. Эм. Ну да, как за боевую подругу. Хотя… Был бы не против тебя куда ни будь пригласить, как этот пиздец закончится. Если ты конечно согласишься? Ты же не против? — спросил он, снова наивно улыбнувшись. Тут я немного растерялась, ибо было не понятно, как друга он хочет меня куда-то позвать, или он хочет выйти за рамки дружбы. — Я бы не отказалась… — от удивления и смущения, растерянно ответила я. Повисла тишина, прерываемая лишь голосами болтающих в столовой под открытым небом офицеров, спецов и моих подруг-летчиц, устроившихся за пластиковыми столиками, в тени бетонной стены и камуфляжной сетки. На его лице застыла растеряно-бесформенная гримаса, то ли он смущался, то ли был растерян. Не понятно и это смущало и меня саму. — Ты не подумай ничего такого, просто дружеская встреча, не все же пить. Тем более пить я не очень-то и люблю, — разрезал тишину Буров, немного запинаясь, но все же таким же волевым голосом. — Я ничего и не подумала. Мы же с тобой вроде как земляки? Оба со Ставрополя, вот и походим по родному городу — насладимся мирной жизнью после всего этого, — попыталась продолжить его мысль я. — Вот и хорошо, — довольным голосом сказал он, — если ты не против, я пойду к своим бойцам? — Нет, конечно, иди, — наивно улыбнувшись сказала я. Странные ощущения, вроде и на свидание пригласили а вроде и на дружественную встречу? Еще и со своими куда-то умчал. Черт его разберет. Спецура, что сказать. Настоящее время. — Ну что сказать подруга. Сто раз подумай. Если он уже сейчас тебе странным кажется, — сказала Кима. — Он не странный. Просто на него много свалилось. Жена ушла, тут сразу боевая командировка, не отдыхал наверное… — попыталась оправдать его я. — Откуда тебе знать? Просто будь осторожнее, — сказала она, но позже осеклась? — А он хоть красивый? — Сине-зеленые глаза, темно-каштановые волосы. Нос с небольшой горбинкой, видимо из-за перелома. Шрам на подбородке, скрытый щетиной. Волевое лицо, крупный, высокий, подтянутый. Почти обычная внешность для кадрового вояки, — ответила я. — Но тем не менее, ты на него засматриваешься, — язвительно ответила Гроза, немного посмеявшись добавила, — Не обижайся, но глазки то у тебя бегают когда он рядом. Особенно как узнала, что он развелся. — Нормальный он мужик. Заебанный просто всем. Тяжелый период, — влезла вдруг в разговор Ведьма, — Пока наше звено еще не сформировали, и я летала с Никитиным тогда, я с ним тогда в Чечне и познакомилась. Они со своим другом Сарматом тогда еще обычной десантурой были. Как был хорошим парнем, так и остался. Постарел только визуально. Хотя кто из боевых офицеров не выглядит старше своего возраста? — У него же вроде ребенок? — вновь спросила Кима. — Да, дочь пяти лет, — ответила я. — Предположим ты его охмуришь, если он тебе так нравится. С ребенком как быть? Тебе нужен чужой ребенок? — спросила она, судя по кряхтению огибая на своей «Анаконде» очередной проблемный участок рельефа. — Я разве сейчас о чем-то таком говорю? Просто пригласил на свидание, то что у него ребенок меня не смущает, — ответила я. Тем временем внизу. Окрестности реки Аракх-Халеф. Восточный Такистан. Провинция Аракх-Хезаб. POV Буров. Нас отправили в район для упреждающего удара по базе по подготовке диверсионных групп. Отправили естественно не одних, а с таками, и с уже знакомыми нам таковскими спецами с Асмираном во главе. А, ну и еще, нас должны прикрывать наши птички, совместно с нашими контрпартизанскими самолетами. Сейчас надо быстро дать им пометки на ПВО противника, дабы они уничтожили его с безопасного расстояния при помощи ракет. Впрочем, надо бы еще и не спалиться раньше времени. Партия явно не в нашу пользу. Раздался глухой плевок, и вдали замертво упало тело. Я сразу же присел и упал на бок выставив «Вал» перед собой, в направлении возможной угрозы. С тихим шебуршанием на землю попадали и остальные члены отряда, кроме Жилы. Он, давя лыбу, стоял на колене и наблюдал перед собой через «Шахин» на его ВССе. Хитрый жук запалил наблюдателя и прострелил тому башку, пока мы все разинув рты шли через каменистое ущелье, поросшее пробивающейся между камнями не типичной для полупустыни высокой травой. Я лишь кивнул ему в знак солидарности, на что он, шутливо отдал честь и кивнул в ответ. Жила-Жила… — Шкаф, Коба, Зуб и Гор. Занять позицию на скале. Рассредоточенную. Как вы умеете. Если кому-то нужно, берите доп боезапас у своих помощников! И живее на позицию. Сейчас начнется шум. — Принято кэп, — ответил Зуб, поправляя на плече «Арбалет»*. Снайперский мать его гранатомет. Расчет был прост до безобразия. Снайпер с КСВК, пулеметчик с «Печенегом», гранатометчик с ТКБ «Арбалет» и оператор модернизированного «Вампир-М», могут прикрыть на все доступные дистанции почти во всем спектре задач, при этом никого не подпустив к себе. Главное их раньше времени не выдать, что бы по ним никто не отработал, сейчас это уже не просто стайка радикалов, но и еще те, кто их натаскивал. У них тут полный фарш — «Осы», ЗУшки, С-60, пулеметные и гранатометные точки. Сюда бы бомбардировку кассетными бомбами парой Су-24М или Су-34, да только разве могут ли миротворцы проводить ковровые бомбардировки? Нет. Ровно, как и проводить столь дерзкие спецоперации. Тем временем пока я размышлял, группа прикрытия заняла холм, а мы заняли позицию в полукилометре от них, от туда было удобнее указывать цели. Что мы и начали делать. Как нам доложились перед отлетом летчицы, они возьмут УР* на три самолета, по паре штук, вести огонь они могут по одной ибо более крутых самонаводящихся, с тепловой ГСН им не дадут. Только с лазерным наведением. Так что действовать нужно быстро и дерзко, чтобы дамы зря керосин не жгли. По этой причине я уже держал в захвате хорошо замаскированный радар, что явно их уже засек. Ну и пусть, про нас, и про удар с двадцати километров они не знают. А мы знаем. Сверхзвуковую ракету просвистевшую над головой я даже и не заметил, вернее почти не заметил, потому что сразу после промчавшегося над головой трассера впереди с грохотом разлетелась закрытая позиция радара, разбрасывая пылающие обломки и куски маскировочной сетки. «Гермесом» видать пальнули. Следом шарахнула ракета, влетевшая в стоящую здесь «Шилку», отправив ее башню в противоположный от пушек полет. Раздались вопли, крики, загорелись прожектора, кто-то начал куда-то стрелять. Сраные дебилы. А вот третьей ракеты все не было. Ан нет. Вот и она. Снова «Гермес» и прямо в ряды зенитных КС-18 и КС-1. Остались «Осы». — Мальчики? Остались еще цели? А то нас что-то облучает, надо бы выбить, — раздался голос Ведьмы. — Да, нашли пару «Ос», еще есть отдельные радары для зенитных орудий, которые почти все выбиты. Зайдите на еще один круг, цели сейчас засветим, — ответил я, удобно устроившись за большим камнем, припорошенным снегом. Девушки ничего не ответили, но было понятно, что они пошли на новый круг. Значит, работаем быстрее. Нужно только постараться найти еще что-то, что-то заныканное, нутром чую, что оно есть и прошедший снегопад нам в этом помощник, сетки он придавил, лунный свет отсвечивал, желтые пятна пустынного камуфляжа даже в синеве лунного света ярко выделял. А вот мы куда более умные ребята — у нас были белые накидки. Классика, но работает гарантированно. В отличии от пестрой народной одежды ополченцев, зеленого камуфла АОТовцев, и не менее яркого пустынного снаряжения ардистанцев, кои тут уже были, в роли инструкторов и их охраны. Громыхнул взрыв, подняв в воздух очередную порцию пылающих обломков и вызвав дрожь каменистого холма где мы лежали. Чан, мастерски уложил УРку прямо в командирскую палатку, куда вели провода от многочисленных антенн и радаров, а я направив луч невидимого лазера одну из «Ос». Опа. Рвануло почти одновременно. «Осы» вынесены. По идее птички могут лететь. Но чует моё сердце западню, что-то лютое. И не зря. Урча, фырча и дребезжа гусеницами, из-за стоящих за казармами танков выехало нечто. Это была очередная «Шилка», доукомплектованная «Стрелами». Нелицензионная модернизация от Махмуда, мать ее. В небо взмыли трассеры оставшихся орудий, одна лишь «Шилка» молчала, направив стволы в нужном направлении. — Не наводите. Оставшиеся цели видим сами, - сказала Гроза, после чего влетевшая в зенитку ракета подтвердила ее слова. — Хорошо. В случае чего лазером отметим вам приоритетные цели. Сейчас работайте по видным целям и по выдвинувшемся подкреплению, — ответил вместо меня Сармат. Я же решил сменить позицию, так как заметил дозор, идущий в нашем направлении. Но плясать дозору было недолго, выкатилась одна из наших БМД-4М. Гаркнул взрыв. Стомиллиметровый ОФС прилетел ровно в центральный джип дозора, разворотив его словно ботинок улитку. В небо устремился очередной столб черного дыма, застрочили автоматы и пулеметы, завопили раненые. Но их вместе с пулеметами быстро остановило тырканье «Арбалета», точечно заливая огневые точки противника тройками гранат. А выкатившемуся М-60 в борт ушла граната из «Вампира». Хоть бы все так и шло, плавно, как горячим ножом по маслу. Хотя кого обманывать — нутром чую жопу. Но пока все идет по плану. А значит— пора идти на штурм. В небе гудели раскаты выстрелов из пушек, боялись зацепить нас видать. Почему заходили ниже, чем обычно, включив автоотстреливание ЛТЦ и дополнительно освещая ими ночное небо. Особенно зрелищно смотрелись впервые увиденные нами контрпартизанские «Анаконды». Хоть они уже и как три года на вооружении, довелось этот кукурузник-боевик, увидеть впервые. Хотя, честно говоря, шутить мне уже особо не хотелось, самолет не хуже «Грача» заливал противника трассерами, да и из-за более медленной скорости над целью был дольше, тщательно заливая противника градом пуль из встроенных пулеметов, стреляя из пушки лишь по самым «жирным» целям вроде укреплений. Я приблизился к воротам лагеря. Все ревело, полыхало и трещало, заглушая стоны раненых. Чтобы не рисковать, я отправил за забор «лимонку»*, да подальше, дабы не зацепило и не контузило. Она собака лютая. Самолеты ушли, работали по каким-то неожиданно всплывшим на холмах зениткам, видать очередные ЗУшки на грузовиках. Недолго им плясать, как и их коллегам за забором, коих явно поубавилось после рявкнувшей, больно бьющим по ушам взрывом «лимонки». Сармат что-то кричал, постреливая в проем, в котором некогда была калитка, выбитая «Арболетом». Я его не слышал, лишь сам что-то бормотал под нос, мчась под прикрытием бетонного забора к окопу что вел внутрь, под этим самым забором. Нужно было прорваться за ограду, иначе оборона затянет нас в ненужную стрелялку на расстоянии, с последующим тотальным уничтожением базы. А база нам была нужна. Нам нужен был пункт контроля за приграничным районом. А еще нам нужно было скрыть тот факт что здесь есть КСОРовские спецы. Ибо пока что права на открытые боестолкновения мы не имеем – миротворцы мы, мать их так. Я нырнул под забор мимо окровавленного тела ардистанского инструктора, судя по всему рядом с ним шарахнул ОФОС выпущенный из самолета. Ай да птички, всех в капусту. Да только вот перехвалил я птичек, когда выглянул из-за мешков с песком. В метрах двадцати от меня стояла древняя как говно мамонта БМП-1, накрывающая огнем ПКТ проем ворот, что выворотил один из многих взрывов. Мать его за ногу, птички не помогут. А вот РШГ… Да нет. У меня первая, меня накроет… Была б вторая. Стоп, у Сармата как раз «Аглень» и РШГ-2. «Аглень» прибережём, а вот РШГ щас и пустим в ход. — Сармат! Прием? Ты как там? — спросил я в рацию, укрывшись за бетонной плитой. — Просто офигенно! Пулемет, сука, над головой долбит, что студент левую бабу на вписке! Ты нашел проход? — ответил он, перекрикивая стаккато ПКТ. — Да! А еще нашёл того кто по вам строчит! БМП-1, мать ее в пень! Тащи сюда штурмовку будем зажигать! — крикнул я, после чего заметив движение во дворе, дал туда очередь. — Ща! — резво отозвался он. Ко мне подскочили сразу трое, Сармат, Шкаф и Грач. Все с трубами разного рода. Особенно кстати пришелся Грач, тащивший на себе аж три трубы. Это были две РШГ-2 и мать ее, РПГ-22 «Нетто» — раритет времен развитого социализма, и единогласно было решено отправить именно его в борт засранской БМП. Звал Сармата а пригодился Грач, который был от меня метрах в десяти. Бля. Так всегда. Довольная рожа белобрысого вояки появилась из-за мешка, выкатив перед собой трубу, лежащую на плече. Шипящая, словно взмывшая в небо петарда, противотанковая граната ушла прямиком в лобовую проекцию, ближе к двиглу, да через подбашенное пространство. БМП задрожала, зашипела, извергая из лючков клубы дыма, хорошо видные в залитой маревом многочисленных пожаров ночи. А это значит — дорога свободна, теперь можно и главный аргумент предъявить — наши БМД-4М, чьи экипажи довольные аки слоны, дожидались нас на склоне, периодически постреливая по вражеским огневым точкам. Началась зачистка. В проемы рванули остальные наши бойцы, а группа прикрытия вела наблюдение уже не за двором а за его периферией, что бы к нам никто не залез. Впрочем, вряд ли такое будет. Эту маленькую военную часть бросили, так как севернее, в направлении нашей границы и на засевших рядом с ней АОТовев шло наступление такистанской армии. Разъяренной, злой, почуявший помощь сильной страны. Внутренний периметр практически наш, осталась зачистка. Разбились по парам, начали не спеша, но уверенно проникать в каждую казарму и каждый люк, окоп и яму, где мог, кто либо засесть. Пленных не брали. Не до них. Среди полыхающих обломком, потрепанных казарм и остовов мертвой бронетехники живых кроме нас уже никого не было. База была взята, дожидаемся сменяющую нас группу и выдвигаемся к следующей приоритетной цели. А пока мы ждем смену, прям чую, к нам тоже выдвинулась какая ни будь ударная группа. Ага точно, затрещала стена и из пролома медленно поползла туша Т-55… Некоторое время назад. Военная база Расман. Чистая, немного теплая вода не ровными струями, периодически сливающимися в одну большую струю лилась на меня из видавшего вида полевого душа, что входил в колесный банный комплекс на базе двух автомобилей «Урал». Вода охлаждала, смывала пот и запекшуюся на царапинах и ранах кровь, а вместе с ней и паршивые воспоминания и мысли. Мой отец всегда говорил мне: «Помой голову и полегчает — смоешь всю дрянь из головы, и это я не про перхоть». Говорил он мне это частенько, начиная с первых драк в начальной школе, когда я возвращался из школы зареванный, поначалу от того что получал хороших звездюлей, а потом от того что таких же звиздюлей отвесил обидчикам, а меня потащили к директору. И после душа действительно становилось легче, переставал я думать о лишнем. В детстве я лез в драки из-за обостренного чувства справедливости, привитого семьей потомственных офицеров. Всегда я несмотря ни на что, лез на самых заядлых школьных козлов если видел что они пристали до девочки или кого-то младше. Собственно по этой причине меня младшеклассника, периодически постукивали те, кому я помешал кого-то обидеть. «Дурак малолетний...» А когда я смог их бить — то вдруг виноватым стал я. Они ведь играли, а я их побил. Почему-то когда один такой дылда сломал мне нос, он все случайно. А когда я сломал ему нос… Никто не хотел слушать что этот Козлов-Сидоров отобрал дневник с наклейками у того первоклашки или обзывал ту девочку из четвертого «Б». «Васенька, нельзя бить людей!» — кричали мне учителя. На что я пусть и в мыслях, выстраивал все годы воспитания отца в одну простую фразу — «Можно, блять, и нужно, если они по другому не понимают!». Я совершенно не понимал, почему я все это вспомнил. Зато я тут же обрадовался тому, что вспомнил, как приходил мой отец и устраивал разнос в школе, как покупал мне что-то в награду за то, что я не просто дал сдачи — а кого-то защитил. Было время, хорошее время, несмотря на все школьные конфликты. Отец всегда поддерживал, давая советы, наставления и предлагая идеи. По сути, он меня таким сделал. Уберег от гуманистов, показал предел необходимой жестокости в обществе. Такой же пример, я передал дочери. Вот отчего я это все и вспомнил. Бывшая женушка жаловалась на то, что Зоя треснула обижавшего ее в детском саду мальчика. Ругала ее. Овца. А Зойка молодец. — Не помешаю? — раздалось позади, на удивление для мужской душевой женским голосом. — Кхм-кхм, не считая, что это мужская душевая, нет, - ответил я. — В нашей что-то с баком, половина кабинок только работает, а ваша пустая, как я посмотрела, — ответил знакомый женский голос из-за ширмы. — Ну хорошо, только это… — начал было я. — Буров, успокойся, я в белье. Да и это все-таки офицерская душевая с ширмочками, — ответила рыжеволосая летчица из-за брезентовой шторки. — Ты в белье, а я как бы нет, — немного напрягшись, ответил я. — Ой, успокойся — я не буду подсматривать. Чего и тебе советую, — сказала она сквозь шум включившейся у нее в кабинке воды. — И не собирался, — отрезал я, немного строгим голосом. — Верю. А ты о чем так задумался, что не услышал, как я вошла? — спросила она, — Я, почему-то думала, что вы на каждый шорох реагируете. — О доме, о детстве, о семье. О чем еще по-твоему? — спросил я. — Хм, обычно в душе или думают об обнажённом противоположном поле, или воображают себя певцами эстрадными… — сказала она, посмеиваясь. — Котова, да ты вообще нескромная дама. Зашла в мужскую душевую, моешься тут не парясь о том что тут еще четыре свободные кабинки и еще могут прийти офицеры. Да еще и пошлые шуточки отпускаешь, — сказал я, постучав по-учительски пальцем по стеклу. — Ну во-первых, уже поздно, так что вряд ли кто-то еще пойдет в душ, ибо пока я в очереди в наш стояла — вы уже все прошли, кроме тебя, ты один не вышел. Во-вторых, что мешает мне шутить про секс, половые органы, деньги, пристрастия, работу. Я девочка взрослая, и далеко не в Смольном институте обучалась, — ответила она, и тут я было подумал что она пьяна, хотя с ее словами я согласился. — Ты там не пьяна? — спросил я, — хотя вряд ли. Говоришь сильно заумно для пьяной. — Стараюсь не пить. Сегодня тем более вылет с утра. А ты хотел меня пьяную совратить? Вот ведь извращуга. Не надейся, на свидании я пить не буду, не напоишь, — ответила она, кокетливо хихикнув. Компания, в виде женщины за ширмой, радовала, как и периодически отпускаемые друг в друга остроты. Радовала еще на удивление теплая вода, вымывающая этот проклятый такистанский песок из волос. А попутно и все негативные мысли. От чего я даже стал забывать что пора и выходить. — Ты, кстати, когда вылазить будешь водоплавающий? А то мне переодеться надо, на шухере постоишь? — Да без проблем. Обещал же помогать, — сказал я, шуточно намекая на то, что сказал ей в столовой. — А, то есть за спасенную жизнь ты мне еще и ширмой для переодевания можешь побыть? Выгодно я тогда тот танк сожгла… — задумчиво сказала она, для меня уже это было не веселой шуткой. — Щас обижусь, уже не смешно, тебе тогда просто на гашетку было нажать, а мне тот танк неделю снился. Думал, поеду в запаянном цинке с этикеткой «Фарш свежераздавленный», — сказал я, вспоминая прущий на нас из-за леса Т-64БВ ЧСОшников. Подловил он нас тогда знатно, ни одного гранатомета не было, прижал к скале и обошел. — Извини, я что-то как-то и не сообразила. Ладно, ты скоро там выходишь, а то я спать хочу, а мне еще переодеваться… — Я думал ты пару часов душ принимать будешь, по крайне мере у моей бывшей на это уходило по часу, а то и по два времени, — сказал я, выключая воду и заворачиваясь в полотенце. — Я бы пошутила про самоудовлетворение ее в душе, но не буду. А вообще нет, я моюсь быстро, не заскучаешь. Ты это давай переодевайся быстрее и на шухер. Я молча распахнул ширму, после чего злорадно посмеиваясь, постучал пальцами по ее ширме и пошел в угол с вешалками и скамьями, что у выхода. В след я лишь услышал характерное ее: «Вот гад!», что заставило меня вновь засмеяться, как ребенка, дернувшего одноклассницу за косичку. Отвечать ей ничего не хотелось. Взрослая, сама юморок поймет. — Сколько можно то? — спросила она, появившись в дверном проеме, в одном полотенце, уперев руки в бока. — Да одеваюсь я… — растерявшись сказал я, застегивая брюки. — Ты меня совратить пытаешься гад? — спросила она, с каким-то странным тоном. — Да вроде нет. Котова, давай пока мы одни, скажу одну вещь, за которую ты мне возможно вмажешь, — сказал я. — Какой-то пошлый комплимент? — сказала она, поправляя полотенце на груди, и как бы невзначай осмотрев себя, не засветила ли она чего лишнего. — Сейчас, вот сейчас, на период командировки, я не хочу никаких отношений. Не будет у меня сейчас в голове никакой химии. Но ты мне нравишься, почему и свиданку я тебе назначил, на тот случай если живыми отсюда выберемся, — выдохнув сказал я, после чего поднял на нее уставшие за сегодняшний день глаза. — Даже так… — растерялась она. — Даже так. А вот сейчас точно вмажешь. Отношений сейчас не предложу, но вот помочь расслабится могу. Мы люди взрослые, оба понимаем что иногда бывает нужно просто переспать, — сказал я ей, глядя в глаза и поправляя комбат ширт* и вар белт* надетый поверх ремня. В ответ я не ощутил жгучей боли на высохшей под палящим солнцем и такистанским ветром щеке, отнюдь. Досталось высохшим губам. Вернее достался — поцелуй. Вот так номер... — А теперь выметайся, — сказала она смущаясь, — Мне еще переодеваться. Постоишь на шухере и сразу иди к себе, я сейчас ничего не хочу от тебя слышать. — Хорошо, — не менее растеряно сказал я. Такого развития событий я не ожидал. В моей голове было всего два варианта, удар по роже или дружеский секс. Женщины, что с них взять — загадки. Как только за мной захлопнулась дверь кунга, меня обдало морозом, на редкой траве вокруг сверкал иней, дул ледяной ветер и по небу тянуло белые тучи. Горы мать их за ногу. Говорили мне что за день здесь бывают все четыре времени года. Не обманули. Пока Ольга переодевалась, я уселся на скамейку, что была рядом с кунгом. Вокруг было пусто, лишь где-то поодаль бродили патрули и шнырял от скуки туда-сюда дежурный гаубичный или минометный расчет. Этот день всех знатно так затрахал, все кто могут — спят. Приду в наш барак, те кто не спит наверняка засыпят вопросами где я так долго пропадал. Придумаю что-нибудь, а пока… — Я переоделась, спасибо Буров, — сказала летчица, спрыгнув со ступенек кунга, — Доброй ночи. — И тебе спокойной, — выдохнул я, после чего медленно, без лишних вопросов к ней, побрел вдоль дороги к нашим баракам, что бы наконец-то вырубится. В небе над захваченной военной базой в провинции Аракх-Хезаб. POV Чайка. «Анаконда» Кимы, словно Ил-10 в конце войны, в наглую перла на позиции врага, заливая его залповым огнем встроенных крупнокалиберных пулеметов, заливающих трассерами плато между военной базой и рекой, словно струи дождя в ливень. Только вот дождь не отскакивает от земли рикошетами и снопами искр. И тем более не поджигает старенькие БТРы. Внутри военной базы что-то взорвалось. Странно, наши же отчитались что вяли ее.. — Разведка, у вас там все в порядке? — спросила я, набирая высоту для нового захода. — А?! Меня опять оглушило. Танк рванул поблизости. Зачисти юго-восток от базы, там вроде кто-то шарится. Мы пока перегруппируемся для обороны, — ответил Буров, будто перекрикивая себя самого. — Поняла. Потерпите немного там подкрепление едет! — ответила я, видя на навигаторе отметку бронетанковой колонны что шла для занятия военной базы и прилегающих территорий, видимо до границы они уже зачистили. — Ага, понял! — ответил он сквозь доносящуюся через рацию стрельбу. Накинув резким кивком головы на глаза ПНВ, я ушла в крутое пике, с доворотом, на грани штопора, чтобы выйти на нужную мне позицию и отработать туда «хлопушками» со стрелами*. Как знала взяла разные НАРы. В воздухе и на земле творился настоящий ведьмин шабаш, полное господство в воздухе позволяло применить весь спектр штурмовой и ударной авиации, включая вертолеты, что должны были подчистить за нами. Хотя, кажется они будут голодать. Все шло легко, даже слишком. Ракеты ли прямо в цель накрывая врагов под самым носом у прижатых наших, и я сейчас не только про спецов, но и про идущих вдоль границы КСОРовцев. «Ты бы мной сейчас гордился» - подумала я, глянув на приклеенную на краю фонаря фотографию отца. — Девки, воздух! У них тут где-то был аэродром подскока. Два самолета, на три часа от меня! — крикнула Ведьма в эфир. — Отходим, за позицию наших летунов. — Я в захвате, ухожу, — ответила Кима, делая резкий маневр к земле. Я видела противника. Это был «Мираж». Мне с ним не тягаться, только если не подловить его. Что я и решила сделать, Уйдя к земле я выключила радар, и скрыла себя от вражеской РЛС в низине, заходя на перерез «Миражу» догонявшему Киму и ее ведомую. Дело было очень рисковое, но очень необходимое. Пролетевшие далеко вперед «Сушкам» не успеют развернуться и долбануть их, нужно действовать. Лететь было тяжело, приходилось чуть ли не касаться редких деревьев и скальных выступов, огибая сложный рельеф и стараться при этом не высунуться из-за холмов. Чтоб не угодить на радар вражеского самолета. Миг. Ровно миг мне понадобился что бы увидеть проскочившую впереди над дорогой «Анаконду» Кимы а следом и Грушу что шла с ней на одной высоте. Как только они прошли — я зажала гашетку отправляя парочку щедрых очередей тридцатимиллиметрового салата из бронебоек и фугасов на встречный курс вражеского «Миража», что должен был возникнуть в окне между скалами. Первая порция пролетела мимо, а вот вторая… «Мираж» разрезало на неровные куски, воспламенило и бросило огненным шаром в штопор. Но я опоздала. Кима была подбита, судя по всему ракетой. Все что осталось от одного из двигателей запрятанного в бронированной мотогондоле горело, креня самолет в сторону рабочего двигателя, видимо работала автоматика, но работала не совсем как надо. — Я сбита. Сажусь на дорогу у аула. Земля, заберите меня. А девки прикройте! Посадка предстоит не из приятных, — отрапортовалась она, едва дрожащим, но все таки уверенным голосом. — Я прикрою! Груша, зайди на противоположный мне круг, зачисти шоссе, — ответила я в эфир, да только я забыла про оставшийся второй «Мираж», я думала что его сбили или вот-вот собьют, так как на только что включенном радаре увидела возвращающихся напарниц. Но нет. Что-то лязгнуло о броню самолета, управление стало труднее. Глянув в зеркало заднего вида я обомлела, на хвосте у меня был «Мираж» который похоже не хотел меня сбивать. Он напоминал мне кота, играющего с мышью. Он даже намекал мне, делая легкие маневры, как бы указывая — «Беги!». Вариантов не было — в ответ на любой мой маневр, он дает мне его сделать, настигает и распиливает парой очередей мой самолет. Пытаюсь отступить к нашим «Сушкам» — он меня пилит. Пытаюсь оттянуть время до их прилета — он попадает им под облучение, и он меня сбивает, переключаясь на них. Решение родилось моментально, спонтанно, словно я делала так сотню, а то и две. Я задрала нос, попутно сдернув с фонаря столь дорогую мне фотку отца и отправив ее в нагрудный карман. Выпустила тормозные щитки, все закрылки и шасси. После чего дернула сначала тормозной парашют, потом катапульту. Сделала я это все так быстро, что опомнилась только тогда, когда улетела вместе с фонарем за пределы самолета. На все про все — не больше пары секунд. Самолет был отзывчив на сброс скорости. Был — ключевое слово. Его словно остановило в воздухе. Ардистанец не успел среагировать на такой поворот событий и вписался брюхом в моего бедного «Грача» развалившись в воздухе, так и не доделав свой последний маневр и горящим камнем полетел вниз, вперемешку с моей железной птичкой. Холодный ветер выдул волосы из-под шлема, они начали мешаться, лесть в глаза. Хлопнул парашют, меня дернуло, после чего потянуло вниз, по ветру, назад, подальше от болезненной для меня картины сбитого самолета. Моего самолета. — «Мираж» спекся. Я катапультировалась. Попробую объединиться с Кимой. Будем ждать эвакуацию, — ответила я, чуть ли не рыдая, сама не зная от чего. — Дура! – крикнула мне Ведьма, — Девки, зачистим им район, до подхода вертушек и спецуры. Посадка моя произошла удачно, я приземлилась на склон, внизу которого был сугроб. Мокрый как банная мочалка и обжигающе холодный как чистый лед. В него я и улетела ногами, потеряв при приземлении равновесие. — Займите любой дом. Желательно с глухим помещением куда сможете отступить если к вам залетит граната! — крикнул Буров в рацию. — Я… — попыталась сказать ему я. — Замолчи и слушай меня беспрекословно. Ты, и твоя подруга летунья! К северу от вас есть аул, не доходя до него есть дом, скорее всего дом лесника. Он двухэтажный, займите второй этаж, стреляйте из глубины помещения! Любой металлический звон или шорох — ныряйте за стену. Иди не по дороге, а метрах в пяти-семи от нее — так тебя тяжелее будет обнаружить. И помни: вы господствовали в небе, на земле господствуют уже другие, — ответил он мне грубым, шипящим голосом, периодически перекрикивая стрельбу. Отвечать я не стала, лишь вытерла рукавом летного КСОРовского комбинезона слезы и сопли, да покрепче ухватила видавший виды АКСУ. И пытаясь не разрыдаться во всю, бормоча под нос: «Перехвалила себя сука. Идиотка! Просрала свой, блять, самолет! Отец бы мне этого не простил…», побежала к дороге, впереди по которой было зарево пожара «Анаконды» Кимы. Благо сама Кима была жива и цела, активно отвечая всем в эфир, и судя по голосу, бежала к тому дому, на который указал Буров. По дороге промчался БТР, а рядом с ним бежала спешенная с него пехота. АОТовские отморозки, в тюрбанах и туниках. И как им только не холодно в такую то погоду? Зря я не взяла лётную кожанку… Благо хоть весь БК и оружие при мне. Главное только что бы эти красавцы меня не спалили. Черт! Я не хочу так глупо помирать, за то, что я с ними сделала. Они ведь меня порвут живьем на месте, даже насиловать не станут. Что тоже само по себе было бы ужасно. Что-то меня несет. Это шок или нервы? Громкие хлопки со стороны дороги оглушили меня на пару секунд. БТР вовсю заливал небо трассерами, пытаясь сбить промчавший Су-25. Кажется, это был самолет Грозы. А, ну да, точно. «Только она могла до додуматься до такого» - сказала я себе, когда пришла в себя, после рванувшей по близости авиабомбы. — Гроза! Ты меня чуть не пришибла, овца! — рявкнула я, о чем пожалела. — Олька прости! Где ты там?! Корректируй меня! — ответила она, но ответить не могла я. Что-то, что я назвала не иначе как шестое чувство, заставило меня не вставать, что и спасло мою драгоценную голову, над которой засвистели пули. В панике я завизжала и чуть ли не на четвереньках ломанулась еще ниже, в придорожную канаву, дав пару очередей от бедра по наступающим. А теперь я успешно поскользнулась на каше из грязи и снега и полетела вниз, пробив ногами тонкий лед и оказавшись по колено в ледяной, обжигающей как масло в сковороде, воде. — Накрой дорогу у поворота, вали их! Иначе мы больше не увидимся! — крикнула я, пытаясь не визжать и не разрыдаться от навалившегося на меня. По дроге рявкнул залп из СППУ-23. Нападавших, судя по воплям и стонам больше не предвиделось, надо двигаться дальше и выбираться из канавы. Черт, как же холодно. Как же страшно! Блять! Опять свет фонарей. — Не высовывайся, сейчас я их накрою и перебегай дорогу, там за домом пустырь, там за камнями можно будет пробежать к дому где Кима, — ответила мне Ведьма. Рявкнул взрыв, совсем рядом, от чего я отстранилась, а кто-то из врагов, дал очередь рядом со мной и затих, судя по всему, осколок прилетел в него, и он зажал спусковой крючок под конец своей недолгой паскудной жизни. А я тем временем плюхнулась в воду, по самую шею, обрезав щеку о тонкий, острый лед. На миг мне показалось, что сердце остановится и я умру в этой канаве, меня всю от холода скрутило так, что я не могла вдохнуть. Но все же я нашла силы, на четвереньках выскочить из канавы и ломануться за дом, а затем за камни. Пока бежала и с меня стекала вода, а холод отступал. Видимо выброс адреналина. — Не стреляй, свои! — крикнула я и заскочила в дом, прямиком к ошалевшей и не менее грязной Киме, сжавшей со всей силы автомат. — Дура ты, зачем дала себя сбить? — спросила она, опустив ствол АКСУ. — Ну, зато и я его сбила! Заткнись! Я обещала, что подругу в беде не брошу!? Давай-ка как в старые добрые времена! — крикнула я ей и уселась, за какими то ящиками у двери. — Что-то я не помню что б, мы когда либо отстреливались от талибов! — Крикнула она, заняв позицию рядом. — Я образно. В команде то мы работали!? — бросила я ей и дала короткую очередь по прошмыгнувшему в ночи АОТовцу, что шел к нам со стороны двери. — Тогда за дело! — крикнула она. Не от того что ее было плохо слышно, а больше для эмоциональной разрядки. Как нам сказала Ведьма, пока мы отбивались от пока небольших отрядов АОТовцев — вертушки нас не заберут, нет удобной площадки. Но зато поддержат нас огнем. Забрать нас должен был отряд СпН и доставить к вертолету. СпН в лице «Юга» и «Волков», что мчал к нам на всех парах, если верить Бурову, что перекрикивал рев двигателя сидя в десантном отделении БМД-4М. Врагов все прибавлялось. Стрелять в людей мне и раньше приходилось, не только из самолета но и из табельного, но сейчас… Сейчас было как-то по особенному страшно. Враг был слишком близко, норовя запустить к нам гранату или влететь огромной толпой. Да и кончившиеся боеприпасы к АКСУ заставили меня взять с одного из их трупов АКМ, что лягался очень непривычно для моих женских плеч, вернее плеча. Что-то с силой ударило меня по спине, после чего я увидела блеснувшие в ночи глаза, полные ярости и злости, а еще лакированный приклад винтовки, что летел мне прямо в переносицу. Я дёрнулась в строну, и приклад лязгнул рядом об пол, после чего я лишь успела уцепится в винтовку руками и не дать себя ей душить. Впрочем получалось это с трудом. Холодное деревянное ложе сдавило горло, после чего я уже не могла кричать о помощи, а Кима, меня уже не слышала, у не там во всю шёл бой. Спас меня АПС, что был у меня в кобуре. Каким-то чудом, просунув руку под винтовку, второй рукой я нащупала ухватистую рукоять тяжелого пистолета и с титаническим трудом для себя дернула его из кобуры. Естественно ни о каком снятии его с предохранителя речи не было. Я что было силы треснула рукоятью боевика в область левой почки, от чего его хватка ослабла и я смогла вдохнуть, а следом и размахнувшись треснуть его по голове, попутно саданув его ногой по шарам. Скорчившийся от боли душитель совсем потерял хватку. Жадно хватая воздух, ревя белугой от страха и боли я наконец сняла злосчастный предохранитель и выстрелила в него раза три-четыре, сыпля нечленораздельными проклятьями. — Меня чуть не убили! — вопила я сквозь истерику, видя сидящую на полу Киму, как оказалось в нее попали, к счастью несмертельно, но ей явно было очень паршиво. — Как много крови… Скажи, мне отрежут руку по плечо, да? — шептала она, видимо у нее был шок. Но несла она сущий бред, на грани истерики. Надо дать ей противошоковое и обезболку, и заодно перевязать рану. В дверь влетело тело, которое втолкнул Буров, пнувший его берцем и перехватив левой рукой автомат, добивая из АПБ. Следом за ним в окна и двери заскочили его тимуровцы и заняли оборону по периметру, сразу открыв огонь по наступавшему противнику. За окном свистела техника, нарезающая вокруг круги, что б сложнее было попасть. Они быстро нас осмотрели. Киме сразу зажали в зубы карандаш, что-то вкололи прямо в шею и зажав ее, что-то начали заталкивать в рану. Меня же Буров быстро осмотрел, кажется, он спрашивал, не ранена ли я, но я его не слышала. Все было словно в тумане... Что-то соображать я стала лишь, когда меня затолкали в десантное отделение БМД на дальнее сидение, поближе к теплому двигателю. Буров уселся рядом и начал насильно заставлять меня пить что-то из фляги. От чего мое горло вспыхнуло сущим напалмом. — Это что водка!? — взвыла я, пытаясь выплюнуть то что проглотила. — Разве я мог налить девушке водку? Это чистый медицинский спирт, — с грустным лицом пошутил Буров, пародируя кота Бегемота. — Я не буду больше, — категорически взбунтовалась я. — Я все равно тебя заставлю. У тебя шок и переохлаждение, пей, пока не скажу: «Хватит», — строго сказал он и ткнул к губам горлышко фляги. Спирт больно обжигал горло, кажется уже бил в голову и согревал тело. Когда я сделала три или четыре полноценных глотка, Буров забрал флягу и начал стягивать с меня ботинки и носки, до сих пор напрочь мокрые, несмотря на забег до домика лесничего. Когда снял их и увидел мое состояние — сразу без слов протянул мне термос с горячим чаем. Термос был наполовину полон, и я полностью допила все содержимое, до того как он начал говорить: — Мы отвернемся, снимай с себя все мокрое, у нас есть запасная одежда. Переоденься, а то заболеешь, — сказал он, глядя на меня как-то по отцовски. — А он прав подруга, — проявила наконец-то себя раненая Кима. Кажется, после промедола ей стало лучше. — И глаза закройте, ладошкой, а то я вас знаю, — сказала я, уже немного пьянея. — Я лично прослежу. Надо переодеться, — сказал Буров доставая из рюкзака сухую одежду и белье. Естественно мужское. Судя по всему, то, что купил себе перед командировкой. Все было запаковано еще в магазинные упаковки. Чистюля. Мужчины послушно отвернулись, а Буров еще попутно натянул плащ палатку в и без того тесном отделения БМД, что ехала не по самой лучшей дороге. Сняв наглухо мокрые брюки и комбинезон я с испугом вытащила из кармана фотографию и файлик с письмом отца. Чудом оно не намокло. Фотографии досталось больше — но она переживет. Я положила ее на сидение, выдохнула и продолжила переодеваться, натягивая на голое тело тельняшку и какой-то флисовый свитер, который как и тельняшка и брюки были мне не по размеру. Очень сильно не по размеру. Особенно комбат ширт и куртка. Считай короткое платье. Когда я наконец-то переоделась меня усадили в обнимку с подругой, придя к выводу что нам нужно тепло и сон — а там и вертушка нас заберет, а пока что мы будем греться друг о друга и спать. Так как ее наверняка срубит от коктейля из промедола и противошока — а меня от спиртяги. И ведь не обманули, стоило мне только приобнять мою многострадальную подругу и начать ее утешать и спрашивать как она, меня вырубило, да и как мне сказали, ее следом тоже. POV Буров. Очень ныла бочина. По бронику прилетел шальной осколок когда тащил Котову. Болели плечи и растертая о воротник броника шея. Хотелось спать. Я посмотрел на посапывающих летчиц, сделал глоток спирта из фляги, поморщившись, занюхнул рукавом. После чего поудобнее устроился в сидении, отстегнув злосчастные ремни безопасности, мешались они, целяясь за снарягу. — Должок отработали кэп, — ответил Сармат, что-то пожёвывая. — Ага. Только вот не спокойно мне. Осадочек осталася. Да и как ее сбили — я так не понял...