Go mad

Ноябрь. Холодно, промозгло, грязно. Чонгук не ждал ничего хорошего от этого ноября. А оно все-таки случилось. Это было обычное утро, когда он, как всегда, выпив кофе и выбежав из дома, опоздал на автобус. На остановке сидела только одинокая бабулька. Она была совсем как божий одуванчик, но в фильмах, обычно, такие оказываются серийными убийцами. Едва Чонгук подумал об этом, как бабка посмотрела ему в глаза. Из ее старых глазниц на него выплеснулась меланхолия с толикой безумия, от такого взгляда могут запросто пойти мурашки по коже. Но у Чонгука их нет. Нет, потому что он видит что-то отдаленно подобное каждое утро в зеркале, когда бреется, и каждый вечер, когда моет лицо. Ему нечего боятся такого взгляда, нечего отшатываться и вздрагивать тоже нечего. Это ведь совершенно обычное дело, когда у человека нет ничего: ни семьи, ни друзей, ни работы, ни смысла существования. Поэтому он смотрит в выцветшие глаза ровно, как-то даже отстраненно, как будто не находит в них ничего интересного. Бабулька переводит взгляд на дорогу, медленно поднимается, помогая себе клюкой, и уходит прочь. Чонгуку все равно, если сегодня она покончит с собой лишь потому, что он не спросил, все ли хорошо, не помог или хотя бы не отшатнулся, проявив какие-нибудь эмоции. Ему плевать, что он мог спасти ее. Все потому, что похожие люди обычно не помогают друг другу. Вскоре приходит автобус. Через пол часа, опоздав на первую пару, Чонгук оказывается у дверей аудитории. Сейчас за прослойкой из дерева прямо перед ним идет экономика, но ему так не хочется преодолевать это препятствие, чтобы попасть на занятие. И он идет на лестницу. Садится на низкий подоконник, втыкает в уши наушники и залипает. На дворе сыро, морозно и темно. Прямо как внутри Чона. Он сам будто воплощение ноября. Такой же отстраненный, холодный, непонимающий или не желающий понимать, задумчивый, нелюдимый и немного ненормальный. Ненормальность его конечно не проявляется в безбашенности. Он не ищет приключений, не дерется в переулках и не покупает опиум на стипендию. Он просто мечтает немного о другом, он хочет другого. Звенит звонок, из многочисленных кабинетов вываливаются толпы вялых, веселых, озадаченных, грустных, серьезных, придурковатых студентов. Все разбредаются — кто на этаж выше, кто на этаж ниже, а меньше их все равно не становится. Его одногруппники стоят шумной кучкой и что-то обсуждают. Чонгук не считает их надоедливыми или неприятными. Он вообще к ним никак не относится. Знает, что среди них есть веселые, как Чимин, серьезные, как Юнги, веселые, как Хосок, озадаченные, как Джин, вялые, как Намджун, но ему все равно, что с ними будет. Ему вообще на все плевать. Пока он не замечает незнакомую макушку. Парень, обладающий ею, несколько отличается от остальных. Смотрит на всех как-то необычно. Улыбается непонятно, не как все улыбки, которые Чону приходилось видеть. Он вообще непонятный. За рассматриванием, похоже, нового одногруппника, его замечает Хосок и машет рукой. Чонгук поднимается и, ничуть не изменившись в лице, подходит к остальным, доставая наушники и пряча их в карман. — А у нас новенький — говорит Чон, указывая на парня. И вот опять эта улыбка. Чонгук так сильно пытается понять, что с ней не так, но в конце просто кивает. Новенький кивает в ответ. — Ким Тэхен. У Чонгука сперло дыхание. Этот голос проникает в уши, медом заполняет собой пространство, давит на барабанную перепонку рискуя порвать ее к чертям, но просачивается через нее, как через марлю, добирается до мозга и действует на него как алкоголь, убивая нейроны. Он не понимает, что происходит, кто этот парень, что он творит, его голос, его улыбка — все, за исключением выражения лица, выдает в нем гипнотизера. Иначе Чонгук никак не может объяснить то, что с ним происходит. Одногруппники о чем-то переговариваются, а потом Джин берет новенького себе на попечение и все идут на следующую лекцию. Весь день Чон сидит как на иголках, пытаясь понять, что происходит. Тэхен ведет себя как придурок, травит глупые шуточки и говорит о инопланетянах. В этом парне столько противоречий, столько вещей, которые, по мнению Чонгука человек в себе совмещать никак не может, что голова готова расколоться на мелкие кусочки. Когда звенит последний звонок, Чонгук быстро подхватывает рюкзак и вылетает из кабинета. Тэхен, сидевший на первой парте провожает промчавшегося парня задумчивым взглядом, смотрит на Чимина, который сидел рядом с ним, на что тот просто махает рукой. Мол, ты тут ни при чем, он всегда такой. Он между тем летит на остановку, чтобы быстрее успеть на автобус и успевает, через секунду транспорт трогается. Всю дорогу в голове Чон прокручивает ту фразу: «Ким Тэхен. Ким Тэхен. Ким Тэхен…» Сколько можно, этот парень теперь сидит у него в голове и вещает одно и то же. Чонгук опять достает наушники и включает музыку поритмичнее, чтобы заглушить навязчивый голос. Но заглушить не получается, и до самого вечера он продолжает повторять: «Ким Тэхен. Ким Тэхен. Ким Тэхен…»

***

На следующее утро он встает очень рано, потому что так и не заснул. Пять часов провалялся под дифирамбы чужого голоса в голове. Появляется навязчивая мысль, что Чонгук начинает сходить с ума. Парень идет в ванную и смотрит на отражение. Из зеркала на него смотрит бледное лицо с темными кругами под нижними веками, растрепанные волосы, темная щетина, уставший вид и немного впалые щеки. Ну да, он плохо питался последние три дня. За окном темно, хоть глаз выколи, и Чонгук считает прикольным пока не включать свет, а принять душ в темноте. Он вообще очень редко находит что-либо прикольным. На кухню он спускается в полной темноте, слышны только шлепки его не до конца высохших стоп по кафелю. Он холодный, и парню опять нравится. Чонгук ставит чайник, насыпает в кружку две ложки растворимого кофе и садится за стол, решив посидеть в тишине. Однако долго он так не сидит, вскоре чайник закипает и начинает свистеть, нарушая всю идиллию. Тогда он встает, наливает кипяток в кружку, размешивает и делает первый глоток. Он чуть не закашливается. Кофе настолько горячий, что, проникая комком в холодное тело, вызывает непонятную реакцию. Непонятный. Перед глазами вспыхивает улыбка, и снова голос начинает твердить один и тот же набор слов. Чонгук правда думал, что смог отделаться от него, в конце концов он отдал на это всю ночь, но лишь одна неосторожная мысль — и все, конец покою. От безысходности хочется биться головой об стол или хотя бы завыть, но Чон превозмогает в себе это желание и, выпив горячую черную жидкость почти залпом, быстро споласкивает кружку и бежит одеваться. Ему кажется, что если он будет делать все быстрее, то сможет забыть хоть не на долго, прогнать из головы заевший трек, выкроить из памяти тот момент, когда новенький произнес ему свое имя. От части у него получается, однако, когда он топает на остановку, замечает, что там стоит еще одно тело. Довольно высокое тело, ростом с него. Не просто стоит, а слегка подпрыгивает, иногда мнется и держит руки в карманах. Чон не обращает на это внимания и спокойно заходит под козырек, пока не видит, кто стоит под противоположным концом навеса. Глаза округляются, он делает резкий выдох и человек обращает на него внимание. — О, привет — боже, опять этот голос.