Кайл, какой ты идиот

- Черт, Стэн, ну ты и дебил, - смеясь, сказал Кайл, делая последний глоток ледяной жидкости из банки. Ощущение было таким, словно в горло разом впились миллионы острых маленьких снежинок. Ему не особенно нравилось пиво, если говорить начистоту, но он знал, что должен его полюбить, просто потому что все это делают. Вот Кенни, например, мог бутылок пять выпить, не поморщившись даже, в то время пока он сам, давясь, пытался справиться с какой-то жалкой одной банкой. Картман называл его слабаком, но к вечным подколам и оскорблениям жиртреста он привык, у него, наверное, даже иммунитет к ним выработался за долгие годы издевательств. Кайл сидел на диване, расслабленно вытянув ноги. А вокруг было так до ужаса шумно ото всех этих пьяных голосов и орущей музыки, что в какой-то момент звуки слились в один сплошной хаотичный вопль. Еще было очень душно, поэтому он расстегнул еще две пуговицы на рубашке, но это не помогло. Удушающая жара будто облепляла кожу, как рой мух. Одно только холодное пиво радовало, можно было прижаться горячей щекой к запотевшей банке и наслаждаться. Правда, рано или поздно напиток станет противно-теплым, и тогда мальчик лишится своего единственного спасения. В какой-то момент ему вдруг стало совсем не весело, да еще Стэн напился до такого состояния, что разговаривать с ним было совершенно невозможно. Он был в этот момент очень похож на своего отца. Кайл вспомнил, что в детстве они смеялись над Рэнди Маршем, когда тот пьяный нес всякую чушь, натыкался на все окружающие его предметы, громко матерился и падал потом на диван. Иногда промахивался и валился на пол как пакет с мусором. Стэн заплетающимся голосом что-то ему рассказывал. От него пахло сигаретами, пивом и дурацким одеколоном. Где-то мелькнула знакомая оранжевая парка Кенни. Девчонки, хихикая, посматривали на него из дальнего конца комнаты, видимо, не зря Кайл сегодня надел свою любимую рубашку в зелено-серую клетку. Внезапно захотелось куда-то исчезнуть, ну или хотя бы выйти на воздух, потому что мальчику было уже нечем дышать, а еще он обнаружил, что отчаянно прислоняется щекой к уже нагревшейся банке. - Я сейчас приду, - на всякий случай предупредил Кайл друга, тот посмотрел в его сторону мутным взглядом и кивнул, тут же теряя к нему интерес. Как только он покинул душное прокуренное помещение, то стал с жадностью вдыхать чистый прохладный воздух. Господи, как же хорошо-то. Мальчик вспомнил, что в саду у Донованов, где проходила эта вечеринка, есть качели, поэтому поспешил туда. На улице больше никого не было, хозяин дома разрешил курить прямо в комнатах, а значит не было нужды куда-то выходить. Тишину ночи нарушала только приглушенная музыка, да шаги Кайла. Подходя ближе, он заметил на качелях чью-то фигуру, которая при ближайшем рассмотрении оказалась Картманом. - Привет, жиртрест, - Кайл не знал, что сказать, а промолчать тоже не мог. Тот смерил его уничижительным взглядом и хмыкнул: - Даже посидеть в одиночестве нормально нельзя без рыжего еврейского недоразумения. Кайл присел на соседнюю качелю, по тону Картмана определив, что тот возмущается скорее по привычке. Ему было интересно, что делает здесь жиртрест в одиночестве, почему не пьет вместе с остальными? Он же был такой шумный, нуждающийся во внимании, как умирающий от жажды путник, который весь день бродил по пустыне в сорокоградусную жару. Картман должен был что-нибудь учудить, например, сломать какую-то дорогую вещь в доме Донованов или напоить Баттерса, чтобы заставить его делать всякие непотребности, а потом над ним смеяться. Потому что это очень в его стиле. А вот сидеть в тишине, рисуя носком ботинка какие-то непонятные символы на земле, погрузившись в свои мысли – это совсем не в стиле жиртреста. - Ты так шумно молчишь, Кайл, что я будто слышу все твои невысказанные вопросы, - усмехнулся Картман. - Не ври, такого не может быть. Но ты прав, они действительно есть. Почему ты не веселишься вместе со всеми? - А ты? - Мне просто стало душно, пиво согрелось… - А Стэн как всегда напился в хлам и стал не лучшим собеседником? – подсказал Картман. - Да, - сказал Кайл и почувствовал какой-то приступ стыда за то, что обсуждает своего лучшего друга с человеком, которого ненавидит столько, сколько себя помнит, - ты не подумай, я ничего против него не имею, просто мне захотелось прогуляться. Картман посмотрел на него своим типичным снисходительным взглядом: - Кайл, господи ты боже мой, тебе не за чем передо мной оправдываться. Они замолчали. Это было одно из тех молчаний, которое является самодостаточным и не нуждается в неловких попытках завязать разговор, чтобы его избежать. Оно не давило, просто тактично позволяло каждому погрузиться в свои мысли. - Как так быстро время пролетело, - нарушил тишину Кайл. Ему очень хотелось кому-то выговориться, видимо, все эти мысли копились в нем день ото дня, а он их постоянно отодвигал куда-то далеко на самый пыльный чердак своего сознания. - Ты о чем? – не понял Картман. - Да обо всем… Еще недавно мы ходили к шефу и задавали ему дурацкие вопросы. Сражались с пришельцами, попадали в приключения, помнишь, однажды как-то даже Крейга с собой потащили, вот же он нас ненавидел за это. - Он тот еще зануда, похлеще тебя даже, - рассмеялся Картман. - Когда мы встревали во что-то, я злился и расстраивался, но это все было так круто на самом деле. - Ага. - Нет, правда, я сейчас вспоминаю все эти моменты и понимаю, что они были потрясающими. И самое стремное то, что ничего уже не вернуть. Еще в прошлом году я радовался торту, пинал мяч во дворе, а теперь пью дурацкое пиво. А Стэн ведет себя как его отец, осталось только наблевать на ковер для полного сходства. Жиртрест рассмеялся и лукаво взглянул на мальчика: - Так и знал, что ты пьешь через силу, ну что еще можно ожидать от такого нытика, вроде тебя. - Это ты вечно ныл и плакал, - возмутился Кайл, чувствуя, как пальцы изо всех сил сжимают холодный металл, - надо было догадаться, что с тобой ни о чем невозможно серьезно поговорить, потому что ты мудак и всегда таким останешься. Мальчик попытался было уйти, но Картман как-то ловко усадил его обратно. - Да хватит тебе, Кайл, у вас, евреев, что, чувства юмора совсем нет? Что ты думаешь, я здесь торчу, рассматривая созвездия на небе вместо того, чтобы веселиться со всеми? У меня тоже есть все эти тупые воспоминания, не дающие покоя. Он был в этот момент таким искренним и честным, как никогда раньше. И от этих слов Кайл почувствовал, как внутри него словно что-то болезненно сжалось. Захотелось швырнуть эту злосчастную банку с давно выдохнувшимся пивом куда подальше и побежать творить какие-нибудь глупости. Но вместо этого он поставил пиво так, чтобы не задеть его ногами и стал медленно раскачиваться. Потом все сильней и сильней, пока не ощутил какую-то легкость, будто каждый раз, когда его тело взмывает в воздух, он становится вновь тем самым маленьким Кайлом Брофловски. Вскоре он заметил, что Картман присоединился к нему. - Давай, кто дальше прыгнет? – предложил вдруг Кайл, будто поддавшись какому-то дурацкому порыву. - Готовься к проигрышу, Брофловски, - с азартом сказал жиртерст. Мальчик еще немного покачался в свое удовольствие, наслаждаясь этими мгновениями беззаботности, а потом резко оторвался от сидения, взмывая в воздух как птица. Еще чуть-чуть и он полетит туда, далеко, где черное небо и нарисованные на нем мигающие желтым светом точки звезд. Потом мягко приземлился. «Как же круто вот так дурачиться с Картманом», - успел подумать Кайл, прежде чем его сбило с ног болезненным ударом в спину. Небо и земля будто поменялись местами в этот момент, а еще звезды вдруг замелькали перед глазами с бешеной скоростью. - Какого хрена ты встал столбом у меня на пути? – злой голос Картмана проникал под кожу острыми иглами. Кажется, жиртрест полетел прямо на него, едва не вышибив из него всю душу, черт его дери. - Картман, ты меня чуть не убил, сволочь, - он хотел прозвучать возмущенно, но голос был какой-то задушенный и жалкий. - Ты сам виноват, сдвинулся с места в тот момент, когда я прыгнул. О чем ты думал вообще? Мальчик предпочел промолчать, не станет же он говорить, что стоял и как идиот улыбался тому, что качается на качелях с жиртрестом, как маленький? - Ты мог мне хотя бы крикнуть, чтобы я отошел! - Вообще-то я кричал, если что, но кто-то настолько глубоко погрузился в свои фантазии и ни на что не реагировал. - Блин, - сказал мальчик, потирая ушибленную голову, - значит, это я во всем виноват. - Кайл, ты такой идиот. - Мы с тобой два идиота, которые сбежали с вечеринки, чтобы кататься на качелях и валяться в траве. А еще ты мне точно что-то сломал, потому что я не чувствую свою правую руку. - Не преувеличивай, еврей, не мог я тебе ничего сломать, - фыркнул Картман, но руку его все же осмотрел. А еще выпитый алкоголь и падение, видимо, сказались на его состоянии, потому что внезапно он до ужаса захотел обнять Картмана и уткнуться замерзшим носом ему в шею, она у него наверняка теплая. «О чем я думаю», - нахмурился мальчик, пытаясь сосредоточиться и найти Большую Медведицу, но знакомый силуэт ковша никак не желал появляться. Вокруг все такое непонятное, постоянно меняющееся, а вот лежащий рядом жиртрест такой… Родной что ли. Кайл решил придвинуться чуть ближе к Картману, чувствуя себя так, как будто он балансирует на краю пропасти, и это его единственный шанс удержаться и не сорваться в бездну. Он ощутил сквозь тонкую ткань рубашки жар чужого плеча. - Кайл? – раздался вкрадчивый шепот. - Да? - Мне кажется, или ты стал ко мне ближе? - Я… Просто стало холодно, а ты такой теплый, вот я и… - смущенно пролепетал Кайл, чувствуя, что краснеет. Как хорошо, что на улице темно, и жиртрест не видит его алеющих щек. Внезапно он почувствовал, как его притягивают к себе и сжимают в объятиях. -Кайл, какой ты идиот, выбежал из дома в одной рубашке, - в ухо ему раздалось ворчание Картмана, который стал его как маленького кутать в свою огромную и до чертиков уютную кофту, - заболеешь же. - Угу, - согласился Кайл, - а потом скажу, что это ты меня напоил ледяным пивом, а потом завалил на землю. И уйти не давал. Жиртрест рассмеялся: - Ну, вообще тебя никто не держит, еврей, ты можешь вот прямо сейчас встать и пойти куда угодно. Например, вернуться в дом и попытаться найти пьяного Стэна. Кайл почувствовал себя вдруг очень одиноким, будто он один во всем мире и нет никого, кому он был бы нужен. Мальчик подумал, что пора завязывать с алкоголем, он от него становится каким-то излишне сентиментальным что ли. Того и гляди, вот-вот разрыдается как девчонка, тогда Картман точно будет над ним издеваться и дразнить до конца жизни. - Хватит так обиженно сопеть, Кайл, тебя никто не гонит. Ты же взрослый мальчик, сам можешь выбрать себе компанию, правда? Например, вместо того, чтобы пить пиво и клеить девчонок, остаться с тем, кого ты ненавидишь. Это было правдой, но сейчас почему-то фраза о ненависти показалась какой-то далекой и ненастоящей. Будто из параллельной вселенной, где живут совсем другие Кайл и Эрик, которые действительно друг друга ненавидят. А они не такие. - Картман, я тебя не ненавижу. - Да? А что это ты вдруг изменил свое отношение, а, Кайл? Мальчик молчал, пытаясь в уме подобрать какие-то правильные слова, но все никак не находил. Потому что на самом деле нет никаких правильных слов, есть только сумбурные, неловкие, но искренние. - Просто мне кажется, что в этой вселенной остались только мы одни. И сейчас ты для меня самый близкий человек, понимаешь? Как я могу тебя ненавидеть… - Так же, как и всегда, - тихо сказал Картман. - Я сейчас вообще не уверен, что когда-либо тебя ненавидел, жиртрест. Просто ты всегда был таким мудаком, что мне хотелось тебе врезать. А сейчас с тобой так хорошо, что… - он внезапно замолк, понимая, что если продолжит говорить, то обязательно ляпнет какую-нибудь глупость, после которой уже ничего нельзя будет исправить. Картман же явно жаждал услышать продолжение: - Так не пойдет, еврей, договаривай уже, раз начал. Что ты сейчас хочешь со мной сделать, мой маленький монстр? Это было так мило, так странно и тепло, что внутри все замерло от переполняющей душу нежности. Невозможно просто, так не бывает. Наверное, он на самом деле напился и уснул на диване рядом со Стэном, и сейчас ему снится этот удивительный сон, в котором он и Картман друг друга не ненавидят. И жиртрест говорит с ним таким тоном, от которого мурашки по коже. - Я хочу тебя поцеловать, - честно сказал Кайл, теряясь в этой непонятной реальности, связь с которой с каждым разом все истончалась, грозя и вовсе исчезнуть. Что он вообще несет. - Да? – усмехнулся Картман, нависая над ним. В темноте Кайл увидел загадочную улыбку на его лице, - какое совпадение, я как раз хочу сделать то же самое. Мальчик почувствовал прикосновение теплых губ к своим губам – невесомое, осторожное. Как будто Картман еще до конца не осознал, как на это отреагирует Кайл, поэтому сделал пробный шаг, ожидая реакции. И она не заставила себя долго ждать. Он ответил ему с какой-то необъяснимой страстью, притягивая к себе, зарываясь пальцами в мягкие растрепанные волосы. Мысль о том, что это все полное безумие, промелькнула и тут же исчезла, совсем как падающая звезда. Они целовались так, будто только-только друг друга обрели и до ужаса боялись потерять. А еще так, словно делали это и раньше, иначе, почему эти прикосновения казались Кайлу такими естественными? Ему хотелось зафиксировать этот момент навечно в своей памяти, чтобы потом возвращаться к нему, пересматривать как кино, раз за разом или носить с собой в кармане как фотокарточку. А еще у Картмана были теплые и сильные руки, которые обнимали так крепко, что все проблемы мира показались вдруг такими пустяковыми и не стоящими внимания. - Картман, я и правда идиот, - сказал Кайл, отстраняясь, - я только сейчас понял, какой ты… С тобой ничего на свете не страшно. - Да ладно, тебе, еврей, я уже давно понял, что ты не отличаешься особой сообразительностью и, тем не менее, повторюсь, ты самый умный парень из всех, кого я когда-либо знал.*