Невообразимая Татьянсанна

Взять книгу, объятую таким жарким пламенем, что даже Шуркина бы каменная защита не помогла, в свои женские руки, да так легко и непринужденно, могла только Татьяна Александровна. Только у нее хватило бы на такое духу, сил и, главное, умения. Нет, правда, она сделала это так просто, будто взяла эчпочмак со стола — в смысле, так же грациозно и великолепно. Кто? Кто еще мог бы? Нет-нет, никто, только Татьяна Александровна, эта великолепная женщина, прекрасная и... — В годах. Матвея чуть не перекосило, и он ощетинился, процедив Антону: — Не в годах, а зрелая! — А еще опытная, — добавила со смешком Тамара, поправляя капюшон своей кигуруми. — Спасибо, — сдержанно поблагодарил ее Антон. — Я вообще-то стебусь. Она реально старая, при всем к ней уважении. — Да за что ее уважать?! — тут же влезла Инга, — она спит и видит, как закрыть нашу Библиотеку! Если бы не Ангелина Евгеньевна... — Ангелина Евгеньевна с ней в хороших отношениях, я думаю, неспроста, — сухо подметила Женя. После этих слов Матвей ничего уже не слышал. То есть — нет, слышал, конечно, да только вот не помнил ни черта. Все его мысли были о Татьяне Александровне. О ее сильных руках, которые могли бы легко оторвать Матвея от земли. О ее манящих формах, идеальных, по мнению Матвея, для того, чтобы их обнимать. И, конечно, о ее невероятном огне, пламени, которое растопило лед в сердце Корецкого раз и навсегда. Каждый язык пламени, каждый всплеск искр, что Татьяна Александровна была способна укротить, снова и снова отражались в воспоминаниях Матвея, и ему казалось, что любовь его окрыляла... Опасность, правда, была в том, что в случае с Матвеем он и правда мог куда-то улететь. Головой в потолок, к примеру. — Слышь, Корецкий, — недовольно буркнула Зоя, — там Татьяна Александровна приехала. Матвей на этих словах споткнулся и упал, кажется, в очередной раз хрустнув носом об пол, и никакие крылья не помогли. Но боли он не почувствовал, ведь в Библиотеке была Татьяна Александровна — женщина, которым, на самом деле, ни одна из его подруг в подметки не годилась. Властная. Невероятная. Главное, — умудренная опытом, могущая научить Матвея всему, чему угодно — в перспективе. Нет, правда, — Матвей был готов на все, лишь бы Татьяна Александровна схватила его за рыжие патлы и начала вдалбливать в его раздолбайскую голову знания о теплом спектре. Он бы позволил ей сжечь свои брови, если бы она научила его огненной книгочейской магии. И не только. — О, Корецкий. Ты... Опять здесь, — сдержанно поприветствовала его Татьяна Александровна, а потом уперла руки в свои великолепные мягкие бока, — а на пары тебе не надо? — Я пришел встретиться с вами, Татьянсанна! — выпалил на одном дыхании Матвей с самой, наверное, дебильной улыбкой, какая только бывала на его роже. Татьяна Александровна была невообразимой. Ночами Матвей думал о ней — да и, гм, утрами тоже. Хорошо, что вместо своей комнаты он шатался обычно по закоулкам Библиотеки, где его могли видеть разве что Тени, — и не мог понять, как кто-то настолько невозможный может существовать. Женщина его мечты. Та, для которой он сделал бы все. А Татьяна Александровна, вздохнув, поправила свое «бохатое» украшение и прошла мимо Матвея. — Не будешь учиться — из Библиотеки вышвырнут. И не встретишься ты со мной больше, дурень. — Я буду! — приврал Матвей. — Надеюсь. Как бы Матвей хотел поменять цвет спектра, как бы хотел. Как бы хотел стать ее учеником и выполнять любую ее прихоть. Он мог бы делать ей массаж ног. Он мог бы кормить ее виноградом. Он мог бы выслушивать от нее любые оскорбления, но Татьяна Александровна была не такой. Она не понимала, на что был готов Матвей... Или понимала слишком хорошо. — Чего такой грустный? Татьяна Александровна уехала? — найдя Матвея висящим на балконе, пробормотал Антон, попивая смузи через трубочку. — Эх, знал бы ты мои печали, Варчук, — фыркнул Матвей, — отвали. Антон задумчиво выдохнул языком пламени и рассмеялся. — Ты меня сейчас кадришь чтоль, Варчук? — тут же заерепенился Матвей, сваливаясь с перил от возмущения. Пара секунд ему понадобилась, чтобы сориентироваться, и вот он уже подлетел обратно к Антону, обиженно хмурясь. — Я те че, непостоянный какой-нибудь? Антон засмеялся еще громче и, вытерев розовые от смузи губы, дал Матвею по лбу. — Да ты мне вообще не сдался. Только вот, — поправил он очки, — Татьяне Александровне тоже. Может, хватит жить мечтами? Тебе вряд ли светит красный цвет, смирись. От голубого далековато. И Матвею захотелось его убить.