«Твой всецело...»

      Наверное, это было самое непростое открытие в моей жизни. Точнее, в двух моих жизнях. Я не раз и не два испытывала сожаление о том, что поступила как-то не так, и чувство вины мне было хорошо знакомо. Но теперь я ощущала стопроцентное и кристально ясное отвращение к себе самой.       Пока мы проникали в форт Драккон и вытаскивали оттуда Каллиан, понимание глубины моего морального падения было притупленным, заглушаемым событиями и эмоциями. Но когда мы с победой возвратились в денеримское поместье Эамона, и я осталась в нашей – моей и Лелианы – комнате наедине с собой, голос совести вновь заговорил громко, торжествующе и презрительно.       «Тебя не тошнит от себя и своих поступков?!» – он звучал так, словно принадлежал не мне, а кому-то другому. И, что самое плохое, я никак не могла заставить этот голос замолчать. Потому что принимала его правоту.       «Попыталась примерить на себя плащ героя? Ну и как ощущения? Приятные?»       Я взвыла и уткнулась в подушку, словно это могло помочь.       «Тебе хотелось выглядеть самоотверженной и смелой, как Каллиан! – не сдавался голос совести. – Но это не так. Ты знала, что жизни Стража, уведенного в форт Драккон, ничего не угрожает, а значит, и жизни того, кого примут за Стража! И ты решила: вот он, мой шанс прослыть героем! Я сделаю вид, что готова пожертвовать собой ради Каллиан, и смогу впечатлить соратников – и в первую очередь Зеврана!»       – Нет!!! – закричала я, вскочив на ноги. – Я не этого добивалась!       Но голос возразил по-прежнему иронично: «Неужели? То есть, если бы ты думала, что погибнешь, сдавшись вместо Табрис, ты все равно предложила бы этот вариант?»       Я обессиленно опустилась на пол и покачала головой.       – Не знаю, – эти слова я почему-то произнесла вслух. – Да, я не идеальна. Может, мне и хотелось чуть-чуть покрасоваться...       Пронзительный фальцет моей совести ехидно возразил: «Да не чуть-чуть, а конкретно! Ты мастерски изобразила трагическую фигуру, деву, готовую на самопожертвование! Сыграно было на совесть».       Возразить невидимому собеседнику было нечего. Я просто уткнулась головой в колени и заревела.       «Все верно, – думала я, – я просто глупая девчонка, решившая, что смогу обрести значительность благодаря странной усмешке судьбы. Я всегда считала, что мир вокруг меня слишком мерзок, слишком переполнен серыми мелкими людишками, не имеющими ни малейшего понятия о высоких материях, о чести и достоинстве. Думала, он недостоин того, чтобы я считала его своим. А оказывается я сама – такая же незначительная, лживая и эгоцентричная, как и все, кто окружал меня в МОЕМ мире. И я недостойна находиться в Тедасе, дышать одним воздухом с сильными духом женщинами вроде Каллиан и благородными и искренними мужчинами, похожими на Алистера или Рогана...»       Неожиданно мне стало не по себе. Вот она я: сижу на полу в замке богатого ферелденского лорда, хлюпаю носом и разговариваю сама с собой. Дошла до ручки просто. И тогда я вскочила и заорала куда-то вверх (почему-то принято считать, что некие высшие силы потому и называются высшими, что живут где-то наверху и сидят на облаках, болтая ногами):       – Чего ты от меня хочешь?! Зачем я здесь?!       И хотя я не ждала ответа, он все-таки прозвучал. Но произнесен был не моим внутренним писклявым и гаденьким голоском, а глубоким и звучным, слышанным мною не единожды.       «Чтобы ты познала себя. И, поняв свою суть, нашла дорогу к цели...»       От волнения сердце в моей груди заколотилось так быстро, что я едва не задохнулась. Замерев посреди комнаты с прижатыми к груди руками, я ждала, что загадочный КТО-ТО скажет еще хотя бы слово. Но наступившую тишину ничего не нарушало...       «Да что же это такое?!»       Тут в дверь постучали – и от этого звука я так и подскочила на месте. Под впечатлением моего разговора с высшими силами я была готова увидеть кого угодно – хоть пророчицу Андрасте, пусть я и не знаю, как она выглядела при жизни. Но это была всего лишь Каллиан, которая встревоженно посмотрела на меня и поинтересовалась, все ли в порядке.       – Да, – я машинально вытерла взмокший от волнения лоб. – А ты как?       – Могло бы быть и лучше, – с кривой усмешкой призналась Страж. – Ваша группа, вернувшаяся из форта Драккон, сейчас отдыхает, и не хотелось бы тебя тревожить... Но я услышала твой голос, и подумала, что ты уже выспалась. Это так?       Хотя мне так и не удалось сомкнуть глаз, я уверенно кивнула. Лучше ринуться в бой, чем снова погрузиться в мысли и начать себя грызть. Больше всего на свете в тот момент мне хотелось избежать повторения жуткого диалога с самой собой.       – Анора сообщила, что в эльфинаже беспорядки, – сказала Табрис, глядя в сторону и нервно сплетая пальцы. – Там – моя семья, Ринна. Мой отец, брат и сестра...       – Я понимаю, – сказала я с сочувствием. – Конечно, я пойду с тобой.       Мрачное лицо Стража слегка прояснилось.       – Это хорошо, – она легко сжала мое плечо. – Тогда собирайся. Я хочу позвать Рогана, Огрена, Алистера и Морриган...       – Возьми еще Винн, – вырвалось у меня, прежде чем я успела подумать.       Табрис замерла на пороге, медленно обернулась и устремила на меня пристальный вопрошающий взгляд.       – Там будут маги, – ответила я на невысказанный вопрос. – Много магов.       Каллиан снова кивнула и, больше не спрашивая ничего, вышла за дверь.       События в эльфинаже сначала развивались по обычному сценарию. Каллиан воссоединилась со своей двоюродной сестрой – такой же рыженькой, как Сорис, шустрой и упрямой эльфийкой. Шианни не тратила время на охи-ахи, просто обняла Каллиан, тайком утерла слезы волнения и радости, а затем в сжатой лаконичной форме изложила суть произошедшего.       – Эти люди... они забрали многих – якобы на карантин и лечение, – говорила Шианни, указывая на охраняющих вход в большой деревянный дом воинов. – Но я им не верю. Почему-то выздоравливают лишь те, кто не может работать. Маленькие дети, старики...       – Потому что тевинтерцы не желают ждать, пока раб подрастет, – буркнула я себе под нос.       Но Каллиан услышала и резко повернулась ко мне.       – Что? Тевинтерцы – здесь?       – Да ты сама посмотри на них и прислушайся, – нехотя предложила я. – Тот мужик с тростью – точно маг. И женщина рядом с ним... Выговор у них не ферелденский. А что могут делать чужеземные маги в Ферелдене, кроме того как искать рабов?       Услышав последнее слово, Шианни ахнула и испуганно прижала ладонь к губам.       – То есть все наши друзья, родные... потеряны? – пролепетала она.       – Не все, – я поспешила утешить юную эльфийку. – Но нужно торопиться.       – Придется прорываться с боем? – Каллиан потянула свои клинки из ножен, глаза ее сузились.       – Разумеется. Если ты хочешь спасти своих.       Страж только усмехнулась. Но ее взгляд был тяжелее тарана, тверже стали, и тевинтерцам не обещал ничего хорошего.       Алистер попытался было успокоить свою возлюбленную, предложив сперва поговорить с работорговцами. Но все надежды воина на мирное урегулирование конфликта были задушены в зачатке – причем не нами, а тевинтерцами, которые быстро сообразили, что Стражи всерьез настроены прикрыть их лавочку, и напали первыми.       Я много раз видела Каллиан в бою. Страж всегда была стремительна, как торнадо, ловка, как горностай, и опасна, как раненая виверна. Но в этой схватке я впервые увидела ее ярость – огненную, сметающую все на своем пути, как драконье дыхание. Табрис что-то рычала сквозь зубы, отправляя в Тень очередного противника, и даже не пыталась удержать свою руку, сохраняя жизнь раненым, чтобы допросить их после сражения. В тот день там, где мы прошли, оставались лишь трупы, залитые кровью. Даже своего соотечественника – эльфа-предателя, что охранял проходы, ведущие в логово работорговцев, – она не пощадила. Вонзив в сердце юноши кинжал, Каллиан вырвала клинок из раны, оттолкнула бьющееся в агонии тело и презрительно плюнула на него. Глаза ее пылали адовым пламенем.       – Будь ты проклят! – прохрипела Страж с ненавистью. – Тварь...       – Калли!       В глазах и голосе Алистера читалось потрясение. Воин положил ладони на плечи Табрис, мягко развернул ее лицом к себе и заглянул в глаза. Страж посмотрела на него так, словно не узнавала, потемневшим от бешенства и боли взглядом. Но Алистер не сдался. Он обнял упирающуюся Каллиан, прижал ее к груди и тихо сказал:       – Успокойся, родная. Мы с тобой. Мы спасем всех, кто еще жив. Виновные ответят за этот ужас, клянусь тебе!       Рваное дыхание Каллиан постепенно сделалось ровнее, спокойнее, демоническая чернота ушла из глаз. Эльфийка глубоко вздохнула, обмякла в руках воина и приникла к его плечу головой.       – Прости, я не должна была... – она осеклась, но Алистер лишь понимающе кивнул в ответ.       Табрис замерла на пару секунд, после чего осторожно высвободилась из рук воина.       – Долго еще? – спросила она, найдя меня взглядом.       – Почти пришли, – ответила я. – Будь осторожна, тут все в ловушках...       Роган громко хмыкнул.       – Ловушки – это по части гномов! – возвестил он. – Страж, пусти-ка меня вперед, я расчищу проход.       – Ты же воин! – удивилась я. – Откуда такие навыки?       – А как, по-твоему, мы воюем в узких коридорах и тоннелях? – Эдукан хитро подмигнул мне. – Не волнуйся, принцесса, все сделаю в лучшем виде!       Каллиан не без сомнений позволила принцу первому нырнуть в проход, ведущий в подземелья. Почти сразу из полумрака, куда удалился гном, донесся его баритон.       – Стойте там, где стояли! Тут взрывчатки хватит на целую армию. Не хватает еще поджариться в собственном доспехе, как... как... Как эта хрень ползучая в панцире называется? Такая, с клешнями...       – Краб? – подсказала я.       – Ну да, краб! – радостно подхватил Роган. – В общем, тише там, я сейчас...       Эдукан не соврал: ловушки он снял буквально за пять минут. И вскоре мы – в первую очередь, не находящая себе места от волнения Каллиан – смогли продолжить путь.       Морриган и Винн, несмотря на их вечные перепалки, составили прекрасный магический тандем. Юная ведьма лупила по тевинтерцам стихийной магией, ее более старшая коллега держала магические щиты, прикрывая нас от ответных действий чародеев Империи, лечила раны и восстанавливала силы бойцов. Сразу три сильных воина стали наконечником копья, которым был нанесен первый удар, разметавший ряды врага. Следом за ними шли Табрис и я, чтобы, улучив момент, сократить количество магов удачным броском или выпадом.       Огрен, казалось, вообще не чувствовал боли. Покрытый незначительными ранами берсеркер метался по подвалу, где шло сражение, как шар для боулинга, сметая на своем пути «кегли» в виде магов и воинов Тевинтера. Алистер и Роган демонстрировали схожие навыки с той лишь разницей, что в руке одного разящей молнией оживал длинный меч, а другого – секира. Каллиан сновала между сражающимися, на ходу нанося удары, после которых люди, в основном, падали на пол, захлебываясь собственной кровью. И я, подхваченная волной адреналина, погрузилась в битву целиком, утонула в ней, почти не отдавая себе отчета в том, что делаю.       Когда с тевинтерцами было покончено, Алистер и Роган принялись изучать бумаги, небрежно разбросанные по столу, в надежде отыскать улики. Винн устало присела на перевернутую бочку, и Огрен не замедлил поднести ей очередной «глоток для поднятия тонуса». Пожилая магесса рассмеялась в ответ на предложение, покачала головой, но не отказалась. Морриган просто застыла в отдалении, устремив скучающий взгляд в пространство. Освобождать эльфов, которых тевинтерцы заперли в деревянные клетки, как животных, отправились Каллиан и я.       Мы не пытались отпереть замки – просто сбивали их, применяя в качестве инструментов оружие павших врагов. Освобождаемые, впрочем, не торопились благодарить – большинство даже не сразу стремились выбраться из клеток, явно напуганные нашими – моим и Табрис – лицами.       Во второй клетке, где я сбила замок, оказались одни мужчины. В основном, мальчишки лет шестнадцати-семнадцати, испуганные, но старающиеся не показать своего страха. Они единственные, бросив мне взволнованное «спасибо», сразу вышли из места заточения. И когда они расступились, я увидела седовласого эльфа, склонившегося над еще одним мужчиной, помоложе, но тоже далеко не юношей. Лицо лежащего на полу было таким худым, что на первый взгляд казалось черепом, обтянутым кожей. Темные длинные волосы его слиплись в грязные «сосульки», на высоком бледном лбу блестели капли пота.       – Что с ним? – спросила я, опускаясь на колени рядом со старшим эльфом.       – Лихорадка, – печально пояснил тот. – Он единственный, кто заболел по-настоящему. Бедняга Цирион...       – Цирион?! – я схватила эльфа за руку. – Это Цирион Табрис?       – Да, – седой поднял на меня взгляд, который тут же зажегся удивлением. – Это он. Хороший эльф, отличный мастер своего дела... В нашем эльфинаже его все уважали – даже до того, как его дочка ушла в Серую Стражу, а потом геройски погибла при Остагаре.       Я нагнулась ближе к лицу мужчины и прошипела еле слышно:       – Его дочка – у меня за спиной! И если она сейчас увидит папу в таком состоянии, у нее снесет крышу!       Седой перевел взгляд куда-то повыше моего плеча и вздрогнул, явно узнав Каллиан.       – Создатель, это она! Но... что же делать?       – Вы, уважаемый... Как вас зовут?       – Валендриан, – представился эльф. – Я староста эльфинажа Денерима.       – Валендриан, позовите сюда ту пожилую даму, что отдыхает на бочке, – попросила я, сбрасывая плащ и подкладывая его в свернутом виде под голову больному. – Если кто и может помочь вашему другу, то это она.       Валендриан и впрямь ухитрился привести в клетку Винн, не привлекая общего внимания. Каллиан, к счастью, как раз окликнул Алистер – воин показывал ей найденные документы, и я вздохнула с облегчением.       – Мы тебя вытащим, приятель, – сказала я, глядя на строгое лицо эльфа, с резкими чертами и явно привычной страдальческой складкой у губ. – Ты не должен умереть.       – Это отец Каллиан? – взволнованно спросила Винн, опускаясь на колени с другой стороны от бесчувственного тела Цириона.       – Да. Ты можешь ему помочь?       Винн посмотрела на меня с укором и легкой насмешкой.       – Ты странные вопросы задаешь, Ринна, – холодно произнесла она, касаясь тонкими пальцами лица больного. – Я, кажется, уже не раз доказывала свою полезность!       – Прости, я на нервах сегодня... – сказала я извиняющимся тоном. – Тяжелый день.       – Да уж! – Винн кивнула и заговорила с более теплой интонацией. – Я вообще удивлена, что Каллиан взяла тебя с собой. Ты должна была отдыхать, как и остальные, кто ходил в форт Драккон. Что-то случилось?       – Нет, все в порядке, – я наблюдала, как под ладонями Винн, охваченными легкой сверкающей дымкой магической энергии, лицо Цириона вновь приобретает краски жизни.       – Ври кому-нибудь другому, девочка! – магесса на миг вскинула на меня свои ясные серо-голубые глаза и усмехнулась. – Думаешь, я не вижу, что ты в последнее время ходишь, как в воду опущенная? Это все Зевран?       – Я сама не знаю... Может быть. Все так запутанно...       Я заметила, что веки эльфа задрожали, и, обрадовавшись (не только тому, что отцу Калли явно стало лучше, но и возможности уйти от неприятного разговора), коснулась его руки. Пульс был ровным, хотя и не очень сильным. Жар спадал на глазах.       – Винн, ты просто волшебница! – восхищенно ахнула я.       Магесса от души рассмеялась.       – А это для тебя новость? – Винн подмигнула мне и выпрямилась, раздраженно потирая поясницу.       А Цирион Табрис открыл глаза – большие, цвета лесного ореха, со смутным выражением страдания в глубине. И едва взгляд эльфа остановился на моем лице, он задрожал всем телом и попытался поднять руку, словно хотел коснуться его.       – Любовь моя? Ты вернулась? – голос эльфа срывался, в нем звучали неуверенность и радость. – Создатель, какое счастье...       – О чем он? Бредит что ли? – удивленно спросила я у Валендриана, который все это время стоял за моей спиной.       – Не понимаю... – пробормотал староста. – Неужели...       – Что?! – требовательно воскликнула я, глядя на него.       – Кажется, он принял тебя за свою жену. Адайю.       Я так и замерла с открытым ртом, ошалело уставившись на старосту. А потом Табрис снова застонал и совершенно отчетливо повторил имя, названное Валендрианом.       – Адайя, милая, как хорошо, что ты здесь... Я должен был попросить у тебя прощения! – Цирион сжал мою руку, но пожатие его было слабым, как у ребенка.       – За что? – спросила я испуганно.       – Наша дочка... Калли... Она ушла от нас в Тень. Как героиня... – при этих словах по впалой щеке эльфа скользнула слеза.       – О, нет-нет-нет, Цирион! – торопливо зашептала я. – Каллиан жива! И она здесь!       – Верно, Калли в порядке! – подтвердил Валендриан, тоже наклонившись над другом. – Я сейчас позову ее... Можно? – он взглянул на меня почти умоляюще.       Я кивнула.       Валендриан с прытью, неожиданной для его возраста, умчался звать Каллиан. А я попыталась успокоить взволнованного отца Табрис, который продолжал смотреть на меня расширенными от волнения глазами и шептать: «Не может быть!»       К счастью, увидев Каллиан, Цирион напрочь забыл про призрак усопшей жены (про меня, то есть). Я, воспользовавшись удобным моментом, отошла в сторонку, из-за спин других эльфов наблюдая за происходящим. Отец и дочь плакали, обнявшись, сидя на грязном полу деревянной клетки. Каллиан пыталась в двух словах изложить события, произошедшие с нею за последний год, и Цирион что-то рассказывал, но они то и дело сбивались и вновь начинали смеяться сквозь слезы.       – Доченька моя, моя девочка... – повторял Цирион, не веря своим глазам. – Калли, живая...       – Конечно, живая! – заверила его дочь. – Неужели ты думал, что порождения тьмы справятся со мной?       – Нет, – улыбка у отца Табрис оказалась чудесная: ясная, лучистая, словно освещающая изнутри его мрачное лицо. – Ты им не по зубам. Точь-в-точь как мама...       И тут лицо Цириона вмиг побелело, он замер, хватая ртом воздух и торопливо огляделся.       – Папа, что с тобой?! – встревоженно спросила Каллиан.       – Твоя мама! – выпалил отец. – Она была здесь! Только что! Валендриан тоже ее видел!       Каллиан вопросительно взглянула на старосту, и тот пояснил:       – Девушка-эльфийка из твоего отряда. Цирион подумал, что это – Адайя. Честно говоря, Каллиан, я сам сперва опешил. Они с твоей мамой и впрямь на одно лицо. Вернее, эта девушка выглядела, как Адайя лет в двадцать пять...       Каллиан медленно повернулась, и наши глаза встретились.       – Риннала? – она чуть подняла одну бровь.       – Каллиан? – я не отвела взгляда, сложив на груди руки.       – Что здесь происходит? – недоумевающе спросил Алистер, который вместе с остальными членами отряда приблизился к группе бывших пленных.       – Я сама очень хотела бы это знать, – ответила ему Табрис, по-прежнему глядя на меня.       – И я, – спокойно поддержала ее я.       А Цирион радостно воскликнул:       – Это она! Она здесь! Ох, Калли, хвала Создателю, я не сошел с ума...       Табрис бросила на отца беспомощный взгляд и, тяжело вздохнув, сдалась.       – Здесь не место для выяснения отношений, – сказала она устало. – Пойдем домой, папа. Там и поговорим. Все вместе – и обо всем.

***

      Я и Цирион смотрели друг на друга с совершенно одинаковым выражением – настороженным и ничего не понимающим. Потом отец Табрис уточнил:       – Так тебя зовут Риннала? И ты из Антивы?       – Да, Цирион, – подтвердила я. – И я никак не могу быть вашей покойной женой.       Каллиан хмыкнула и отвернулась. Основная часть нашего отряда расположилась вокруг большого семейного стола в доме Табрис – только сама хозяйка дома не могла найти себе места от волнения. Каллиан бродила по комнате взад-вперед, и как ни пытались Шианни и Винн усадить ее и заставить расслабиться, им это не удавалось.       – Но ты – вылитая Адайя, – задумчиво произнес эльф. – Вот и Валендриан подтвердит...       Староста утвердительно кивнул.       – Не так уж она и похожа на маму! – сжав губы, бросила Каллиан.       – Просто ты была совсем маленькой и многого не помнишь, – ответил отец, нежно улыбнувшись ей. – Когда я встретил Адайю, она была именно такой, как Риннала. Колючей, стремительной, закрытой, но... прекрасной, – при последних словах эльф неожиданно покраснел.       – Как вы познакомились? – спросила я, надеясь, что Цирион перестанет смущаться и ассоциировать меня с Адайей. – И где?       – Здесь, в Денериме, – уловка удалась, взгляд Цириона вмиг приобрел мечтательное и вдохновенное выражение. – Она была наемницей и вела весьма бурную деятельность по решению... проблем. Но когда мы решили пожениться, и родилась дочь, все изменилось. Моя жена оставила прежнюю жизнь, посвятила себя семье.       – Но прежняя жизнь не оставила маму, – мрачно добавила Табрис. – Ее убили, когда мне было восемь. Стражники говорили, это было похоже на сведение счетов. А сержант Килоун много лет искал убийц, но так и не нашел.       – Мне очень жаль, – искренне произнесла я, чувствуя, как мое сердце сжимается от боли. – Но ты хотя бы знала свою мать. Ты хранишь в памяти ее запах, улыбку, ее голос...       – А ты? – спросила Каллиан. Страж подошла и присела на скамью рядом со мной.       – Моя мама умерла почти сразу после моего рождения... – сказав это, я вдруг поняла, что фраза описывает как мою собственную судьбу, так и судьбу Ринны. – А об отце я ничего не знаю.       – Сколько тебе лет, Риннала? – вдруг спросил Цирион, который все это время хмурился и явно размышлял о чем-то.       – Двадцать пять.       – На шесть лет больше, чем Каллиан... – эльф задумчиво покивал.       – При чем здесь это? – вспылила я.       – Адайя появилась в Денериме за пять лет до рождения нашей дочери. Она была такой... – Цирион помолчал, подбирая слова. – Раненой. Словно постоянно испытывала боль, даже когда улыбалась или шутила, ее глаза были печальными. Совсем как твои, – и эльф снова поймал мой взгляд. – Она никогда ничего о себе не рассказывала – ни о том, откуда она, ни какой была ее жизнь до Денерима, – но я был уверен, что она оставила в прошлом часть себя самой. И это всегда горело раной в ее сердце...       – Все это – просто совпадение! – я произнесла эти слова чуть резче и чуть громче, чем хотела. – Мало ли в Ферелдене темноволосых эльфиек с зелеными глазами?!       – Тех, что обладают навыками прирожденных убийц и носят знак Ворона, – мало.       Несмотря на то, что голос Каллиан был тверд, она выглядела потрясенной.       – О чем ты? – я совершенно не понимала, куда клонит Табрис. – Какой еще знак Ворона?       – Татуировка, – грустно усмехнувшись, ответила Каллиан. – Помнишь, папа?       – Да! – Цирион оживился. – Ты права, Калли! Как же я мог это забыть? У Адайи на плече была татуировка – ворон, раскинувший крылья, с нацеленными для удара когтями...       – Такой, как у Зеврана, – пояснила его дочь.       Я медленно поднялась со скамьи, прижимая к горлу ладонь. Мне было трудно дышать, и я во все глаза смотрела на Каллиан, тоже не сводящей с меня прямого пристального взгляда.       – Ты думаешь, что твоя мама... могла быть..?       –... матерью Ринны, – кивнув, подтвердила Табрис. – ТВОЕЙ матерью, Риннала.       Вскрикнув, я замотала головой и, почти ничего не видя вокруг себя, вылетела на улицу. Дверь с громким стуком захлопнулась за моей спиной.