***
С тех пор, как Женевьева помогла спасти Хейли, она стала слишком часто посещать дом Майклсонов. Они с Клаусом обсуждали создание колец Луны. В благодарность за услугу, гибрид пообещал подарить ведьме гримуар своей матери. Кажется, он был готов на многое ради того, чтобы иметь армию оборотней. Также, к нам направлялись горячо «любимые» мною оборотни — Джексон и Оливер, но не повезло, им помешали, и сейчас эта парочка оборотней считалась пропавшей. Или как сказала Хейли: — Опоздавшие на несколько часов. Услышав от Клауса, что «наглец, посмевший напасть на моих волков, тот, кто поставил все на карту», Элайджа сразу назвал имя Марселя, а Хейли содрогнулась, с чего-то решив, что тот убьет парочку идиотов с нужными для колец камушками. Чтобы предотвратить какие бы то ни было действия со стороны своего давнего друга и найти его, Клаус решает похитить вампира Джоша, который однажды любезно помог мне и стёр Ванессе Бэк все воспоминания о Новом Орлеане, а соответственно и обо мне, чтобы шантажировать маленькую ведьму Давину. Я же все это время сижу вместе с Хейли и… Женевьевой дома; сестра только и делает, что суетится и ходит туда-сюда, а это сильно раздражает. Да еще и рыжая эта, словно у себя дома, то там, то здесь. — Элайджа уже должен был позвонить, — говорит Хейли, сжимая в руке телефон, который был тих весь последний час. — Переживаниями не помочь, — встревает рыжее исчадье ада. — Сядь и попробуй успокоиться. Волчице так же, как и мне, не нравится вмешательство Женевьевы, и она насмешливо спрашивает: — И кто ты сейчас? Ведьма личный психолог? Чуть поджав губы, ведьма в прямом смысле проглатывает столь колючий выпад. — Уход за беременными сильно изменился с тех пор, как я была медсестрой. Но высокое давление вредно и для тебя, и для ребенка, особенно, когда ты так близка к сроку. Хейли тяжело вздыхает и, наконец признав свое положение, садится рядом со мной на диван. — Ненавижу, чувствую себя бесполезной. — Как ты не понимаешь? Это все для тебя, Клаус и Элайджа бегают по городу ради тебя, — Женевьева чуть улыбается. — Я даже завидую. Вот бы ты делала это молча. Мало того, что раздражает меня своим присутствием, так еще и говорить что-то умудряется, чем бесит все больше и больше. — Супер, — отвечает Хейли. — Вот повезло. — Тебе что-нибудь принести? — вновь пытается наладить контакт ведьма. — Как насчет колец Луны? — Заклинание не сработает, пока луна не станет полной. И, конечно же, мне нужны камни, которые скоро будут здесь. Она точно издевается. Или пытается вывести двух волчиц из себя. — Доверься мне. Никак не отреагировав, Хейли встает и уходит, наверняка желая оказаться как можно дальше от этой надоедливой особы. Стоит волчице исчезнуть из поля зрения, как Женевьева тут же переключается на меня. — Как у вас с Клаусом? — Точно не так, как у тебя. — Думаешь? — она криво улыбается и бросает острый взгляд на мой безымянный палец, где красуется обручальное кольцо. О, так она заметила. — Мне кажется, у нас с тобой одна и та же роль в жизни Клауса. Мы обе игрушки. — Когда кажется, креститься надо, — я встаю с дивана и вплотную подхожу к Женевьеве. Она выше ростом, наверное, поэтому со стороны это выглядит не столь угрожающе, как в моей голове. — Ах да, ты же ведьма, вы в Богов не верите. Тогда, если тебе внезапно снова что-то покажется, просто молчи в тряпочку, целее будешь, — не сдержавшись, хлопаю рыжую по плечу и направляюсь к двери. — А если это правда? — бросает мне в спину. — Если ты просто игрушка? Я смотрю в потолок, мысленно спрашивая у Боженьки, за что мне такое наказание, и через плечо бросаю: — Между нами с Клаусом было такое, что не дало мне усомниться ни на секунду. Я, в отличие от тебя, не игрушка в его умелых руках. И я ухожу, с наслаждением чувствуя злой взгляд, направленный мне в спину. Гордо исчезнув из-под наблюдения Женевьевы, я быстро догоняю сестру, которая, не выдержав, решила позвонить Элайдже сама. Судя по облегчению, отразившемся на лице Хейли, Джексона нашли; что с Оливером, я не знаю и знать, если честно, не хочу. Внезапно, на том конце провода происходит что-то не понравившееся Хейли. Против воли мое тело напряглось, в ожидании какой-то подставы. — Элайджа, что происходит? Первородный молчит, а через пару секунд в трубке раздается взрыв. Во что они вляпались на этот раз? — читается на лице Хейли, и мы обе, как по команде, обреченно вздыхаем. Ты еще мучайся, думай, в порядке ли эти братья-акробаты. Понятное дело, что живы, но мало ли, может, Элайджа любимый костюмчик испачкал или еще чего. Все может быть. Узнаём мы это только через полчаса, когда на пороге гостиной появляется Элайджа со слегка помятым Джексоном. А личико-то в кровоподтеках, наконец, кто-то отхлестал его, я уж боялась, не доживу. Хотя, думаю, ума ему это вряд ли прибавит. — Слава Богу, ты жив, — Хейли спешит к Джексону и обнимает его. Затем она поднимает благодарный взгляд на Элайджу, он в ответ на это кивает. — А Клаус? — интересуюсь я, и тут же в комнате появляется причина моего вопроса. — Я тоже в порядке, милая. Спасибо, что хотя бы ты беспокоишься. Клаус демонстрирует свою ухмылочку, а я спешу закатить глаза. Клоун. Пока он спешит к столику с выпивкой, Хейли усаживает Джексона на диван. — Где камни? — На дне Миссисипи, — мигом отвечает ей Элайджа. — Я полагаю. — Марсель не дурак, — вступает в разговор гибрид. — Он понимает, что армия оборотней означает конец вампирам в Новом Орлеане. Взрыв — его способ сказать, что он этого не допустит во что бы то ни стало. Взрыв? Но Хейли вроде бы на сто процентов была уверена, что Марсель в этом не замешан. Так неужели и вправду он пытался убить на болоте как можно больше оборотней? — Это я виноват, и я все исправлю. — Нет, Джексон, — Хейли качает головой и гладит оборотня по плечу. — Ты ранен, и никто тебя не винит. Мы с Клаусом синхронно, как пловцы на соревновании, хмыкаем, показывая свой скептизм к этой потрясающей фразе. Да ну? Так его никто и не винит. — Я тебя виню, — Клаус делает глоток бурбона из стакана в руках. — Эти камни будет сложно заменить. К счастью, у меня всегда есть запасной план. И этот «запасной план» заключался в покупке у какой-то мисс Кореа замену камням, которые профукал Джексон. Совершив покупку, Клаус поручил брату отдать замену камням Женевьеве, а сам, взяв меня под локоть, отвел в сторону. — Я понимаю, тебе не нравится Женевьева, но пойми, без нее мы сейчас, как без рук. — Пока я ее не вижу и никак не контактирую — все отлично, не стоит беспокоиться, — отвожу взгляд в сторону, словно мне и правда плевать. — Не переживай, дорогуша, скоро все закончится, и Новый Орлеан вновь станет моим. И проведя по моей щеке пальцем, Клаус ушел к Женевьеве, оставив меня с красными от смущения щеками. Вскоре и мы с Хейли отправляемся в комнату, где орудует Женевьева. Какое-то время все действительно протекает нормально и без происшествий, я даже удивляюсь. Не может быть, неужели, сейчас из кустов не выпрыгнет очередной враг Клауса и не попытается помешать нам? Язык мой — враг мой, пусть я сказала это мысленно. В комнату входит мисс Кореа, спеша по-настоящему «обрадовать» нас. — Мои люди говорят, что сюда идет Марсель, с ним толпа вампиров. Клаус моментально напрягся и повернулся к нам с Элайджей. — Уведи Хейли отсюда. Он выходит за дверь, и я, не в силах сдержаться, бегу за ним и хватаю за руку. — Черт, Клаус. — Иди, малышка Бэк-Лабонэир, — мою руку сжали в ответ. — Я буду в порядке. — Обещаешь? — Обещаю. Наклонившись поближе к моему лицу, Клаус оставляет целомудренный поцелуй на лбу, а затем слегка толкает в сторону дверей. — Иди. Приходится смириться и идти; хоть я не человек, я и не вампир. В ловкости и скорости я проигрываю Клаусу, а значит буду бесполезной, лишь обузой, за которой нужен глаз да глаз. Если к Хейли сунется парочка вампиров, я смогу как-нибудь ее защитить и отбиться, но против большой армии я ничто. И я отлично осознаю, что Клаусу придется прибегнуть к жестокости. Скорее всего многие, а то и все вампиры погибнут в схватке с гибридом, но мне было как-то все равно. Сейчас пострадают либо они, либо мы. Только так и никак по-другому. Поэтому я даже не думала сказать Клаусу «будь помягче» или что-то в этом духе. Он должен быть зверем, диким и необузданным, рвать глотки вампирам и защищать свою семью. Так должно быть, и я это знаю. Хейли не хочет уходить с Элайджей, она говорит, что ему следует помочь брату, и я не могу не согласиться. Два древних вампира точно лучше, чем один. — Помоги Клаусу, — говорит мисс Кореа. — Мои братья охранники бесполезны против армии вампиров. Я останусь с Хейли. Пока Хейли с Элайджей переглядываются, я внимательно смотрю на эту мисс Кореа. Если она человек, то почему ведет себя так спокойно? Совсем скоро за дверью появится куча вампиров. И почему подбивает Элайджу пойти помочь Клаусу? Может, у меня паранойя, но от нее веет чем-то подозрительным. — Иди, Элайджа, — Хейли вплотную подходит к вампиру и говорит, смотря прямо в глаза, словно отдавая приказ, — и не сдерживайся. Древний кивает и исчезает за дверью. Ровно через пять минут раздаются первые крики и звуки упавших на пол тел. Все это время Женевьева продолжает читать заклинание над камнями. Дверь в комнату отворяется, и входит один из подчиненных мисс Кореа. — Нужно уходить, братьев уже оттеснили к выходу, — мисс Кореа останавливает его взмахом ладони. — Еще рано. Внутри меня вновь шевелится червячок сомнения. А если она и вправду что-то задумала? Она как-то странно выглядит, будто пытается из-за всех сил скрыть то, в каком предвкушении сейчас находится. Наконец, Женевьева закончила читать заклинание. — Камни готовы, я сдержала свою часть сделки, теперь твоя очередь. Она точно обращается к Хейли? Если да, то почему эта мисс Кореа уже и не пытается сдержать радостное возбуждение? — Отвезу их в лес, — говорит Хейли. — Вообще-то она говорила со мной, — мисс Кореа подходит к ведьме и протягивает руку. — Что происходит? Женевьева отдает один из камней мисс Кореа, и я мысленно корю себя. Отлично, и что сейчас делать? — Ты спятила? Думаешь, люди могут пойти против Клауса? — Хейли предпринимает жалкую попытку остановить это безумие. — Нет, не думаю, — мисс Кореа достает из рукава кинжал. — Но я и не человек, — и быстро проводит по шее своего подчиненного. Тот падает на пол, из его шеи льется кровь, а мисс Кореа сгибается пополам. Когда она поднимает голову, ее глаза блестят желтым цветом. Оборотень. Черт. — Я, как ты, Хейли, ты и твоя милая сестренка. И я вернулась в свой город. — Ну уж нет, — моя сестра делает шаг вперед, но Женевьева тут как тут: движение ее рук, и Хейли падает на пол без чувств. Ну и сука же ты. С самого начала не Марсель был нашим противником и главным злодеем. Опасность всегда находилась рядом, ошивалась в нашем доме, втиралась в доверие, чтобы в ключевой момент вонзить острый нож в спину. Чертова ведьма Женевьева. И чертова миссис Кореа, которая оказалась оборотнем и которая наверняка была виновата в тех ужасных взрывах, что унесли жизни членов стаи полумесяца. Клаусу стоит лучше думать головой, прежде чем доверять «людям». Я стояла с другой стороны стола, но это нисколько не помешало мне быстро обойти его и со всей дури пнуть ведьму по ногам. Женевьева падает на колени, и камни из ее рук оказываются на полу. Собираюсь вновь нанести удар, но что я могу против ведьмы и ее заклинаний? Огромное ничего. Поэтому и я по велению Женевьевы в бессознательном состоянии падаю на пол. Перед глазами все меркнет, и я погружаюсь в темноту.***
Не знаю, сколько я пролежала на полу без сознания, но когда очнулась, Хейли рядом не было. Без всякой надежды на ответ, я пару раз выкрикнула ее имя, но ничего. Ее не было, как и Женевьевы с мисс Кореа. Голова немного болела, напоминая о недавнем падении, а за дверью было тихо. Битва между вампирами закончилась. — Где она? Где Хейли? Вздрагиваю, услышав голос Элайджи, и предпринимаю попытку встать, получается не с первого раза и не без помощи стола. Когда я наконец оказываюсь на своих двоих, то быстро, насколько это возможно, иду к двери, за которой стоит Марсель и Элайджа. Первородный зол, он готов разорвать любого, кто причастен к исчезновению Хейли, вот только Марсель не при чем. Я встаю между вампирами, всеми силами пытаясь ровно стоять на ногах. — Это не он, Элайджа. — Тогда кто? — Женевьева и эта… Мисс Кореа. Они виноваты. Где Клаус? — спрашиваю у Марселя. — Я оставил его на улице, — отвечает он. — Он собирался убить меня, а потом на него нашло какое-то проклятье. Кивнув, я перевела вопросительный взгляд на Элайджу, тот понял все без слов и направился к двери, жестом попросив следовать за ним. Марсель остался внутри среди своих едва живых вампиров. Видимо, я долго провалялась без сознания. На улице уже было темно и, что странно, ни души. Со всех ног мы с Элайджей побежали к церкви, где, по его словам, находилась Хейли. — Хейли! — кричит вампир и открывает двери настежь. На Элайджу напало оцепенение, он стоит на пороге не двигаясь, вынуждая меня обойти его и двинуться вперед одной. Но стоит мне увидеть то же, что и древний, мои ноги прирастают к земле. В груди все сжимается, в горле образуется ком, а глаза начинают обильно слезиться. Клаус… Вечно непобедимый, великий и всемогущий, тысячелетний гибрид плачет… Он сидит на полу, а на его коленях лежит обездвиженное тело Хейли. Неужели она?.. Я и Элайджа наконец отмираем и находим в себе силы сделать несколько шагов, чтобы дойти до Клауса. Элайджа, всегда спокойный и собранный первородный, тоже не может сдержать слез, он падает на колени и тянется рукой к лицу волчицы, когда Клаус произносит те два, самых страшных слова. — Она умерла. Силы покидают меня, и я тоже падаю на колени, не в силах поверить в то, что случилось. Этого… Не может быть. Как… как же так… Пару дней назад я радовалась, что Хейли выжила, что она в порядке, как и ее ребенок, а сейчас мне говорят, что моя сестра мертва. И никто не смог ее защитить. Первородные оказались так же бесполезны, как и я. — Тебя укусили, — замечает Клаус и, прокусив себе запястье, протягивает его брату. Слезы брызгают из моих глаз, моментально смачивая щеки. Мертва. Она мертва. Моя сестра, которую я обрела совсем недавно, погибла. Я сжимаю кулаки в немой ярости и мысленно кричу, что это нечестно. Почему она? Она лишена возможности стать матерью, она не сможет вырастить дочь, не сможет кормить ее, одевать, гулять с ней, она ничего не сможет. Потому что мертвые должны гнить в земле. — Меня обманули, — тихо говорит Клаус. Элайджа, не в силах сдержать гнев, вскакивает с пола: — Тебя обманули. Тебя! Моего непобедимого брата! Следом встает и Клаус. — Они забрали моего ребенка, но у нас есть еще время. Мы спасем ее. Братья кивают друг другу, направляясь к выходу из церкви, пока я наклоняюсь над телом сестры и целую ее в лоб. Покойся с миром, моя отважная сестра. Знай, ты будешь отомщена. Я сама разорву Женевьеву на куски.***
Мы пришли на кладбище, но поиски ничего не дали. Клаус все еще говорит, что если ритуал был здесь, если жатва была здесь, то жертвоприношение, которое насытит предков на века, так же будет здесь. Ненароком мой взгляд цепляется за статую ангела. — Эта статуя, — я привлекаю внимание братьев Майклсонов и указываю пальцем на ангела. — Мы проходили мимо нее три раза. Чуть прищурившись, Элайджа проводит рукой по одной из гробниц и неожиданно кивает. — Они создали для нас иллюзию. Клаус исчезает и откуда-то сверху раздается его голос: — Не то слово. Мы ходим по кругу до самого утра, ничего не меняется. Ведьмы и ребенок Клауса все еще не найдены. Это очень сильно раздражает; где они, черт возьми? Не провалились же сквозь землю! — Как изобретательно, — Клаус проводит по гробнице камнем, оставляя отметины, как свидетельство о том, что здесь мы проходили. — Я их вижу, я их чувствую, но их здесь нет. — Должен быть способ, — говорит Элайджа. — Нужно пробиться силой. — Надо лишь собраться. — Я собран, — чуть ли не рычит Элайджа. Он уже не в силах держать себя в руках. — Для меня важен ребенок и ее безопасность. Это, — вампир разводит руки в стороны, — все это, — это мир, который ты создал, Никлаус. — Брат… — Все твои враги, которых ты плодил каждый день своей никчемной жизни. Чего ты ожидал? Что твой ребенок родится в счастливой семье, что его мать будет жива и вырастит дочь, что мы будем жить и процветать, как одна большая семья? — Это была твоя фантазия, брат. Не моя. Слова Элайджи бесспорно сильно ранили Клауса, они были острее заточенного клинка, и самое главное, они были правдивы. Будь все не так, как говорит Элайджа, Хейли была бы жива, а мы не таскались среди трупов на этом дурацком кладбище. — Нет, брат, — Элайджа говорил уже спокойнее. — То была наша надежда, надежда нашей семьи, а теперь она умерла. Ты понимаешь, я впустил ее в свой мир, я никого не выпускаю. Ты об этом знал, и ты отнял ее у меня. Она нужна мне, а ты сломал меня, — древний сел на одну из каменных ступеней, а Клаус пристроился рядом. Я переступила с ноги на ногу, чувствуя себя не в своей тарелке. Слова, сказанные Элайджей, не предназначались для моих ушей, они были чем-то секретным, тем, что нельзя доверять кому попало. Вот только вампиру было все равно. Какая уже разница? Хейли не вернешь. — Ты скажешь своей племяннице, как сильно любил ее мать, когда мы спасем ее. Братья обмениваются взглядами, а я вновь ощущаю, как сердце в груди болезненно сжимается. Хейли в самом деле умерла. И хоть я не произношу эти слова вслух, боясь, что если сделаю это, то все точно будет кончено. Но всему и так пришел конец. Проходит час, а мы ни на шаг не сдвинулись с мертвой точки. Было непонятно, где искать и как. Постоянно мы проходили мимо одних и тех же гробниц, и это убивало в нас надежду. «Нет, — говорила себе, — я просто не могу проиграть и отдать богу смерти еще и новорожденную племянницу.» — Мы уже дважды проходили здесь, — замечает Элайджа у очередной, непонятно какой по счету гробнице и со злости пинает лежащую под ногами дощечку. — У нас кончается время. — Тогда нужно идти быстрее, — Клаус проводит камнем по стене оставляя на ней отметины. Третью по счету. — Или умнее. На этот раз, кажется, земля уходит из-под моих ног. Неужели это тот голос? Голос Хейли? Хотя, может я схожу с ума, удивляться уже нечему. Стоит мне обернуться, как я начинаю молиться всем известным мне богам, что это не сон, а если и сон, то я не проснусь. Передо мной стоит Хейли, живая, чуть потрепанная, с отсутствующим взглядом, в тунике, которая сейчас смотрится, как короткое платье, но живая. — Хейли, — выдыхает не менее пораженный Элайджа. Он нетвердым шагом подходит к волчице, берет ее лицо в ладони, осматривает и все равно не может поверить. — Как это возможно? — Я очнулась в церкви, — она смотрит на нас с Клаусом. — И почувствовала голод. Я знаю, что мне нужно, и я чувствую ее, она здесь. Я чувствую мою дочь. — Хейли чуть отстраняется от вампира. — Ты умерла, когда кровь ребенка была в тебе, — Клаус неожиданно улыбается. — Она превращается. — А значит ей нужно выпить кровь ребенка, чтобы выжить. Чтобы возродиться гибридом. — Плевать, что будет со мной, — прерывает братьев Хейли. — Я найду нашу дочь. И мы пошли за Хейли, она и вправду чувствовала своего ребенка. Как бы страшно это ни звучало, но нам повезло, что Хейли убили; если бы не это, мы бы ходили по кладбищу до скончания времен и так ничего бы не нашли. Хотя радоваться еще рано, ребенок все еще у ведьм, и они все еще хотят принести его в жертву. Мы успеваем как раз в тот момент, когда Женевьева заносит кинжал над ребенком в то время, как две другие ведьмы — брюнетка с кудряшками и блондинка к короткими волосами, — читают заклинание. — Нет! — кричит Хейли. Элайджа, мгновенно сориентировавшись, берет глиняный горшок с цветами, что стоял под ногами, и кидает его в Женевьеву, попав точно по руке, в которой та держала кинжал. Врезавшись в гробницу позади, рыжая падает на землю, выпуская холодное оружие из рук. Отлично, это даст нам несколько дополнительных секунд. Пока троица, состоящая из первородных братьев и моей сестры упрямо продолжает идти вперед, точно на ведьм, я, схитрив, иду вбок, прячась за одну из гробниц. Оказавшись в относительной безопасности, я перебежала за другую гробницу, в то время, как две ведьмы берутся за руки и начинают читать заклинание, откидывая древних с Хейли назад. Как я и предполагала, меня не задело, и я смогла пробраться еще ближе к ведьмам. — Вы глупцы, — подает голос брюнетка. — Идёте против нас на нашей территории в час нашей силы. Против вас не трое, а все мы. Не вникая в смысл бреда, сказанного ведьмой, я почти сокращаю оставшееся расстояние, успевая заметить, как Женевьева бросается в сторону кинжала. Ну уж нет. Я кидаюсь ей наперерез и откидываю кинжал ногой. Испуг мелькает в глазах рыжей ведьмы, а в следующее мгновение мой кулак врезается в ее лицо. Как долго я этого ждала. Наконец, Хейли и Клаус тоже догадались отойти в сторону, и, стоило им это сделать, как заклинание прекратило на них действовать. Хейли кинулась в сторону ребенка, Женевьева же предприняла жалкую попытку остановить ее, но моя рука вновь прилетела в щеку рыжей. Та упала, а я, не без удовольствия, пнула ведьму в живот. Перед ведьмами появляется Клаус и кидает в светленькую длинную железку от забора, которая попадает точно ей в грудь и откидывает назад. Оставшаяся в живых ведьма сразу замолкает, прекращая читать заклинание, и кидается к кинжалу, так опрометчиво потерянного Женевьевой. Одно движение руками, и Хейли откинута в сторону, как можно дальше от ребенка. Сестра кричит, когда ведьма, все еще надеясь на победу, заносит кинжал над младенцем, столь маленьким, крохотным и невинным. Элайджа с Клаусом тоже обездвижены, из-за возобновления заклинания. В душе поднимается огромная волна паники. Я разбираюсь с Женевьевой, значит, не успею помешать. Но сегодня, к счастью для Майклсонов, планы ведьм накрываются медным тазом. В ведьму прилетает что-то острое, ее тело покрывается рубцами, она плюет кровью и падает замертво на землю. Ребенка спас Марсель. Марсель, который был Клаусу и другом, и врагом, которого обвиняли в несовершенных им грехах. А сейчас он взял и спас дочь Ника. Быстро оказавшись рядом с ребенком, Марсель берет ее на руки и, бросив на Клауса быстрый взгляд, убегает. Гибрид направляется вслед за ним. Женевьева остается в наших руках, Элайджа тащит ее в одну из гробниц, где приковывает цепями к потолку. — Ты собиралась принести в жертву невинное дитя ради силы, — Хейли окидывает ведьму равнодушным взглядом. — Не ради силы, — качает головой та. — Это был приказ предков. Ее приказ. — Чей приказ? — вкрадчиво спрашивает Элайджа. — Удивительный вопрос, это же ты убедил своих родных похоронить ее в земле Нового Орлеана. — Эстер. Я чуть нахмурилась, услышав это имя. Может быть такое, что это их мать? Ну, мать первородных? Кажется, будто я уже слышала это имя. — Даже смерть не может остановить мою мать от уничтожения собственной плоти и крови, — подтверждает мои догадки Элайджа. — Это не конец, — ведьма кашляет и внимательно обводит нас взглядом. — Пока ребенок жив, ведьмы Нового Орлеана не успокоятся, пока не убьют ее. Эстер не успокоится, пока не убьет ее. Так было решено, твой ребенок будет погребен среди ее предков, она не выживет, и они забирают меня, я это чувствую. Я подвела их. Прошу, пойми, — Женевьева смотрит на Хейли с печалью в глазах, при этом прося невозможного. — Я просто хотела жить. Передай Клаусу, что мне жаль. Хейли устало вздыхает и отдает мне кинжал, которым совсем недавно хотели убить ее ребенка. — А мне нет. Они с Элайджей уходят и Женевьева смотрит на меня. Из ее глаз начинает течь кровь, отчего я брезгливо сжимаю губы. — Что, убьешь меня? — Представь себе, — я раздраженно фыркнула и подошла поближе к Женевьеве. — Не переживай, я не садистка, все будет быстро. — И на том спасибо, — кивает ведьма. Закатив глаза, я быстро воткнула кинжал в живот Женевьевы и затем наклонилась поближе, чтобы было удобнее сказать ей на ухо следующие слова: — Ты посмела навредить моей семье, — медленно прокручиваю кинжал, наслаждаясь криками боли из уст Женевьевы. — Никто не может вредить моей семье, семья превыше всего, ведь так? Сладких снов, рыжая. Покончив с Женевьевой, я оставляю ее мертвое и податливое тело висеть на цепях, словно тушку зверя в доме мясника. Клаус был прав, во второй раз убивать в разы легче. Особенно, если ты убиваешь того, кто причинил твоей семье боль. Семья — самое главное, что есть у каждого из нас. Не будь у нас семьи, все мы были бы бесконечно одиноки. Правда, иногда случается так, что какое-то время мы должны побыть одни, пройти большой и долгий путь, который уж точно не будет усыпан лепестками роз. Нужна смелость и упёртость, чтобы пройти этот путь, полный опасностей, потерь и боли. И если вы сумеете его пройти, в конце вас будет ждать награда. Моя награда — семья Майклсон. Теперь они часть меня, а я часть их. В семьях все бывает непросто, в моей-то уж точно. Но больше я не слабая малышка Бэк, сейчас во мне есть силы защитить то, что мне дорого. Мою семью. И я буду делать это, пока дышу. До самого конца.***
Это цена, которую платишь. Оставь свою душевную боль в прошлом, избавься от неё. Это лишь один из результатов сегодняшнего дня. Лучше быть охотником, чем добычей. И ты стоишь на краю, посмотри в лицо невзгодам, ведь ты… Рождён для этого. Imagine Dragons — Natural.