***
Иногда любопытство взывало ко мне, просило узнать о чем-либо, и это вполне себе могло завести меня в могилу. То, что я хотела узнать, было абсолютно неважно для меня, но именно поэтому это было особенно интересно. Возможно, Джексон был неплохим парнем, но единственного, кого я в нем видела, это глупого волчонка. Он совсем не понимал моих намеков относительно Клауса и его предложений; я даже не стала пытаться сказать ему прямо. Этот идиот никогда не поймет, что порой нужно делать то, что правильно, а не то, что хочется. Больше об этом разговор не заводился. Какая разница? Главное, что я держусь подальше от всего этого. Сегодня разговор должен был быть о другом. Я подошла к Джексону, когда тот сидел на берегу, уставившись на спокойную гладь воды. В это время Хейли была в хижине: они с Евой, так сказать, готовились к приближающимся родам. Подойдя к оборотню, я опустилась на землю рядом. Брови Джексона удивлённо взметнулись вверх. — Продолжай смотреть на пруд, — раздражённо сказала я в ответ на его вопросительный взгляд. — Что-то случилось? — осторожно поинтересовался он, угадав мое не совсем радужное настроение. — Ты правда женишься на ней? Джексон непонимающе хмурится, и мне хочется завыть от его недогадливости. Интересно, про кого ещё я могу спрашивать? Или у него сразу несколько невест имеется? — Хейли, — цежу сквозь зубы. — Возможно, — уклончиво отвечает оборотень, и в его глазах вновь появляется вопрос. — Почему ты интересуешься? Равнодушно пожимаю плечами. — Любопытство. — Если она захочет, мы поженимся, — зачем-то поясняет Джексон. — То есть, никогда. Он ничего не отвечает на мое ехидное высказывание и вновь смотрит прямо. Тишина, повисшая между нами, очень быстро обрывается, когда Джексон сново задаёт вопрос. — Почему ты не доверяешь Клаусу? На этот раз непонимающе хмурюсь я. — Причем тут это? Я доверяю Клаусу, но ты, как Хейли, Олли и другие оборотни, не должны этого делать. — Почему? — Потому что вам нужны кольца, а не мне, — после небольшой паузы добавляю. — Клаусу незачем обманывать меня. — Думаешь, он не сдержит обещания? Вновь поражаюсь наивности Джексона. — Ты дурачок? — с поддельным интересом спрашиваю я, и на лице оборотня появляется озадаченное выражение. — Сам подумай и возможно тогда поймёшь. В отличие от него, я понимала: оборотни нужны Клаусу, чтобы он мог окончательно и бесповоротно захватить власть в Новом Орлеане, вернуть город, который у него отнял Марсель. Чем больше союзников, тем больше шансов на победу. На мое плечо ложиться чья-то тяжёлая ладонь и я испуганно вздрагиваю, когда обладатель этой ладони подаёт голос. — Нас зовёт Хейли. С долей отвращения скидываю руку Оливера со своего плеча. Эта псина обращалась не ко мне, а к Джексону, но прикоснуться от чего-то захотелось ко мне, а не к мужчине рядом со мной. Какой же Оливер противный. — Мне-то что? — встаю на ноги и одариваю Олли злым взглядом. — Ты же сестра Хейли, — отвечает он, мастерские делая вид, что не замечает моей открытой враждебности. — Подумал, может захочешь присутствовать. — Что случилось? — Джексон встаёт рядом со мной. — У первородного есть к нам разговор. А вот это уже интересно. Выходит, Элайджа здесь и он собирается что-то сказать этим двум идиотам. Хорошо, я не прочь присутствовать и послушать, как древний будет их отчитывать. На моем лице против воли появляется торжествующая улыбка. — Тогда пошли. Оливер бросает на меня странный взгляд, но всё-таки отводит нас в одну из хижин, где уже находятся Хейли и Элайджа. Сестра кивает в знак приветствия и прислоняется спиной к деревяшке. — Вы совершаете смертельную ошибку, — Элайджа сразу переходит к делу. Мне хочется рассмеяться: мы как раз про это говорили, как карты совпали-то. Как жаль, что для всех эти слова не более, чем пустой, ничего не значащий звук. Оливера бесит вмешательство первородного вампира, и он спрашивает, даже не пытаясь скрыть ненависти: — А ты просто переживаешь, да? Джексон делает шаг вперёд, пресекая дальнейшие попытки Оливера сказать ещё что-нибудь «умное». — Послушай, Элайджа, мы прекрасно знаем о репутации твоего брата. Элайджа рывком скидывает с себя пальто, словно в комнате неожиданно стало душно, как в пустыне. Я тихо хмыкаю: брат Клауса относится к словам Джексона со снисхождением и лишь из уважения к Хейли терпит весь этот бесполезный трёп. — Ни черта ты не знаешь, — шепчу я. Хейли опускает глаза в пол, а Джексон продолжает говорить: — Но если есть хотя бы шанс, что эти кольца помогут нам контролировать наше проклятье… Оливер бурчит что-то непонятное. — Тогда нам все равно, что он задумал. Все равно, абсолютно. — Я понял, — Элайджа кивает головой, но предпринимает ещё одну бесполезную попытку вразумить Джексона. — Но в квартале есть те, кто сочтет это провокацией. — Большинство из них с нами не считается, — сквозь зубы проговаривает Оливер. Элайджа переводит взгляд своих карих глаз на мою сестру – та гордо вскидывает голову, словно готовая принять в себя все, что он скажет. Даже если эти слова будут ей неприятны. — Ты подписала соглашение, глядя мне в глаза, — в голосе вампира скользит едва уловимое обвинение. — Мы не хотим войны, Элайджа, — она не обращает внимание на эту маленькую деталь. — Мы хотим жить лучше. — Сделка с моим братом приведет к обратному эффекту. Я согласно киваю головой, но остаюсь незамеченной. Почему этого никто не понимает? Ладно уж Оливер с Джексоном, но Хейли… Почему она согласна на сотрудничество с Клаусом? Хейли хочет что-то ответить, но ее прерывает звук снаружи. — Это ещё что? Неожиданно в груди неприятно кольнуло, и я, сжав руки в кулаки, направилась к выходу из хижины. Все оборотни недоуменно переглядывались: они тоже не понимали, что происходит. Звук стремительно приближался, и я смогла распознать рев мотоцикла. Наконец, в поле зрения появляется мотоциклист верхом на своем железном коне; он останавливается недалеко от меня и Джексона, успевшего выскочить из хижины вслед за мной. — Кто здесь главный? — парень на байке оглядывает все присутствующих. — А кто спрашивает? Глаза парня опасно сверкнули, стоило им остановиться на фигуре Джексона, на лице парня появляется кривая улыбка, из-за которой внутри меня всё в очередной раз содрогнулось, а инстинкт самосохранения испуганно вскрикнул. И ведь не зря. Никто не успевает ничего понять, Элайджа моментально сбивает парня с байка, и они оба падают на траву, прежде чем гремит взрыв. Он откидывает назад всех, кому не посчастливилось быть рядом. Мы с Джексоном падаем на спины, я успеваю задеть что-то затылком, вниз начинает стекать что-то густое и теплое. В ушах моментально закладывает, все тело покрывается грязью от летевшей во все стороны земли, лёгкие раздирает от ужасного запаха гари, и я начинаю кашлять. Кто-то испуганно кричит, кто-то находит в себе силы встать. Но, к сожалению, у кого-то этих сил нет: вместо них имеются раны. Я приподнимаюсь на локтях, бегло оглядывая поляну. Успевая заметить, как мотоцикл охватывают яркие языки пламени, вижу Хейли – к счастью, она была далеко и не пострадала. И пусть это было эгоистично, учитывая, сколько оборотней пострадало и вообще могло пострадать, но я была рада, что моя сестра в порядке. — Джексон! — кричит Хейли. Оборотень хватает меня подмышки и рывком ставит на ноги, затем, обвив мою талию рукой, тащит в сторону сестры. Она подбегает к нам с ребенком на руках, и они с Джексоном меняются. Холодные руки волчицы обхватывают мое лицо. — Ты в порядке? — Жить буду, — дарю ей скупую улыбку. Раздается стон боли, и Хейли бежит к лежащему на земле оборотню. Его грудь едва заметно приподнимается, из нее вырываются судорожные вдохи, он был гораздо ближе к тому сумасшедшему парню, чем я. Элайджа появляется рядом, склоняется над беднягой и поднимает край его футболки. Тело покрывается гусиной кожей, когда я вижу рану на животе, она пузырится и издает тихое шипение. Похоже на ожог, успеваю подумать я, прежде чем древний вампир поясняет. — Аконит. — Его подлили в бензобак, — слегка ошарашенно говорит Хейли, а затем с мольбой смотрит на древнего. — Ты самый быстрый, отведи его и всех раненых в укрытие. Все хорошо, Элайджа, я в порядке, — она отвечает на его немой вопрос и упрямо произносит. — Им нужна твоя помощь. Древний кивает головой, затем помогает оборотню подняться. Его стремление помочь характеризуется нежеланием помочь оборотням – он помогает не ради какого-то тупого соглашения о мире, он помогает ради Хейли. Очень жаль, если моя сестра этого не понимает. Затем Хейли бежит к другой раненой. Это молодая девушка, из ноги которой торчит палка, а рядом уже сидит парочка оборотней, среди которых и Ева. Мне становится не по себе, стоит только учуять запах крови, различимый даже для обычного человека. Хейли отрывает кусок ткани от своей кофты и накладывает девушке жгут. — Где ты этому научилась? — ахает Ева. — И не такому научишься, когда уйдешь из дома в тринадцать, — Хейли затягивает узелок. — Вот это остановит кровотечение, пока не восстановишься. — Вампиры, — шипит Олли, начиная яростно носиться из стороны в сторону, — у них кишка тонка сделать грязную работу своими руками. Да и зачем? Можно внушить человеческому ублюдку сделать все за них, — он смотрит на нас с сестрой и убеждённо произносит. — Мы отомстим. Хейли отрицательно качает головой. — Останься здесь, Оливер. Ты посмотришь за ними, пока я не вернусь. — И куда ты? — Если это были вампиры, я уверена, что знаю, кто отдал приказ. В голове проскакивает мысль о Клаусе, но я пытаюсь отогнать ее подальше. Как бы гибрид не был жесток, он бы ни за что не стал вредить матери его будущего ребенка. Хейли берет с земли длинную толстую палку и ломает ее пополам. — Я найду Марселя. Желаю удачи, а затем, постояв пару минут на месте и попытавшись хоть немного приостановить головокружение, медленно плетусь к Джексону с Элайджей. Последнему как раз позвонила Хейли. Джексон кладет руку мне на плечо, сканируя все мое тело пристальным взглядом. Как мило, он беспокоится. Поднимаю большой палец вверх, и Джексон сразу меняется в лице. — Она в порядке? — спрашивает оборотень, когда Элайджа кладет телефон в карман. — Похоже, что да. — Хорошо, что бомба взорвалась там. Могло быть гораздо хуже, могли погибнуть люди. Да уж, хорошо, что погибших нет, вот только раненых довольно-таки много. У всех одежда покрыта грязью, а на лицах застыла маска неподдельного ужаса. И только Элайджа настороженно уставился прямо перед собой. Он что-то замечает, быстро поворачиваясь к нам. — Уходите отсюда, быстрее. Слишком поздно. Сзади раздается взрыв, и его волна толкает меня вперёд, на колени. Джексон пытается схватить меня за руку, но сам падает на землю, закрыв уши ладонями. Снова взрыв и снова, люди кричат, а земля взлетает в воздух. Сам воздух превращается в яд, которым чертовски тяжело дышать. Теперь люди точно погибли. На улице так много крови, так много умерших. Мне начинает казаться, что вся территория на пару десятков километров пропиталась смертью. — И это обещанный мир? — глухим голосом спрашивает Джексон, когда все бомбы уже взорвались. — Мой брат считает, что может избавить вас от проклятья, — отвечает Элайджа. — Клаус предлагает свободу не только от боли превращений, но и от презрения окружающих. — А как же Хейли? — Мы хотим безопасности для нее и ребенка. Как жаль, что не получается.***
Мы с Элайджей стоим как можно дальше от Оливера. Он, словно безумец, бегает вокруг оборотней и кричит речь, полную несусветной глупости. Вампиры зло, им надо отомстить и неважно, что это может обернуться ещё большей катастрофой. Неожиданно сзади появляется Хейли. — Ты остался, — в ее голосе слышится радость, которая в миг испаряется, стоит ей заметить Оливера. — Что происходит, что он делает? — Восходит на трон по трупам, — древний переводит взгляд на нее. — Это не все. После твоего отъезда была ещё атака. — Что? — Ева мертва, — отвечаю я. — Твоему другу Джексону нужна помощь, — Элайджа переводит взгляд на волчицу. — Они захотят мести, кровь за кровь. И, к сожалению, в смутные времена люди выбирают не лучшего, а самого громкого. И словно в подтверждение его слов, оборотни вторят Оливеру, показывая, что они за него. Я отхожу в сторону и обнимаю себя за плечи, но все равно продолжаю дрожать, правда, вовсе не от холода. Неужели это было решение Марселя? Зачем ему это? Хочет свергнуть Клауса? Но тогда почему от этого страдает стая Хейли? Смерть невинных – это само по себе нечто ужасное, а тут умерли люди, среди которых я жила. Сегодня кто-то потерял сына и дочь, племянника и племянницу, внука и внучку, отца и мать, тетю и дядю, дедушку и бабушку, возлюбленную и возлюбленного. Чудо, что я выжила, так как оба раза была чертовски близка к взрыву. — Алекс! Вздрагиваю, услышав его голос так близко. От чего-то глаза наполняются слезами, а зубы находят губы, и я начинаю нервно кусать их. — Клаус, — всхлипываю я, быстро обхватывая гибрида за шею. Он прижимает меня крепче и даже не вздрагивает, когда его кофта промокает от моих соленых слез. Ему понятно мое состояние, понятно, какой ужас я испытываю. — Ты в порядке? — Да, — слабо киваю головой и всхлипываю. — Но… Зачем? Зачем надо было делать это? Погибли невинные… Клаус хмуро смотрит на небо и прижимает к себе крепче. Его умеренное дыхание успокаивает меня, всхлипы постепенно утихают, а слезы высыхают. — Не переживай, малышка Бэк-Лабонэйр, — шепчет Клаус на ухо и оставляет лёгкий поцелуй на моей макушке. — Мы отомстим, и тогда Новый Орлеан окраситься в бордовый цвет. На лице появляется улыбка, когда я понимаю, что не против. Говорят, убивать тяжело только в первый раз, дальше — легче. Теперь появилась возможность это проверить.***
Когда ты готова на все, я стараюсь следовать за тобой, Дело не в контроле, Но я поворачиваю назад, когда я вижу, куда ты идешь. Bastille — Oblivion