Глаза в глаза.

Пояснения к тексту: Юрт – жилище кочевых орков. Основой для нее являются шесты из легкого, но прочного дерева. Сверху юрт накрывается шкурами буйволов. ГЛАЗА В ГЛАЗА. ГЛАВА 1. - Шарх, зайди ко мне в юрт. Орк, к которому обратился вождь, спешился, вручил поводья своего взмыленного коня крутившемуся рядом мальчишке-орчонку и поспешил в юрт вождя, раскрашенный красной краской. Вежливо поклонившись вождю под сводами его юрта, невысокий молодой орк с извилистым шрамом, пересекающим правую щеку, устроился на указанной ему шкуре возле очага, скрестив ноги. Вождь внимательно посмотрел на молодого воина и откашлялся. - Шарх, как ты уже знаешь, сегодня прибыл выкуп за пленников. За шестерых пленников. Вождь особо выделил голосом число выкупленных и Шарх вздрогнул. - Неужели?.. - Да. Отец белоголового эльфа отказался платить. Он заявил, что опозоривший себя пленом эльф не может быть ему сыном. - Он отрекся?.. – орк даже отшатнулся от вождя, не в силах поверить в подобное. Как отец мог отречься от собственной крови? Для орков это был немыслимый поступок. - Да. Теперь, по закону, я обязан выставить беловолосого на торги. Если же за него никто не даст ни монеты, он будет принесен в дар Великой степи. - Я выкуплю его! – Шарх подхватился, готовясь немедленно бежать за деньгами. - Подожди, не торопись. Беловолосым заинтересовался Хрис, а у него денег побольше твоего будет. Зеленая кожа орка вмиг посерела, а его темно-серые глаза потемнели еще больше, став практически черными. - Вождь, ты собираешься отдать ему эльфа? Он же… - Я знаю, что попади беловолосый в руки к Хрису - и до утра ему не дожить. Но пойти против нашего закона не могу, если только… Вождь выразительно посмотрел на молодого орка. - Что мне надо сделать? Я на все согласен. - Даже стать супругом эльфу? Подумай. Ты ведь знаешь наши законы. Конечно, Шарх понял, что вождь имел в виду. Каждому воину законом племени позволялось иметь трех супругов любого пола, ремесленнику – двух. Супругами орки становились только по обоюдному согласию, так что если один из них не хотел вступать в союз или желал этот союз расторгнуть, то второй не мог препятствовать ему в этом. Вот только было в этом правиле свое негласное исключение. Если первым супругом (старшим) становился представитель другой расы, это становилось своего рода препятствием для последующих браков. Какой орк согласится вступить в брак, если командовать им сможет чужак? Да, второй супруг (младший) обязан был подчиняться первому, а третий (если он был) первому и второму. А еще, взять в супруги чужака – значило признать, что твои же собственные соплеменники не сочли тебя достойным своего внимания. Двойной позор в таком случае ложился на орка. Взяв супругом эльфа, Шарх сам обрекал себя на насмешки всего племени. Он и так был не самым лучшим воином, а теперь… - Я… - Шарх на миг запнулся, а затем решительно кивнул головой, - я согласен. Вождь чуть приподнял уголки губ, изображая улыбку. - Я знал, что ты согласишься. Беловолосый слишком хороший воин, как ни странно это звучит по отношению к эльфу, чтобы отдавать его на позорную смерть. В любом случае у тебя есть время подумать до вечера. Вечером мы примем беловолосого в племя, и шаман проведет ритуал обручения. Если, конечно, ты не передумаешь. Иди. Поднявшись, молодой воин племени орков покинул юрт вождя. Путь его лежал мимо столба в центре лагеря, к которому были привязаны пленные эльфы, удерживаемые в неволе длинными ремнями, крепящимися к ошейникам. Пленники могли отойти от столба на три-четыре метра, чтобы справить нужду в вырытую для этого яму, а если кому-то из орков нужно было забрать одного из пленников на работу (не кормить же их просто так), он мог отстегнуть эльфа от общего ремня и привязать возле своего юрта. Беловолосый с воспаленными рубцами на лице и теле сидел на земле, прислонившись спиной к столбу и прикрыв глаза. Его потрескавшиеся губы побелели, а кожа, наоборот, покраснела под жарким степным солнцем, ведь никто не позаботился о навесе для пленников. Кроме этого эльфа у столба сейчас никого не было, остальные работали возле чьих-нибудь юртов, а этот был слишком строптив и своеволен, из-за чего нередко оказывался бит, причем весьма жестоко. Последние рубцы на этом теле оставил Хрис. Именно тогда Шарх впервые открыто заступился за чужака, чем заработал довольно существенную трепку от Хриса, лучшего воина племени. Рубец от его палицы, оставшийся на бедре Шарха, до сих пор болел, а ведь уже два дня прошло после их поединка. Кроме того, Хрис являлся еще и богатейшим воином племени. По количеству буйволов и лошадей Хрис уступал только вождю и шаману, так что не Шарху тягаться с ним на торгах за пленника. А еще Хрис люто ненавидел всех эльфов, убивая их с максимальной жестокостью, везде, где можно. Два раза в руки этого орка попадали пленники, за которых никто не пожелал внести выкуп и оба раза пленники умирали в страшных муках. Увидав то, что осталось от некогда красивого эльфа в первый раз (будучи еще совсем мальчишкой), Шарх изверг из себя всю еду, да и потом еще два дня есть ничего не мог, а по ночам его стали преследовать кошмары, настолько орк был потрясен увиденным. Живое существо чужой волей было превращено в бесформенный кусок мяса и костей. Уж кому-кому, а беловолосому он не желал подобной участи. Словно почувствовав мысли орка, эльф открыл глаза, и взгляды их встретились. Зеленые глаза эльфа, некогда напоминающие цветом молодую траву, покрывающую степь по весне, теперь стали тусклыми. Эльф словно утратил частичку себя за то время, что пробыл в плену у племени орков, но на его характере это не сказалось. Стоило беловолосому узнать орка, стоявшего перед ним, как лицо его оживилось. Губы чуть раздвинулись, обнажая зубы. Если бы это движение сделал орк, он бы тем самым продемонстрировал свои клыки, давая врагу понять, что еще не сломлен. А вот в исполнении эльфа, не имеющего остро заточенных зубов орков и, тем более, выпирающих нижних клыков, это выглядело жалкой подделкой от отчаявшегося существа. - Что, кривенький, приперся посмотреть на то, как должен выглядеть настоящий красавец? - голос эльфа звучал хрипло и едва слышно, видимо со вчерашнего дня никто ему воды не давал, как и еды. «Кто не работает – не ест» - так гласил один из законов племени орков. «С едой придется обождать», - подумал Шарх, отвязывая маленький походный бурдюк с остатками воды от своего пояса. Прежде чем принять воду, беловолосый долго смотрел в глаза орку, словно пытаясь отыскать там что-то, а затем, сделав два глотка из бурдюка, опустошил его полностью. - Спасибо, орк. - Мое имя Шарх. - Шарх. Буду знать, за кого просить, когда окажусь в небесных чертогах. Вернув бурдюк хозяину, эльф снова закрыл глаза и замер в той же позе, в которой сидел до их встречи. Шарх прекрасно знал, что для эльфа небесные чертоги то же, что для орка Вечная степь, куда попадали после смерти их души. «Значит, эльф догадался о том, что за него выкупа не прислали, раз готовится к смерти? – Шарх прикусил губу, в который раз за последние дни жалея, что беловолосого взяли в плен. - Возможно, ему было бы лучше погибнуть там, чем…» Шарх был в составе того отряда, который и привел пленников в лагерь. Подобные вылазки на границу с эльфийским лесом орки проводили пару раз в год. Нет, иногда торговцы заглядывали в степи, стремясь получить прибыль, продавая оркам всякую хозяйственную утварь и покупая взамен шкуры и мясо буйволов, которых выращивали орки. Кроме того у орков можно было купить редкие травы, заготавливаемые их женщинами, а также шкуры диких животных, на которых орки нередко охотились. А еще оркские коренастые лошадки славились своей силой и выносливостью, хоть и были невелики ростом и неказисты. В общем, торговать с орками было довольно прибыльным делом, хоть и опасным. Племена орков нередко враждовали между собой, так что на торговцев, удачно поторговавших с одним племенем, вполне могли напасть воины другого племени, отбирая товары, деньги и жизни. Но, как говорится, кто не рискует, тот не имеет славы, и торговцы ехали к оркам с обозами и охраной. Вот на такой обоз орки племени Шарха и напали. По крайней мере, они так думали поначалу. Их немного смутили всего три повозки и двадцать воинов-эльфов в охране, но когда орка останавливало равное количество противника? Верно – никогда. Как только дозорный доложил о группе эльфов, движущихся по краю леса, они были настолько не готовы к нападению, что Рорис, командир их отряда, принял решение немедленно атаковать торговца. Это решение стоило жизни ему и еще трем оркам, да и пятеро эльфов навсегда остались лежать на краю леса. Шестерых остроухих они обезоружили и оглушили практически сразу, сходу. Напав на торговцев со стороны леса, откуда их точно не ждали. Остальные же эльфы бросили две последние повозки и, сосредоточившись вокруг первой, в которой сидела парочка совсем молодых эльфов (и не поймешь, мальчики это были или девочки), пришпорили коней, пытаясь уйти от нападавших. И эльфам бы не удалось сбежать, если бы не беловолосый с пятеркой воинов, вставший у орков на пути. Он бился как бешеный тигр, даже когда остался один, все равно не опустил мечей, и если бы не рана, нанесенная ему Рорисом, и стоившая тому жизни, орки никогда бы не взяли его живьем. Когда четверо соплеменников остались лежать бездыханными на траве, а еще трое оказались выведенными из строя благодаря его мечам, эльфа подвела кровоточившая нога. Развернувшись на ней, чтобы отбить меч Шарха, он пошатнулся, теряя равновесие и сбиваясь с ритма. Так Шарху и удалось отвлечь его на себя всего на один миг, что дало возможность другому воину нанести ему удар по голове, от которого эльф рухнул как подкошенный. Фриз, ударивший эльфа, был слишком зол на этого остроухого за ускользнувшую добычу и смерть своего родича Рориса, так что легким ударом дело не ограничилось. Перепало эльфу тогда знатно, мало того, что голову ему проломили (до сих пор не понятно, как он все же выжил, кровищи было ого-го сколько), так еще и ногами отходили так, что у остроухого пара ребер точно треснула, да и руки с ногами долго щеголяли синевой от оркских ударов. Потом было возвращение в племя. Мертвых эльфов бросили там же, а своих павших воинов и живых эльфийских пленников погрузили на оставшиеся повозки. В самих же повозках оказалась одежда, съестные припасы и (о чудо!) мешочек с пряностями, за которые можно было выменять три десятка молодых буйволов. Вот только для двадцати воинов такая добыча была слишком скудной, ведь половина ее принадлежала всему племени, а вторую половину следовало поделить между воинами и семьями погибших поровну. Оставалась, правда, еще надежда на богатый выкуп от семей пленных эльфов, но ведь пока его получишь… В общем, воины тогда вернулись в лагерь не в самом лучшем настроении. Шарху из того похода достался плащ с рыжим мехом и три щепотки пряностей, которые он бережно хранил в специальном мешочке, на случай сватовства, ведь ими можно было умилостивить родителей какой-нибудь симпатичной орчанки, прося ее руки. Пленников сгрузили у юрта вождя, который должен был узнать их имена, чтобы отправить родственникам сообщения о судьбе их родных. А до тех пор, пока выкуп собирался, эльфы должны были работать на племя за еду. И они работали. Почти все. Беловолосый с того момента как очнулся и понял, что находится в плену, не только отказался работать, но еще и портил все, до чего мог дотянуться, за что бывал нередко бит. А уж языку его ядовитому вскоре все степные гады завидовать начали. Его замысел был вполне понятен, эльф искал смерти, но пока оставалась хоть малейшая надежда на выкуп, убивать его не спешили. Вопреки слухам и сплетням, распускаемым дураками и завистниками, орки своих пленников не трахали всем племенем, иначе выкупать было бы некого. Мучали – это да. Работой нагружали, пока несчастные не начинали падать без сил, но насилие… Взять чужака в постель мог только одинокий орк и разве что от отчаянья. В племени степных кочевников такое поведение считалось позором, все равно что животное в постель затащить, так что никто на эльфов в роли постельных игрушек не зарился. А если пленники хорошо работали, то их кормили вполне сытно, одевали и даже могли вступиться за них перед соплеменниками. Беловолосого эльфа, в отличие от его собратьев по несчастью, били почти каждый день кроме тех дней, когда он был без сознания. Однажды ему даже пятки прижгли, после того как этот сумасшедший эльф помочился на очажный огонь в юрте, куда его привели на работу. Его поступок был страшным оскорблением для любого орка, так что после тех событий беловолосого больше никто не решался взять для работы. Вот и сидел он целыми днями, один, на привязи у столба, голодный, мучающийся от жажды и побоев, но сломить эльфа так никому и не удалось. Чем дольше Шарх наблюдал за неугомонным пленником, тем большим уважением проникался к нему. Не каждый орк сможет быть таким несгибаемым. А уж если вспомнить, как этот остроухий действовал двумя мечами, так тут вообще впору было встать на колени и просить взять в ученики. Такое мастерство даже среди орков было редкостью, а уж среди эльфов… Шарх раньше вообще не слышал, чтобы эльф мог один на один орку противостоять, а этот беловолосый не только противостоял, он лично убил двоих из них в том сражении и ранил еще двоих. «Именно поэтому я не хочу, чтобы он попал в руки к Хрису», - убеждал себя Шарх, глядя на осунувшееся лицо так и не сломленного пленника. Шарх еще на миг задержался возле беловолосого, но все же не решился заговорить с ним. Вместо этого орк быстро пошел в сторону юрта шамана. Им надо было срочно переговорить, затем ему предстояло подготовиться к вечернему обряду, в котором он примет непосредственное участие. А вот эльфу о нем пока знать не следовало, а то ведь устроит какой-нибудь скандал или еще что, тогда ему точно не миновать юрта Хриса, а это верная смерть. ГЛАВА 2. Раэль услышал, что орк, давший ему воды, уходит, и вздохнул с облегчением. Отчего-то он заприметил этого молодого орка еще во время боя, ставшего для него роковым. Этот шрам, делавший и так неприятное лицо зеленокожего клыкастого существа еще неприятнее, все время притягивал к себе его взгляд. Шрам был рваным, плохо зашитым и оттого отвратительно зажившим. Эльфийские лекари ни за что не допустили бы такого ужаса, но… разве эти дикари станут обращаться за помощью, да еще и к эльфам? Смешно было даже подумать о таком. Мотнув головой, чтобы отогнать назойливую муху, все время норовившую сесть на его потрескавшиеся губы, Раэль чуть не застонал от боли. Досталось во время последнего избиения (два дня назад) ему знатно. Даже повышенная регенерация не могла быстро справиться с таким количеством повреждений. А всё орк с желтыми глазами разозленной гадюки. Это он так отделал его, что сейчас даже сидеть было больно. «Лучше бы убил, скотина. Впрочем, он бы и убил, если бы не тот шрамолицый. Жаль, что он вмешался». И снова перед глазами встало лицо орка со шрамом. Именно он заступился за пленника, когда Раэль уже подумал, что пришел его смертный час. Тот взбесившийся орк начал избивать его дубинкой с какими-то шипами. В результате этого заступничества попало и заступнику. До сих пор вон хромает, по шагам слышно. И чего полез? Раэль снова пошевелил головой, но обнаглевшая муха взлетела не сразу, пришлось поднимать руку, чтобы стряхнуть ее с губ. Плечо сразу пронзила резкая боль, и Раэль про себя выругался, проклиная свое вечное «везение». Жизнь его началась в доме простой служанки, соблазнившейся симпатичным личиком и ласковыми речами богатого бездельника. Разумеется, никто не собирался жениться на ней, хотя ребенка отец признал, скрепя сердце. Это дало Раэлю возможность стать не слугой, а воином с хорошим образованием. Военному делу его учил настоящий мастер меча, вместе с законными детьми отца. В отличие от своих единокровных братьев Раэль занимался прилежно, посвящая этому все свое время, и хотя военная академия для него была закрыта (бастардов в нее не принимали), свое место в жизни Раэль нашел благодаря мечу. Он поступил на службу к одному из самых знатных семейств эльфийского княжества и служил им верой и правдой в течение десяти лет. Закончилась же его служба, когда он поехал во главе отряда охраны сопровождающей детей хозяина. Дорога их пролегала по краю леса и Раэль, на всякий случай, отрядил по три воина глубже в степь и вперед, чтобы те предупредили отряд при приближении орков. Как говорится: береженого боги берегут. А вот его не сберегли. Кто же знал, что эти морды зеленые нападут из леса, а не из степи. Плохой из него вышел охранник. При первом же ударе они потеряли половину своих, но все же Раэлю удалось сгруппировать оставшихся воинов вокруг кареты с детьми хозяина и, убедившись в том, что дорогу им не перекрыли, отправить детей вперед, а самому остаться, чтобы прикрывать их побег. Орков было слишком много для его отряда. Эльфы падали под ударами их мечей один за другим, пока Раэль не остался один. К тому времени он уже был трижды ранен, но тревогу вызывала только рана на ноге, остальные были просто царапинами. Орк со шрамом нападал на Раэля справа, именно со стороны раненной ноги, так что в момент его очередной атаки, эльфу пришлось развернуться к нему и, отбивая удар, опереться именно на нее. Боль огнем обожгла ногу. Он на мгновение потерял равновесие, и ритм боя был нарушен. Всего на одно мгновение, а в результате, слишком увлекшись своим шрамолицым противником, забыл, что со спины мог подобраться кто-то другой. Так и получилось. Вспышка света. Боль в голове. Раэль еще успел заметить, как земля стремительно поднялась, чтобы ударить его в лицо, а затем наступила темнота. Очнулся эльф, лежа в повозке, первоначально предназначавшейся для перевозки вещей хозяйских детей. Все тело болело. Каждый вдох сопровождался резкой колющей болью в груди, не оставлявшей сомнений в повреждении как минимум двух ребер. Да и голова страшно болела. А когда повозка подскочила на неровной земле, тряхнув свой груз, Раэль снова потерял сознание от нахлынувшей разом дурноты и боли. Следующее пробуждение было не менее неприятным. Пленников сгружали на землю, тут же цепляли на шею кожаные ремни-ошейники и привязывали к столбу, вбитому посреди селения орков. Раэль чувствовал себя чуть лучше, по сравнению с прошлым пробуждением, так что попытался сопротивляться, за что получил новую порцию синяков и снова потерял сознание. А дальше… дальше начался кошмар. Очнувшись от вылитой на него воды, Раэль увидел перед собой расплывчатый образ орка в шапке из каких-то хвостиков. Он спрашивал имя Раэля и его род, на что эльф ответил бранью и поплатился за это разбитыми губами и еще одним расшатанным зубом. Если бы кто-то спросил Раэля о причине его молчания, он бы ответил, что выкупа за него этим зеленомордым никогда не получить, но никто эльфа об этом не спрашивал, а его имя орк все же узнал от собратьев по несчастью. Глядя в спину уходящему вождю, Раэль зло усмехнулся. Денег за него им все равно не дождаться, а оставаться здесь вечным пленником или дожидаться мучительной смерти от рук дикарей - он не собирался. Той же ночью он попытался сбежать, а затем на следующую ночь, и на следующую. Были так же дневные попытки, но ни одна из них не окончилась удачей. Только на первый взгляд пленников не охраняли, на самом же деле все было наоборот. Свою ошибку Раэль понял, когда отошел от столба достаточно далеко и оказался около последней палатки из шкур, служившей оркам домом. Впереди шумела степь, слабо освещаемая светом серебряной луны, но стоило эльфу поверить в свою свободу и сделать шаг вперед, как он оказался окруженным шестью орками, одним из которых оказался тот самый воин со шрамом. Били его долго и со вкусом, причем били именно по ногам, обещая в следующий раз подрезать сухожилия, чтобы пленник не был столь резв. Потом отволокли обратно и снова привязали к столбу. Они думали, что это заставит эльфа смириться? Зря. Неудавшиеся побеги только раззадоривали Раэля, заставляя его изобретать все новые и новые способы обмануть орков. Увы, неудачные способы. Сухожилия ему все же не подрезали, хоть и грозились несколько раз, но били каждый раз довольно сильно. Особенно ему досталось, когда он демонстративно помочился в огонь, горевший в шатре, куда его привели для работы. Ему даже пятки тогда прижгли углями. Было страшно больно. Два дня он хромал, но и это прошло, зажив практически без следов. Находясь в плену, Раэль впервые проклял свою великолепную регенерацию и пониженный болевой порог. Там, где другой эльф провалялся бы в постели дней десять, Раэль вставал уже на следующий день. Сейчас его эта особенность собственного организма огорчала неимоверно, зато орков несказанно радовала. Можно было спокойно поиздеваться над ним, зная, что завтра неугомонный эльф снова будет на ногах. Но с каждым таким «уроком послушания» сил на сопротивление у Раэля оставалось все меньше. Скудное питание и отсутствие элементарных удобств изматывали тело не хуже побоев. Нудное зудение насекомого над ухом раздражало Раэля все сильнее. Ему надо было подготовить свою душу к восшествию в небесные чертоги, очистившись от скверны дурных мыслей, а вместо этого он все время отвлекается на эту муху. Раэль мотнул головой, отгоняя насекомое и, поморщившись, попытался снова начать медитацию, вот только в голову все время лезли разные мысли. Они точно эта муха жужжали и мешали сосредоточиться на главном, на душе. «Видимо, в небесный чертог я попаду таким же грешником, как и жил», - губы Раэля растянулись в бледном подобии улыбки, в результате чего свежезажившие раны на них полопались, и капельки крови выступили на губах, привлекая новых мух. «Пресветлые Боги, даруйте мне милость свою и позвольте достойно встретить смерть. Я прошу даровать мне стойкость, перенести все уготованное мне без мольбы о пощаде. Не хочу, чтобы они наслаждались моей беспомощностью. Хорошо бы еще моя смерть была быстрой, но я не смею молить об этом. Все во власти вашей, Пресветлые Боги». В том, что он скоро умрет, эльф не сомневался. Об этом ему сообщил всего пару часов назад тот же орк, который чуть не убил его совсем недавно короткой шипастой дубинкой. Вспомнив этого орка, Раэль почувствовал, как по спине его пробежал холодок. Его глаза, наполненные злобой и предвкушением чужой смерти, вызвали настоящий ужас в душе эльфа, стоило только встретиться с ним взглядом. А уж когда тот заговорил, рассказывая, как будет убивать острухого, эльф понял, что смерть его будет страшной. Вот только умирать безропотно, словно жертвенное животное, он не собирался. «О нет, я попробую утащить с собой эту зеленомордую сволочь, даже если мне придется грызть его горло зубами». Когда солнце опустилось довольно низко, и его красный диск, предвещавший завтра ветреный день, отбрасывал кровавый отблеск на палатки орков, вокруг столба с семерыми обнаженными пленниками собралась вся деревня. Вперед вышел орк в странной шапке из хвостиков каких-то животных. Орки сразу смолкли, обратив взоры на вождя. - Соплеменники, сегодня у нас дважды счастливый день. Мы получили выкуп за пленных, так что завтра на рассвете шестеро из них отправятся домой. Радостный гомон орков пронесся над степью. Шестерых измученных пленом эльфов, сидевших вокруг Раэля, сразу отцепили и утащили куда-то женщины-орчанки, а он так и остался сидеть в круге, бросая на своих пленителей брезгливые взгляды, словно это они были пленниками и рабами все это время, а не он. - И еще, сегодня вечером наше племя станет больше на одного воина. Выйди к нам Шарх, сын Варуса-охотника, и объяви о своем желании. Каково же было удивление Раэля, когда орк со шрамом вышел из общей кучи и, подойдя к пленнику, заставил его подняться, поддерживая под локоть. Теперь они оба стояли перед вождем, при этом сердце эльфа тревожно забилось в груди. «Что это еще за новая напасть?» - Я, Шарх, сын Варуса-охотника, хочу взять в супруги Раэлиниэля, сына племени эльфов. Прошу Великую степь, мать всего сущего в ней, признать его своим сыном, даровав свою милость. Слова орка вызвали такой шквал эмоций и выкриков, что казалось еще немного и среди орков, собравшихся вокруг них, начнется драка. Раэль, ничего не понимая, оглядывался, ища ответы на свои вопросы и не находя их. То, что его назвали сыном племени эльфов, означало, что отец все-таки отказался от своего сына, впрочем, ничего другого молодой эльф и не ждал, но вот остальное… «Какое, в бездну, супружество?!» - хотелось заорать ему, но отчего-то не заорал. Его язык словно прилип к нёбу, и губы не размыкались, так что кроме невнятного мычания он не смог издать ни звука. «Что происходит?! Эй, кто-нибудь!!» Но никто Раэля не слышал, а значит, никто не собирался отвечать на его безмолвный крик. - Я против! – из толпы спорящих орков вырвался тот самый зеленокожий с злобными глазами, и Раэль почувствовал новый приступ страха перед ним. Невольно он даже чуть подался в сторону орка со шрамом, уже однажды заступившегося за него. - Эльф не может стать сыном Великой степи! Отдайте его мне! Я согласен выкупить его. - Это будет решать Великая степь, - спокойно ответил вождь, и позади него тотчас же появился еще один орк, в странном венке из трав и с травяной гирляндой на шее. Раэль узнал в нем орка, принесшего воды пленникам перед самой церемонией. Раэля он поил последним и при этом как-то хитро улыбался, прищурив глаза. Тогда эльф подумал, что он знает о его предстоящей кончине и оттого радуется, а получается, что этот орк его опоил чем-то? «Сволочь!» - Что скажет шаман? – между тем спросил вождь орка с травами. - Великая степь будет рада принять такого сына. Достоин, - проговорил, а точнее почти пропел травяной орк и, шагнув вперед, протянул Шарху небольшой кинжал. Орк со змеиными глазами взвыл, но, видимо не имея возможности предпринять что-либо, с проклятиями удалился обратно в толпу переговаривающихся орков. Между тем шрамолицый принял оружие с поклоном, обеими руками, прижав сначала к груди, потом ко лбу, а затем, обернувшись, надавил левой рукой на плечо Раэля, заставляя того опуститься на колени. После чего и сам встал на колени лицом к эльфу, держа нож в правой руке. - Потерпи, - прошептал орк чуть слышно и дотронулся до вялого члена эльфа, приподнимая его и сильно оттягивая крайнюю плоть. Когда острие кинжала коснулось кожи в том месте, Раэль вздрогнул, инстинктивно пытаясь отстраниться, но теперь ему не повиновался не только голос, но и тело. В ту же секунду шаман затянул тонким голоском какую-то песню, подхваченную сначала вождем, а потом и остальными орками. Их голоса сливались и возносились вверх, словно молитвы в эльфийских храмах. Когда же песня достигла апогея, шрамолицый орк сделал одно движение рукой, и в паху Раэля вспыхнула новая острая огненная боль, заставившая его замычать. Дальнейшее Раэль запомнил плохо, находясь на грани обморока. Шаман что-то еще вещал под радостные выкрики орков, но эльфу уже было все равно, о чем там говорили. Смотреть на то, что сотворил там сумасшедший орк, было безумно страшно. Раэль решил, что его оскопили, и чуть не плакал, моля всех богов о смерти. «Лучше бы я умер, чем такое! За что? Чем я заслужил?!» Кажется, именно шаман завернул его пострадавшую плоть в какие-то листья, потом его самого завернули в большую шкуру, и орк со шрамом потащил его на руках куда-то в темноту, где Раэль, наконец, потерял сознание. ГЛАВА 3. Когда вождь произнес свои слова, побуждая его выйти вперед, Шарх шагнул из-за спин своих соплеменников, понимая, что обратной дороги для него нет, и не будет. Но отрезал он себе этот путь не сейчас и даже не тогда, когда соглашался на предложение вождя и договаривался о помощи со своим дядей-шаманом племени, а тогда, когда увидел, как сражался этот эльф. Один против десятка орков. Остальные к тому времени были убиты или ранены, а он стоял, поражая воображение молодого воина. Конечно, Хрис пытался возражать. Но шаман не поддержал его, объявив эльфа достойным звания сына Великой степи, и недовольному орку пришлось проглотить это решение, затаив обиду и злость. В том, что им еще предстоит схлестнуться, Шарх не сомневался. Хрис никогда не умел прощать. Но сейчас у него, Шарха, были дела поважнее. Ему предстояло провести обрезание своему будущему супругу. Да-да, именно обрезание. Этой процедуре подвергались все мальчики-орки на седьмой день от рождения, то же самое следовало сделать и эльфу, которого вождь согласился принять в свое племя. Обычно лишнюю плоть мальчикам обрезал отец ребенка, в присутствии шамана и других членов семьи, но в данном случае именно Шарх просил принять эльфа в род, а значит, именно ему надлежало выполнить эту миссию. Как только острие ритуального ножа коснулось оттянутой кожи на члене белоголового, тот вздрогнул. На лбу эльфа выступил пот, глаза его расширились и Шарх почувствовал, как тело остроухого мелко подрагивает, несмотря на заклятие, заранее наложенное на эльфа шаманом. «Испугался? Я бы тоже испугался, окажись на его месте». Когда песня-мольба к Великой степи достигла наивысшей точки, Шарх твердой рукой быстро проделал все необходимое. Зрачки эльфа расширились так, что из зеленых они превратились в черные. Сдавленное мычание, полное боли и отчаянья, заставило Шарха вздрогнуть, но все самое сложное уже было позади. Отсеченная лишняя плоть была отброшена в сторону, а на землю упали капли крови эльфа, питая Великую степь кровью нового сына. - Приветствуем нового сына Великой степи! – провозгласил вождь под радостные выкрики орков. Шаман тут же провел ритуал супружества, а затем наложил на кровоточащую плоть эльфа листья растения, останавливающего кровь и препятствующего заражению. Глаза эльфа при этом затуманились, а лицо покрылось испариной. Поскольку обряд был завершен и в их присутствии больше никто не нуждался, Шарх завернул своего новоявленного супруга в шкуру буйвола, подхватил на руки и почти бегом бросился в свой юрт. Ему надо было омыть своего эльфа, напоить его целебными травами, чтобы помочь поскорее восстановить силы и уложить его спать, устроив со всевозможным удобством. Два дня эльф метался в бреду. Шарх то укутывал в шкуры своего мерзнущего супруга, то обтирал его холодной водой, чтобы остудить пылающее тело. При этом он все время заваривал травы, что дал ему шаман и поил ими эльфа. Тот морщился от горечи трав, давился и кашлял, но пил. А еще из этих трав орк делал примочки на пострадавшее место. «Раненая» плоть эльфа заживала хорошо. Опухоль на месте повреждения почти сошла уже на следующий день, только покраснение нездоровое осталось. То ли собственная регенерация сработала, то ли травы, вот только жар продержался несколько дольше. Прибывший навестить их шаман уверил Шарха в том, что все идет как должно, просто эльф несколько ослаб после плена, потому и перенес ритуал обрезания тяжелее, чем мог бы. Выслушав советы шамана по уходу за больным, Шарх поблагодарил дядю и, проводив его, вернулся к своему эльфу. Беловолосого как раз снова начал бить озноб, пришлось раздеваться и лезть к нему под шкуры, чтобы согреть. До следующего рассвета эльф не приходил в сознание. Шарх несколько раз пытался напоить его бульоном с травами, как велел заваривать шаман, но больше двух-трех глотков организм эльфа не принимал, остальное просто стекало по подбородку на грудь беловолосого и постель. Каждый раз после такого кормления Шарх тихо ругался, пытаясь отмыть супруга от жирного бульона водой, пока не догадался подкладывать чистую тряпицу перед кормлением на грудь и вытирать ею подбородок до того, как все потечет ниже. Бредил эльф, как ни странно, тихо. Шарх несколько раз видел воинов, которых била лихорадка. Они метались, кричали, многих из них даже приходилось привязывать. А эльф только мотал головой из стороны в сторону, тихо скулил и что-то шептал, иногда прикусывая нижнюю губу до крови, словно пытаясь сдержать стоны. При этом лицо его наливалось лихорадочным румянцем, а полуприкрытые глаза были мутными, хоть и двигались так, словно эльф пытался рассмотреть что-то, быстро мелькающее перед ним. В такие моменты Шарх скидывал с беловолосого все шкуры и начинал обтирать его мокрое от пота тело холодной водой. Стоило влажной прохладной ткани коснуться лица эльфа, как он поворачивал голову в сторону рук, несущих облегчение, стараясь прижаться к ткани щекой, а то и потереться о нее, словно прирученный зверек о руку хозяина. И если бы дело было только в этом, все было бы не так уж плохо. Проблема при таких процедурах была в том, что дальше орка ждало настоящее испытание. Вскоре мокрая ткань переходила на грудь и живот сгорающего от жара эльфа, и несчастный начинал выгибаться всем телом, едва не становясь на лопатки, чтобы прижаться к прохладе как можно теснее. При этом у Шарха вставало! И не просто вставало, а наливалось так, что приходилось даже помогать себе одной рукой, снимая болезненное напряжение в паху. Умом Шарх понимал, что ничего эротичного в подобных движениях нет, у эльфа член даже не думал «оживать», но объяснить это своему телу никак не мог. Каждый раз, видя перед собой изгибающегося и ерзающего эльфа, Шарх представлял себе, что беловолосый будет однажды так же изгибаться от страсти к нему. Ерзать, умоляя о продолжении, и кончать в его объятьях так же бурно, как сейчас кончал сам орк. А внутри у эльфа будет так тесно и жарко, что… ах! О-о, да. Такие моменты стали для Шарха настоящей пыткой, но все же он с упорством истинного одержимого продолжал мучать себя, лично ухаживая за своим эльфом, хотя дядя-шаман и предлагал ему помощь своей третьей жены. Да при одной мысли, что чужие руки могут прикоснуться к этому красивому телу, у Шарха начинало клокотать в груди от злости. «Мой! Только мой!» Выходя из юрта, в те моменты, когда ему надо было принести воды или еды, готовящейся в общих котлах, молодой орк слышал за спиной смешки и перешептывания, но старался не обращать на них внимания. Ведь он знал, что именно так все будет, а потому просто проходил мимо насмешников. Пока оскорбление не высказано ему в лицо и при свидетелях, оно лишь ветер, что носится по Великой степи. А кто станет обращать внимание на ветер? Только не воин. А ведь он воин, об этом говорят его шрамы на теле и лице и чистая от меток спина. Шарх никогда не показывал врагу спину, и не покажет. Даже в тот раз, когда Хрис отходил его палицей, он держался, как подобает воину, и никто не смог бы назвать его трусом. Шарх вздрогнул, вспомнив тот день. После выходки эльфа с оскверненным очагом никто из орков не хотел давать ему работу. А поскольку у их племени строгий закон: кто не работает – не ест, строптивому эльфу пришлось поголодать пару дней. Вот тогда и появился Хрис. За несколько дней до пленения эльфов Хрис во главе отряда орков был отправлен на север, к границе с людьми, где объявились снежные волки. По древнему договору каждое племя должно было отправить десяток воинов для охоты на этих монстров, да и шкура снежного волка была прекрасным трофеем, принесшим владельцу много славы. Хрис привез две шкуры. Надо ли говорить, что с его появлением жизнь эльфов чрезвычайно осложнилась, особенно досталось белоголовому. Хрис повадился изводить привязанного к столбу эльфа едой. То усядется рядом с ним, громко жуя кусок жареного мяса. То кинет перед ним на землю обглоданную кость и предложит погрызть ее. Поначалу Шарх веселился вместе с остальными орками, но чем дольше длилось это развлечение, тем яснее он понимал, эльф – достойный противник. Эльф бросал на орков и еду такие презрительные взгляды, словно он тут хозяин положения, а они лишь рабы. Такое поведение белоголового бесило Хриса все больше и больше. Когда же терпение орка лопнуло, он засунул кусок сочного мяса в рот эльфу насильно. А тот, не придумав ничего лучшего, выплюнул тот кусок прямо в лицо орку. Ох и взбесился Хрис. Все, кто находился тогда поблизости от столба для пленников, думали, он убьёт беловолосого, поэтому Шарх и бросился защищать эльфа. Остановить разъяренного орка было сложно, пришлось Шарху драться, хотя оружия у него с собой не было, а у Хриса на поясе висела короткая палица из колючей кивры. Конечно, силы воинов были неравны, и Хрис отделал своего противника знатно, но и юный орк не стоял столбом, так что несколько синяков от его кулаков зазнавшийся воин таки получил. С того дня у Шарха появился персональный враг, а его женитьба на эльфе еще больше настроила Хриса против юного воина-орка. - Гляньте, кто явился. Это же защитник остроухих, - голос Хриса заставил погрузившегося в воспоминания орка вздрогнуть. У колодца, где все племя набирало воду, стояло пятеро орков с Хрисом во главе. Вежливо поздоровавшись, Шарх набрал воды и отправился к своему юрту, не обращая внимания на ехидные замечания Хриса, пока не услыхал: - Понравилось задницу эльфу подставлять? Или ты предпочитаешь работать ртом? Каково это, трахаться с животным? Спокойно положив большой бурдюк с водой на землю, Шарх обернулся. - Хрис, я достаточно терпел твои нападки и мог бы терпеть и дальше, но своего супруга оскорблять не позволю. Великая степь приняла его, и он не животное, а такой же орк, как и мы. Я вызываю тебя на бой за оскорбление моего первого супруга. В любое удобное для тебя время, любым выбранным тобой оружием, и пусть Великая степь примет кровь проигравшего. Спутники Хриса зашушукались, одобрительно поглядывая на Шарха, а вот сам вызванный на дуэль орк рассмеялся. - Щенок пустынного шакала посмел тявкать на степного волка. - Может, я еще не достоин звания волка, но трусом не был никогда. Гордо поднятая голова юного орка и его ответ снова вызвали одобрительные перешептывания среди свидетелей ссоры. - Что же, щенок, сейчас мне некогда, так что посмотрим, на что ты годен, через месяц, когда я вернусь. Советую приготовиться к смерти, а заодно и супруга своего подготовить. Когда я покончу с тобой, заберу его себе, по праву победителя, и полюбуюсь на цвет его внутренностей. Бросив на Шарха злой взгляд Хрис удалился, а у юного орка задрожали колени, когда он представил себе, на что обрек белоголового. - Я идиот. - Очень точное определение, Шарх. Обернувшись, Шарх поклонился. - Вождь. Я был не прав? - Прав, иначе он не оставил бы тебя в покое, но теперь не только эльф может погибнуть, но и ты. Надо было потерпеть еще немного. Ты пока слишком молод и горяч, чтобы справиться с Хрисом. Я жалею, что подтолкнул тебя к решению взять эльфа в супруги. - А ты стал бы терпеть? Вождь покачал головой и вздохнул. - Мудрость приходит с возрастом, как и осторожность. А вот владению оружием тебе надо подучиться. Месяц – это мало, но может еще обойдется, хотя… Хрис - лучший воин племени. С этими словами вождь ушел, а Шарх, подхватив бурдюк с водой, поспешил в свой юрт. Там его ждал еще один сюрприз - очнувшийся эльф, настороженно разглядывающий своего супруга. Как только их взгляды встретились, Шарх понял, что ему следует делать. «Надо брать буйвола за рога сразу, не дожидаясь, пока он наклонит голову для атаки!» - Я спас твою жизнь, взяв супругом, и не собирался ничего требовать за это, но теперь нам обоим угрожает опасность, и я вынужден просить. Научи меня владеть оружием так же, как это делаешь ты. Глаза эльфа ошеломленно расширились. Он облизнул пересохшие губы и прохрипел. - Для начала мне бы напиться. Пока усаженный им к стеночке эльф пил, удерживая глиняную чашу обеими дрожащими руками, Шарх приготовил новую порцию лекарственных трав для «раны» супруга и откинул с него шкуру буйвола, служившую одеялом. Беловолосый немедленно подавился водой и закашлялся, пытаясь вернуть шкуру на место. - Зачем это? - Надо. Так лучше заживет. Надавив одной рукой на грудь эльфа, заставляя его немного отклониться назад, второй рукой Шарх удалил тряпицу с зелено-желтыми пятнами, закрывающую причинное место эльфа. Обрезанный совсем недавно член беловолосого выглядел вполне здоровым. Обнаженная головка была чистая, розовая. Краснота с кожи тоже совсем сошла. Можно было бы уже прекратить лечение, но Шарх решил, что лучше все же поберечься, лишний раз наложив травы, чем допустить повторение приступа лихорадки. Бросив испачканную соком трав тряпицу на пол, орк приготовил свежий лоскут (лично им выстиранный), после чего начал накладывать заранее приготовленную кашицу из трав, одной рукой придерживая вялый член эльфа. Только закончив работу и накрыв свежей тряпочкой эльфийское мужское достоинство, Шарх заметил, что его пациент сидит, боясь вздохнуть лишний раз, и смотрит на него просто огромными глазами, в которых плещется немой вопрос. - Зачем? «О, уже не немой». - Захотелось. Лучше скажи, будешь меня учить? Несколько раз поморгав, словно до него не сразу дошло, что орк не шутит, эльф судорожно вздохнул. - Сейчас? - Нет. Сейчас ты даже не встанешь. Завтра. А сегодня будешь есть и спать, чтобы быстрее набраться сил. Стоило заговорить о еде, как в животе эльфа что-то тоненько заурчало. Беловолосый сразу покраснел, но тут же попытался сделать каменное лицо, словно он тут совершенно ни при чем. - Есть вчерашний бульон из перепелки с травами, на завтрак тебе хватит. Сейчас подогрею. А на обед сегодня будет каша с вепрятиной, лепешки и свежий бульон. Жареное мясо тебе пока рано. Подвесив над маленьким очагом посреди юрта котелок со вчерашним варевом, Шарх внимательно посмотрел на эльфа и попросил: - Только в мой очаг не мочись, пожалуйста. Истеричное хихиканье эльфа, начавшееся после этих слов, быстро переросло в плач, а затем и в тихую икоту, когда орк прижал плачущего супруга к своей груди. - Я думал, так меня быстрее убьют, - бормотал он, уткнувшись лицом в обнаженную грудь орка, мокрую от его слез, - я ведь очень боюсь боли. С детства боялся. Только скрывал от всех, чтобы они надо мной не смеялись, и чтобы отец мог гордиться мной. А когда попал к вам, сразу понял, что выкупать меня не будут, вот и начал… чудить, чтобы сразу. Не хотел умирать долго и больно. Боялся. ГЛАВА 4. Раэль чувствовал сильные пальцы орка, перебирающие волосы и массирующие его голову, пока он облегчал душу слезами, рассказывая о себе и своих страхах. Стоило ему выговориться, как сразу стало легче на душе, и захотелось спать. А еще эльф почувствовал, как начала ныть от небольшой нагрузки спина. Все-таки за время плена и болезни его тело отвыкло от нагрузок, так что теперь получасовое сидение оказалось для него сложной задачей. - Как же я тебя тренировать буду, если даже сидеть нормально не могу? – пробормотал Раэль, буквально засыпая в надежных сильных руках орка. А ведь раньше он не представлял себе как это хорошо, когда кто-то заботится о тебе, ухаживает. Вот только… - Зачем ты меня покалечил? - Что за глупость? Тебя никто не калечил. Обрезание – это обычная процедура для оркских мужчин. Так и чистоту тела соблюдать легче, ведь воды у нас не так много, и болезни у мальчиков встречаются реже. А когда я тебя взял в супруги, ты стал членом нашего племени, вот и пришлось тебя… исправить. Теперь ты орк. Великая степь не отторгла твою кровь, потому что ты достоин этой чести. Ты воин. Сильный воин. - Сильный? – эльф всхлипнул, и новый водопад из слез обрушился на грудь орка. - Ш-ш-ш, это ничего, теперь можно. Даже воин должен иногда плакать. Так горечь и страх покидают душу. Давай, ты покушаешь и поспишь, а мы вечером с тобой поговорим. - Отец говорил не так. Он всегда наказывал меня, если видел слезы или слышал крик. Я так старался, делал все, чтобы он мог гордиться мной, а он… - А он просто оказался недостоин такого сына, - твердо ответил орк, отстраняя от себя эльфа и укладывая его обратно на шкуры, - а теперь спи. Уже засыпая эльф вдруг вспомнил об очень важной вещи, так и оставшейся не прояснённой: - Э-э… орк, а почему все-таки ты взял меня в супруги? Я же знаю, что для вас трахнуть эльфа все равно, что корову прилюдно отыметь? - Я же говорил, захотелось. - Пожалел, что ли? - Вот еще. Для воина жалость – оскорбление. Просто посчитал, что отдав тебя на смерть, поступлю против совести. Ты слишком хороший воин, чтобы вот так бесславно погибнуть. К тому же, я тебе уже говорил, что ты теперь орк. Если не по рождению, то по крови. Великая степь приняла тебя. Как можно не слышать, что тебе говорят, с такими ушами? - За собой следи, шрамолицый, - недовольно буркнул эльф, немного повозился под шкурой, устраиваясь поудобнее и начал засыпать, чувствуя себя в безопасности. «С врагом и в безопасности?! Хотя, этот шрамолицый… нет, Шарх, мне не враг. Кажется». Утром, когда было еще совсем темно, Раэль почувствовал, как его кто-то поднимает на руки вместе со шкурой, в которой он спал. Испуганно встрепенувшись, эльф вскрикнул, но тут же замолк, узнавая в слабом лунном свете своего орка по пересекающему его правую щеку шраму. - Куда? - На тренировку. - Может, я сам пойду? - Нет. Ты вчера пока закончил ужин, три раза носом клевал. К тому же у тебя пока одежды нет. Мерки с тебя еще позавчера сняла третья жена моего дяди, того, который шаман. Сегодня штаны будут готовы, вот тогда и начнешь ходить, а светить голой задницей среди орков, будучи моим мужем, не лучшая идея. - Ладно, нравится таскать на руках – тащи, только ко мне никаких претензий. А как я тренироваться буду без штанов? - Ты – никак. Тренироваться буду я, а ты, пока не наберешься сил, будешь только смотреть и говорить, что я делаю не так. Нам нельзя терять ни минуты. У нас всего месяц, за который я должен научиться сражаться так же, как ты. Эльф присвистнул. - За месяц – это нереально. - Значит, сделаем так, чтобы было реально. Надо. - Стоп. Позиция неправильная. Ноги ставишь слишком широко. Придвинь правую ступню ближе к левой и поставь ее носком наружу. Нет, не такой широкий угол. Сдвинь носок чуть левее. Еще чуть. Стоп. Так хорошо. Эльф, укутанный в бурую лохматую шкуру буйвола, сидел на камне и смотрел на орка, размахивающего мечом, изображая бой с тенью. - Теперь руки. У тебя жесткая кисть. Так рука сильнее устает. И не надо так сильно заносить руку вверх во время замаха. Так ты даешь противнику возможность поднырнуть под удар и произвести контратаку в правый бок. Ты же просто не успеешь вернуть руку назад, для защиты. Понаблюдав еще немного за орком, Раэль вдруг встрепенулся. - Ты же левша! - И что? - орк замер и непонимающе посмотрел на своего супруга. - Как это что? Ты левша. Почему ты держишь меч в правой руке? Иди сюда. - Меня так учили. Орк опустил оружие и сел на землю возле супруга. - Очень глупо учили, но хорошо выучили, надо отдать должное твоему учителю. Из тебя выйдет прекрасный двурукий боец, но не за месяц, конечно. А пока… я научу тебя менять руки во время боя. Столь быстро ты не научишься полноценно драться левой рукой, но пару ударов все же нанесешь. Это станет сюрпризом для того, с кем ты будешь биться. Кстати, а кто это будет? - Хрис. Тот воин, что пытался тебя накормить. И если он победит… Говорить дальше не было нужды. Глаза эльфа вспыхнули такой злобой, что Шарх вздрогнул. Чтобы скрыть замешательство, орк, криво улыбаясь, попытался пошутить. - Хорошо, что на меня ты так не смотришь, а то я бы боялся ложиться с тобой спать в одном юрте. Придушишь еще ночью. Хмурый взгляд эльфа был ему ответом. - Бери меч в левую руку и становись в позицию, шутник, а то ведь я могу и передумать. Тридцать дней пролетели, как один миг. Эльф и орк за это время если не стали друзьями, уж понимать друг друга с полуслова точно научились. Рано утром, перед рассветом они уходили в степь, к «каменным головам», где и тренировались. Неизвестно откуда взявшиеся посреди степи камни, некоторые из которых достигали высоты полутора метров, были прекрасным местом для подобных занятий. Камни эти образовывали почти ровный круг, внутри которого и «танцевал» с мечом орк. На некоторых было очень удобно сидеть, что и использовал эльф, сверху следя за успехами своего ученика и давая советы, если видел неточности или ошибки в его движениях. Раэль ни разу за это время не назвал своего супруга по имени, он был для эльфа просто «орк», а если настроение эльфа оставляло желать лучшего, то «шрамолицый». Ни один из них никогда не вспоминал вслух слезы эльфа, пролитые им на грудь своего супруга, но сам Раэль прекрасно помнил миг своей слабости и очень стыдился его, хотя орк и утверждал, что иногда воину плакать не зазорно. Сам же орк и вовсе не знал, как ему вести себя со своим первым мужем. Вроде не враги, но и не друзья. Спали они по разные стороны костра, и от помощи орка Раэль всегда отказывался, хотя есть с ним из одной плошки эльф не брезговал. Зато когда орк попытался забрать его штаны, чтобы постирать вместе со своими, эльф поднял такую бучу, что соплеменники Шарха еще несколько дней посмеивались над орком, рассуждая о том, какая у него жена сварливая. И дело было совсем не в том, что Раэль не хотел при супруге снимать штаны, он прекрасно понимал, что после их «супружества» и всех тех дней, что орк ухаживал за ним, стесняться ему было нечего. Он просто хотел обслуживать себя сам. Раз уж еду в племени готовили в общих котлах и здесь его услуги были орку не нужны, эльф пытался хоть так сохранить за собой видимость свободы. Сам. Все сам. По традиции орки-мужчины ходили только в кожаных штанах, ни о каких рубашках в кочевых племенах и слышать не хотели. Единственное исключение делалось для безрукавок и плащей в то время, когда в Великую степь приходили холода и племена, следом за стадами буйволов, кочевали на юг к Большой воде, на зимовье. Вот и Раэль обзавелся подобным гардеробом, с легкой руки жен шамана. Две пары штанов, пара безрукавок и теплый меховой плащ из шкуры дикого быка, были их брачным подарком молодым. А вот некое подобие сапог, в которых ходили все орки, им пришлось покупать, отдав за них две обработанные шкуры буйвола и пару рогов. Получая подарки, эльф краснел, бледнел, благодарил и сразу же пытался сбежать в юрт, забившись в самый дальний угол. Когда, не выдержав, Шарх поинтересовался, чем вызвано подобное поведение, оказалось, что эльфу никогда раньше ничего не дарили, и он просто не знал как себя вести, вот и сбегал подальше от всех. Стеснялся, глупый. Чем дольше Раэль находился рядом с орком, тем сильнее тот понимал, какое ранимое и нежное существо скрывается за оболочкой несгибаемого упрямца, острого на язык. Да, Раэль так и продолжал огрызаться на каждое замечание или насмешку со стороны любого орка. Только от своего супруга он мог стерпеть поучения, и то не всегда, особенно если был уверен в своей правоте. Постепенно орки привыкли к своему новому соплеменнику и перестали задирать его, насмехаясь. Однако у Шарха так легко отделаться не получилось. За его спиной то и дело вспыхивали смешки и перешептывания, а уж когда все племя было поставлено в известность о предстоящем поединке с Хрисом, его вообще начали называть «сумасшедшим Шархом». Виданное ли дело, бросить вызов лучшему бойцу племени из-за какого-то эльфа. Так что единственным временем, когда орк чувствовал себя более-менее спокойно, было время от рассвета до полудня и еще несколько часов перед закатом, когда они с эльфом уходили в степь на занятия. Поначалу у орка мало что получалось. Если держать меч в левой руке было не так уж сложно, то усвоить, что удары в таком случае надо наносить слева направо, а не наоборот, он долго не мог. Привычка, укрепившаяся в нем за годы тренировок и сражений, брала свое. Тогда сидящий на камнях эльф начинал ругаться, обзывая его шрамолицым увальнем и пнем. Орк краснел, злился и снова делал те же ошибки. На пятый день занятий эльф впервые встал с Шархом в спарринг, завершая привычную разминку воина. И хоть в руках Раэля была палка, примерно равная длине меча орка, победителем из сражения вышел эльф, а орку пришлось присесть на корточки, переводя дыхание после удара концом палки в солнечное сплетение. - Плохо, - заключил тогда эльф, - вставай, и давай повторим все еще раз, только медленнее. Надо, чтобы ты сам понял свою ошибку на деле, потому что слова тебе не помогают. На тринадцатый день Шарх впервые продержался против супруга весь бой, получив только несколько незначительных «ранений» и не выронив меча во время смены рук. На двадцать третий день он впервые победил в тренировочном бою своего «учителя», и от радости даже начал прыгать словно ребенок, а потом одарил эльфа крепким поцелуем, отчего тот залился краской стыда и снова обозвал его шрамолицым увальнем, при этом метко пнув орка по ноге, чуть выше щиколотки. А на двадцать девятый день, после полудня, вернулся Хрис. Шарх с Раэлем как раз подошли к общему котлу, чтобы получить свою долю для обеда, когда приветственные крики возвестили о возвращении орков во главе с Хрисом. - Значит завтра на рассвете, - глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Шарх посмотрел на эльфа, - мне обедать расхотелось. Может, погуляем? - Вот поедим и погуляем. Есть надо обязательно, а на ужин возьми двойную порцию мяса. Думаю, тебе дадут. Взяв свои порции, супруги неторопливо вернулись в юрт Шарха. Покончив с едой они так и сидели у маленького очага, в котором потрескивало пламя. - Скоро зима, - тихо выдохнул орк, - племя уйдет на юг, к большой воде. Ты был когда-нибудь там? - Нет, - Раэль качнул головой, - но хотел бы посмотреть. - Посмотришь. Если со мной… я дядю просил… - Дурак. Не о том думаешь. Ты знаешь столько же, сколько я. Опыта маловато, но зато есть фактор неожиданности. На этом ты и сыграешь. А теперь пошли. - Куда? - Ты же гулять хотел? Вот и пошли. Только не к «каменным головам». ГЛАВА 5. Эльф и орк долго брели на закат. Они не разговаривали. Им было и так уютно, молча идти рядом. Наконец Раэль не выдержал. - Может, расскажешь о себе? А то глупо получается, месяц как супруги, а я о тебе ничего не знаю, кроме имени. - Да мне и рассказывать нечего. Отца моего звали Варус. Он был лучшим охотником племени и погиб на охоте, пытаясь спасти от взбесившегося буйвола сына вождя. Они оба тогда погибли, и вождь взял на себя заботу обо мне. Так я стал воином. - А шаман – твой дядя? - Он старший брат моей матери. А сама мама пошла второй женой в другое племя, через два года после смерти отца. - А я незаконнорожденный. Мама работала на него, когда он ее соблазнил. Когда я родился, он давал денег на мое воспитание, этим его беспокойство о сыне ограничилось. - У нас такого не бывает. Мальчик всегда может рассчитывать на внимание отца или других старших родственников. Таков закон. - Вам повезло. Помолчав немного, эльф задал еще один интересующий его вопрос. - Орк, а откуда у тебя этот шрам на лице? - Это был мой первый настоящий бой. Слишком порывист был, глуп, вот и попался на простейший трюк с насмешкой. Бросился вперед, не видя ничего перед собой, вот и напоролся на чужой меч. Хорошо, что жить остался. И снова долгое молчание, и обратный путь к стойбищу орков. Стойбище гуляло, празднуя удачно заключенный союз, так что на две тени скользившие за кострами, никто не обратил внимание. Вернувшись в свой юрт, супруги поужинали и начали готовиться ко сну. Шарх лег первым, а вот Раэль никак не мог улечься, бродя из угла в угол юрта. - Что тебя беспокоит? – наконец не выдержал орк. Вместо ответа эльф подошел к Шарху и опустился рядом с ним на шкуры. - У тебя были мужчины? – тихо прошептал эльф, наклонившись над орком. - Были, конечно. А что? - Какой ты недогадливый, - сдернув шкуру с Шарха, эльф лег рядом, прижавшись к супругу обнаженным телом. - Ты с ума сошел? – орк попытался отодвинуться, но беловолосый вцепился в Шарха не давая отстраниться. - Я тебе неприятен? Считаешь меня животным, как и все твои соплеменники? - Нет, иначе не взял бы тебя супругом. Это тебе неприятно мое лицо. Мой шрам. - Он ужасен. Швы были наложены отвратительно, у нас бы залечили лучше. Но сейчас речь не об этом. Я знаю прекрасный способ, чтобы не видеть твой шрам. - Способ? Какой? - Вот такой, - эльф приблизил свое лицо вплотную к лицу орка, неотрывно глядя в его глаза. Их носы соприкоснулись. - Вот так, глаза в глаза, не видно ни лица, ни уродливого шрама, ни острых ушей. Их поцелуй не был нежным и ласковым. Он скорее напоминал борьбу за первенство, чем любовные отношения, но ни один из них и не хотел нежности, они жаждали жить, и пили эту жизнь с губ другого большими глотками. В какой-то момент эльф поддался, позволяя перевернуть себя на спину и развести широко ноги, чтобы супругу было достаточно места между ними. - У тебя были мужчины? – поинтересовался Шарх, с трудом переводя дыхание. - Да, но ТАК, ты будешь первым, - эльф и сам задыхался, но отстраняться от супруга не собирался ни за что. - Тогда нам нужен жир. Орк дернулся, собираясь встать, но Раэль обвил его руками за шею, не отпуская. - Не надо. Моя регенерация и не с таким справлялась. К утру буду здоров и бодр, а пока сгодится и это. Перехватив ладонь орка, Раэль принялся облизывать его пальцы, обильно увлажняя их своей слюной. Эта ночь запомнилась обоим, своей безудержной, безумной страстью. Болезненно вскрикнув при первом проникновении, эльф быстро подстроился под движения орка, и дальше они уже наслаждались вдвоем, кусаясь и царапаясь, от переизбытка чувств. Кончили они тоже вместе, сцепившись в страстном поцелуе, поглощая крики друг друга. Эльфа разбудило тихое шуршание рядом. Приоткрыв глаза, он увидел одевающегося орка. Когда Шарх оказался у выхода из юрта, эльф сел, откинув шкуру. - Решил бросить меня здесь? - Ты так сладко спал, - орк оглянулся, придерживая полог юрта. - Пожалел волк телку, оставил копыта, рога и с хвоста метелку. Орк фыркнул, сдерживая смех. - Собирайся скорее, «телка», опоздание будет приравнено к проигрышу. Хрис появился на месте дуэли почти одновременно с Шархом. Они вошли в круг одновременно, держа в руках обнаженные мечи. Поклон противнику, поклон шаману и вождю, боевая стойка. Миг, и две фигуры метнулись вперед, сшибаясь на середине круга. Поначалу превосходство старшего орка было ярко выражено, но чем дольше звенели их мечи, сталкиваясь по воле хозяев, тем яснее становилось зрителям, что напор и выдержка молодого орка вполне могли компенсировать его небольшой опыт. Постепенно Хрис начал злиться. Он с трудом пробивал защиту Шарха, но стоило ему приготовиться к решительному удару, как проклятый молодчик ускользал от него, заставляя гоняться за собой едва ли не по всему кругу. Несколько мелких ранок Хрис все-таки нанес своему противнику, но на его боеспособности это никак не сказалось. Зато когда Хрис запнулся, неосмотрительно наступив на маленький камень, не вовремя подвернувшийся под ногу, Шарх не растерялся и нанес свой удар, довольно сильно оцарапав плечо противника. Хрис зло зашипел: - Ну, все, щенок, ты труп, - и, зло оскалившись, бросился вперед. Удары посыпались на Шарха градом, загоняя молодого орка в угол. Несколько уколов он все же пропустил. Один из них оставил на груди орка широкий, довольно болезненный, кровоточащий след. Пока орки сражались, эльф стоял в первых рядах зрителей, нервно сжимая кулаки. Когда зрителям уже казалось, что с минуты на минуту Шарх падет под ударами старшего воина, эльф что-то зашептал, а затем выкрикнул: - Пора! Шарх скользнул на землю, перекатившись, чтобы избежать удара мечом, а вскочив, контратаковал, перебросив в последнюю секунду меч в левую руку. Короткая схватка и вскрик. Орки отскочили друг от друга, глядя в глаза противнику, а затем Хрис пошатнулся и тяжело осел на землю. В его боку зияла рана, из которой толчками била кровь, тут же впитывающаяся в сухую землю. - Великая степь определила победителя, - тут же объявил вождь, и орки ответили ему одобрительными выкриками. К раненому орку подошли его друзья, пытаясь оказать помощь, но она Хрису уже не понадобилась. На закате его тело было сожжено со всеми возможными почестями. Глядя на поднимающееся в небо пламя, Шарх прижимал к себе эльфа, чувствуя, как бьётся его сердце. - А ведь это твоя победа, - прошептал Шарх на ухо эльфу. Тот смешно дернул ухом и так же тихо ответил. - Наша. Но ты не расслабляйся. Я собираюсь сделать из тебя лучшего двурукого мечника среди орков. - А ты разве не хочешь уйти к своим? - Шарх, не говори ерунды. Кому я там нужен? А тут у меня супруг весьма темпераментный, как же я его брошу? - Не бросишь, значит? – руки орка скользнули по телу эльфа, и его пальцы сцепились в замок на теплом животе Раэля. - Если сам не прогонишь, - в ответ на действия Шарха, эльф прижался к нему всем телом, потершись мягким местом о выпирающий из штанов бугор. - Никогда. Мне такой супруг очень нужен, - губы орка коснулись шеи, и эльф тихо хихикнул, поежившись от щекотки. - Вот и ладно. Может, тогда домой пойдем? - Домой? – орк поднял голову, глядя на разгорающиеся в небе звезды. - Я рад. Я очень рад тому, что мой юрт стал для тебя домом. - Знаешь… кажется, я тоже. Только у меня есть одно условие,- эльф развернулся в руках орка так, что теперь его ладони лежали на ягодицах беловолосого. - Какое? Для тебя я на все готов, - конечно же, орк не мог себе отказать в удовольствии потискать мягкую попку, оказавшуюся у него под руками. - На все-все? Тогда я хочу иногда быть сверху, когда мы будем… - Раэль запнулся, не зная как правильно сформулировать свое отношение к их… забавам. - Любить друг друга? - Любить? Думаешь, у нас с тобой любовь? – голос эльфа чуть дрогнул, выдавая его волнение. - Надеюсь, Раэль, и я согласен. Можно даже прямо сейчас. Тихое покашливание за спиной, заставило целующуюся парочку оторваться друг от друга. - Дядя? - Шли бы вы, молодежь, отсюда, пока вождь не начал чествовать нового лучшего воина, а то ведь до утра сбежать не получится. Когда вождь вспомнил о своих обязанностях, Шарх, обнимая своего остроухого беловолосого супруга, довольно улыбался во сне. Да и Раэль совсем не выглядел несчастным. Конец.