Игра отражений

На обратном пути они не разговаривали. За всю дорогу ни один из них не произнес ни слова. И Рэнди был даже этому рад. Он не знал, как ко всему этому относиться. Может, доктор все-таки ошибается, и дело не в этом? В некотором странном смысле эти предположения приятно гладили самолюбие. С другой стороны, трудно было себе признаться в том, что попытки избежать одной надуманной катастрофы повлекли за собой другую, вполне себе реальную. Ладно «катастрофа» — это громко сказано. Серьезные неприятности? И это серьезно удручало. В общем, вернулся он домой в полнейшем раздрае. Первое, что он сделал, заперевшись у себя в комнате, это отрубил телефон. Ему не хотелось ни с кем разговаривать. Думать тоже особенно не хотелось, однако же мозг просто так не выключишь, посему мысли беспрепятственно посещали голову. «— Вы хотели со мной поговорить? — спросил он, едва войдя в кабинет сразу после того, как оттуда вышел Брайан. — Да. Мистер Харрисон, присаживайтесь. — Но у вас, наверное, другие пациенты. — Не беспокойтесь, я специально выделил время для разговора с вами. Тем более это ненадолго. Постарайтесь ответить как можно честнее, эта информация крайне важна для понимания причин, почему так произошло. Я все же склоняюсь к варианту с диссоциативным расстройством больше чем к «заложнику образа». Однако же известно, что подобные расстройства возникают в основном в детстве. А, значит, должны быть причины, которые привели к столь ярким проявлениям во взрослом возрасте. Вы готовы честно ответить на все вопросы? — врач склонил голову набок. У Рэнди возникло ощущение, что это его сейчас лечат. Настолько этот парень вкрадчиво с ним разговаривал. Или это профессиональное? Ну... бывают же у людей профдеформации всякие. Например, разговаривать со всеми людьми, как с буйными психами... Он кивнул. — Я постараюсь. Но ничего обещать не могу, — как можно спокойнее ответил Рэнди. — Если вопросы будут касаться чего-то очень личного, пожалуй, я воздержусь от ответа. Врач пожал плечами. — Конечно. Итак, приступим. Замечали ли вы за время своего общения с мистером Харольдом какие-либо странности? Если да, то какие именно? — Смотря, что вы имеете в виду под странностями... — задумчиво ответил Рэнди. — Если вы имеете ввиду, вел ли он себя как сумасшедший, то — нет. Никогда не замечал за ним такого. — Он и сейчас не сумасшедший, — снова пожал плечами врач. — Диссоциативное расстройство идентичности нельзя назвать сумасшествием. Это не шизофрения и не паранойя, которые во многих случаях лишают человека возможности адекватно мыслить. Я имел ввиду нестандартное поведение. Необычное, бросающееся в глаза. — Хм... даже не знаю... Многие считают Гейла странным. Он достаточно нелюдимый человек, вернее... даже не знаю как сказать... Он интроверт. Его мало, кто понимает. — Что вы имеете ввиду? — Он предпочитает держаться на расстоянии. Мало кого подпускает к себе. Я бы так сказал... это... это сложно сформулировать. — Хорошо... — задумчиво протянул врач. Его лицо озарила такая улыбка, что Рэнди стало немного не по себе. — А вас? Как близко он подпускает вас к себе? Вопрос сродни удара под дых. — Мы... хорошие друзья, — торопливо ответили Рэнди. — Хорошо. Немного переформулирую вопрос. Насколько мне известно, вы гей? — Да, но какое это имеет отношение к теме нашего разговора? — Насколько мне известно, в сериале вы с мистером Харольдом играли влюбленных? — И снова да... — Рэнди уже догадывался, к чему клонит врач, и его не покидало настойчивое ощущение, что его сейчас препарируют на стеклышке. — Теперь к главному, были ли между вами когда-нибудь отношения, выходящие за рамки дружбы? Вы можете не отвечать, конечно же. Но снова напомню, что это важно. Рэнди помолчал, раздумывая. Вопрос выходил за грани врачебной этики. С другой стороны, насколько он мог представить работу психиатра, она была сродни следствию. Каждый, даже самый малейший факт мог пролить свет на реальную ситуацию. — Мне кажется, этот несколько выходит за границы, нет? — озвучил свои мысли Рэнди. — Нет. Не в данном случае, — уверенно ответил его собеседник. — Кроме того, вся информация строго конфиденциальна и дальше этого кабинета не уйдет. — Может, вы объясните, зачем вам это? Прежде чем я решу отвечать на ваш вопрос или нет. — Не могу, — в третий раз пожал плечами врач. — Это врачебная тайна. По закону я не имею права информировать вас о его состоянии. Я и так уже много рассказал. Но поверьте, это действительно важно. — Хорошо... — неуверенно ответил Рэнди...» Он рассказал все. От начала и до конца, хотя до последнего своего слова сомневался в принятом решении. Вспоминать было чертовски больно. И особенно больно осознавать, что многое произошло по его собственной вине. Глупости? Ревности? Может, надуманности? Люди любят фантазировать и накручивать. Рэнди не считал себя исключением. В этом смысле он чувствовал некоторое сходство с Брайаном. Тот тоже любил придумывать то, чего нет, а после расхлебывать последствия. Но после разговора стало значительно легче. Люди ведь не зря придумали исповеди. Облегчи душу и покайся в грехах. Может, ему самому стоит записаться к психоаналитику? Во время разговора Рэнди понял, что у него самого есть некоторые проблемы, которые тянутся с тех самых пор. Незакрытый гештальт, подвешенная неразрешенная ситуация. «— Как ты думаешь, почему они настолько стереотипны? — Рэнди выпускает в потолок колечко дыма. — Люди вообще стереотипны. Ты не знал? — Гейл потягивается, словно огромный кот, ерошит его волосы, пробегается пальцами по лицу, отбирает сигарету, затягивается сам. — Но не настолько же. — А вдруг настолько? — Ну нет. Их отношения слишком гетеронормативны. Так не бывает. — Откуда ты знаешь? — Я гей, нет? — Это делает твое мировоззрение единственно верным? — Мне не нравится, как Брайан обращается с Джастином. Вернее, не нравится, как на это реагирует сам Джастин. Он... он слишком женщина. — Думаешь, таких не бывает? — Бывают. Такие как Эммет. — Мне кажется, ты сам слишком стереотипен. — Почему ты так думаешь? — Ты меня боишься. Ну... знаешь... все эти твои намеки... — Это не намеки, а просто удивление. — Перестань думать. Чувствуй. Я чувствую. Это правильно. Ну... я так думаю...» «— Ты правда думал, что это возможно? Мы не они. Мы не сможем как они. Так не бывает. — Мы это мы. Мы можем как мы. — Не можем. И лучше на этом закончить. У нас разные пути... Гейл печально качает головой, пряча глаза. — Как скажешь... — Так и говорю. — Ты слишком стереотипен. — Прекрати. У нас нет выбора... — Всегда есть выбор, Рэндс. Ты выбрал — что выбрал. — Это не выбор — это объективная реальность. Стоит на этом закончить. Гейл коротко пожимает плечами. — Я не спорю. Видишь, я не спорю. Я просто сказал, что мы можем как мы. Но ты решил по-другому. Это твой выбор. Я не могу тебя заставить сделать так, как бы мне хотелось. — Давай закончим, хорошо? Я гей, ты натурал. Конец истории. — Как скажешь...» Оглядываясь назад, он понимал, что Гейл был прав. Во всем. Люди стереотипны. Они думают, что все такие уникальные, что мыслят нестандартно. На деле же выходит так, что кем бы ты ни был, где бы ты не родился, ты будешь действовать и думать заложенными в тебя паттернами. Стоит лишь оглянуться, и ты понимаешь, где накосячил. Но не сразу. В этом и беда. Всегда приходится расхлебывать последствия собственных идиотских поступков, которые подчас совершаешь, боясь неизвестно чего. Тот краткий миг, мгновение в масштабах жизни оказалось безнадежно испорчено. Кто знает, к чему бы все пришло, если бы не страх? Страх перед собой. Страх перед будущим. Уйди первым, чтобы не быть брошенным. Кажется, так действовал Брайан, когда у него обнаружили рак. Собственно, в этом Рэнди от него не слишком отличался. Придумай себе страх, испугайся и уйди. Может, потому он Брайана и ненавидел? Потому что сам на него похож? Такой же неуверенный в себе трус, собравший волю в кулак и показавший миру железные яйца. Показавший всем, мол, глядите, какой я железобетонный, смог действовать, исходя из здравого смысла, не поддался на провокацию. Интересно, помнит ли хоть что-то Брайан? Хоть что-то из того, что у них было с Гейлом? Может, он все знает? Ему все больше кажется, что где-то его так жестко наебали. Никакого смысла в происходящем, кроме злобной инсинуации. Нет. Гейл не смог бы. Это против его моральных принципов. Господи! Как же он запутался! Тем временем стемнело. Густые сумерки окутали комнату. А сон все не шел. Мысли. Мысли. Рой мыслей ровным гулом отдавался внутри черепной коробки. В конце концов, он выбрался из постели. К черту! Никаких больше мыслей и самобичевания. Пора заняться делом. В конце концов, хочет он или не хочет, чтобы Гейл вернулся? Если хочет, то пора бы заняться предписаниями врача. Он посмотрит этот гребаный сериал и донесет до Брайана, что ему здесь не место.