Игра отражений

— Ты уверен? — снова спросила Мишель, отпивая пиво из бутылки. Рэнди нахмурился, нервно взъерошил волосы. Ей совсем не нравилось происходящее. — Господи, ну почему ты на каждую мою фразу задаешь этот вопрос? — Может, потому что голос у тебя неуверенный. Будто ты что-то скрываешь. Я понимаю, что тебе не очень приятно обсуждать ситуацию, но ты сам меня позвал, помнишь? — строго спросила она. — Черт! Когда ты уезжаешь? — Решил сменить тему? — Нет. Просто уточняю. Она не ответила. Ждала пока он продолжит. Но он не продолжил, сложил руки в замок, оперся о них подбородком и стал разглядывать несуществующую точку в стене напротив. Она мягко опустила ладонь ему на плечо. — Эй... — только и произнесла она, не зная, что еще можно сказать. — Знаешь, — глухо начинает он, — я ведь правда не совсем понимаю, что происходит. Это странно... и страшно. Страшно принимать на себя такую ответственность, когда ты совсем не представляешь, как тебе поступить. Она не отвечает. Ждет. Рэнди снова помолчал, затем все же стал говорить дальше: — Понимаешь. Мы с ним... ну... с Гейлом не так уж и часто общались, как все думали. Я думаю — я хорошо его знаю, он меня тоже... наверное. И того, что у нас было, те редкие минуты общения. Я считал, что этого достаточно. А теперь думаю, что я полный кретин. Что я, может, чего-то не так понял, что-то не так сделал... Не ценил то, что есть, считая это само собой разумеющимся. А теперь... теперь я не знаю. — Слушай, — осторожно говорит она, — не вини во всем себя. То, что происходит с ним, произошло бы в любом случае. Такие вещи не случаются в мгновение ока. К этому идут годами. — Говоришь так, будто он сумасшедший. Но давай посмотрим правде в глаза, в этом есть моя вина, — взгляд его стал жестким, Мишель даже сказала бы, что жестоким. Ей вдруг подумалось, что окажись она на месте той несуществующей точки на стене, наверняка бы уже превратилась бы в истерзанный окровавленный труп. — Не нужно было играть с этим, подстрекать то, чего мы в любом случае не смогли бы дать друг другу. Мне не нужно было этого делать. И говорить всего того, что я сказал тем вечером. Мне стыдно, я был зол, я сорвался. И кто-кто, а он уж точно не виноват в моих собственных неудачах. У него и своих хватает. И тут она сорвалась. Нет, ну серьезно, хватит уже видеть в нем ребенка, плачущего над тельцем любимого кролика, благополучно издохшего от старости. Кобыла испустила дух, пора с нее слезть, наконец! — Ну да, прекрасно! Возьми всю вину на себя. Это же так в вашем с ним духе. Когда с кем-то из вас случается хуйня, другой тут же начинает рвать на себе волосы. Честно, ребят, вы мне надоели. Чтобы ебсти мозги друг другу столько лет, нужно обладать талантом. И вы им обладаете в полной мере! — она чувствовала, как раскраснелось от ярости ее лицо. Господи, как же ей хотелось ему врезать, встряхнуть как следует, чтобы вправить мозги. — А в чем здесь его вина, скажи мне?! — Ни в чем, — уже спокойней выдохнула она. — Это ничья вина. Дерьмо случается, и тебе придется с этим смириться. Восприми это как шанс. — Шанс к чему? — К исправлению своих дурацких ошибок. — Тебе не кажется, что ты себе противоречишь? Еще полминуты назад ты утверждала, что никто не виноват. Теперь пытаешься свалить вину на меня... — глухо проговорил он. — Нет, не кажется. Все косячат. Но твоей вины в том, что случилось с Гейлом, нет. Я лишь хотела сказать, что, возможно, ситуация поможет тебе разобраться в собственной голове и понять, наконец, чего ты хочешь. — Как насчет того, чего хочет он? — А ты его спрашивал? — Нет. Это и так было ясно. Он хотел быть подальше от всего этого. Что он всегда и делал. — Замечательно. Теперь ты валишь вину на него, — тяжело вздохнула она. — Постоянство явно не твоя стихия, Рэндс. — Я не сваливаю вину на него. Я говорю, как есть. Спрашивать было незачем. Он и так наглядно демонстрировал все свое отношение... Иначе, зачем ему понадобилось выбивать татуировку? — Задай этот вопрос себе... — задумчиво проговорила она. — Через неделю. — Что? — Я говорю, что уезжаю через неделю. Мне предлагают роль. Я намерена согласиться. Отвечаю на твой вопрос. — Ясно. Значит, еще неделя... Она пожала плечами. — Можем сократить срок, если хочешь. Рэнди покачал головой. — Ты планируешь побывать на летней конференции? — вдруг спросил он. — Нет, извини. К сожалению, я уже буду на съемках. — Понятно. — А ты? — Не знаю. Из наших, будут: Коулипы, Питер, Роберт... Мы с Гейлом тоже собирались. Но не уверен, что это теперь уместно. — А я думаю, вам стоит там появиться. Это ну... как терапия. Если он сам не придет в себя к тому времени, конечно. — Сомневаюсь, что «Брайан» на это согласится. — Почему нет? — Мы... мы с ним не очень ладим. — Ну да... — ухмыльнулась она. — Твоя нелюбовь к нему уже стала притчей во языцех. Но относись к этому проще. Это ведь не настоящий Брайан. Всегда может вернуться Гейл. — Прямо доктор Джекилл и мистер Хайд, — он устало потер глаза. — Не думаю, что кто-то из них может оказаться мистером Хайдом, — она улыбнулась. — Просто постарайся в этом разобраться. Все, что случается с нами, случается не просто так. Возможно, в происходящем есть какой-то смысл? Хлопнула дверь в коридоре, они обернулись. Но в гостиную никто не вошел. Послышались быстрые шаги. И снова хлопок двери, но уже соседней комнаты. — Кажется, он зол, — тихо прошептал Рэнди. — У него есть причина? — Да. Мы сегодня повздорили. Я сказал, что меня бесят их с Джастином отношения. — Действительно, с чего бы ему злиться? — саркастически поинтересовалась Мишель. — Ладно, время уже час. Вызови мне такси.

***

Выпроводив Мишель, Рэнди еще долго сидел в гостиной размышляя. Мысли плыли, сменяя одна другую, но мозг их почти не фиксировал. Похоже, разговор с Миш подействовал на него не хуже всякой травы. Наконец, что-то про себя решив, он направился в комнату, где остановился... Гейл(?). За дверью оказалось темно. Только уличный свет фонарей освещал помещение. Брайан лежал на кровати. Голый поверх покрывала, уткнувшись лицом в подушку. Кажется, он спал. Рэнди, нерешительно потоптавшись на пороге, все же шагнул внутрь. Осторожно уселся на самый край кровати. Брайан даже не вздрогнул. Но каким-то шестым чувством Рэнди понял, что он не спит. — Знаешь... — тихонько начал он. Брайан заворочался и недовольно застонал: — Свали. Завтра поговорим. Рэнди грустно усмехнулся, но совету не последовал. Вместо этого сказал: — Он тебя любит. Я — нет, но он — да. — Я так понял, что ты не свалишь, — обреченно вздохнул Брайан, перевернувшись на спину и демонстрируя себя во всей красе. — Кто? О чем ты вообще? — Гейл. Он всегда был на твоей стороне. На вашей стороне. Он верил в ваши отношения. Я — нет, меня они всегда бесили. А он — да, он верил. — Ну и придурок твой Гейл, нет у нас никаких отношений. Ты прав. Он — нет. Доволен? Теперь свали. Дай поспать. — Ты сказал ему? — Что? Кому? — Ты говорил ему когда-нибудь, что не бросал его? Там... в больнице... Меня всегда интересовало, почему ты не сказал. Ведь ты же признался. Но не сказал. Мне кажется, это очень важно для него. — Решил заняться психоанализом? — Рэнди знал это выражение лица. Гейлу пришлось долго репетировать эту маску безразличия, когда на дне глаз проявляются отдаленные искорки боли. После, уже намного после, он несколько раз видел ее на лице Гейла, но предпочитал пропускать это мимо сознания. Может, зря? — Ты не ответил на вопрос. Ты говорил ему когда-нибудь? — Нет. — Почему? — Это никогда не имело значения. — Имело. Ты ведь даже не пытался понять его, да? Насколько важно было для него знать, что его не бросили? — Уверен, матушка ему поведала. — Нет. Она тоже ничего ему не рассказала. — Ну вот такие мы мудаки. У тебя все? — Нет. Гейл любил тебя. По-настоящему. Он с удовольствием нырял в твой образ. — Похвально. — Тогда, когда мы играли сцену с битой. Он плакал. Даже не пришлось использовать слезоточивые капли. Он плакал по-настоящему. Он верил тебе, верил в тебя. Той сцены в больнице не планировалось, должны были показать издалека, как ты сидишь в коридоре и к тебе подсаживается Майки. Все. Но он заплакал. Потом еще долго не мог успокоиться. Хотя ничего ведь не произошло, мне замотали голову крашеным бинтом и положили на носилки. Я же говорил тебе, что то, что происходит на экране, и то, что происходит на площадке, вещи очень разные. Ничего такого не произошло. Но он плакал. Его потом еще несколько часов после сцены никто не трогал. Я просто сидел и молча его обнимал. А он не двигался с места, теребил этот гребаный шарф. После... после, знаешь, что он мне сказал? — Рэнди на мгновение замолк, переводя дух. — Он сказал мне, что понял тебя. Что почувствовал тебя. Он сказал, что не хотел бы оказаться на твоем месте. И он в тебя верит. Верит в вас. Он сказал, что Джастину повезло. Все, что я хотел сказать: он в тебя верит. Брайан не ответил, он снова перевернулся на живот, уткнулся лицом в подушку. Рэнди видел, как напряглись его плечи и пальцы вцепились в наволочку. — Прости. Рэнди встал. В голове засела звенящая холодная пустота, в груди, наоборот, появилась какая-то колючая мерзлая наполненность. Он вздохнул и направился к двери. Зачем он все это сказал? — Рэнди, — услышал он еле слышный шепот уже на пороге комнаты. — М? — Спасибо. — Спокойной ночи, Брайан.