Наказание

Суббота 21.30 - Шьюске, успокойся. - А что если он снова так сделает? - Тише, разбудишь детей. - Тезука, что если Юта снова… - Ты же прекрасно знаешь, что так Юта больше не сделает. - Но он еще такой маленький и глупый братишка… - У которого пятилетняя дочь. Шьюске, хватит ходить из угла в угол, ты скоро дорожку протопчешь. Тезука снял очки и отложил их на тумбочку, что стояла возле кровати. После чего стащил через голову свитер. - Тезука~а, ты же знаешь, я волнуюсь о нем. - Да я знаю, но на данный момент меня волнует кое-что другое. - М? - Двое детей, которые спят за стенкой. Тебе не кажется, что Мицуске слишком… хм... слишком сильно привязался к Кунихико? - Ммммм… Тезука почувствовал, как руки Шьюске обняли его со спины и, задрав рубашку, добрались до обнаженной кожи. - Они спят? - Дети? - Да…. - Спят, Мицуске не пожелал спать на отдельной кровати, так что если кто-то упадет ночью – я не виноват. - Тогда мы тоже моем пойти спать, нэ, Тезука~а? - Шьюске, мы уже почти 5 лет женаты, а ты продолжаешь звать меня по фамилии. - Прости, Кунимицу, - тихий шепот прямо на ухо любимого, легонько прикусить мочку зубами, руками поглаживая живот. - Я постараюсь исправиться. - И почему я тебе не верю? - Наверно, потому что ты меня знаешь. Тихий смех Фуджи. Тезука только покачал головой и, обняв любимого, нежно поцеловал его в губы. - Наверно, потому что я тебя знаю. Руки Шьюске тут же обвили шею, он прижался как можно теснее, ища губы в настойчивом поцелуе. Суббота, 21.30 - Не стой тут, проходи на кухню. Уложив ребенка в ее кроватку, Юта прикрыл дверь и хмуро посмотрел на все еще стоявшего в прихожей Мизуки. Тот смотрел на фотографию. - Это твоя жена? - Ее звали Харука. Он подошел поближе и посмотрел на фотографию. После чего развернулся и молча направился в кухню, ставя чайник на плиту. Хаджиме последовал за ним, закусив нижнюю губу. «Кажется, я где-то ее видел… Вот только где? Хм, да и она, правда, ужасно похожа на меня. Юта… неужели ты? Фю-фю-фю-фю» - Чай? Кофе? Он даже не повернулся, доставая кружки из шкафчика. - Чай. Зеленый, без сахара. Сев на табурет, Мизуки закинул ногу за ногу и принялся привычно накручивать непослушную прядку волос на палец. Повисла неловкая тишина. Юта поставил перед бывшим менеджером кружку с чаем и, присев на кухонный столик, пристально посмотрел на воспитателя-репортера. - Скажи мне честно, ведь между нами что-то было в школе? Мизуки чуть не подавился чаем. - Почему ты так решил? - Не знаю, просто показалось. - Было, – он сделал маленький глоток и облизнулся. - Что было? – Юта нахмурился сильнее, разглядывая бывшего соклубника. Хаджиме отставил кружку и, поднявшись с табурета, подошел как можно ближе к своему малышу и положил руку ему на грудь. - Я могу тебе показать, это намного эффективнее, чем рассказывать, - тихо прошептал он в самые губы. Податься чуть вперед, коснуться его губ и выдохнуть. Слишком давно он не целовал эти горячие и мягкие уста. Ностальгия и адреналин пронзили все тело. Хотелось большего, намного большего. Хотелось тут же сорвать с него всю одежду, и облизать, изучить каждый сантиметр, нет миллиметр, кожи. - Юта… кун… Совсем тихий шепот прямо ему в губы и прижаться к ним с новой силой, уже целуя более настойчиво, пытаясь не замечать, как под его руками ежонок напрягся. - Ты ведь хотел знать, что было между нами? Кончиком языка он провел по его губам, прижимаясь еще сильнее, мысленно прося всех богов, чтобы он не оттолкнул его сейчас. Только не сейчас. Но все происходит совсем не так, Юта сильнее обнимает его за талию и прижимает к себе, жадно начинает отвечать на поцелуй. Они сами не понимают, как оказались в спальне, обнаженными на кровати. Одежда разбросана по всей комнате, но им не до этого. Сейчас существовали только два разгоряченных тела жаждущих чего-то больше чем обычных поцелуев. Два тела, которые стремятся слиться в одно целое, забыться в страсти и агонии любви. Жадные поцелуи, руки ищут и ласкают. Они как будто уже знают это тело, знают, как лучше провести, или дотронуться, чтобы услышать тихий стон, который срывается с губ лежащего под ним молодого парня. Тело горит, ему уже не достаточно простых ласк. Хочется большего, хочется слиться с ним в одно целое, хочется ощутить его изнутри, хочется распознать этот жар и попытаться вспомнить, таким ли он был. Он стонет под ним, извивается, шепчет его имя, прижимается, как бы боясь, что тот исчезнет. - Юта… кун… мой маленький ежонок… сладкий малыш… Резко ворваться в это разгоряченное тело, застонать, когда он сжал его внутри, жадно поцеловать и забыться в этом наслаждении, в этом круговороте страсти, сжигающей их обоих. Простые движение, которые приносят непередаваемые ощущения. Движения, которые заводят все больше и больше. Такие простые движение, которые заставляют стонать. Движения, которые не хочется прекращать. Руки Хаджиме скользят по спине, иногда впиваясь ногтями в нежную кожу парня. Губы постоянно шепчут непонятные слова, те, которые он должен был сказать еще тогда в школе, чтобы не отпускать его от себя, чтобы привязать к себе сильнее. Юта тяжело дышит, нависая над ним. Смотрит, затуманенным от страсти взглядом, ему в глаза и чуть улыбается. Он не помнит всего, но знает точно, что да – это было. И вот оно происходит с ним опять. И почему-то хорошо и больно одновременно. Он хочет унять эту боль, хочет, чтобы было только хорошо, но это невозможно. Какое-то время тишину в комнате нарушают только тихие стоны, невнятные слова, всхлипы, шелест простыней, но в конце и они исчезают, оставляя звук тяжелого дыхания двух лежащих на кровати парней. И даже когда все закончилось, Мизуки не может выпустить Юту из своих объятий, продолжая легонько поглаживать спину молодого отца и тихо шептать ему на ухо, чуть задевая губами: - Мой… мой сладкий малыш, не отдам. Не отпущу тебя. Ты мой, ты принадлежишь мне и только мне… Но Юта уже не слышит его, он проваливается в сон. Сон полный сновидений и… боли. - Юта! Девочка, слышишь, у нас будет девочка. Наша с тобой дочка. Он обнимает ее, нежно целует и кружит по комнате. Она только что вернулась из больницы. Очередная проверка, очередное узи. А потом они сидят на диване, его рука лежит у нее на животе, а на губах легкая улыбка. - Она дерется. - Да, она вся в папу, вечно чего-то хочет. Тихий смех, он легонько касается губами ее виска. - Как мы ее назовем? - Хм, я думала над этим. А как хотелось бы тебе? - Мира, Аиза… – он задумался. - Мизуми. - Мизуми? Почему? Она легонько проводит пальцами по щеке мужа. - Чтобы всегда помнить, милый мой. Всегда помнить прошлое. Он просыпается, когда что-то падает на пол. Не понимая, что именно происходит, Юта поворачивается на бок и замирает, увидев удивленное лицо своего брата. На полу лежат стаканчики, весь кофе на ковре. Семь утра.