Those Flowers

— Райли… Не молчи… Райли, ты слышишь меня? Ответь!!! Прошу тебя, ответь!!! — Коннор прижимал к себе бездыханное хрупкое тело девушки, не в силах верить в произошедшее. Над городом затянулись тёмные тучи, и холодный ливень, обрушившийся на Бостон, заглушил дикие, отчаянные крики Кенуэя. — Черт, я умоляю тебя, не умирай! — Коннор взглянул в лицо Андерсон, надеясь, что стеклянный взгляд вот-вот оживёт, засияет, как и прежде, а скривлённый в мертвой улыбке рот, из которого несколько минут назад потоком хлестала тёмная густая кровь, откроется, и ассасин вновь услышит ласковый и мелодичный голос конопатой.       Сильный ветер подхватил синие лепестки, лежавшие вокруг молодых людей, закружил их так, чтобы они маячили перед взглядом индейца, издевательски напоминая ему о том, что именно они и стали причиной смерти Райли.       Одной рукой придерживая девушку, другой Кенуэй начал отмахиваться от лепестков. Он бы растоптал их, разодрал в порыве бешеной ярости. Он бы уничтожил все синие цветы в мире, неважно как — огнём, собственными руками. Срубил бы, иссушил, затопил, сжёг. Все, что угодно, лишь бы не маячили перед глазами, не создавали в голове это ужасное, противное эхо, которое бы гудело: — Это все твоя вина. Ты убил её.       Коннор никогда не замечал, насколько Райли старалась ради него. Даже, если речь шла об опасном задании, Андерсон была готова ехать в самую гущу событий. Всегда, всегда она находила минуту-другую, чтобы выслушать все мысли и переживания Кенуэя, подобрать подбадривающие и успокаивающие слова. Но, индейцу казалось, что так и надо, что это просто добрый характер девушки играл свою роль, а потому воспринимал это как должное.       Странности начались месяц назад. Райли в принципе не отличалась крепким здоровьем, но, когда ей стало плохо прямо на глазах Коннора, он забеспокоился. Врачи качали головами, разводили руками — не знали, что делать. Как потом окажется, Адамс, уже знавший диагноз своей подопечной, смирился с предстоящей участью девушки и настойчиво просил всех не рассказывать об этом ассасину. Мотивы такого поступка были неизвестны.       Постоянный кашель Райли, сопровождаемый кровью, серьёзно пугал и настораживал парня, и он решил отвезти ее к себе в деревню, чтобы тамошние старейшины вылечили Андерсон. Но и это не помогло — они были бессильны. Одно лишь заставило Коннора забеспокоиться сильнее — когда они уезжали, Мать Рода, самая старая женщина племени, грустно смотрела в сторону конопатой и с сочувствием качала головой.       Позже, ассасин стал замечать, что в комнате Райли начали мелькать синие лепестки, хотя цветы такого же оттенка она не выращивала. Девушка отшучивалась, мол, видимо, ветер приносит в открытое окно. Но, индеец отчетливо помнил — в городе такие цветы не могли расти.       В последнюю неделю Райли уже не могла вставать с кровати. Коннор навещал её каждый день, сидел около девушки, говорил, что он непременно отыщет способ вылечить её; она обязательно поправится и, как раньше, будет играть на скрипке. Андерсон, слабо улыбаясь, кивала в ответ, так как сил говорить у неё попросту не оставалось. Кенуэй пытался заглушить внутри себя предчувствие безысходного, необратимого. — Обязательно, обязательно, — шептал парень, желая закрыть глаза и не наблюдать за тем, как медленно увядает его подруга.       Как она узнала, что ассасин попал в засаду, устроенную его врагами, Коннор так и не понял. Да и, было совершенно не до подобного рода вопросов. Он уже успел расправиться с мелкими шестерками тамплиеров, как увидел, что девушка, превозмогая ужасную боль, прибежала к нему на помощь.       Дура, дура, дура! Зачем она так сделала, зачем вновь бросилась помогать ему, рискуя собственным здоровьем?! Хотел бы Кенуэй как следует отчитать девушку, как она, потеряв равновесие, начала падать, и парень переключил внимание со злости на волнение за подругу. Только подхватив ее на руки, индеец заметил, что, помимо крови, девушка откашливала те самые синие цветочные лепестки. Жуткое, но прекрасное зрелище. — Райли… Что происходит?..       Она не успела объяснить. Последние слова благодарности за прожитую жизнь подле него сорвались с бледных губ конопатой девушки, и взгляд светло-карих глаз померк, застывая навечно.       Над городом затянулись тёмные тучи, и холодный ливень, обрушившийся на Бостон, заглушил дикие, отчаянные крики Кенуэя. — Думаю, теперь можно рассказать вам правду, — начал говорить Адамс, нарушая неловкую тишину между ним и ассасином. Их разговор состоялся спустя несколько дней после похорон Андерсон. — Врачи сразу же определили, чем она больна. Цветок в легких к тому времени уже глубоко пустил корни, и медицина никак бы не смогла помочь ей. Вам не рассказывали, от чего это бывает? — в последнем предложении Коннор услышал нотки укора в свой адрес. Теперь, когда Сэмюэл объяснил, что произошло, он вспомнил, как еще в далеком детстве мама рассказывала ему страшные сказки о безответно влюбленном индейце в девушку из другого племени. Его погубил цветок, выросший в его собственной груди. Расцвел до такой степени, что попросту не позволял ему дышать. Тогда ассасин думал, что это всего-навсего глупая легенда. Но и подумать не мог, что эта болезнь реально существует. Вспоминая слова давно умершего отца о том, что в своих стремлениях навести порядок в мире, он потеряет самое дорогое и даже не заметит этого, Коннор громко вздохнул и устремил взгляд в окно, в туманные очертания серого города. Чертов старик, почему ты все время оказываешься прав? — Наверное, на месте того индейца должен был быть я, — тихо произнес Кенуэй, чем вызвал непонимание со стороны политика. Впрочем, ему было все равно, что теперь о нем думает Адамс. — Прости. Умоляю, прости меня. Я… Как бы я хотел все вернуть, — обида пожирала душу индейца, причиняя такую же боль, что пришлось пережить девушке, когда она буквально сгорала от незамеченной глупым, слепым ассасином любви. — Она хотела передать вам это, — прервал молчание Сэмюэл, протягивая парню заколку. Темно-синий цветок, которым Райли всегда убирала передние пряди волос. Фамильная драгоценность, передаваемая из поколения в поколение. — Какая ирония, что именно синий цветок погубил молодую девушку, — этой фразой индеец поставил точку, порвал все связи, понимая, насколько сильно Адамс ненавидит его за смерть единственной воспитанницы. Он сказал это нарочно, с долькой нахальства и злобы, чтобы уж точно больше никогда не пересекаться взглядами с политиком.       На самом деле, вовсе не растение убило Райли, а нежелание Коннора ценить того, кто был совсем близко, готовый всегда помочь ему и защитить ото всех бед.