Я знаю, что ты делаешь

Неожиданный звонок в котором Влад информирует меня о том, что приехал ко мне на ужин. Что ж, я скучала по «такому» ужину.

***

Он смотрит на меня долгим взглядом, потом берется за работу, а я продолжаю нарезать кубиками курятину. Он режет перец соломкой, медленно, тщательно. Ох-ох-о, мы так всю ночь провозимся у плиты! Я ополаскиваю руки и ищу в сковородку, оливковое масло и прочие нужные вещи. Попутно я стараюсь прикасаться к Владу — то бедром, то рукой, то спиной. Как бы случайно. Легкие, казалось бы, невинные прикосновения. И каждый раз он не реагирует на них и все еще возится с первым перцем. — Я знаю, что ты делаешь, Романова. — мрачно бормочет он. — Кажется, это называется приготовлением ужина, — отвечаю я с невинным видом. Хватаю другой нож и встаю возле него — чищу и режу чеснок, лук-шалот и зеленую фасоль. И опять, как бы невзначай, задеваю его. — Ловко ты орудуешь, — бормочет он, принимаясь за второй стручок. — Нарезаю? — Невинный взмах ресниц. — У меня многолетняя практика. Я опять трусь о него, на этот раз попкой. — Ксю, если ты проделаешь этот трюк еще раз, я трахну тебя прямо здесь, на полу кухни. Ого, сработало!  — Сначала ты должен попросить меня об этом. — ухмыляюсь. — Это вызов мне? — Возможно. Он кладет нож на доску и медленно поворачивается ко мне. Его глаза горят. Протягивает руку и выключает газ. Масло в воке сразу затихает. — Пожалуй, мы поедим позже. Положи курятину в холодильник. Вот уж я никогда не ожидала услышать от Влада Рамма такие слова, и только он способен придать им такую невероятную сексуальность, что дух захватывает. Я беру миску с нарезанной курятиной, кое-как накрываю тарелкой и убираю. Он уже стоит рядом. И вот мы стоим и пожираем друг друга глазами. Воздух между нами постепенно заряжается, начинает потрескивать. Мы молчим и просто глядим. Я кусаю губу, так как во мне яростно бушует желание, зажигает мою кровь, перехватывает дыхание, накапливается внизу живота. Я вижу, как моя реакция отражается в его глазах, его позе. В один миг он хватает меня за бедра и прижимает к себе, мои руки тянутся к его волосам, а его губы накрывают мои. Он толкает меня к холодильнику, я слышу протестующее дребезжание бутылок и банок, а его язык уже властно ласкает мой. Я испускаю стон прямо в его рот. Рука берет меня за волосы, откидывает назад мою голову, и мы яростно целуемся. — Чего ты хочешь, Романова? — еле слышно спрашивает он. — Тебя, — шепчу я. — Где? — В постели. Он подхватывает меня на руки и несет в мою спальню, быстро и легко. Там ставит меня возле кровати, протягивает руку и включает лампу. Быстро оглядывает комнату и торопливо задергивает бледно-кремовые шторы. — Что теперь? — Занимайся любовью. — Как? Господи! — Ты должна мне сказать, малышка. Черт побери! — Раздень меня. — Я уже задыхаюсь от страсти. Он улыбается, запускает загнутый крючком указательный палец в вырез на моей блузке и тянет меня к себе. — Молодец, — бормочет он и, не отрывая своих горящих глаз от моих, принимается медленно расстегивать мою блузку. Чтобы не упасть, я нерешительно хватаюсь за его руки. Он не возражает. Его руки безопасная область. Закончив возиться с пуговицами, он стягивает блузку с моих плеч, а я отпускаю его руки, и блузка падает на пол. Он берется за пояс моих джинсов, расстегивает пуговицу, потом тянет вниз молнию. — Скажи мне, Ксения Александровна, чего ты хочешь. — Его глаза затуманены страстью, из губ вырывается учащенное дыхание. — Поцелуй меня отсюда досюда, — шепчу я и провожу пальцем от уха до ямки на горле. Он откидывает с линии огня мои волосы, наклоняется и оставляет сладкие и нежные поцелуи вдоль проведенной мною дорожки, а потом и обратно. — Джинсы и трусики, — бормочу я. Он улыбается возле моего горла и встает передо мной на колени. О, я чувствую себя такой властной! Запустив в джинсы большие пальцы, он аккуратно стягивает их, а потом и трусы. Я сбрасываю с ног плоские туфли, перешагиваю через одежду и остаюсь в одном бюстгальтере. Он замирает и глядит на меня с вопросом, но не встает. — Что теперь, Романова? — Поцелуй меня, — шепчу я. — Куда? — Ты знаешь. — Куда? Я понятия не имею. А, он пленных не берет! Смущаясь, я показываю пальцем на мое сокровенное местечко, и он ухмыляется. Я закрываю глаза и сгораю от стыда, находясь одновременно в страшном возбуждении. — С огромным удовольствием, — смеется он. Потом целует меня и дает волю языку, своему опытному языку, умеющему доставлять столько удовольствия. Я кричу и вцепляюсь в его волосы. Он не останавливается, его язык гуляет вокруг моего клитора, доводя меня до безумия, вновь и вновь, кругом, кругом. Аххх… это так… сколько еще…? А… — Влад, пожалуйста! — молю я. Мне не хочется кончать стоя. У меня нет сил. — Что «пожалуйста», Ксюша? — Занимайся любовью со мной. — Я и занимаюсь, — мурлычет он. — Нет, я хочу, чтобы ты вошел в меня. — Точно? — Пожалуйста. Он не прекращает свою сладкую, изысканную пытку. Я издаю громкие стоны. — Влад… пожалуйста! Он встает и глядит на меня сверху вниз; на его губах блестит свидетельство моего возбуждения. Такая страсть… — Ну? — спрашивает он. — Что «ну»? — Я тяжело дышу и смотрю на него с яростной мольбой. — Я все еще одет. В смущении я открываю рот. Раздеть его? О, да. Тяну руки к его рубашке, но он пятится назад. — Нет, нет. — Черт, он хочет, чтобы я сняла с него джинсы! О-о, у меня появляется идея. Я опускаюсь на колени. Неумело, дрожащими пальцами расстегиваю ремень и ширинку, спускаю вниз джинсы и боксерские трусы, и он упруго высвобождается. Ого! Я гляжу на Рамма сквозь ресницы, а он смотрит на меня… с чем? С волнением? Трепетом? Удивлением? Он перешагивает через джинсы, снимает носки, и я беру его в руку, туго сдавливаю, двигаю назад, как он показывал мне раньше. Влад стонет и напрягается, дыхание со свистом вырывается через стиснутые зубы. Чуть поколебавшись, я беру его в рот и сосу — сильно. М-м-м, на вкус он приятный. Так приятно доставлять удовольствие твоему первому мужчине. — Ахх… Ксю… ой, мягче. Он нежно держит меня за затылок, а я еще глубже беру его в рот, плотно сжимаю губы и сосу изо всех сил. — Хватит, — шипит он и грязно ругается. О-о, это хорошо, сексуально, это вдохновляет… И я делаю это еще раз, втягиваю его еще глубже, вожу языком вокруг кончика. Хм-м… я чувствую себя Афродитой. — Романова, хватит. Больше не надо. Я проделываю все снова — взмолись, Грей, взмолись! — Ксюша, ты увлеклась, — прорычал он сквозь зубы. — Так ты всего меня проглотишь. Еще раз. Он наклоняется, хватает меня за плечи и швыряет на постель. Стаскивает через голову рубашку, протягивает руку к своим джинсам и достает из них конвертик из фольги. Он тяжело дышит, я тоже. — Сними лифчик. Я сажусь и выполняю его приказ. — Ляг. Я хочу посмотреть на тебя. Я ложусь и смотрю, как он медленно надевает презерватив. Я ужасно хочу его. Он смотрит на меня сверху и облизывает губы. — Красиво смотришься, Романова. Он наклоняется над кроватью и целует меня. Он целует поочередно мои груди, щекочет языком соски. Я захожусь от страсти, извиваюсь под его мускулистым телом, но он не останавливается. Нет… Перестань… Я хочу тебя… — Рамм, пожалуйста! — Что «пожалуйста»? — бормочет он, уткнувшись в мои груди. — Я хочу, чтобы ты был внутри меня. — Прямо сейчас? — Да-да, пожалуйста. Глядя мне в глаза, он раздвигает мне ноги своими коленями и входит в меня в восхитительно медленном темпе. Закрыв глаза, издавая громкие стоны, я наслаждаюсь полным, изысканным ощущением его обладания, инстинктивно приподнимаю навстречу ему свой таз. Он выходит из меня и медленно наполняет снова. Я погружаю пальцы в его шелковистые непослушные волосы, а он — как медленно движется во мне. — Быстрее, Рамм, быстрее… пожалуйста. Он торжествующе смотрит на меня с высоты вытянутых рук, потом целует, убыстряет ритм — беспощадно, мстительно — о черт! — и я уже понимаю, что это ненадолго. Он переходит на бьющий ритм. Я тоже ускоряю движения, мои ноги напрягаются. — Давай, малышка, — просит он, хватая ртом воздух. — Помоги мне. Его слова помогают мне, и я взрываюсь, роскошно, умопомрачительно, рассыпаюсь на миллион осколков. Он следует за мной, выкрикнув мое имя. — Ксю! Ох, Романова. Его тело расслабляется, придавливает меня своей тяжестью, голова утыкается мне в шею. Когда ко мне возвращается ясность мыслей, я открываю глаза и гляжу в лицо любимого мужчины. Оно ласковое, нежное. Влад трется кончиком носа о мой нос, опирается на локти, сжимает мои руки и держит их возле моей головы. Вероятно, чтобы я не прикасалась к нему. Потом ласково целует меня в губы и выходит из меня. — Я скучал по нашему сексу на гастролях. — шепчет он. — Я тоже, — вторю я. Он берет меня за подбородок и целует — страстно, словно о чем-то умоляет. Чего он хочет? Я не знаю. У меня захватывает дух. — Не бросай меня, если я буду косячить. — Он глядит мне в глаза, глубоко и серьезно. — Хорошо, — шепчу я и улыбаюсь. Его ответная улыбка ослепительна; облегчение, воодушевление и мальчишеский восторг соединяются в восхитительный букет, способный размягчить самое холодное сердце. — Это был лучший наш секс. — Я очень рад, что он тебе нравится, Романова. — не без сарказма хмыкает Рамм. — Пойдем, девочка! Приготовь мне поесть. Я умираю от голода.