Клиент №7

В салоне есть всё необходимое — это и трагедия, и благословение. С одной стороны, приятно иметь под рукой собственный тренажерный зал, бассейн или сауну, с другой — большое количество удобств под рукой исключает новые социальные контакты, ведь нет никакой необходимости искать для себя тренера или товарища по беговой дорожке. Не удивительно, что отпуск обернулся для меня персональным адом. Во-первых, я продолжал мучиться от боли и всё никак не мог снизить дозировку выписанных мне препаратов, во-вторых, у меня появилось желание разнообразить свой досуг каким-нибудь необычным занятием. В прежние времена, если я собирался посетить выставку или театральное представление, компанию мне составляли Гарри и Филд, сейчас же я был один — это удручало. Когда мне надоело упиваться самосожалением, я вспомнил, что так и не отблагодарил Бобби за спасение. Удивительно, но мой коллега всё сделал правильно — убедился, что я жив и немедленно вызвал помощь. Он не стал меня переворачивать, чтобы я не захлебнулся кровью, не попытался привести в чувство, что могло бы усугубить мои травмы. Бобби — одна из причин, почему я до сих пор жив. Бобби, ребята из скорой помощи и врачи, которые занимались мной в госпитале. Ну и Саймон, конечно. Всё-таки он предпочёл отдать меня опытным специалистам, вместо того чтобы кустарно подшивать в салоне — для неприятных случаев у нас всё же есть неплохой хирург. В конце концов, Саймон мог бы просто утилизировать меня, как Марка или Роджа. Эта проститутка отработала своё, несите новую. В качестве благодарности я решил преподнести Бобби подарок — нашёл симпатичную льняную рубашку от Ральфа Лорена, очень кстати оказавшуюся в его стиле. Бобби всегда отличался изяществом и, честно говоря, трудно найти предмет одежды, который бы не подошёл его чудесному кукольному личику. Саймон говорит, что внешность в нашем деле — далеко не главное, но, если хотите знать моё мнение, она всё-таки имеет немаленькое значение. Думаю, не будь я физически привлекателен, Лиам даже не попытался бы дать мне шанс. Мне ли его судить? Когда я впервые увидел Лиама Пейна, моё нутро тут же потянулось навстречу. Вы прекрасно знаете это чувство, даже если ещё ни разу не влюблялись. Именно оно заставляет остановиться, чтобы посмотреть на закатное солнце, окрашивающее облака в нежно-розовый оттенок, а куски неба — в ослепительно-яркую бронзу. Именно это чувство вынуждает застыть на месте, вдохнуть аромат только распустившейся розы. Наше благоговение перед чем-то прекрасным — большим, чем мы сами. Великим творением природы. Именно так я всегда и воспринимал Лиама — никогда не думал, что он человек. Что у него может быть семья — люди, от которых он отделился. Мысль с одной стороны естественная, с другой... даже сейчас мне трудно представить его ребёнком, сидящим у матери на коленях. Не могу вообразить себе Лиама школьником, грызущим колпачок ручки во время теста. Не получается представить его студентом, трясущимся во время экзаменов. Всё это — мыльные образы, не вяжущиеся с настоящим Лиамом. Будто он появился на свет таким — мужчиной в приталенной рубашке, которую так хочется снять. Но всё это было. Всё, что было в жизни обычного человека, существовало и в жизни Лиама. Он влюблялся? Скорее всего, да. И, разумеется, уже терял близких. Какими бы ни были его отношения с женой, наверняка он радовался рождению сына. Испытывал азарт, когда играл в покер. Выдыхал от восхищения рядом с полотном Густава Климта. Сердился, если стейк оказывался пережарен. Испытывал желание. Желание, так похожее на моё собственное. Неужели мне стоило пойти у него на поводу — броситься на колени перед Саймоном, умолять вернуть моего клиента? Или набраться смелости и узнать, что босс для меня приготовил? Что опаснее — вернуться в объятия Лиама, имеющего власть над моей душой, или полностью отдаться на растерзание Саймону, владеющему моим телом? Я решил «последовать за Белым Кроликом». Чутьё вело меня в салон — передать подарок Бобби и поблагодарить его за спасение. Муки выбора — то, с чем людям так или иначе приходится сталкиваться каждый день. Кто сказал, что вопрос, решающийся сейчас, важнее, чем тот, что будет завтра или был вчера? Не стоит откладывать маленькие приятные дела ради того, чтобы захлебываться своей любовью. Ха-ха-ха... Салон встретил меня обманчивой тишиной — охранников на входе не было, зато они разместились по всему зданию. Имелись и камеры, но они не сохраняли видеозапись — просто позволяли на месте определить, что происходит и где. Разумеется, посещающие нас высокопоставленные лица не хотели быть скомпрометированными. Иначе подбирали бы мальчиков с трассы. – Привет, Зейн, – поприветствовал меня сидящий за лэп топом Кайл — он прекратил печатать лишь на секунду, чтобы убедиться, что это всего лишь я, а не кто-то из внезапных клиентов. – С тех пор, как начался твой отпуск, ты появляешься в салоне едва ли не чаще, чем во время работы. Может, внести тебя в расписание? – поддразнил он. – Будь любезен, Кайл. А то как же я получу свой оклад? – ехидно улыбнулся я. Кайл подыграл мне — сделал вид, что впечатывает меня в таблицу. – Босс у себя? – Обедает с деловым партнёром, вернётся через полчаса, – ответил Кайл, даже не пытаясь заглянуть в ежедневник. Этот парень — просто находка, впрочем, как и все работники салона. «Высокий уровень компетентности» — это не только про мальчиков, обслуживающих клиентов, но ещё и про секьюрити, менеджеров и, конечно, уборщиков. Выполнять работу нужно точно, в срок и при этом помалкивать. С последним иногда возникали проблемы, — люди нередко не следят за языком — вот почему помимо уборщиков, у нас были ещё и чистильщики. – А Бобби здесь? – поинтересовался я, взял из вазочки леденец и отправил его за щеку. Мне попался мятный. – Почему ты больше не заказываешь с перцем? – Такие только ты любишь. Есть сливочно-мятные и со вкусом личи, если хочешь, – ответил Кайл. Его пальцы равномерно постукивали по клавиатуре, выбивая из неё тихие щелчки. Я поморщился и покачал головой. – Бобби здесь, но через час его заберёт двадцать третий, и до пяти утра он не появится. Кто бы сомневался! Двадцать третий — знаменитый продюсер, приезжающий к нам, в Даллас, прямиком из Голливуда. Обыкновенный денежный мешок, считающий себя творческой личностью. Всякий раз, как ему нужно вдохновение, он затрахивает Бобби до ватных ног. Похоже, Винс не сумел его удержать. Мой коллега нашёлся у бассейна — полулежал на шезлонге, рассматривая покачивающийся на воде плавательный круг в виде пончика. Перед долгим марафоном с двадцать третьим Бобби решил насладиться тишиной и покоем в уединении от всех. С ним обычно не церемонились — правда, у него в контракте имелся пункт, позволяющий некоторую... грубость. Увидев меня, Бобби мягко улыбнулся. – Здравствуй, солнышко. – Это моя реплика, – откликнулся я, искренне улыбаясь в ответ. Бобби очаровательно улыбнулся и несколько раз обмахнул себя пальцами, будто бы смущаясь. – У меня для тебя подарок, – проговорил я, демонстрируя бумажный пакет. – Я совсем забыл тебя поблагодарить, а ведь ты спас мне жизнь. – Не стоит, милый, – ответил Бобби, выпрямляя спину, чтобы стать чуть повыше. – Саймон уже выписал мне щедрую премию, а ещё подарил вот это, – он красиво провел рукой по воздуху, демонстрируя новенькие часы Philipp Plein. Что ж, Саймон умеет делать подарки. – Ох ты, – я притворно насупился и принялся размахивать подарком прямо перед носом Бобби. – Тогда, наверное, тебе не нужна эта дурацкая рубашка от Ральфа Лорена. Что ж, я всё равно хотел оставить её себе... – Немедленно отдай, – хохотнул Бобби, ловко выхватывая пакет. Его лицо напоминало мордочку любопытного котёнка. Конечно, он догадывался, что подарок дорогой, но всё равно ошеломлённо поднял взгляд. – Боже, Зейн. Не стоило! – Моя жизнь — и не стоила? – немедленно поинтересовался я. – Ты же понимаешь, о чём я, – с лёгким укором заметил Бобби. Научись он показывать эти эмоции не только коллегам по работе, но и клиентам, желающих его брать стало бы намного больше. Бобби обычно брали те, кому хотелось трахнуть красивую игрушку — Саймон требовал от мальчиков большего. Полной отдачи, безупречного актёрского мастерства, предугадывание желаний клиента. Пожалуй, Бобби единственный, кому позволяли иногда быть бревном. С моим лицом такое не прокатит — не настолько оно... сладкое. Пока я предавался своим мыслям, Бобби уже скинул с себя рубашку и примерил обновку. Нужно ли говорить, что крупная клетка шла ему безумно? Он казался даже более хрупким, чем был. – Как я тебе? – поинтересовался Бобби, прекрасно зная, насколько роскошно он выглядит. – Прекрасен, как всегда, – честно ответил я. Красуясь, Бобби взъерошил свои волосы и покрутился, демонстрируя себя со всех сторон. Может, и хорошо, что клиенты не видят его таким — многие из них просто не заслужили этого. – Подарки и комплименты для Бобби, а Гарри, конечно, ничего, – раздался притворно-недовольный голос Стайлса. Появился он не один — за ним хвостиком следовал любопытный Винс. Кератиновая завивка определённа была верным решением. Лицо, обычно кажущееся мне нахальным, теперь выглядело трогательно и мило. – Вы поэтому тут спрятались? – продолжил допытываться Гарри. – От тебя никуда не денешься, – я притворно вздохнул и увернулся от ненастоящего подзатыльника. – Привет, Винс. Прекрасно выглядишь. Винс лучезарно улыбнулся, поправляя пальцами восхитительные упругие кудряшки. Полгода назад — до взбучки, которую устроил ему Лиам — он бы с издевкой отметил, что со шрамами мне в салоне делать нечего. Что я старая рухлядь, которая ещё и выглядит теперь непотребно. Сейчас даже тень не скользнула по его лицу. Впрочем, эти поразительные изменения — в том числе и заслуга Гарри. Все мы немного вкладывались в Винса, чтобы он скорее адаптировался. – Какая шикарная рубашка, – зачирикал Гарри, осторожно потрогав Бобби за рукав. – Боже, я ведь положил на неё глаз, когда был в пассаже в прошлый раз! – А теперь можешь взять свой глаз и положить его в кармашек, – захихикал Бобби, не отказывая себе в удовольствии немного порисоваться перед коллегой. – Спасибо тебе, Зейн. Но, действительно, не стоило делать мне такой подарок. Я сделал то, что должен был, – серьёзно добавил он. – Меня ведь не единожды били — я знаю, что это такое. Взгляд Гарри стал предостерегающим. Обсуждать босса в таком ключе не стоило — тем более, при охранниках и Винсе. Кто, как не Бобби, должен был это знать. – До салона, – объяснил Бобби, выразительно взглянув на нас в ответ. – Это было до салона. Меня избивал отец — до крови и потери сознания. Он коренной техасец — ему моя ориентация покоя не давала. Отчего-то он решил, что сможет из меня её выбить. Не получилось, – Бобби выразительно развёл руками. – Когда мне исполнилось шестнадцать, он снял для меня проститутку, чтобы покончить с моими «наклонностями». Конечно, у меня ничего не вышло — покажите мне гея, у которого встанет на женщину? – я криво усмехнулся, Гарри выразительно закатил глаза. – Я плакал — буквально рыдал и не мог успокоиться, она говорила мне, что я хороший мальчик, что у меня всё наладится, гладила меня по голове... Я плакал ещё сильнее, потому что это была единственная ласка, которую я сумел получить от взрослого человека, – Бобби покачал головой, будто на миг провалился в воспоминания, и вздохнул. – Потом пришёл отец, проститутку выгнал, меня снова поколотил — сломал мне ребро и даже скорую не вызвал. Можно сказать, что я здесь в пику ему, – объяснил Бобби. – Каждый год я посылаю ему деньги и письмо, в котором подробно рассказываю, чем занимался. Без имён, конечно. – И он берёт деньги? – невольно вырвалось у меня. – Разумеется, – хохотнул Бобби. – Он же техасец. Не хотелось закатывать глаза, но иначе не вышло. Понимаю ребят, которые продают себя, чтобы помочь родителям. Ей-богу, мне ли про это рассказывать? Но помогать тому, кто жестоко избивал тебя... Впрочем, может, это и не помощь. Вполне вероятно, что таким образом Бобби просто-напросто унижает своего старика. – А почему он назвал тебя Робертом? – поинтересовался Винс, глядя на Бобби любопытной мышкой. – Он же и шанса тебе не дал вырасти натуралом. – Это не он, это мама, – Бобби рассеянно улыбнулся, глядя на Винса без тени обиды, и принялся расстёгивать рубашку, чтобы сложить её обратно в бумажный пакет. – Она умерла, когда мне и года не было, поэтому я её совсем не помню. И у меня нет никаких эмоций по этому поводу. – А я бы, наверное, решил, что мама бы меня больше любила и сильно страдал бы из-за этого, – беззаботно ответил Винс. Хочется ущипнуть его за бок, чтобы не болтал лишнего, но... – А у меня нет никаких оснований так думать, – спокойно ответил Бобби, накидывая на себя рубашку, в которой он сидел до моего появления. – Знаете, я твёрдо уверен, что существует два типа людей: одни даются нам для радости, другие — для опыта. Пока все люди, которых я встречал — для опыта. Что-то внутри меня болезненно дёрнулось. Будто в животе находилась туго натянутая струна, за которую резко потянули, вызывая резонанс. – Как тебе не стыдно! – воскликнул Гарри, беззастенчиво наблюдая за тем, как Бобби переодевается. – От меня одна радость! – И от меня! – немедленно вякнул Винс. – От тебя они проблемы, – хохотнул Бобби, ласково щелкнув Винса по носу. Винс робко улыбнулся — даже совестно на него сердиться, он так хочет внимания. – Ну, Вы же понимаете, что этого мало, – терпеливо объяснил Бобби. – Счастье, которого бы мне хотелось достичь — семейное. Именно вокруг этой сферы все мои переживания. Подозреваю, что виноват в этом мой отец, – фыркнул Бобби. – Гарри, солнышко, если бы мы с тобой встречались, я был бы самым счастливым человеком на свете, но... – Но, увы и ах, чтобы меня приручить — нужно раскошелиться, – немедленно откликнулся Гарри. Иногда мне этого не хватает — просто людей, с которыми можно поговорить. Даже если тема грустная и неприятная, кто, как не проститутка, поймёт другую проститутку? Какими бы красивыми словами мы ни прикрывались, всё-таки мы продаём своё тело — иначе это не назвать. С ними я чувствую себя свободно. С ними и с Лиамом. Многое я себе не позволяю и вместе с тем ощущаю себя настоящим, когда он рядом. Такой вот странный парадокс. – По-моему, ты животное неприручаемое, – прорезался я. Гарри скорчил надменную мордочку — показались прелестные ямочки. – Ещё раз спасибо тебе за подарок, Зейн, – сказал Бобби, изящно поднимая бумажный пакет за ручки, и бегло клюнул меня в щёку. – Отнесу его на ресепшен и заберу после того, как клиент меня отпустит. Красиво махнув рукой, Бобби покинул зал. Его походка казалась лёгкой, почти воздушной, словно он парил по воздуху. А вот меня травмы сделали заметно тяжелым. – Какое прекрасное утро для откровений, – проговорил Гарри, убедившись, что шаги Бобби совсем стихли. Его взгляд бегло скользнул по охранникам, будто приклеенным к стене — обычно они напоминали цветные фрески. Бобби не сказал ничего такого, что могло бы скомпрометировать его перед Саймоном, но мы всё равно волновались. Этот парень будто создан для того, чтобы навлечь на себя гнев босса. Впрочем, не только он был в опасности. Знал бы Саймон про Стивена... – Здесь у всех свои тайны, – отрезал я. – У меня нет никаких тайн, – немедленно оскорбился Гарри — самое скрытное существо на планете. – Я — открытая книга. Не будь здесь охранников и Винса, я бы его подколол. Пока я размышлял над тем, как мягко его поддразнить, в зале появился Мэтт. – Здравствуйте, мальчики, – ласково проговорил он. Выглядел невероятно — полупрозрачная рубашка демонстрировала великолепное тело, будто сияющее изнутри. От него пахло изумительным фруктово-цветочным парфюмом — сладко, но с кислинкой. – Боже мой, Мэтт, – воскликнул я, окинув его взглядом с ног до головы. Винс несколько раз хлопнул в ладоши, разделяя моё восхищение. – И для кого из клиентов такой соблазнительный наряд? – Это для Саймона, – ответил Мэтт миролюбиво и практически царственно опустился на шезлонг. – Он водил меня на обед со своим деловым партнёром. Улыбка казалась мягкой, словно сливочное масло — даже я не мог заподозрить Мэтта в нежелании участвовать в этом мероприятии. Меж тем, приятного в нём было не так уж много. На обеде полагалось сидеть рядом с боссом, быть до одурения красивым и время от времени проявлять интерес к закускам, Саймону и его собеседнику. – Значит, он уже вернулся, – спохватился я. В желудке снова появилось волнение — будто я на поезд опаздывал. – Да, сделка прошла удачно, – ответил Мэтт. Это обозначало, что я могу посетить босса и не попасть при этом под горячую руку. Когда Саймон в плохом настроении его можно ни о чём не просить — на встречу не пойдёт, да к тому же накажет. Убедив себя в том, что мне больше не нужно времени на размышления, я медленным, но уверенным шагом поднялся по лестнице в кабинет босса. Со второго этажа доносились выразительные стоны — кто-то отрабатывал на пять баллов. Я успел вовремя, потому что Коннор уже садился перед боссом на колени, мурлыча при этом, как кот. – Здравствуй, Саймон, – вежливо проговорил я, чуть опустив голову, чтобы выразить почтение. – Если ты не занят, я хотел бы с тобой поговорить. Бегло кивнув, Саймон отстранил Коннора за голову, будто собаку, что тыкалась мордой не туда, куда нужно. – Подожди меня в комнате, Коннор, – велел Саймон, застёгивая брюки. – Подготовь себя, как следует. Коннор покладисто кивнул, вспорхнул с пола птичкой и немедленно покинул кабинет. Остались только Майкл и Мигель — верные и молчаливые слушатели каждого нашего разговора. – Я тебя слушаю.