* * *
Полчаса, и она позволяет ему вести себя под локоть. Как обычно. Как и другим её мужьям. И воспоминания резко откидывают её на несколько лет назад. Они знакомятся, вместе открывают отель, в который раз он её успокаивает, вновь не кричит суровую правду в лицо и вновь отпускает на срок до возвращения. И он вновь влюблён.«А потом в один момент всё рушится. И ты сидишь, и думаешь, как бы всё вернуть. Хм… А возвращать-то нечего… Остаётся помнить.»
И она не желает ему ничего плохого. Напротив, она будет счастлива, если он помирится с Софией. Он заслужил. Он должен быть счастлив. Не с ней. С ней невозможно быть счастливым. Ну, а пока они правдоподобно доигрывают свой спектакль. Осталось ещё немного. Ещё пара действий с эпилогом. А ей всё ещё нужно немного тепла от человека, которому она, несмотря ни на что, не безразлична. — Эльк, — он накрывает своей ладонью её кисть и обращается к ней так, как никто, — ты меня слышишь? — Прости, задумалась. Ты чего-то хотел? — Да. Я приглашаю тебя сегодня в ресторан. Будь готова в семь, я за тобой зайду, — встаёт, не дожидаясь её согласия, спешно наклоняется, и целует в щёку, и уходит, оставив её наедине с давно остывшим латте.* * *
Элеонора снова не распределила время и в спешке крутится перед зеркалом. Решение отказаться от очередного платья приходит само собой — ей так надоело быть «не собой». Появляется волнение. Она сомневается. Зачем? Что он скажет важное в ресторане? И в голову закладывается мысль о том, что когда-то не было привычным. Предложение? А может, она и права. Однако для чего? Она не София. Не та, чьи фотографии он хранит как драгоценности. Не та, которая станет матерью его детей. Стук в номер — пугается и роняет серьгу. И в её раздумья врывается мужской голос: — Эль, ты готова? Эль? — он, одетый в тот подаренный пиджак, приоткрывает дверь, заглядывает в номер и не сразу замечает Элеонору. — Серёжка упала. Поможешь? — Нашёл, держи. — Спасибо, Миш. Застегнёшь? — она поворачивается к нему спиной в затянутом ажурном корсете и с не до конца доведённым замком на кофте. Его пальцы обжигают тело через ткань, и сердечный ритм учащается. Как и в первый раз. Как и в её прошлые предвкушения. Она хочет успеть насытиться им, как и другими, как и они ею, но с каждым днём лишь сильнее ощущает необходимость этого мужчины рядом с собой. Плавные движения Миши, звук скольжения собачки по молнии. И теплые руки касаются плеч. Ей так важны его касания, недолгие объятия, которые она ещё долго будет вспоминать вечерами с размазанной тушью по лицу и осколками в ладонях. — Прекрасно выглядишь, — Миша прижимает Элеонору спиной к себе, и они стоят напротив зеркала в пол. А они вдвоём даже неплохо смотрятся вместе в большом зеркале во весь рост. — Спасибо, — и переводит дыхание, собирается с мыслями, пока не поздно, пока он не повторил её ошибок, пока не выбрал не ту. — Миш… Ты любишь меня? — Конечно, — он замечает её лёгкое мотание головой и слышит немой крик «не лги». И быстро переводит тему: — Поехали.* * *
Они молча едут в автомобиле, но она не сводит с него взгляд: старается запомнить его в деталях. Шипы красных роз до крови впиваются в ладони и пальцы, но ослаблять хватку и не думает. Больно, пускай, но зато она чувствует. В ресторане Элеонора долго не выбирает блюдо и вовсе не собирается пробовать ничего из нового. Она не за этим здесь. Ей не хочется запомнить разнообразное меню. Она запомнит лишь только его и своё осознание происходящего. Она запомнит только главное, а всего лишь целый мир.