1983

Ральф решительно пошел открывать дверь. «Что мне бояться – Гиммлер же обещал мне охрану», - наивно подумал он. На пороге стоял Карл Брандт. Он протянул Хюттеру руку и, заметив, что пациент в здравии, добродушно улыбнулся, но в этой улыбке все же было нечто хищное. - А, доктор, здравствуйте! И вы, оказывается, здесь? Проходите, - Ральф открыл дверь шире и отошел в сторону. Брандт вошел и, бросив на стол перчатки, сел на стул. - Только что прибыл и сразу поспешил сюда. Вижу, вам уже лучше: и цвет лица здоровее, и опухлость заметно спала, - доктор сосредоточил свой взгляд на лбу Ральфа. - Это все альпийский воздух, - сказал Ральф, хотя его уже тошнило от запаха сосен и переизбытка кислорода. - Как дела с памятью? – Брандт посмотрел на Хюттера с особым вниманием. - Кое-что я вспомнил. Когда я только сюда приехал, то думал, что никого не узнаю. Но нет: как встретил Геринга и прочих – так сразу их признал, - похвастался своим прогрессом Ральф, а сам с облегчением подумал: «Не зря я учил историю, не зря!». - Хорошо, явно приходите в норму, - кивнул Брандт, удовлетворенный ответом. – Собственно, это я и хотел узнать. Пойду, пожалуй. Как там дела наверху? - Фрау Браун приготовила вкуснейшее овощное рагу, - Ральф расплылся в блаженной улыбке, относящейся вовсе не к Еве Браун, а к её стряпне, но Брандт расценил это в точности наоборот. - Вот как! – доктор многозначительно поднял брови. - Да, обед был очень вкусен, - подтвердил Хюттер. - Шпеер, с каких пор вам так стали нравиться овощи? – врач был удивлен. - С тех самых, - Ральф указал на ушибленный лоб. - Перемена вкуса… странно, - Брандт, не медля ни минуты, собрался уходить. – Я все же пойду. Если что – заглядывайте к нам. На прощание он одарил Ральфа точно такой же, на первый взгляд, доброй, но в то же время хищной улыбкой. «Так трогательно: за моим здоровьем даже в детстве так не следили», - Хюттер умилился такой заботе и почувствовал себя по-настоящему важной персоной. «Перчатки забыл!» - Ральф заметил оставленные Брандтом вещи. «Ладно, если сам не вернется, то передам ему лично позже. А пока займусь делом», - Ральф, предвкушая погружение в воспоминания о студенческой юности, начал развязывать веревки на папке из плотного картона. В дверь снова постучали. «Вот и доктор», - решил Хюттер и пошел открыть, но то был не Карл Брандт, а запыхавшийся Ширах. - Фьюх, всегда удивлялся: ну и местечко ты выбрал себе для мастерской – еле продрался сквозь кусты. Крапивой вот ожегся, - Ширах подставил Ральфу свой красный пухлый локоть , видимо, рассчитывая на сочувствие, но Хюттер с легким презрением отошел подальше. - Что это вы решили ко мне заглянуть? - с подозрением спросил Ральф, стараясь отстраниться от незваного гостя. - Ах, Берти, давай уже перейдем на «ты»! Невыносимо же! Мы правда были друзьями – неужели, не помнишь? - Нет, - честно признался Хюттер. - Значит, всех ты помнишь, а меня, своего друга - нет, - Ширах надулся как обиженный пятилетний мальчишка. - Уж извините, что мозг уничтожил о вас все воспоминания – я не виноват. И все же: зачем вы пришли? – Хюттера уже начинал раздражать Ширах, особенно его нелепые претензии. «Не читал я о тебе – отстань!» - сказал про себя Ральф и демонстративно сел в кресло, игнорируя гостя. - Альберт, ну я же о тебе беспокоюсь и хочу хоть как-то скрасить это тяжелое время, а ты всё «вы» да «вы». Больно смотреть на тебя, мой бедный Берти! – Ширах взгромоздился на стол, подмяв под себя папку с чертежами, и игриво забросил ногу на ногу. Ральфа это нисколько не взбудоражило. - А ну, вон со стола! – огрызнулся он, и Ширах, немного напуганный таким тоном, спрыгнул на пол и поправил вещи на столе. Заметив перчатки Брандта, он насупил брови. - Что это? – сказал он таким голосом, будто жена нашла у супруга чужое белье в шкафу. Ширах брезгливо взял одну перчатку двумя пальцами и посмотрел на Ральфа в ожидании объяснений. - Брандт заходил, спрашивал о здоровье. Это его, - спокойно ответил Ральф. - Ах, он тоже здесь? - Ну здесь. И что? - Я бы не стал доверять ему, - покачал головой Ширах. - Это еще почему? По-моему, он хороший врач – беспокоится обо мне, внимательный, - удивился Хюттер. - Не думай, что он хочет тебя вылечить, - Ширах перешел на шепот и вплотную приблизился к Ральфу. – Он присматривается к тебе, хочет выяснить, насколько ты плох. - Зачем? – не понимал Ральф. - Недееспособным ты никому не нужен – вот и присматривается. Хорошо, если ты все вспомнишь и станешь прежним. - А если не вспомню? – в душе Хюттера проснулась легкая тревога. Он даже уже не замечал, что Шираж чуть ли не сидит у него на коленях. - Тогда плохи твои дела. Или в психушку упекут, или… - он провел большим пальцем по горлу. – И поминай как звали. - Да ну, не говори ерунды! – возмутился Ральф, но сомнение уже закралось в его мысли. - Не веришь мне? Зря, - Ширах, меря Ральфа нежным взглядом, погладил его по голове, после чего его ладонь заскользила по щеке. – Я же тебе добра желаю. - Так, доброжелатель, хватит мне больную голову чушью забивать, - Хюттер сердито убрал руку от своего лица и отодвинул от себя Шираха. – У меня дел по горло, а ты мне ужасно мешаешь. Сам разберусь кому верить, а кому нет. - Гонишь, значит? – обиделся Ширах и нахохлился как замерзший воробей. - Типа того, - Ральф терял терпение и хотел отвесить ему пинка. - Ну-ну. Ты ещё пожалеешь и вспомнишь мои слова, - Ширах развернулся и, бросив напоследок гневный взгляд, громко хлопнул дверью. «Чудила какой-то», - подумал Ральф, наблюдая как Ширах, будто назло Борману, продирался сквозь кусты и затаптывал тропинки. «Даже не верится, что Шпеер с ним общался. Нет уж, я с ним дружить не буду», - решил Хюттер. – «Надо же: хотел оклеветать доктора!». Ральф не хотел верить, что от него хотят избавиться, но все же Шираху удалось бросить тень сомнения. И эта странная улыбка Брандта… нет, Ральф больше не хоте об этом думать: если бы его сейчас упекли в дурдом, он не был бы против. «Уж лучше лежать привязанным к койке, чем заниматься всей этой ерундой», - Ральф снова взялся за чертежи. Почему-то мысли о спасении мира и перевороте истории рассеялись где-то далеко. Но заняться поручением фюрера не удалось вновь: раздался тихий стук в дверь. «Не мастерская, а проходной двор!» - Хюттер с досадой бросил чертежи на стол и пошёл открывать. Неожиданно, он увидел на пороге Еву Браун. Ее внезапный визит тут же смягчил гнев, но будь это кто-нибудь из компании фюрера, Ральф послал бы визитера прочь. - А, госпожа Браун! Проходите, - Ральф расплылся в любезной улыбке, сам того не заметив. - Я вам не помешала? – она легко перешагнула через порог и остановилась у окна. - Нет, что вы! – глупо рассмеялся Хюттер. - Я к вам ненадолго… просто хотела узнать: это правда, что о вас говорят? - Что именно? - Что вы упали в своем кабинете и потеряли память. - Да, представляете? – Ральф захихикал еще глупее. – Я такой неловкий. - Вы уверены, что это не происки врагов? Только намекните – вам помогут. - Не беспокойтесь! Какие у меня враги? Разве что моя природная неповоротливость и угол шкафа, - Хюттер потер лоб, и Ева улыбнулась. - Альберт, пожалуйста, берегите себя. Вы так мне дороги… - ее лицо залилось румянцем, и она устремила взгляд в окно, чтобы Ральф не видел ее смущения. – Вернее, вы ЕМУ очень дороги. - Хорошо, поберегу, - Хюттер, поняв, что он не совсем безразличен фрау Браун, был смятен не меньше. Он решил сменить тему, чтобы разрядить обстановку, да и его гостья выглядела взволнованной и даже опечаленной. – Ева, отчего вы так грустны? У вас же такая прекрасная улыбка! Какие-нибудь неприятности? - Да, поэтому я пришла к вам, - она взяла Ральфа за руку и голос её стал тих. – Он замышляет нечто дурное. Я пока не поняла, что именно, но вот-вот сделает ужасную ошибку. Борман травит ему разум. Альберт, прошу вас, сделайте что-нибудь! Узнайте, что он хочет сделать и остановите его. - Почему именно я? – вздрогнул Ральф. Видимо, ему всё-таки предстояло изменить историю. - Вы единственный адекватный человек в его близком окружении. Все остальные – больные фанатики, безумцы или жалкие трусы, готовые выполнить любое его поручение, даже неверное и необдуманное. Пожалуйста, помогите ему… я ведь люблю его, - голос Евы дрогнул, и она посмотрела в глаза Ральфа так глубоко и нежно, будто признавалась в любви ему самому, а вовсе не фюреру. - Я сделаю всё, что будет в моих силах, - пообещал Хюттер и, повинуясь совершенно мимолетному порыву, поцеловал Еве руку. На её щеках разгорелся румянец, и на лице появилась улыбка. Ральф улыбнулся в ответ. – Вот, так гораздо лучше! - Спасибо, большое спасибо! Как же я вам благодарна! – Ева была готова расплакаться то ли от счастья, то ли от нервного напряжения. – Мне нужно идти… но, Альберт, приходите сегодня смотреть фильм. Я буду очень рада вас видеть. Легкой походкой она вышла в дверь и, когда Ральф уже готов был закрыть её, Ева бросилась ему в объятия, но быстро осознав опрометчивость поступка, сделала вид, будто ничего не произошло и удалилась по тропинке Бормана в заросли кустарника. Ральф, вздыхая, смотрел ей вслед с блаженной улыбкой. Он поймал себя на мысли, что она совсем не совпадает с его былыми представлениями: раньше Хюттеру она казалась скучной и даже глуповатой простушкой. Как же он ошибался! Ева вдруг предстала перед ним воплощением женственности, красоты и заботливости. Возможно, он слишком много времени провел вне женского общества, и теперь любая женщина прекрасна? Нет, вряд ли. Ральф слишком хорошо себя знал: не от каждой девушки его сердце стало бы трепетать. «Так, стоп! – Ральф вдруг будто очнулся от сильного гипноза. – Что я творю? Размяк, словно подросток. Мне нужно срочно забыть о ней – я же себя в могилу загоню. Страшно подумать что будет, если Гитлер узнает, что я с ней флиртую. Он меня заживо похоронит, причем в яме, которую я сам себе голыми руками выкопаю. Да и Ева может пострадать… нет, ради неё и моей высокой миссии мне стоит быть сдержанным. Она, конечно, прекрасна, но принадлежит не мне». Ральф зашел обратно в дом и все еще думал о произошедшем. «К тому же, у меня есть жена и дети, - вдруг дошло до Хюттера. – Мне, конечно, этого не понять, но она наверняка расстроится, если я ей изменю. Наверное, Шпеер – праведный семьянин, и мне придется научиться играть эту роль. Сложно, но что делать? И я еще не видел свою жену. Вдруг она еще лучше?». - А я всё видел! – раздалось у Ральфа за спиной. Он так глубоко задумался, что забыл запереть дверь. В проеме, облокотившись спиной о косяк, стоял Ширах и ехидно ухмылялся. Потревоженный Хюттер вздрогнул и чуть не запустил в незваного гостя попавшейся под руку рейкой, но чудом сдержался. - Ширах! Я же велел тебе проваливать! – крикнул на него Ральф и грозно сжал кулаки. Но Ширах был спокоен и не сдвинулся с места. - Фюрер сильно расстроится, что ты пристаешь к его женщине, - Ширах усмехнулся. – Эх, вы, голубки! - Она пришла ко мне сама и была расстроена, - огрызнулся Ральф. – Фрау Браун, между прочим, мне доверяет. - Конечно, доверяет! Я видел эти взгляды, - Ширах подошел к Хюттеру так близко, что ему пришлось прижаться к стене. – Берти, вот скажи: поверит ли фюрер, что Ева сама начала распускать руки? Вряд ли. - Прочь, я сказал! – Ральф, краснея от гнева, схватил Шираха за ворот рубашки. Тот немного испугался, но продолжал гнуть свою линию. - Берти, ты не понял правил игры, - сказал он, жалобно глядя на Хюттера большими синими глазами. – Ты становишься моим другом, а я молчу об этой скользкой истории. Ты меня прогоняешь – фюрер обо всем узнает. И тогда неважно – вспомнишь ты что-нибудь или нет. Тебе конец. - Что ты подразумеваешь под «другом»? – Ральф отпустил Шираха: его шантаж начал давать плоды. - Для начала – перестань быть таким букой, - Ширах, освободившийся из хватки Ральфа, обнял его за талию. «Черт его знает: может, Шпеер и правда с этим клоуном дружил, а я на него бросаюсь», - подумал Ральф и перестал сопротивляться: то ли стало совестно, то ли сработали угрозы. - Еще ты кое-что мне обещал, - прошептал Ширах Ральфу на ухо, а его рука игриво соскользнула ниже. Хюттер взбесился от наглой выходки: такого терпеть он уже не мог! Он схватил Шираха за шкирку, точно нагадившего щенка, поволок за собой и отвесил такого пинка, что глава Гитлерюгенд кубарем покатился с крыльца. - Проваливай! И рассказывай что хочешь! – гаркнул Ральф на всю округу и, громко хлопнув дверью, запер её на засов. «Гомосек несчастный! – Хюттер кипел от ярости. Он лег на кушетку, чтобы хоть немного успокоиться. – Он нагло пользуется моим состоянием, чтобы затащить в постель! Никаким он Шпееру другом не был, хитрая шкура!». Но, с другой стороны, Ральфа терзали сомнения. И вдруг всё, что говорилось о Брандте – правда? Вдруг он и правда все расскажет Гитлеру? Но кто ж ему поверит? Фюрер сам относится к нему с пренебрежением», - Хюттер больше успокаивал себя, нежели верил, что к словам Шираха отнесутся несерьезно. После раздумий Ральф решил забыть о Ширахе и просто делать свое дело, ожидая дальнейшего развития событий. Входная дверь снова дернулась, но встретив сопротивление, в неё громко постучали. «Неужели, снова Ширах? Он что, тупой? Ну, сейчас я ему!» - Ральф, сжав кулаки, отпер засов и готов был встретить гостя. - Я, по-моему, ясно выразился! – прошипел Хюттер в лицо Гитлера, который стоял прямо за дверью. Фюрер в непонимании поднял бровь. - А… это вы… - испуганно промямлил Ральф. – Заходите, пожалуйста… простите уж за эту грубость… - Извольте объясниться, Шпеер, в честь чего столько агрессии? – совершенно спокойно спросил Гитлер. К счастью, Ральф не разозлил его, а, скорее, удивил странным поведением. - Я думал, что это Ширах, - честно ответил Хюттер с легкой жалостью в голосе. - Ширах? Что он здесь забыл? – фюрер нахмурился и с подозрением посмотрел на Ральфа. - Да если б я знал! – Хюттер быстро воспользовался ситуацией и решил пожаловаться на Шираха раньше, чем тот донес на него. – Оказывается, я ему что-то обещал. - Что именно? Вы же почти не общаетесь, - еще больше удивился Гитлер и тем самым подтвердил догадки Ральфа: они не были такими уж близкими друзьями. - Ох, если б я помнил! – пожал плечами Хюттер. – Он все не отстает и ходит здесь. Вот я его и выдворил. Сейчас подумал, что это снова он. - Это безобразие! –фюрер стукнул кулаком по столу и посмотрел на Ральфа так, будто хотел его загипнотизировать. – Не слушайте его. Не знаю, что он затеял, но добром для вас это не кончится. - Еще он меня запугивает и шантажирует, - наябедничал Хюттер, точно ребенок. Он был безумно рад, что фюрер на его стороне. - Расскажите, что он еще наплел, - Гитлер вдруг стал похож на доброго полицейского, к которому пришел за помощью ограбленный гражданин. Он сел за стол и был весь во внимании. - Как бы так сказать… - замялся Ральф. - Так и говорите, - поддерживал его фюрер. - В общем, он мне рассказал, что вы хотите от меня избавиться, - сказал Хюттер, а сам внимательно следил за реакцией Гитлера. - Что??? – рявкнул тот. – Так и сказал? - Ну да… - смятенно ответил Хюттер. – Я теперь, вроде как, недееспособный, а значит, бесполезный. - Шпеер, надеюсь, вы не поверили? - Не то что бы… - мялся Ральф. - Вижу в вас сомнение. Но даю слово, что никто – слышите – никто вас не тронет. Клянусь! – фюрер неистово тряс пальцем и на его лбу выступил пот. Ральфу было жутковато наблюдать эту картину, хотя на душе стало немного спокойнее: его не собирались ликвидировать. Пока. Гитлер молча сидел за столом и тяжело дышал, барабаня по крышке пальцами. - Так, что Ширах еще сказал? – уже успокоившись спросил Гитлер. - Обещайте, что не убьете меня здесь же, - Ральф решил рисковать на полную катушку. - Ну? – фюрер, казалось, был безразличным. - Он угрожал, что расскажет вам, будто я приставал к госпоже Браун, - Хюттер зажмурился, ожидая, что Гитлер его придушит – как минимум, но услышал смех в ответ. - Вы? Приставали? В жизни не поверю! – фюрер с улыбкой покачал головой. – Признавайтесь, купились же? - Ну, мало ли, что я натворил… - Да чтобы вы изменили своей супруге – это нонсенс! Я в курсе, что вы с Евой часто общаетесь. Думаете, меня это беспокоит? – усмехнулся фюрер. - Совсем? – неуверенно спросил Ральф. - Уж к вам ревновать точно не буду. Тоже мне, соперник нашелся, - хмыкнул Гитлер. – Вы не в ее вкусе. - Это еще почему? – Хюттеру стало даже немного обидно. - Слишком уж вы добрый, - заявил Гитлер, чем немало удивил Ральфа. – Я не такой. Вы никому не отказываете в помощи, а выглядит это так, будто у вас нет силы воли, а я могу проявить характер, быть жестким. Женщинам такие нравятся. «Да уж, вот это я попал! Добряка, семьянина и праведника я не смогу долго изображать», - разнервничался Ральф: по характеру он был куда ближе к Гитлеру, чем к Шпееру. - Вижу, еще не приступили к работе? – Гитлер похлопал по папке с чертежами. - Нет, простите. Мне Ширах мешал. - Этот Ширах! – сердито воскликнул фюрер. – Сослать бы его куда подальше. - Может, ссылать всё же не надо? – Ральфа, конечно, он бесил неимоверно, но расправы ему он не желал. - Надо, надо! Но нет ещё такого города в Германии, откуда бы он нас всех не достал! – съязвил Гитлер и добавил. – Но я с ним поговорю, чтобы не мешал вам воплощать великие замыслы. - Нет, не стоит! – попросил Хюттер: он вдруг подумал, что в ходе воспитательной беседы Ширах расскажет что-нибудь лишнее. – Я ему и так хорошенько двинул – он усвоил урок. - Ну дает – двинул! – пробубнил под нос Гитлер, гордый за поступок Ральфа. – Раз так, оставлю его в покое. Но если опять возьмется за свое – не нужно самосуда, скажите мне. - Кстати, а не желаете ли вместе со мной посмотреть на чертежи? – с надеждой спросил Ральф: возможно, реакция Гитлера помогла бы ему понять на какие работы ориентироваться. - С удовольствием, но в другой раз. Мне еще с Гиммлером его безумства обсуждать. И надеюсь увидеть вас на киносеансе. - Я об этом подумаю, - кивнул Ральф. Гитлер уже собрался уходить, и Ральф вскинул правую руку. Он уже и сам не замечал, как исполнял этот жест – это стало некой обыденностью. - Да ладно вам, - вдруг засмущался Гитлер. – Шпеер, вы мне теперь даже больше стали нравиться. Вы, конечно, стали странным и другим, но оно пошло вам на пользу. Это же надо: задал жару Шираху! До встречи! Фюрер удалился в великолепном настроении, Ральф сразу же запер за ним дверь и вздохнул с облегчением. «Все, теперь точно никого не пущу!». Ральф сел за стол, придвинул к себе чертежи, но вдруг одна мысль ошарашила Хюттера. То ли из-за удачно разрешившейся ситуации, то ли из-за похвалы, а то ли из-за знаменитых чар, но Хюттер вдруг осознал, что проникся к Гитлеру дружественными чувствами и доверием. «Вот как оно бывает! – удивился Ральф. – А я-то все думал: как нормальные образованные люди шли за ним? Нет, я должен остановить его всеми своими силами. Не позволю, чтобы он всего этого натворил!». Ральф даже ужаснулся от своих размышлений, но не был намерен отступать от плана. Он достал один из чертежей и с горечью вздохнул: и снова не было понятно ровным счетом ничего. Конечно, его знания позволили представить готовое здание в общих чертах, но сгодилось бы оно в качестве победителя? Ральф раскладывал чертежи по столу, и вдруг его взгляд упал на имя одного из конкурсантов. «Пауль Шнайдер-Эслебен» - было скромно написано карандашом на работе. Ральфа будто прошибло молнией. «Дядя Пауль? Не может быть!» - Хюттер поразмыслил и сопоставил факты, и у него не осталось ни малейшего сомнения. «Вот это да! Работа папаши моего Флориана! Интересный поворот событий», - Ральфом овладел непонятный прилив радости, будто он встретил самого Флориана в этом времени. «Похоже, у нас есть победитель, - радовался Хюттер, разглядывая чертеж. – А что, вполне интересно и с пафосом. Я даже макет состряпать смогу». Ральф заботливо припрятал чертеж, а остальные работы сгреб в одну кучу и сложил на столе. «Ни за что бы не подумал, что так все обернется, - все никак не мог нарадоваться Хюттер. Он то и дело открывал папку и рассматривал чертеж. «Подумать только, какой ерундой занимался дядя Пауль. Наверное, выиграть ему не удалось, иначе он нам бы все мозги вынес историями о своей победе – знаю я его. Сделаю приятное старику – посмотрим, что от этого изменится, - Ральф вдруг задумался. – А ведь изменится всё. Женится на какой-нибудь Хельге Шмидт, и родится у них не Флориан, а единственная дочь, ну, скажем, Ингрид. И всё – не будет нашей группы. Ужас какой. Но какая теперь разница?». Хюттер больше не мог совладать с переполняющими его противоречивыми эмоциями, поэтому он всё же решил выйти в свет. Бросив на прощание довольный взгляд на то место, где лежал чертеж отца Флориана Шнайдера, Ральф покинул теперь уже свою мастерскую. Он, сам того не замечая, опасливо озирался вокруг: Ширах мог быть где-то рядом! Но его окружала лишь тишина. Ральф уверенно пошёл по тропинке в сторону (как он думал) главного дома, но уже на первой развилке понял, что вот-вот заблудится. Он совершенно не помнил, куда нужно идти, и, полагаясь на интуицию, повернул направо. Поначалу путь казался верным, но когда довольно широкая тропинка растворилась в подлеске и уперлась в итоге в непроходимый кустарник, Ральфа охватила паника: он с легкостью ориентировался в каменных джунглях мегаполисов, а вот дикая природа его пугала и была совершенно чужеродной. Все чувства обострились до предела, и настороженное ухо услышало шорох шагов по ту сторону зеленой стены. Не раздумывая на минуты, Хюттер бросился в битву с кустами и, после непродолжительной битвы, вылетел на другую сторону, будто кустарник, не особо-то и желая ему сопротивляться, просто выплюнул его под ноги к ничего не подозревавшему Борману. - Господи, Шпеер! – встревоженный, он отпрянул назад. – Снова вы? - Заблудился, - невозмутимо ответил Ральф, поправляя съехавший галстук и выбирая из волос листья. - А, собственно, куда вы направлялись? - Хотелось бы фильм посмотреть, а куда идти – не помню, хоть убейте. - Что ж, вам повезло, что нам по пути, - Борман прищурил глаза, и в его взгляде проскользнула искра неприязни. – Идемте, успеем как раз на ужин. Ральф послушно последовал за ним как за единственной надеждой оказаться среди людей. Конечно, он заметил недовольство Бормана, но это больше раззадоривало его, чем смущало. - Итак, уже ознакомились с проектом, герр Шпеер? – с издевкой в голосе спросил Борман, надеясь загнать Ральфа в неловкое положение, но гордый вид его спутника сбил с толку. - Борман, всё прекрасно! И, кажется, мне удалось выбрать победителя. Осталось только получить разрешение фюрера, - Хюттера так и распирало от гордости. - Вот как, - Борман заметно утих. – А мы сегодня будем новый фильм смотреть. Называется «Властелин». - Посмотрим, что сотворил наш кинематограф, - Ральф заметил, как его проводник хотел уйти от предыдущий темы, но он не мог просто так оставить это в покое и не ужалить ещё раз в больное место. – А после сеанса я сделаю объявление. Все должны узнать, что дела продвигаются успешно. - Я рад за вас, - ничуть не скрываясь, скривился Борман. Он был настолько сконфужен, что желал избавиться от своего собеседника – пока только потеряв его из поля зрения. – Мы уже почти пришли, кстати. Действительно: из-за деревьев показался холм с уже узнаваемым домом. Борман замедлил шаг и подозрительно озирался. - Сейчас ужин будет. Доберитесь уж как-нибудь без меня. - А вы не будете ужинать? – издевательски спросил Ральф. - Погуляю ещё немного. Аппетита нет, - Борман сжимал палку в руке так, что та чуть ли не скрипела в его хватке. - Что ж, а я с удовольствием отужинаю. Смотрите, не опоздайте на фильм, - усмехнулся Ральф, и, бросив радостный взгляд на дом, направился в его сторону. - Постараюсь, - процедил сквозь зубы Борман, сворачивая в заросли по одной из проложенных им тропинок. За ужином Ральф с жутко довольным видом сидел по правую руку от Гитлера. Фюрер был настолько рад видеть своего дорогого архитектора, что даже не стал расспрашивать о проекте. Оно было к лучшему: всё шло по плану Хюттера, и он готов был торжественно объявить, что выявил победителя. А пока его нисколько не волновали разнообразные взгляды, исходящие от собравшихся за столом: Геринг с непониманием наблюдал за тем, как Ральф снова с аппетитом уминает овощи; Геббельс нехорошо косился, смещенный с привычного места; Ширах забился в дальний конец стола и, надув губы, украдкой бросал взгляды полные ревности; Гиммлер и Гейдрих молча переглядывались между собой – и только им было понятно, что это значило; там был и Брандт, взгляд которого выражал больше профессиональный интерес. Также там были другие люди, которых Ральф видел впервые, и они его мало волновали. Дальнейшая трапеза, однако, прошла в довольно дружественной обстановке: беседы то с одного, то с другого края не умолкали ни на минуту, иногда кто-нибудь отпускал довольно смешные шутки, но все за столом умолкали лишь когда говорил фюрер, внимая каждому его слову и, словно одурманенные, одобрительно качали головой. После ужина Гитлер распорядился отправляться в кинозал, и все собравшиеся, точно стадо баранов, пошли организованной толпой в уже известном им направлении. Хюттер с видом знания дела следовал за всеми, продумывая план дальнейших действий. Но тут он почувствовал как кто-то трепет его за рукав и как бы невзначай касается ладони. Ральф прекрасно знал, кто это может быть и, обернувшись, только убедился в правильности догадки. - Одумался, Берти? – с кривой ухмылкой – точно ничего и не было, - на него смотрел Ширах. Его глаза озорно блестели, точно отполированные морем стекляшки на солнце. - Фюрер обо всем в курсе. Я выдал Вас с потрохами, - с горделивым спокойствием ответил ему Хюттер. – Шантаж бесполезен. - Ты плохо меня знаешь, - огоньки заметно поугасли, и Ширах даже немного отступил назад, но не прекратил попыток гнуть свою линию, но этим было уже не запугать. - Что вы там шепчетесь? – раздался голос Гитлера откуда-то из толпы, будто всё это время он безмолвно наблюдал за каждым их жестом. – Шпеер, идемте сюда. Хюттер послушно подошел к фюреру, бросив пренебрежительный взгляд на Шираха, который теперь выглядел совсем уж потерянно: всё шло совсем не по его плану. - Опять он к Вам лезет? – строго спросил Гитлер. - Нет, что Вы! – глупо рассмеялся Ральф. – Между нами остались лишь мелкие недоразумения! - Ну смотрите сами, - так же строго произнес фюрер и протолкнул Хюттера в небольшой кинозал. Там, в первом ряду, уже расположились Геббельс и внезапно появившийся Борман, оставившие между друг другом одно свободное место – понятно для кого. Ральф, поймав на себе косые взгляды этих двоих, решил расположиться чуть дальше, рядом с Гиммлером, который безразлично рассматривал пуговицы на рукаве Гейдриха. Но тут Хюттер почувствовал прикосновение к своему плечу. - Вы куда собрались? – Гитлер развернул его в сторону первого ряда и, пренебрежительно взглянув на Бормана, сказал ему: - Подвиньтесь-ка! Геббельс чуть ли не смеялся, но всё равно искоса смотрел на Ральфа, которого сейчас распирала невероятная гордость: он восседал по левую руку от фюрера с таким видом, будто этот вечер принадлежал только ему. Борман был больше не в силах терпеть обнаглевшего соперника и демонстративно ушел на задние ряды, взгромоздившись рядом со скучающим Гиммлером. Его место пустовало недолго: незнакомый господин в помятом сером пиджаке не упустил момент и, довольный удачным стечением обстоятельств, сел в кресло. Наконец, когда все заняли свои места, в зале выключили свет, и застрекотал проектор. Ральф заранее настраивал себя на просмотр пропагандистского фильма и не ошибся: мало того, что сюжет точно фиговый листок прикрывал идеологию, так и действие было настолько скучным и затянутым, что через полчаса просмотра Хюттера начало клонить в сон. Уснуть, свалившись на плечо фюрера – такой сценарий был ему не по нраву, а потому он сделал вид, что нужно ненадолго отлучиться, а сам отправился на террасу – проветривать сонную голову. Солнце уже скрылось за горизонтом, и над округой слышалось тревожное пение сверчка. Ральф глубоко вздохнул и перевел взгляд на небо. Тусклый свет наружного освещения не перебивал безудержного сияния звезд. «Эти звезды давно мертвы, как и се мои надежды на лучшее» - с грусть. Подумалось Хюттеру, которому вдруг вспомнился научный факт о звездном свете. - Альберт? Что Вы здесь делаете? – за спиной Ральфа послышался голос Евы, и от неожиданности он вздрогнул. - Ах, Ева! Вышел, знаете ли, свежим воздухом подышать немного. А почему не пошли фильм смотреть? – Хюттер чувствовал, что нервничает и смущается – это было совсем на него не похоже. - Хлопочу по хозяйству. Мы завтра уже улетаем в Берлин – нужно собрать вещи. - Так скоро? – с досадой удивился Ральф. - Увы. Его срочно вызвали по какому-то делу – я даже вникать не стала, - Ева приблизилась к Хюттеру и перешла на тихий шёпот. – А что известно по делу? Есть хоть какие-то намеки? - Ничего определенного, - Ральф снизил свой голос до едва слышимого. – Однако, я держу Бормана на почтительной дистанции – сейчас он никак не может влиять на фюрера. - Это уже хорошо, Альберт! – Ева заметно обрадовалась и нежно похлопала Хюттера по плечу, что ему несказанно понравилось. В полутьме послышались шаги. Будто почувствовав неладное, на террасе появился Гитлер и, застав Ральфа и Еву вместе в восторженном настроении, взглянул на собравшихся с откровенным непониманием. - Это что ещё за секретное собрание? – то ли с шуткой, то ли с разыгрывающейся ревностью, фюрер вклинился между ними, ожидая объяснений. - Я сообщил госпоже Браун радостное известие, - нисколько не смутившись, ответил Хюттер. - И что же это за известие? – ещё больше заинтересовался фюрер. Ева тоже была вся во внимании: с тревогой она ждала, как Ральф выкрутится из сложившейся ситуации. Но тот, похоже, имел в рукаве козырь. - Дело в том, что я определил победителя конкурса, - гордо сообщил Ральф, и такой находчивостью вызвал еле скрываемый восторг у Евы. - Что? – голос Гитлера повысился. – Почему я узнаю об это не первый? Шпеер, признавайтесь, кому вы ещё рассказали? - Мой фюрер, - Ральф держался очень спокойно: странно, но появление на террасе Гитлера привело его в чувства. – Я намеревался сообщить Вам об этом сразу по окончании фильма, но во время сеанса у меня разболелась голова и пришлось выйти – подышать свежим воздухом. Здесь я и встретил госпожу Браун. Мы разговорились – вот я и поведал ей о своем выборе. - Вот оно что, - фюрер понизил тон, но явно не до конца остался доволен ответом и как-то пренебрежительно посмотрел на Еву, отчего та, поняв смысл этого взгляда, удалилась в дом. – Жаль, не удался у Вас сюрприз. А, впрочем, идемте. Гитлер повел Хюттера за собой, снова вернув его в кинозал. За недолгое отсутствие фюрера кто-то открыто зевал и почти засыпал, а кто-то тревожно осматривался вокруг, непрестанно вертя головой. - Включите свет! – фюрер махнул рукой, и в то же мгновение зал оросил тусклый свет ламп, расположенных по углам. Большинство собравшихся стали удивленно переглядываться, некоторые тихо перешептывались друг с другом, и только Геринг выглядел очень довольным: от происходящей на экране тягомотины у него разыгрался аппетит, и он предчувствовал скорую возможность проникнуть на кухню. - У господина Шпеера есть очень важное объявление, - Гитлер отошел чуть назад, пропустив Хюттера на первый план. Все собравшиеся смотрели на него с любопытством и ждали, когда он начнет говорить. Ральф не ожидал такого поворота событий: он хотел сообщить новость только фюреру, дабы не привлекать лишнего внимания со стороны завистников. Но теперь отступать было некуда. - Господа, - с важным видом начал Ральф. – Хочу сообщить, что сегодня с процессе раздумий и тщательного отбора я смог выбрать победителя конкурса, и скоро творение этого талантливого счастливца не только украсит архитектуру города, но и прославит наш народ на века! - Я-то думал, что правда что-нибудь важное скажет, - проворчал Гиммлер. Вообще, он намеревался сообщить это только Гейдриху, но во внезапно повисшей тишине его фраза разлетелась по всему залу, что сильно расстроило воспылавшего патриотическими чувствами Хюттера, а на лице фюрера нарисовалось очень грозное выражение. Рейхсфюрер, густо раскрасневшись, уставился в пол и сделал вид, будто эти слова исходили не от него. Дабы разрешить столь неловкую ситуацию, кто-то несмело зааплодировал, а к нему присоединились негромкие вялые хлопки всех остальных. - Расходитесь! – Гитлер размахался руками, и, чтобы не ощутить на себе последствия его ярости, все спешно разошлись, оставив фюрера наедине с Ральфом. Оба выглядели расстроенными и оконфуженными и не могли поначалу ничего сказать друг другу. - Нехорошо вышло, - прервал молчание Хюттер. - Они ничего не понимают, стадо идиотов! – Гитлер похлопал Хюттера по плечу, чтобы приободрить его. – Только Вы, дорогой мой Альберт, в полной мере можете считать себя моим единомышленником. - Это большая честь для меня! – у Ральфа даже перехватило дыхание. Доверие и уважение со стороны фюрера – это было как раз то, что нужно для осуществления его плана. - Ну так что, Вы покажете мне чертеж, или же так и будем стоять здесь истуканами? – Гитлер как-то нелепо рассмеялся и хлопнул Ральфа по спине так, что тот чуть не откусил себе язык. - Чертежа у меня с собой нет – он в мастерской… - Тогда чего мы ждем? – фюрер, радостно потирая руки, кивнул головой в сторону выхода, намекая, что сон этой ночью вряд ли предвидится.