Иллюзорность восприятия

- Ох, Эдмунд, как же мне тяжко, как тяжко! - вздохнула Сьюзен, положив голову на руки. - А что тебе тяжело, Сью? - спросил Эдмунд. - Да так... Себя боюсь. Понимаю, что, чем больше я узнаю, тем тяжелее мне жить. Всё как не листаю страницы истории, с которых, как известно, льётся кровь, так и хочется какую-нибудь пакость сделать тем, кто меня когда-то обидел или причинил мне зло. Вот никогда бы не подумала, что у развития исторической памяти может быть такая нелицеприятная сторона. И ведь прошу у Бога: отыми у меня эту злопамятность, этот Чёрный Дар, так нет!.. Ещё пуще только злюсь. Но ведь так нельзя! Нельзя в себе нести всё это, это ведь разъедает душу... Как тяжко, как тяжко!.. - Это всё аффекты, дорогая, - улыбнулся Эд. - Сдерживай гнев, как говорили римляне - и будет тебе счастье. - Причём я заметила, что подобные настроения не лишают меня желания приумножить познания, какую бы мрачную тяжесть они не вносили в душу, известно же, что умножающий познания умножает скорбь. А мне часто доставляет какое-то мазохистическое удовольствие нести эту ношу. Не хочу быть тупой пиздой, ну никак не хочу. Пусть уж лучше буду занудой и буквоедом. - "Пускай душа твоя полна страстей сожжённых пеплом чёрным, и гордость проклятых она в себе носить обречена, пылая раскалённым горном...", - Эд задумался. - О, милая, по сравнению с язвами и ничтожеством жизни эти твои меланхолические настроения, которые, судя по тому, с какой страстью ты снова и снова предаёшься своим излюбленным занятиям, вполне преодолимы и, надо сказать, слишком естественны для тех, кто навек утратил первозданный рай. Ибо земля эта - лишь чертог тоски и скуки, и я, как и ты, часто желаю пойти этому убожеству прахом, хотя, конечно, и понимаю, что так говорить нельзя, и есть всё-таки какое-то рациональное зерно в абсурде существования. - О, да, - утёрла глаза Сьюзен. - Да, я уже забыла о том, что в очередной раз прокляла кое-кого и размышляла о том, какую бы казнь придумать... Боже, как это низко! Но мы должны смирять столь негативные свойства своей натуры, ибо сами и являемся виновниками своих бед. Хотя нет... Конечно, не мы виноваты. Виноваты именно они. Ну и хуй с ними, гори они синим пламенем, чего я им этого искренне желаю... Хотя нет. Нельзя зла желать. Никому не приятно гореть синим пламенем. Давай-ка лучше скажи мне что-нибудь хорошее, Эд!.. Чтобы стало мне весело на душе после всей той грязи, что я впитала, читая этот манускрипт про зверства инквизиции! Нет, как бы не была печальна и груба история человечества, лучше уж знать, чем не знать... Не зря мы все столько страдаем - а всё для того, чтобы никогда не забыть. Великое искусство - помнить и прощать, наверное, величайшее из всех, которые постижимы в этой обители скорби!.. - О, дорогая, что я могу тебе сказать! - Эд вздохнул. - Желаю тебе не сойти с ума, как Питер. А, может быть, наоборот: стань сумасшедшей и счастливой, ибо это равнозначно. Я, кстати, сегодня вытащил карту из колоды, спросив "Что есть Сьюзен?" Великодушная хохотнула. - Ну и что выпало? - Шут. Дурак, - ответил Эдмунд. - Ну да... ответила медленно Сьюзен. - Я и не сомневалась. - Мы дураки и ничтожества перед величием вселенной, хотя и метим все в Наполеоны. Дура я, причём в этом абсолютно не сомневаюсь. Но, во всяком случае, миролюбивая дура, овечка, тихо себе пасущаяся, во всяком случае, не агрессивная и не озлобленная. Хотя кто знает, что сделает со мною жизнь? Может, стану жуткой мегерой... Социальной букой. - Будешь, если ещё один раз стащишь у Юстэса "Суперкрепкий лагер". Он подумал, что этот сделал я, и, когда я вернулся после прогулки с Джил, выложил грязными носками моё имя внизу в прихожей. - Ох, да, что-то я пристрастилась, что-то совсем пристрастилась, - Сьюзен обняла подушку. - Надо завязывать... Мне кажется, что профессор Керк уже разок учуял перегар... - Ахха!.. Что же, есть в этой твоей гордости что-то даже привлекательное... Хотя гордость, конечно, страшный грех... Зато она творит Бога из последнего нищего, ибо этот дар есть в каждом самом ничтожном представителе рода человеческого... Эдмунд затушил свечи. - Иногда темнота приводит в порядок мысли и обнаруживает высший смысл бытия, - негромко произнёс он. – Вспомни святыню детства и тот миг, когда ты открыла для себя Нарнию. Это излечит от любой тоски и от всех тех язв, что разъедают тебе душу… Известно же, что претерпевший до конца спасётся, а мы и не то терпели, верно?..