Душенька

Сначала она слышала крик. Он раздирал ее на части и был просто невыносим. А затем все вокруг взвинчивалось, кружилось, и перед ней оказывалась она сама. Рыже-белая кошка, наивно глядящая на нее. Вот только у двойника оба глаза голубые. Вторая она поворачивает голову и спрашивает: — А ты правда видишь души? «Души… Души…» — разлетается эхом, и слово звучит все громче, а двойник перед ней начинает меняться. Из сердца пробивается росток и начинает обволакивать тело второй Душевной. Но кошка перед ней и не замечает этого, продолжает стоять, как ни в чем не бывало. А растение, которое она никак не может разглядеть и узнать, полностью овивает тело двойника, и когда последний клочок шерсти скрывается за растением, двойник взрывается. Все вокруг кричит — «Души!», крик возвращается и она просыпается в своей палатке — и хорошо еще, если безмолвно. Так было и в этот раз. Душевная сморгнула, сгоняя с себя кошмар. Все было спокойно, все ученики сопели. У ученицы была удобная позиция — ее гнездышко было у дальней стены палатки, и она видела всех отсюда. Пестролап и Краснолап лежали рядышком. Говоря по правде, ей не очень нравился Краснолап — он был ворчливый, а Душевная была еще слишком юной, чтобы смотреть глубже. Напротив лежала Солнцелапка — не то пятнистая, не то полосатая кошечка, которая до сих пор ни разу не поболтала с Душевной просто так, опасаясь слухов. Но, собственно, к Душевной уже почти все привыкли. Лишь единицы все еще верили в то, что она — какое-то плохое предзнаменование, и кошка была рада этому. Наверно, и Солнцелапка когда-то обвыкнется. У стены рядышком сопели Ночнолап с Виноградной. Каплелапка спала в самом центре — наверно, это ей льстило, а вот Росянка лежала под боком у Душевной. Она видела их души. Как и во сне — души, самые настоящие. Шкура Солнцелапки была увита подсолнухами. Душевная сама не знала, как так вышло — но цветы не подчинялись никаким правилам. Цветами Пестролапа были ромашки, а Краснолапа — дикие розы. А у Виноградной теперь вместо почки на шкурке зеленели лозы. Но она ничего так и не смогла из этого вынести. Как докопаться до Краснолапа, чтобы среди шипов найти розы? Как пояснить ромашки — простота или наивность, легкомыслие или ветреность? Насчёт подсолнухов же вообще ничего в голову не приходило. Она, по сути, и без того знала, что Солнцелапка — совсем не плохая. Она пыталась приглядываться и к другим по мере возможностей, но возможностей было мало. Исследовать свой дар оказалось опасным делом. Она ровным счетом ничего не могла понять — да и что за дурацкая способность, прикроешь глаз и увидишь цветы на шкуре? А еще ее стали преследовать кошмары. Она не высыпалась и не могла ничем заниматься. Маковые зерна делали кошмар только ужаснее и длиннее. Иногда помогал тимьян, могла помочь ромашка, но никто не мог ничего предсказать, а переводить все успокоительные травы на нее Моховница не собиралась. Жизнь ученицы оказалась вовсе не бесконечными возможностями, а строгим распорядком дня, кучей новых обязанностей и бессонными ночами. Но ей это нравилось. Душевной нравилось приятное ощущение усталости, когда после тяжелого дня падаешь на подстилку без сил, а мышцы приятно болят. Ей нравилось понимать, что она полезна. Нравилось наблюдать, как слухи исчезают, сталкиваясь с ее поразительным трудолюбием. Она была идеальной ученицей — на лапах с рассвета (кому обязательно знать, что она не может спать?), тут же кидается на зов наставницы, тренируется до изнеможения и выходит едва не с каждым патрулем. Только вот это было… Ненастоящим. Она так стремилась зарекомендовать себя, что и словом не перекинулась с друзьями и сестрой в последнюю четверть луны. Наверно, ей следовало остановиться, пока не поздно, но кошмары неизменно приходили каждую ночь, и единственным способом забыться была тяжелая работа. Или нет? Может, ей стоит рассказать Росянке? Ведь она ее лучшая подруга и должна понять… Может, секрет в словах? Души. Ей надо открыть душу другим. Если она будет видеть чужие души и запрет свою, толку от этого не будет. Никто никогда не увидит, как она расцветет… Ее поглотит неизвестное растение, как в кошмаре. Она встала на лапы и тенью скользнула к выходу из палатки. В лагере было темно — солнце еще не встало. Она зевнула, глядя по сторонам. Делать было решительно нечего. Она услышала шаги за спиной и резко оглянулась. Из палатки учеников выглядывала заспанная Росянка. — Чего вскочила в такую рань? — шепнула подруга, подходя ближе. — Кошмары снятся, — потупилась Душевная. — Уже несколько дней… Не помогает ничего. К ее удивлению, все было проще, чем казалось. Слова словно ждали этого момента. И она и не опомнилась, как стала рассказывать: — Понимаешь, сначала кто-то громко кричит. А потом все вертится, я падаю и оказываюсь перед моим двойником. Он не узнает меня, и… И умирает, — выдохнула она, умолчав о своей тайне. Росянка молча и пристально глядела на неё, и ученица вздрогнула. Отступать уже было поздно. — Но ведь это просто кошмар, — ласково мяукнула она. — Ничего такого. — Я не могу заснуть, — в отчаянии прошептала Душевная, качая головой. Подруга лизнула её в бок и кивнула в сторону палатки. — Пойдём. Хочешь, я вместе с тобой буду спать в гнездышке? Душевная пораженно кивнула. Вроде бы это не было запрещено, но обычно вместе спали одни королевы с котятами. С другой стороны, какая разница, что скажут другие. Подруги вместе зашли в палатку, нырнув под полог. Росянка уже снова клевала носом, и Душевной приходилось её поддерживать. Они вместе улеглись в одно гнездышко. — Сладких снов, — сонно шепнула Росянка. Душевная положила голову на лапы. «Души». Она открыла свою. *** Душевная зевнула, провожая взглядом уходящую прочь цепочку патруля. Росянка стояла рядом, лениво глядя вслед Каплелапке, угодившей в рассветный патруль. Та отчаянно оглядывалась, словно отыскивая пути к побегу. Ученица, можно сказать, злорадствовала — Каплелапку в рассветные патрули отправляли уже четверть луны. Древогривка все старалась выбить из новоиспеченной ученицы дурь, приучая к строгому режиму. Так что Каплелапку гоняли немилосердно, и ей было даже тяжелее, чем самой Душевной — а ведь она была ученицей глашатой, и Древогривка её не жалела! Впервые за последние дни кошка выспалась. Кошмары её не мучили — правда, рядом храпела Каплелапка. Но судьба наказала ученицу за то, что та мешала другим спать, вполне достойно — отослав в рассветный патруль, и возражать было нечего. Да-а, рассветный патруль для учеников был сущим адом, и только то, что Древогривка отыгрывалась на Каплелапке, давало всем вздохнуть спокойно. Идешь себе, клюешь носом, чуть не падаешь, засыпая. Как только выходите из лагеря, тут же — шквал вопросов. А как лучше поймать кролика? Где у нас водятся белки? После того, как ты кое-как уныло отвечаешь на них, воины принимаются расспрашивать, в какой стороне отсюда Синяя Роща и Златолистый Холм. Как дойдете до границы, не преминут устроить экзамен по истории родного племени, а по пути домой заставляют попусту вынюхивать каждую дичь, которую все равно не дадут поймать. И когда вы приходите в лагерь полностью вымотанными, для вас обязательно найдется задание — выловить блох у Чешуйницы, к примеру, или сменить подстилки. Насколько она знала из разговоров со Змеехвосткой, поначалу такие «испытания» и правда были, и их целью было приучить особо норовистого ученика к дисциплине. Душевной искренне не повезло. Хотя ей подобные занятия не требовались в силу ее покладистого характера, ее всегда отправляли в патруль вместе с сестрицей, и уж тогда и ей доставалось за компанию. К счастью, теперь незавидную участь рассветного патрульного теперь можно было предоставить Каплелапке. — На дневную охоту выдвинутся: Янтароглазка, Алошкур, Душевная и Паутинник. Ведет Алошкур! — продолжила объявление патрулей Древогривка. Душевная вздохнула и смирилась с тем, что расслабиться сегодня не выйдет. Древогривка еще вчера сказала, что с утра они пойдут на тренировку, значит, ей сразу после нее придется бежать в патруль. Вот бы хоть успеть пообедать! Росянку выдвинули в вечерний патруль, и подруга тоже мрачно кинула взгляд на Душевную. Удача явно не была на их стороне — сегодня у Росянки было еще две тренировки. Ей предстояло разучивать охоту со своим наставником Вьюроцветом и потом — бежать на совместную тренировку с Ночнолапом под присмотром Вишнешерстки. Если после еще и придется идти патрулировать, то легко себе представить состояние Росянки к вечеру. — Не волнуйся, — подбодрила Душевная подругу. — По крайней мере, у тебя будет интересный день. А еще ты точно знаешь, что за чем. Мне вот Древогривка никогда не скажет заранее, охотимся мы или тренируемся. Хорошо бы охоту — хоть не опозорюсь в патруле, — вздохнула она. — Ты? Опозоришься в патруле? — Росянка округлила глаза и пнула подругу в бок. — Да ты же лучше всех ловишь птиц! Мне так никогда не суметь. — Зато мышей и белок я всегда упускаю, — печально пожаловалась кошка. Росянка только еще раз зевнула: — Давай хоть позавтракаем. Болтать каждый может. Они молча разделили жирную белку, слушая, как Древогривка выставляет дневную и ночную охрану лагеря. Душевная не сводила глаз с наставницы. Та закончила говорить и выжидающе на нее уставилась. Кошка проглотила последний кусочек белки и подбежала к наставнице. Древогривка фыркнула: — Ты бы не стеснялась, еще больше бы набивала брюхо! Для охоты нужна легкость, и ты это чудесно знаешь. Думаешь, мышка прямо заслушается тем, как твой живот волочится по траве? — Но ведь я всего лишь завтракала, — потупила глаза Душевная. Наставница сердито дернула головой, давая понять, что разговор окончен, и направилась к выходу. Ученица побежала за ней — еще не хватало отстать. Древогривка явно была не в духе, еще устроит выволочку — лучше уж молчать и поспевать за глашатой. А Древогривка, между прочим, чуть ли не бежала, и Душевная едва поспевала за ней. «Вот тебе и спокойная и уравновешенная», — с тоской подумала ученица, вспоминая, как нахваливали ее родители Древогривку, когда она только ее получила в наставники. Глашатая приняла решение провести тренировку в Синей Роще. Солнце тут едва просвечивало через густые кроны деревьев. Когда-то давно это место и правда было небольшой рощицей, но теперь она стала небольшим кусочком леса. Тут и правда было много мышей, но ученица все еще не поймала ни одной — слишком тяжело прыгала. — Да ты вообще меня слушаешь? — вдруг услышала она Древогривку и обернулась. — Я для кого тут представление разыгрываю? Смотри сюда. Это охотничья стойка для выслеживания лесной дичи. Перед глазами все плыло, но кошка попыталась сфокусироваться. Силуэт наставницы прояснился. «Надо настроиться на тяжелую работу, а не витать в облаках,» — укорила она себя. Древогривка явно уже готова была порвать ее в клочки. День обещал быть трудным. *** — Охотимся у Трех Берез. Янтароглазка и Паутинник — вы вместе охотитесь на пустоши рядом. Душевная, я иду с тобой в подлесок, — кивнул ей Алошкур. Душевная попыталась принять вид посерьезнее, но больше всего ей просто хотелось отдохнуть. Мышцы все еще ныли после тренировки, а пообедать она так и не успела, и сейчас ученица предпринимала попытки поскорее запихнуть в себя ту самую крошечную мышку, которую она сегодня — даже не верится! — поймала. Древогривка все же была сама не своя. Ужасно нервная, постоянно оступалась и спотыкалась, а за пойманную добычу даже не похвалила, как обычно. Кажется, ее все же уличили в том, что на сборе патруля она пыталась втихую поесть. Янтароглазка закатила глаза, а Паутинник сочувственно посмотрел на нее — он еще прекрасно помнил далеко не такую чудесную пору ученичества. Алошкур терпеливо ждал. Душевная проглотила последний кусок и вскочила на лапы. — Идем, — вздохнул воин, и они выдвинулись. Душевная плелась в хвосте, облизываясь. Усы у нее были в жиру, и она пыталась это скрыть. День не задался. Три Березы были чуть ли не историческим местом. Именно здесь погиб бывший предводитель, Вихрезвезд, и потому в племени до сих пор ходили слухи о том, что Звездный Кот спускается к месту своей смерти каждый день. Душевная в них упорно не верила. Ее куда больше напрягала охота с Алошкуром — он был молодым, но строгим воителем. И так называемый «метод Змеехвостки», которая охмурила собственного наставника (половину тренировок влюбленная парочка мило болтала), тут бы уже не сработал. Она тихонько простонала. У Берез они разделились. Душевная покорно потопала за Алошкуром в подлесок, выслушивая предположения о том, что удастся поймать. Ученица надеялась на птиц. Птиц ей было ловить гораздо проще, да вот только на территории Ветра их было маловато. — Душевная, ты чуешь? — повернулся к ней Алошкур, сверкая глазами. Она насторожилась. Да, тут была белка — и вскоре она и сама указала на неё воину. Зверек был ужасно большой и жирный — таким можно накормить половину племени. Она бросила взгляд на воина, уже понимая, что он скажет. — А почему бы тебе не поохотиться ближе к озеру? Ну вот, как всегда. Как ей научиться ловить белок, когда ей даже это не доверяют? Да, Алошкур боялся упустить такую большую добычу, но все же было обидно. Она засопела и побежала в сторону озёра, оставив белку наедине с Алошкуром. Ученица повела носом, надеясь поймать что-то и доказать, что не бесполезна, но не учуяла никакой дичи. Шуршали ветви, трава шелестела под лапами. Подул тёплый ветерок, и кошка подставила ему мордочку, надеясь, что он принесёт какие-то запахи. Так и случилось, вот только учуяла она не дичь. Коты! И притом не из другого племени, а из Ветра. Что им тут делать — ведь вроде другие патрули в это время не выходят? Может, вышли погулять? Погода в последнее время радовала. Душевная пошла по запаху, осторожно обходя веточки и листья, чтобы не шуметь. Вскоре до неё донеслись обрывки голосов, но она ровным счётом ничего не поняла. Вдруг все смолкло. Затрещали кусты, и кошка услышала последний писк мыши. Душевная осторожно вышла из кустов, надеясь наконец хоть что-то увидеть. Сердце её трепетало — кто там? А вдруг она срывает чье-то свидание? Но тут был только Краснолап, сжимающий в зубах мышь. Он повернулся к ней и положил мышь рядом с собой, презрительно усмехнувшись: — Ну и что ты здесь делаешь? — Я в патруле, между прочим, — обиженно ответила Душевная. Можно бы было и не вести себя так заносчиво. Разве она что-то ему сделала? — Да? И что же ты ничего не поймала и даже это не учуяла? — сощурился старший ученик. Кошка потупилась. Она и впрямь прекратила вынюхивать дичь, когда учуяла двух котов. Ей было так интересно, что она совсем забыла об охоте. Но она тут же подняла голову и оглянулась. Где же тогда тот, с кем говорил Краснолап? Вдруг ученик взволнованно сверкнул глазами и вскочил. Он ещё раз принюхался и нервно взмахнул хвостом. Краснолап пододвинул мышь к Душевной и сердито шепнул: — Все равно больше ничего не поймаешь! — и юркнул в кусты. Кошка удивленно поглядела ему вслед. И чего это он так напугался? Кусты сзади зашуршали, и выглянул Алошкур. Кошка напуганно оглянулась. Воин одобрительно на неё посмотрел. — Пшоймала? — проговорил он, сжимая в зубах белку. — Пшошли. Душевная взяла в зубы мышь. И чего это Краснолап ей её оставил? И с кем это он говорил? Определённо творилось что-то странное. Вздохнув, она потрусила за воином. Тайны подождут — у неё патруль.