Hawaii, peace, love

В машине душно, когда они едут в аэропорт, чтобы лететь в Гонолулу, а сидящие с обеих от Намджуна сторон Джин и Чимин только добавляют жару к и без того тяжёлой атмосфере. Джин справа от него хотя бы не сильно его касается, зато Чимин слева спит у него на плече, прижавшись совсем близко и положив горячую ладонь ему на колено. Но Намджун даже не может почувствовать раздражения по этому поводу — разве можно злиться на Чимина или даже думать о том, чтобы отказать ему в плече для сна? Кажется, помимо водителя, Намджун единственный, кто не спит и потому вдвойне мучается от едва выносимой жары, стараясь размеренно вдыхать раскалённый воздух и надеясь на прохладу от кондиционеров в аэропорту. Он чувствует, как Чимин рядом начинает просыпаться, и опускает взгляд вниз, когда тот шевелится. У Чимина на запястье красуется металлический браслет с выбитыми позитивными словами в духе «Гавайи, мир, любовь», и когда тот поднимает лежавшую до этого на его колене руку, оба видят, что одно из слов отпечаталось у Намджуна на коже: любовь. Чимин несколько раз медленно проводит по нему пальцами, и, несмотря на всю жару вокруг, на коже появляются приятные мурашки. — Саранхэ, — едва различимо шепчет Чимин и останавливается в своих движениях, замирая, но не испуганно. Он поднимает голову и смотрит на Намджуна открыто, словно подтверждая, что имел в виду именно то, что сказал, и Намджун глядит в ответ с открытым ртом, не зная, как реагировать. С одной стороны, признание совершенно неожиданно и заставляет все связные мысли разлететься в голове в разные стороны, так что сформулировать сразу хоть одну мысль становится невозможным. С другой — вряд ли можно сказать, что чувства Чимина становятся для него шокирующей новостью, как и собственные чувства к нему. Они уже какое-то время двигаются в этом направлении, хоть пока и не говорили об этом открыто — по крайней мере, не словами. Пауза не затягивается надолго — они смотрят друг на друга каких-нибудь секунд пять, но Намджун не успевает найтись с ответом. Машина останавливается, открывается дверь, голос менеджера сообщает, что они на месте и просит всех просыпаться. Чимин улыбается понимающе и тянется за своим рюкзаком, разрывая зрительный контакт. Намджун знает, что им нужно поговорить, что неправильно заставлять Чимина ждать и сомневаться — и в правильности собственного решения признаться, и в ответных чувствах Намджуна, — но подходящий момент никак не находится. Вокруг вечно камеры и другие мемберы, и они ни на секунду не остаются одни. В аэропорту Гонолулу они расходятся разными маршрутами и встречаются уже только в конце дня — но вокруг снова слишком много народу для личного разговора, и единственное время, когда камеры выключены и нет вероятности встретить кого-то из ребят, куда бы ты ни отошёл, — это ночь. Но Намджун не хочет лишать Чимина заслуженного сна, тем более зная о его проблемах с засыпанием, поэтому решает подождать. И зря. Весь следующий день Чимин ходит задумчивый и почти что грустный, хотя и старается не показывать этого, шутя и смеясь, но Намджун слишком внимательно наблюдает, чтобы не заметить, и его мучает совесть. Хочется снять микрофоны, отвести Чимина в сторону и всё объяснить, но это привлечёт слишком много ненужного внимания, поэтому Намджун, непрерывно коря себя, всё же принимает решение наведаться к Чимину ночью, когда все будут спать. Он долго ждёт, пока всё в доме окончательно стихнет, и, вставая с кровати, надеется, что мемберы уже заснули и его никто не застанет за таким непонятным занятием. То, что Юнги рядом даже не шевелится, пока Намджун накидывает рубашку поверх майки и нашаривает в темноте телефон, вселяет надежду. Намджун старается вести себя максимально тихо и подсвечивает себе дорогу телефоном, потому что не хватало ещё споткнуться, сломать или разбить что-нибудь, при этом и перебудив всех, и самому пострадав, и нанеся ущерб чужому имуществу. Он двигается почти на цыпочках, и, достигнув, наконец, комнаты Чимина с Чонгуком, берётся за ручку, молясь, чтобы дверь не скрипела. Поначалу та и правда как будто внемлет его мысленной просьбе, но, когда остаётся буквально пара сантиметров для того, чтобы Намджун мог спокойно войти внутрь, всё-таки раздаётся скрип, от которого из-за сгруженного кучей посреди кровати одеяла появляется голова Чонгука. Чимина в этой самой кровати при этом не наблюдается. — Хён? — бормочет Чонгук, прищурив один глаз, хотя Намджун и не светит телефоном прямо на него. — Где Чимин? — без каких-либо объяснений спрашивает он, не давая младшему сильно задуматься о странности происходящего. Чонгук слепо шарит руками перед собой, из чего Намджун делает вывод, что спать Чимин всё же ложился и исчез уже после этого. — Не знаю. Не здесь, — следует информативный ответ. Думается, что сам Намджун непременно бы заметил, если бы Чимин улизнул из его постели посреди ночи. От мысли о Чимине в его постели тепло щекочет в груди. — Зачем он тебе в... не знаю, сколько там сейчас? — Надо, — лаконично отвечает Намджун, — спи. Благо, Чонгук без лишних возражений следует его наставлению, кажется, отключаясь тут же, как только ему дают разрешение. Уже через пару секунд в комнате слышится лишь усиленное посапывание, которое Намджун старается не потревожить своими шагами обратно и манипуляциями с предательской дверью. Чимин находится у бассейна — его силуэт чётко виден в свете подсветки. Он поворачивает голову на звук открывающейся двери и точно так же, как Чонгук до этого, спрашивает: — Хён? — Чимини. Чего не спишь? — Намджун усаживается рядом, не зная, как начать разговор, поэтому автоматически переключается в «отеческий» режим. — На звёзды смотрю, — фыркает Чимин, хитро глядя на него из-под длинной растрепавшейся чёлки. Намджун кивает. Он и сам любит звёзды и ценит такие моменты, когда огни большого города не перебивают их свет, но сейчас не может отвести взгляд от Чимина, который лучше любых звёзд. — Ты такой красивый. Как ты можешь быть таким красивым? — искренне недоумевает он, в кои-то веки не видя необходимости сдерживаться и подбирать более нейтральные слова. — Перестань. — Чимин слабо, ради проформы, пихает его в грудь и отворачивается, улыбаясь. Намджун даже не сомневается, что тот не хочет, чтобы он перестал, просто слишком смущается. Намджун ловит его ладонь и не выпускает, считая, что это уже неплохое начало для Разговора. Чимин не пытается высвободиться, позволяя аккуратно переплести их пальцы. — Прости, что не ответил сразу, — кается Намджун, — просто я не ожидал, и у меня в такие моменты мозг переклинивает. Полный вакуум. Чимин открыто веселится над ним, явно соглашаясь со сказанным, но это даже ни капли не обидно. Радует, что тот не злится и больше не грустит, а просто сидит рядом и потешается над ним. — Но я тоже… ты знаешь… — Намджуну ужасно неловко. Он ещё никогда не произносил этих слов именно в таком ключе, с таким смыслом, поэтому теперь у него, кажется, переклинивает и язык. — Да? — Чимин снова смотрит на него, конечно же, понимая, что он имеет в виду, но словно до конца не веря. — Конечно. Неужели по мне не видно? Я, по-моему, о тебе просто не затыкаюсь. А представь, что при этом происходит у меня в голове. Чимин смеётся, сжимая его ладонь своей, и становится в этот момент просто невыносимо прекрасным — таким, что хочется отвести взгляд, чтобы не ослепнуть, но сделать это совершенно невозможно, потому что лучше умереть счастливым от такой яркой красоты, чем отвернуться. — Хён, ты меня смущаешь! — Чимин сам пытается заставить его отвернуться, свободной рукой отталкивая его голову за подбородок в сторону, и после недолгого сопротивления Намджун всё же поддаётся, давая и ему, и себе небольшую передышку. Смотрит на подсвеченную синим воду перед собой, потом ни с того, ни с сего предлагает, думая, что это вполне себе романтично: — Не хочешь искупаться? — Голышом? — откликается Чимин и тут же прикрывает глаза ладонью, потому что шутка выходит не такая невинная, как он планировал. — Можно и голышом, если хочешь, — улыбается Намджун, вставая с места и с готовностью стягивая с себя рубашку. — Ты что, серьёзно? — поражённо смеётся Чимин, не спеша к нему присоединяться. Намджун выжидательно смотрит на него секунду, две, три — и тоже не выдерживает, смеясь. — Просто рубашку снял, остальное оставлю, так и быть. Он максимально осторожно забирается в бассейн, чтобы не разбудить никого внезапным всплеском, и протягивает руки к Чимину. — Иди ко мне? Вода прохладная, уже успевшая прилично остыть после жаркого дня, и на коже сразу появляются мурашки, хотя Намджун и не сказал бы, что ему холодно. И он надеется, что, если Чимин к нему присоединится, то они смогут поделиться теплом друг с другом. Чимин, недолго подумав, и правда поднимается со своего стула, присаживается на край бассейна перед ним, опуская в воду ноги, и смотрит на него сверху вниз. Намджун позволяет ему немного понаслаждаться таким положением, видя, как тот довольно ухмыляется, но затем легонько тянет, обхватив пальцами гладкие лодыжки, намекая, что пора бы Чимину к нему присоединиться. Чимин даже не пытается дотянуться до дна бассейна — он соскальзывает с бортика и сразу обвивает ногами его талию, заставляя каждую клеточку намджунова тела радостно воодушевиться. Намджун прижимает его к стенке бассейна, придерживая за бёдра, хотя так хочется подхватить снизу, а когда Чимин кладёт руки ему на плечи, обнимая, удержаться просто невозможно — и Намджун целует. Сначала легонько, просто прикасаясь губами к губам и погружаясь в ощущения. Он никогда раньше не целовался с парнями, да и с девушками уже очень давно, и они ничего для него не значили, поэтому даже пытаться сравнивать нет никакого смысла. Губы у Чимина мягкие и такие пухлые, что хочется прижаться к ним сильнее, провести языком, пробуя на вкус, но Намджун успевает только начать приводить свой план в исполнение, потому что Чимин сам приоткрывает рот, и не воспользоваться таким приглашением Намджун не может. — Знаешь, — запыхавшись, произносит Чимин, когда они отстраняются друг от друга, — это был мой первый поцелуй. От этих слов Намджун чувствует одновременно и дикую радость, ускоряющую и без того усиленное сердцебиение, и вполне объяснимое волнение. — И как тебе? — отчего-то шепчет он. — Идеально, — улыбается Чимин и тянется за новым поцелуем. Гавайи для всех них становятся особенным местом — по многим причинам, и Намджун знает точно, что когда-нибудь вернётся сюда снова — только с Чимином, чтобы вместе любоваться звёздами, смотреть закаты и встречать рассветы и купаться в необъятном океане — может быть, даже ночью и, возможно, даже совсем голышом.