Испытание

Холодные снежинки путались в волосах. — Тяжело… Голова болит, — бормотала девушка, когда ее, ослепленную непроницаемой повязкой на глазах, вели из автобуса в ночь. — Соня, мы почти пришли, — оповестил редактор, что держал ее под руку. Идиот, мог хотя бы поделиться зонтом! Егорова чувствовала озноб, будто за шиворот напихали льдинок. Нет, это не от октябрьской прохлады. Она еще сидя в машине поняла, куда ее привезли. Кладбище. Только здесь может быть такая угнетающая, мертвая энергетика. Только здесь вместо привычной теплоты в груди она чувствовала холод, а в голове становилось так тяжело, будто в ее черепную коробку поместили гирю. Ей уже стало понятно, для чего их всех притащили сюда. Глупые редакторы не понимают, что кладбище — не место для проверок на предмет способности связываться с душами. Не понимают, что мертвых нельзя тревожить ради собственных утех. Двигаясь вслед за мужчиной, который, наконец, догадался пустить ее под свой широкий зонт и спасти от возможной ангины, Соня уже чувствовала присутствие рядом покойных, которые были совершенно не рады тому, что их столь бессовестно побеспокоили. Ясновидящую остановили резко, неожиданно, и она едва не споткнулась о стык плиток под ногами. — Соня, здравствуйте, — прозвучал рядом знакомый голос, но Егорова на секунду словно отключилась и не могла понять, кому же он принадлежит. В следующий миг в голове возник образ, и теперь уже она не сомневалась. Она скорее была удивлена. — Здравствуйте, Вера… — растеряно произнесла ведьма, одновременно пытаясь понять, почему ее ввело в замешательство нахождение здесь именно этой ведущей. Она повернула голову на голос Сотниковой в бессмысленной попытке ее увидеть, и только потом осознала, что на ее глазах все еще находилась повязка. Внезапно грудь Егоровой пронзило холодом, который скопился где-то в центре, в сердце, а затем потек по сосудам, от чего пальцы рук начали мелко дрожать. — Ой, Господи… — сорвалось с губ, когда она поняла, у чьей могилы стоит. Вернее, когда предположила, кому эта могила может принадлежать. — Соня, Вы уже почувствовали, в каком месте находитесь? — задала стандартный вопрос Вера, и у ведьмы снова возник секундный ступор, который затем сменился раздражением. Она что, серьезно? Егорова даже думать не хотела, существуют ли такие «экстрасенсы», которые не в силах узнать подобное место, даже с закрытыми глазами, ушами и прочими частями тела, но себя к ним она уж точно не причисляла. — Вы знаете… — Соня растягивала слова, скрывая тем самым свое возмущение, — эту энергетику сложно не почувствовать… — Это что? — не уступала ей Вера и пыталась «дожать», настаивая на получении прямого ответа. — Кладбище, — отстраненно бросила ясновидящая, понимая, что любопытство ведущей никуда не денется, и если она хочет хорошо себя проявить, ей придется смириться и отвечать на глупые вопросы. А дальше Вера дала задание. Егорова все еще негодовала от самой идеи испытания, и ей крайне неприятно было тревожить чью бы то ни было душу, но тем не менее пришлось взять в руки свечку. — Вера, а Вы можете мне сказать, я свечу подожгла или нет? Соня сама не успела понять, как у нее вырвался этот вопрос, но про себя отметила, что ей безумно приятно произносить имя ведущей. Мысль странная донельзя, и Егорова прогнала ее куда подальше. Однако продолжала ждать ответ от женщины, которая, отчего-то, не спешила с ним. Вместо нее на помощь пришел тот самый редактор с зонтом, про которого Соня уже с успехом успела забыть. Но свеча все никак не поддавалась, а мокрый снег, словно нарочно, осел на фитиле зажигалки. — Ветер, — внезапно услышала она ровный, констатирующий факт голос Сотниковой, и раздраженно прервала попытки мужчины помочь, спрятав свечу обратно в мешочек. Отключить мысли достаточно сложно, но Егоровой пришлось сосредоточиться на своих ощущениях и попытаться прочувствовать энергетику вокруг. Перед глазами начали плыть неясные образы, которые не только не помогали, но и сбивали ее с толку. И вновь, не успев подумать, она произнесла уже въевшееся под корку сознания имя: — Вера, передо мной точно могила? Не то чтобы Соня сомневалась в адекватности ведущей и допускала возможность, что ее пытаются запутать, но видения были слишком разрозненными, и она никак не могла понять, какие из них ей нужны. — Да, я не вру, — слегка удивленно отозвалась Сотникова, и Соня знала, что это так. Она объяснила, что ей пришла иная картинка, а затем вновь постаралась отключиться от мира и уловить правильные образы. Медленно, но верно, они все-таки пришли, и Егорова начала рассказывать. Ведьму продолжало знобить далеко не от холода, и она, до того момента убежденная, что дрожь бежит по плечам из-за энергетики вокруг, теперь очень сомневалась в этом. Ей не нужны были глаза, чтобы почувствовать, как ведущая прожигает ее взглядом, отнюдь не ожидающим. Скорее заинтересованным. Соня дальше озвучивала приходящие картинки, а Вера считала за должное прокомментировать и переспросить каждое ее слово. В какой-то момент ясновидящая не справилась с обрушившимся на нее потоком образов и боли той женщины, чью жизнь она сейчас видела. Егорова поняла, что ей становится плохо и она вот-вот в очередной раз проявит на камеру чувства и заплачет. Она слышала, как Вера продолжает задавать вопросы, но никак не могла сосредоточиться на них. Поток эмоций — и своих, и чужих, нахлынул волной. Ведьма продолжала говорить и говорить, пытаясь не обращать внимания на собственную дрожь в голосе. В какой-то момент ей удалось взять себя в руки. Пришли новые видения, уже про сына женщины, над могилой которой сейчас стояла ясновидящая. — Какая-то странная смерть, не понимаю… — высказала Егорова, пытаясь уцепиться за них и понять, что они означают. И в тот же момент услышала голос сбоку. Это снова была Вера, с непробиваемой настойчивостью продолжавшая выпытывать каждую подробность. — Сейчас, Вера, подожди, я сейчас все потеряю вообще, — пробормотала Соня, сквозь хаос образов перед глазами пытаясь найти нужный. Соня даже не заметила, как перешла на «ты». Зато заметила сама Вера. Она продолжительно смотрела на Соню, и будь та сейчас с открытыми глазами и не сосредоточена на другом, она непременно бы почувствовала, как интерес ведущей к ней вспыхнул с новой силой. Соня продолжала молчать, обдумывая свои видения, а Вера все никак не сдавалась. — Пожалуйста, опишите женщину. Кто она, как давно ушла из жизни, какая профессия… — Вера, я души вижу, а не трудовые книжки, — саркастично ответила Егорова, сдерживаясь из последних сил. Она больше не могла бороться с видениями, мелькающими перед глазами. Ей было больно и тяжело пытаться разобраться в них, поэтому она опустилась на корточки. Слезы вновь подступили к глазам, и на этот раз ясновидящая не пыталась бороться с ними. — Я не могу, Вера, мне плохо уже, — дрожащим голосом ответила она на очередную просьбу ведущей, а затем ей разрешили снять маску. Дальше все было так, как и предполагала Соня — она расплакалась, как только осознала, около чьей могилы стояла и чью жизнь прожила с помощью видений. Съемки были прерваны на некоторое время, ей дали возможность успокоиться. Все это время Сотникова стояла чуть поодаль, и когда Соня в очередной раз взглянула в ее сторону, она почувствовала явное беспокойство, исходящее от ведущей. Вперемешку с… чувством вины? Вера винила себя за то, что она, Соня, расстроилась и дала волю эмоциям? — Пожалуйста, мы можем продолжить? — спросила Соня у оператора, желая поскорее закончить с испытанием и убраться подальше с этого кладбища, а также с глаз ведущей. Нет, она не злилась на Веру и уж точно не винила ее в излишней дотошности. Просто она пугалась собственных ощущений, которые женщина вызывала в ней. Соня не понимала, почему эти ощущения столь противоречивы. Еще во время испытания ей казалось, что Сотникова попросту действует на нервы, но в то же время ведьма чувствовала потребность в ощущении ее рядом. Она сама обратилась к Вере два раза, и будь на месте той кто-нибудь другой, вряд ли она поступила бы так же. Больше всего Егорову удивляла собственная реакция на то, что Вера вообще оказалась на этом испытании. Ей казалось, что не будь тут Сотниковой, мысли не были бы столь сумбурны, и взять себя в руки Соня смогла бы еще первоначально. Но сейчас под ее глазами размазалась подводка, а щеки, на которых оставались влажные дорожки слез, щипали от мороза. Нет, разумеется, это не из-за Веры…

***

— Я так замерзла, жуть просто… Ведьма вздрогнула и распахнула глаза, как только услышала над головой голос. Да, после испытания она настолько обессилела, что заснула, едва вернулась в автобус. Перед ней стояла Вера с пластиковым стаканчиком горячего чая и обращалась к сидящему рядом редактору. — Гецати-то где? — уставшим голосом спросил тот, и у Сони в голове вертелся тот же вопрос. Где этот хренов доктор? Время уже перевалило за полночь, сама же Соня вернулась с испытания пару часов назад. — Он с родственниками поговорить наедине остался, — ответила Сотникова. — Сейчас должны подойти. Соня выдохнула, шевеля пальцами ног, которые затекли от длительного сидения в крайне неудобной позе в крайне неудобном кресле микроавтобуса. Достав из кармана пачку сигарет, она вышла и закурила, отойдя в сторону. Дым глубоко проник в легкие и в горле засаднило. Делая глубокие затяжки (для Сони это было одним из лучших способов справиться со стрессом), ведьма даже не заметила, что за ее спиной уже давно кто-то стоит. И как только этот кто-то поравнялся с ее плечом, попав в поле зрения, Егорова вздрогнула и уронила сигарету под ноги. — Господи, Вера, — выдохнула она, делая шаг назад. — Вы так незаметно подкрадываетесь. — Сонь, все хорошо? — тихо спросила ведущая, заглядывая в глаза ведьмы. Непонятно, что хотела Сотникова увидеть в них, еще и в темноте, но Соню передернуло. Она не любила, когда люди смотрели прямо в глаза, и в принципе старалась избегать на себе внимательных взглядов. — Все хорошо, я просто вышла покурить, — голос Егоровой дрогнул, поэтому фраза прозвучала совершенно неестественно. И пусть она была бы хоть трижды прекрасной ведьмой, Сотникова была не менее прекрасной актрисой. И если простому человеку Соня с легкостью могла навешать на уши лапши так, чтобы тот ни о чем не догадался, то опыт Веры позволял на раз определять, когда ей лгут. Вера все так же пытливо смотрела в глаза ясновидящей, и та не выдержала. — Нет, я не в порядке, и нет, это не из-за Вас, Вера, — достаточно резко отозвалась Соня, обхватывая себя руками за плечи, словно пытаясь хоть как-то закрыться от женщины. Ее энергетические блоки здесь явно были бессильны. Сотникова так и застыла с приоткрытым ртом. Ведьма ясно почувствовала исходящие от нее волны сожаления. — Говорю же, не из-за Вас, — еще больше раздражившись, бросила Соня. — Идея с этим испытанием была отвратительна. Мне неприятно участвовать в этом фарсе. — Я согласна, — немного подумав, ответила Вера. — Я настороженно отношусь к такому. Но людям так интересно знать правду… — Людям интересно, — отрезала Соня, перебив ведущую, — но людям наплевать, что мир мертвых не любит подобных вмешательств. И люди не уважают его. Считают, будто это какие-то смешные игры. Ничего подобного. Это не шутки, а чьи-то души — не клоуны. Черт… я возвращаюсь. Ясновидящая выдохнула от столь эмоциональной речи и повернула к микроавтобусу. Уже уходя, она услышала тихий голос в спину: — Соня, стойте…

***

Нет, Соня не остановилась тогда и не понимала, почему должна остановиться сейчас, когда Сотникова вышла следом за ней у ее дома и попросила подождать. — Вера, что Вы хотите? — теряя терпение, спросила ведьма, даже не обернувшись к женщине. — Я хочу поговорить. — Мне казалось, что рабочий день закончился, — с нарочитым удивлением сказала Егорова, заставив себя передвинуть ноги и оказаться лицом к Сотниковой. — А дома меня ждет мой голодный пес. До встречи, Вера. Нет, настойчивость этой женщины просто поражала! Если на испытании она подкреплялась вполне очевидным фактом — завалить экстрасенса кучей вопросов для пущего интереса зрителей, то сейчас Соня решительно не понимала, с какой стати ведущая не пускает ее в собственный подъезд. Вера обошла девушку и буквально загородила собой двери, заставив остановиться и выслушать свою просьбу. — Я действительно не хотела Вас задеть, — продолжала потворствовать своему чувству вины актриса. — И не хотела давить… У уставшей до чертиков от тяжелого дня Сони сдали нервы. — Оставьте меня в покое! Просто уезжайте и дайте мне, блять, зайти в дом! Я не хочу об этом разговаривать! Ясновидящая буквально оттолкнула с дороги актрису и в одну секунду скрылась в подъезде. Уже внутри на нее накатила безудержная тоска и сожаление, и ведьма прислонилась спиной к двери, чувствуя сквозь нее вибрации эмоций Веры, которая все так же стояла перед ее домом. Чертов день! Чертово испытание! Чертова Сотникова! Чертовы чувства к ней! Подумав о последнем, Соня распахнула глаза и неосознанно закрыла рот ладонью, будто она не подумала, а только что произнесла это вслух. Какого дьявола ей вообще в голову залезла подобная мысль? Какие могут быть чувства у нее к женщине, с которой они даже просто хорошими знакомыми не были? К женщине, которая старше ее на тридцатку лет? К женщине, которая за один день умудрилась вывести ее психическое состояние из равновесия? — Господи, о чем я думаю? — самой себе задала вопрос Егорова. Она медленно поднялась в квартиру, погруженная в размышления о том, как она докатилась до этой ситуации, практически проигнорировала своего любимого пса, лишь на автомате насыпала ему корм, а затем прошла к своему мини-бару в гостиной и вытащила бутылку красного вина. Соня решила, что выпить и лечь спать — лучшее, что она может сделать сейчас. И возможно, наутро она не вспомнит весь этот бред, который так навязчиво засел в голове.

***

И Соня действительно не вспоминала об этом все последующее утро, до тех пор, пока на ее телефон не поступил звонок с неопределенного номера. Экстрасенсорная чуйка подвела ужасно не вовремя, Егорова ответила, даже не задумавшись, кто ей может звонить в одиннадцать утра выходного дня и для чего. Ее здорово тряхнуло, когда она услышала голос Веры с предложением встретиться на Кремлевской набережной через пару часов. Еще больше Соня была шокирована минутой позже — она ведь согласилась! Сама того не осознавая в полной мере, согласилась встретиться с Верой, блять, Сотниковой! — Что ты делаешь, боже… — простонала Егорова самой себе. — Это же просто бред! Это бред и это ненормально! Ее самобичевание прервал появившийся в дверях Аркаша. Он, виляя хвостом, игриво запрыгал возле Сони, прося уделить внимание. И девушка принялась возиться с любимым псом, время от времени заваливая его на спину и почесывая пузико. — Твоя хозяйка дура, конечно, — с горькой усмешкой протянула ясновидящая, когда довольный пес лизал ей руки, — но очень тебя любит…

***

— Ебаный холод, — выругалась Егорова, пытаясь поджечь сигарету, хотя дрожащие пальцы практически не слушались. — Пора начать носить шапки, — раздался уже до боли знакомый насмешливый голос за спиной. — Твою мать! — Соня резко обернулась и практически врезалась в Веру. — Перестаньте подкрадываться ко мне, в конце концов! — Знаешь, как бы это странно не звучало, но мне не хочется заткнуть уши, когда ты материшься… — протянула Сотникова. — Какое счастье, — скривилась Соня, пытаясь тем самым скрыть невольную улыбку. — Специально для Вас постараюсь делать это чаще. «Что ты несешь, Егорова, остановись!», — вторил ей внутренний голос, который в очередной раз оказался не услышан. — В каждой погоде есть свои плюсы, — Вера подняла голову к небу, откуда сыпал мелкий снег. — Нужно уметь их искать… Соня тоже посмотрела вверх, но прелести в виде мокрого снега в глазах оказались ей чужды. — Итак, зачем мы здесь? — спросила ведьма, борясь с желанием плюнуть на все, уйти домой, принять горячую ванну, помедитировать и, в конце концов, выкинуть к чертям из головы Веру, и с желанием узнать, во что же выльется эта встреча. — Егорова, ты как капризный ребенок, — снисходительно улыбнулась женщина, и Соня оторопела. Даже не потому, что сейчас ведущая обращалась к ней без обычного официоза, а потому, что это сравнение было просто дурацким. Она не капризная, и уж точно не ребенок! Ей просто до боли надоело разбираться в себе, а эта женщина напротив нее только все усложняла. — Какие у Вас цели? — вновь переспросила ведьма, старательно игнорируя предыдущую фразу Сотниковой. — Какие у вас с Константином отношения? — внезапно парировала вопрос Вера, и ведьма застыла на месте. В голове крутилось только два вопроса: какого хера она спрашивает о Косте, и какого хера чокнутые фанаты сделали из них гребаную пару? Мало того, что ее личка и каждый эфир ломятся от этого имени, так еще и Сотникова с какого-то перепугу сейчас говорит о нем. И почему-то Егоровой казалось, что она просто обязана отчитаться перед ней за всю свою личную жизнь. — Вера, только не говорите, что читаете фанфики и шипперите нас, — старательно выговорила Соня недавно ставшие известными ей слова. — Читаю… что? Делаю что? — переспросила Вера, и Егорова рассмеялась, глядя на озадаченное выражение лица той. — У нас нет никаких отношений, — сквозь улыбку отозвалась Соня. — Только я не понимаю, какое это имеет значение. И теперь она безбожно врала. Только что, в эту секунду, она начала все понимать. Она внимательно сканировала взглядом Веру, пока та улыбалась, глядя куда-то вдаль. Да, это было слишком странно. И слишком ненормально. И просто невозможно. Невозможно, чтобы женщина, стоящая рядом, была заинтересованна в ней. Но все-таки… Соня помотала головой, прогоняя мысли. Чем больше она размышляла об этом, тем больше запутывалась в себе. Проще было поговорить с Верой открыто, и что-то ведьме подсказывало, что именно для этого они здесь. Внезапно сама Сотникова нарушила молчание. — Расскажи обо мне, — попросила она, сталкиваясь с недоуменным взглядом Егоровой. — Все, что сможешь. Ты ведь сможешь? Соня сдвинула брови к переносице. Это была уловка? Проверка? Очередное испытание? — О чем рассказать? — глупо пробормотала она, отчаянно ища, за что зацепиться взглядом, лишь бы не глядеть в глаза Веры, которые, казалось, откровенно смеялись над ее смущением и замешательством. — Обо всем, — просто отозвалась Сотникова. — О чем я думаю, чего я хочу… Соню словно молнией ударило. Теперь все стало слишком очевидно. Вера играла с ней. Вера давно уже все поняла, поняла раньше самой Сони, и теперь просто играла. Чертова актриса! Но играть Соня привыкла только по своим правилам. Она остановилась и с вызовом взглянула на женщину. Глаза в глаза, впервые так настойчиво, впервые по своей инициативе. И ухмыльнулась, теперь точно уверенная в том, что уже не ошибается в себе и не ошибается в ней. А затем сказала так просто, будто бы в этом не было совершенно ничего странного: — Меня. Она заметила, как на секунду дернулись брови Веры, и с той же насмешливой ухмылкой повторила: — Ты хочешь меня. В следующую секунду она сделала шаг навстречу и, далеко послав здравый смысл, поцеловала женщину, которая за эти два дня вытрепала все нервы и попросту свела ее с ума. Она даже не удивилась, когда Вера ответила на поцелуй, не удивилась, когда руки ведущей переместились ей на талию. — Какого хрена? — пробормотала Соня сквозь поцелуй, и это относилось совсем не к нему. А Вера прекрасно поняла, что она имеет в виду. — Не люблю делать первый шаг, — с ухмылкой ответила она и на этот раз сама одарила девушку поцелуем в краешек губ. — Как ты поняла? — выдохнула Соня. — Как ты поняла, что я тоже этого хочу? — Не ты одна умеешь разбираться в людях, — подмигнула ей Вера. — Да и актриса из тебя никакая, совсем не умеешь скрывать свои эмоции. — Зато из тебя еще какая, — с досадой признала Соня и закусила губы. — Но теперь мы будем играть по моим правилам. Вера успела лишь с улыбкой кивнуть, дав понять, что уступает ведьме, прежде чем Соня вновь заткнула ее поцелуем, наплевав на то, что их, вероятно, уже давно заметили люди, и что проблем они не оберутся. И ей уже было совсем не холодно. Пожалуй, один плюс она действительно нашла.