Touch my neck...

Тонкая полоска матово-черной кожи больно впивается в кожу, оставляя после себя бледно-розовые полосы при каждом неудачном движении головой. Уилл едва заметно вздрагивает и на пару мгновений прикрывает глаза, каждый раз борясь с желанием прикоснуться к этому весьма специфичному украшению, скрытому под высоким воротом свитера. При его профессии практически нереально отслеживать каждый свой жест, отчего остаётся загадкой как ему удается почти неделю скрывать сравнительно недавний подарок Лектера. Тонкий кожаный ошейник, застегивающийся лишь парой золоченых кнопок, на первый взгляд совершенно не вяжется с образом доктора. Подобное украшение мог бы подарить какой-нибудь напыщенный миллиардер с жаждой всеобъемлющего контроля, а не вежливый психоаналитик с утонченным чувством прекрасного. Однако стоит лишь присмотреться, как замысел Ганнибала начинает бросаться в глаза, даже сквозь туман опошляющих этот девайс стереотипов. Вечно печальный взгляд изумрудных глаз идеально дополняется утонченной классикой ошейника, отчего Уилл напоминает потерявшегося щенка. Непослушные спутанные кудри, словно свалявшаяся шерсть, тоска в глазах от того, что жизнь опять повернулась к нему спиной, слегка собачьи повадки от долгой жизни в компании хвостатой стаи… Его хочется приручить, привязать к себе и спрятать от остального мира, чтобы больше никто не смел трогать его. Никто, кроме доктора Лектера. По завершению очередного сеанса Ганнибал просто подошел к профайлеру вплотную, наплевав на все возможные правила приличия и личное пространство Грэма, что тот, обычно, ревностно охранял, и, не говоря ни слова, достал из кармана кожаное украшение. Эмпат даже не сопротивлялся, хотя в его взгляде и плескалось удивление, когда психоаналитик застегивал на его шее ошейник, заявляя о своих правах на него. Если взглянуть на их отношения через призму событий последнего месяца, такой собственнический жест со стороны Лектера закономерен и логичен. — Мне нужно присутствовать на недельной конференции в Бостоне, — даже тихий голос доктора перекрывает все фоновые шумы, вроде треска поленьев в камине или шума машин за окном. Он смотрит на Грэма немного сверху вниз, лишь взглядом давая понять, что подарок не подлежит обсуждению. — Когда уезжаешь? — в такие моменты, когда необходимости в соблюдении ролей врач-пациент нет, обращение на «ты» становится естественным. Уилл удивительно легко соглашается не развивать тему ошейника, да и необходимости в вопросах больше нет, после заявления Лектера. — Через два дня, — коротко оповещает Ганнибал, почти любовно обводя край кожаного украшения и едва касаясь шеи самого профайлера, получая в ответ молчаливый кивок. Им не нужно озвучивать приторное «буду скучать». Каждодневные звонки, а иногда и дважды на дню, скажут об этом лучше слов, так же как круглосуточное ношение Уиллом ошейника будет правдивее пафосного «буду ждать».