Жарко

Отабек лежит на диване в одних джинсах, прикрыв глаза. Очень жарко. Даже для него. Тяжело. И они с Юркой ждут вечера, чтобы хотя бы по городу пройтись. Сейчас там просто невыносимо. А еще сам Плисецкий невыносим. Мечется по комнате, как тигр по клетке, рычит, огрызается. Ему от жары совсем плохо. Сколько раз он уже сказал, что жалеет, что приехал, что лучше бы в Питере остались. Может быть и лучше, но Алтын так хотел пригласить мальчишку к себе, пока дома никого нет. Он открывает глаза и с улыбкой смотрит на Юрку. Какой, к черту, мальчишка? Ему уже двадцать, он высокий, стройный и чертовски привлекательный. Просто невыносимо. Как жара. - Чего лыбишься? Смешно, что я страдаю? Юрка недобрый, хмурый, тоже полуголый, но все равно желанный. Гладить, трогать, целовать... - Иди сюда, - Отабек хлопает по бедрам. - С хрена ли? Прохладнее станет? - Станет. Юрка смотрит с подозрением, но подходит, ногу перекидывает и застывает, не опустившись вниз, так и стоя над своим парнем на коленях. Красивый. Если раньше был как ангел красив, то теперь как дьявол. Невыносимо. Жарко. Алтын кладет руки на тонкие ноги, ведет вверх с нажимом, по бедрам, выше, чувствуя ребра под пальцами и горячую кожу. - Блин, Бек, и так жарко, а у тебя руки - кипяток! - Сейчас, маленький... Руки вниз, расстегнуть молнию, пальцы по краю кожи, медленно опуская джинсы вниз, пока резинки боксеров не коснешься. - Бека! - Разве не лучше? Если снять - вообще хорошо будет. Юрка глаза щурит, но молчит, только губу прикусывает, когда джинсы вниз, до колен, когда пальцы по коже танцуют. - Неудобно. И теперь уже Алтын выдыхает шумно, потому что Плисецкий садится все-таки сверху, ерзает, стаскивая с себя узкие джинсы, дразнит. Дьяволенок маленький. Казах хватает его за бедра, глухо рычит: - Юр... нельзя же так. - Сам начал. Джинсы летят на пол. - Ла-адно... Тогда моя очередь. Юрка только пискнуть от неожиданности успевает, как уже лежит под Отабеком, раздвинув ноги, а тот деловито с себя джинсы стягивает. Бледная кожа краснеет, лицо пылает. - Дурак... Юрка переворачивается, лицом в диван утыкается. А Алтын стоит над ним на коленях с наполовину спущенными джинсами и зубы сжимает. Потому что у Плисецкого идеальная задница. Сжать ее, шлепнуть, оставляя красный след, развести ягодицы, проведя большим пальцами по влажной и горячей дырочке, и войти. Медленно, выдавливая стоны. Или сразу резко и грубо, до конца, заставляя кричать. Невыносимо. Жара. Отабек матерится забористо, скатывается с дивана и, путаясь в сползающих джинсах, пытается до ванны добраться. - Бек, ты чего? Юрка смотрит удивленно из-под челки. Чертенок. Как с ним вдвоем находиться, когда он... такой? - В душ. Жарко. Плисецкий выгибает бровь с коварной улыбкой. - М-м... вижу. Так жарко, что хоть гвозди забивай, да? - и прежде, чем вспыхнувший парень успевает что-то ответить, вскакивает с дивана. - Я с тобой. Будем охлаждаться вместе. А если душ не поможет, придумаем что-то другое. Чертенок же. Но Отабек совсем не против.