Полчаса на прощение

      - Значит, только что... всё зависело от меня? И если бы монета была со мной, я бы смог...       Нильс стоял и рассеянно глядел на серебряную монету, счищая с неё прилипший мокрый песок. Ещё час назад он и не подозревал, что в его руках был ключ к спасению заколдованного города. Плоская монетка, которой он решил воспользоваться вместо камешка, чтобы добросить до лунного отражения в морской глади. Она не долетела до камня, не отскочила от него и не скрылась в волнах - она упала на песок у самых ворот Винетты. И если бы этого не случилось, Нильс так никогда бы и не узнал об этой истории, не побывал в этом городе... А ведь он оказался там в тот самый час, который бывает лишь раз в столетие! Он должен был оказаться там. Недаром эта монетка досталась ему от ворона, недаром он не успел отдать её старому деревянному боцману, недаром она упала у самых ворот...       - Но ведь это же нечестно! - в отчаянии вскрикнул Нильс, сжимая в руке монету. Теперь, когда он стал размером с воробья, эта монета была больше его ладони. - Неужели совсем ничего нельзя исправить? Я же хотел купить тот кинжал, я уже пообещал купцу, я побежал за монетой... Почему город исчез в ту самую минуту, когда я выскочил, чтобы забрать её?       Стая гусей сочувственно глядела на Нильса, склонив серые головы. Мартин бережно укрыл мальчика своим крылом, безмолвно уговаривая оставить пустые волнения.       - Срок истёк в ту самую минуту, Нильс, и ты бы всё равно ничего не смог поделать, - покачала головой мудрая Акка Кебнекайсе. - Морской царь отмерил жителям Винетты ровно час на земле, ни секундой больше. Ты никак не мог этого знать, равно как и не мог бы замедлить ход времени. И потом, кто знает, если бы ты не успел добежать до оружейной лавки, смог бы ты вернуться обратно или ушёл бы под воду вместе с городом?       Услышав это, Нильс побледнел, и губы его задрожали. Ещё одно заклятие на его бедную голову! И снова всему виной его глупость и неосторожность... А он-то думал, что история с гномом научила его многому, сделала умнее, осмотрительнее и человечнее. Ничего-то он не понял, дурак, если уж додумался бросаться монеткой в воду, если не поднял её у ворот Винетты и не взял с собой. Он-то думал, что деньги вряд ли когда-то пригодятся ему, такому коротышке. И ведь видел же он, что с городом что-то неладно. Как он сразу не догадался, что город заколдован? Да что уж теперь жалеть... И расспросить жителей он ни о чём не мог, поскольку не знал их языка. Всё, что он мог понять - это лишь добрые глаза купца с мольбой во взгляде, отчаянные попытки горожан что-то объяснить ему, целое море товаров, окруживших его, и палец, единственный указательный палец, который каждый из незнакомцев показывал ему - одна лишь монета... За эту единственную монету он мог даровать прощение целому городу, отправленному на веки вечные под воду могущественным морским царём.       По спине Нильса побежали ледяные мурашки. Вся Винетта заколдована точно так же, как он! Одна неосторожная глупость - и ты обречён на вечное проклятие. Он обидел гнома, и теперь вынужден до конца своих дней остаться маленьким. Ему даже неизвестно, что может спасти его и вернуть к прежней жизни! И теперь уже, наверное, никто ему не поможет, если только ему самому не удастся разыскать маленького волшебника и вымолить у него прощение. А у этих людей был шанс на спасение, и он был в его руках... Почему он, Нильс, так глуп?       Море уже не напоминало зеркальную гладь. По нему бежали волны, сменяя друг друга, достигали берега, касаясь песчаной полосы, и снова уходили обратно. Нильс поднял голову и с отчаянием поглядел на море. Это ему он хотел отдать свою монету, прежде чем получил возможность оплатить ею свободу старого города. Это оно обрекло людей на вечные мучения, жестоко наказав за жадность... Почему люди так поздно сознают свои ошибки, и почему плата за них столь высока?       - Пойдём, Нильс, - ласково прошептала Акка, склонив голову к мальчику и глядя ему в глаза. - Оттого, что ты будешь себя винить, легче тебе не станет, да и никому это не поможет. Пойдём отсюда, скоро начнёт светать.       - Нет! - вскрикнул Нильс, и голос его тоненьким эхом отозвался среди острых каменистых выступов, казавшихся ему целыми горами. - Я не уйду отсюда! Это я виноват, что теперь эти люди пробудут ещё сто лет под водой. Может, мне самому предстоит пробыть таким крошечным ещё тысячу лет, и однажды моё спасение будет так близко, но какой-нибудь дурак вроде меня выбросит монетку в море вместо того, чтобы снять колдовство!       Плечи Нильса задрожали, и он наконец дал волю рвущимся наружу рыданиям. Мудрая Акка Кебнекайсе не стала утешать его, понимая, что это бесполезно, и сейчас ему нужно пережить своё горе самому. Мартин горестно качал головой и снова попытался укрыть Нильса своим крылом, но тот вырвался и побежал навстречу морю. Волны были совсем лёгкими, но по сравнению с ним казались целой бурей.       - Если бы только волшебники были хоть чуточку добрее и сговорчивее, - прошептал он, видя, как слёзы капают на поверхность монеты и блестят при свете луны. - Если бы можно было повидать морского царя и объяснить ему всё... Да разве он стал бы слушать меня? Ведь меня даже гном не хочет слушать. Видно, ничего уже нельзя исправить...       В последний раз погладив рукой ребристый край монеты, Нильс с досадой зашвырнул её в море. Волна тут же унесла этот странный дар с собой в тёмное безмолвие вод.       Гуси неторопливо зашагали в сторону скалы, где им предстояло провести остаток ночи. Нильс со вздохом поплёлся следом, мрачный и совершенно разбитый. Но не успел он пройти и двадцати своих крошечных шагов, как вдруг за его спиной раздался оглушительный шум.       Вода в море закипела, забурлила, образуя стремительный водоворот, и стая замерла, обернувшись назад. Обомлев от ужаса и удивления, Нильс смотрел с раскрытым ртом, как из морской пучины поднялась чья-то огромная фигура. При свете луны он увидел мощное тело, покрытое блестящими латами, напоминающими чешую огромной рыбы, крепкую руку, сжимающую трезубец, целый поток серебристо-седых волос, спускающихся до пояса, и наконец решился посмотреть в лицо властелину моря.       У морского царя было суровое, величественное лицо с крупными мужественными чертами, и Нильсу стало ещё больше не по себе от его взгляда. Царь был настолько огромным и сильным, что ему ничего не стоило поднять мальчишку одним пальцем, а другим раздавить на месте. Гуси в испуге попятились назад, а Нильс так и стоял как вкопанный, не в силах пошевелиться. Неужели это он потревожил морского царя? А вдруг он умеет читать мысли? А он только что назвал его несговорчивым и дал понять, что не считает его добрым...       - Покажись, человек, который звал меня! Пусть выйдет на свет тот, чьи слёзы принесло ко мне море!       Голос морского владыки гремел, словно буря, и Нильс поспешно закрыл уши ладонями. Но в тот же миг сообразив, что царь желает видеть его, он влез на гладкий камень, упал на колени и взмолился:       - Не гневайтесь на меня, ваше величество! Я ведь и надеяться не смел, что вы меня услышите...       Царь повернул голову в ту сторону, откуда доносился звонкий мальчишечий голос. Море затихло, волны улеглись, и этот голосок звучал так отчётливо среди ночной тиши, что и поверить было трудно, что он принадлежит такому маленькому, почти незаметному существу.       - Кто ты, о земной житель, и зачем ты звал меня? - снова спросил морской царь и наклонил трезубец над камнем. В его свете, похожем на свет луны, он наконец разглядел крошечную фигурку мальчика.       - Ваше величество, я просто Нильс... Нильс Хольгерсон, - попытался объяснить мальчик, поднимаясь на ноги. - Я человек... вернее, раньше им был. А теперь я заколдован гномом, и... Господи, о чём я говорю? Это всё неважно, - спохватился Нильс и поспешно заговорил: - Я только что был в городе Винетте и хотел купить кинжал, но перед этим по глупости уронил монету на берегу, и мне пришлось вернуться. А пока я бежал обратно, ворота уже закрылись, и стена исчезла... А я хотел купить кинжал, я уже пообещал купцу! Я так спешил, у меня как раз была всего одна монета...       - Нильс, послушай, лучше не надо! - крикнул Мартин, но Акка Кебнекайсе остановила его жестом крыла. Гуси ошеломлённо глядели, как морской царь поднял из воды вторую руку и протянул её навстречу Нильсу, раскрыв ладонью вверх. На ней блеснуло что-то почти неприметное.       - Вот эта самая? - спросил царь, протягивая монету Нильсу. Тот даже подскочил от радости, но тут же поскользнулся и упал, растянувшись на камне.       - Да, да, эта самая! Купец сказал, что хватит всего одной монеты... Но мне не хватило времени!       - Значит, ты знаешь о проклятии Винетты? - снова спросил царь, задумчиво сводя к переносице косматые брови. - Тут уж ничего не поделать, если ты покинул город в тот самый миг, когда час истёк.       - Но я же не знал! - горячо воскликнул Нильс, стоя на коленях - скользкие деревянные башмаки не давали ему устоять на мокром камне. - Я понял слишком поздно... Я сглупил, когда бросил монету со скалы, я поспешил войти в город, не успел её поднять... Я уже хотел купить кинжал, я бежал за монетой! Ну почему мне не хватило какой-то пары минут? Неужели этот миг невозможно хоть как-то отсрочить?       И паренёк снова всхлипнул, глядя на раскрытую ладонь царя, где лежала злополучная монета. Гуси молча смотрели с берега, не в силах помочь его бессмысленным страданиям. Но царь, приблизив руку к самому камню, велел Нильсу уже более тихим и спокойным голосом:       - Поднимись сюда, Нильс Хольгерсон, и повтори ещё раз то, что сказал сейчас.       Нильс обомлел от страха, но тут же вспомнил, чего хотел ещё минуту назад, и храбро шагнул на ладонь морского царя. Когда тот поднял его на ладони напротив своего лица, Нильс почувствовал себя совсем ничтожным по сравнению с этой исполинской фигурой, чьё лицо было словно вытесано из огромной скалы, а серебристые усы и борода напоминали стремительный горный поток. Но кажется, именно сейчас наступил тот решающий миг, когда он оказался в руках могущественного волшебника, а в его собственных руках была судьба целого города.       - Так что же ты говоришь, Нильс Хольгерсон?       - Я осмелюсь просить, ваше величество, подарить прощение жителям Винетты, - ответил Нильс, опустив голову перед царём. - Я знаю, каково это - провиниться и нести суровое наказание... Я знаю, как трудно заслужить прощения, когда ты обидел человека. Но разве эти люди за столько лет не раскаялись? Разве они не поняли, в чём их вина? Я видел их глаза, ваше величество, это добрые люди... Они больше никогда не будут жестокими и жадными! Честное слово, они хорошие! Разве станут жадные люди продавать такие дорогие вещи всего за одну монету? Разве не убили бы они меня на месте, если бы не раскаялись?       Морской царь глубоко задумался, глядя на этого странного человечка размером с собственный ноготь.       - Значит, ты тоже нанёс кому-то обиду, и был за это наказан?       - Да, - чуть слышно ответил Нильс и кивнул головой, - я посмеялся над гномом, и он заколдовал меня. Теперь-то уж я бы никогда не стал так делать, но гном слишком сердит... Я хочу попросить у него прощения, но слышал, что он меня видеть не хочет. И где теперь его искать? Меня уже, наверное, не расколдуешь... Зато я только что мог расколдовать целый город! Столько славных людей из-за меня снова ушли под воду и уже, наверное, никогда не увидят свет. А мне не хватило всего-то пару минут...       В отчаянии Нильс хотел снова пнуть ногой монету, но тут прямо перед ним лёг большой палец царя.       - Если действительно сожалеешь о своей глупости, не повторяй её в третий раз. Возьми свою монету, Нильс Хольгерсон, и поторопись скорее. У тебя есть всего лишь полчаса, чтобы исправить свою ошибку и подарить прощение жителям Винетты.       Не веря своим ушам, Нильс поднял монету и прижал её к груди. Морской царь взмахнул трезубцем и велел громовым голосом:       - Эй, волны, поднимите город со дна морского!       На глазах у Нильса и стаи изумлённых гусей прямо из моря выросла огромная каменная стена. Внизу мальчик увидел уже знакомые ему ворота.       - Спасибо, ваше величество! Спасибо вам! - щедро раскланявшись, Нильс соскочил с ладони и помчался по берегу, торопясь успеть в приоткрытые городские ворота.       Он помчался по улицам, полным ничего не понимающих людей, которые глядели ему вслед с удивлением. Он бежал среди бакалейных лавок, ткацких мастерских, торговцев и просто прохожих, надеясь отыскать того самого купца, которому пообещал отдать заветную монетку. Вот только теперь он, хоть убей, не помнил, где находилась та лавка и как он попал туда! Всё вокруг было ярким, пёстрым и блестящим, всё казалось знакомым и в то же время было совсем не тем, что он искал...       Нильс побежал между клетками с курами, утками, гусями, индюками и прочей домашней птицей. Вокруг него стоял такой шум, что он не мог разобрать ничего. Часы, возвышавшиеся над городом, неумолимо отсчитывали время. Двадцать драгоценных минут были безвозвратно потеряны. И когда кто-то окликнул Нильса по имени, ему показалось, что воображение играет с ним злую шутку. Но голос был настоящим, он был таким знакомым и звучал совсем близко!       - Нильс! Наконец-то я нашёл тебя, - обрадованный Мартин, словно верный конь, опустил голову перед мальчиком: - Полезай скорее ко мне на спину, я донесу тебя!       - Мартин! Мартин, миленький, как же ты вовремя! - чуть не плача от радости, Нильс мигом вскарабкался другу на шею. Не было времени выяснять, как Мартин сюда попал и как нашёл его. Нельзя было терять ни минуты! Стрелка городских часов двигалась вперёд...       Белый гусь поднялся над городом, неся на шее маленького человечка. Внизу мелькали пёстрые шатры торговых лавок, разноцветные костюмы горожан, всевозможные товары на любой вкус... Только сейчас Нильс с опозданием понял, что мог бы купить в этом городе любую вещь, и колдовство будет разрушено, а жители города будут прощены. Но ему почему-то хотелось увидеть того самого бородатого купца с добрыми глазами, который обещал ему целые горы даров всего лишь за одну монету... Ему не нужны были эти горы, только бы увидеть счастливую улыбку на лице этого человека. Он так надеялся на него, Нильса!       Длинная резная стрелка спускалась вниз. Оставалось всего пять минут! Как много теперь значили эти пять минут... Нильс поторапливал Мартина, пришпоривал его шею башмаками, а тот терпел и не сердился на него, потому что оба знали: сейчас главное - успеть.       - Смотри, смотри, Мартин! Да вот же он, вот он! Поворачивай назад! - закричал Нильс, когда увидел, что они пронеслись прямо над головой у бородатого купца в оружейной лавке. Вот же он! Он так и сидел, не снимая с головы узорчатого шлема с пышными перьями, и безнадёжно смотрел перед собой, понимая, что последняя надежда на спасение рухнула.       - Я здесь! Здесь! - крикнул Нильс, когда гусь, хлопая крыльями, опустился на стойку с оружием. Мартин, которого обычно передёргивало при виде ножей, кинжалов и прочих острых вещей, сейчас словно не замечал их. А мальчик, соскочив на стойку, протянул купцу свою монету и замахал рукой в сторону кинжала с серебряной рукояткой:       - Вот этот, этот самый, помните? Продайте мне его скорее!       Минутная стрелка достигла нижней точки циферблата. Полчаса, отпущенные морским царём на прощение, истекли. А бородатый купец, сжимая в кулаке заветный грош, плакал от счастья.       Нильсу с трудом удалось покинуть гостеприимный город Винетту, хотя теперь он мог это сделать в любую минуту. Никто не собирался убивать Мартина - наоборот, горожане встречали радостными возгласами и парнишку-освободителя, и гуся, на котором он прилетел. Щедрые купцы готовы были осыпать Нильса золотом, шелками и мехами, но он наотрез отказывался от всех даров. Он согласился лишь пообедать как следует, да и то лишь в том случае, если здесь как следует накормят и его друзей. С большим трудом он объяснил это местным жителям, используя лишь жесты, но в конце концов вся стая, сытая и довольная, ночевала на птичьем дворе какой-то добродушной хозяйки.       А на следующее утро Нильс и гуси покинули Винетту. Кинжал с серебряной рукояткой, который Нильс приобрёл всего за одну монету, Мартин гордо нёс на шее. Море стояло таким же спокойным, как накануне ночью, небо было ясным и безоблачным, и город уже не был таким тревожным и мрачным, каким увидел его Нильс в первый раз. Жители вышли за ворота, чтобы проводить своего спасителя и гусиную стаю. Они ещё долго махали ему вслед, а Нильс, держась за шею Мартина, махал им в ответ своей крошечной шапочкой.       Он был по-прежнему таким же маленьким, но улетал с лёгким сердцем, зная, что никогда не поздно заслужить прощения - великого чуда, которое под силу совершить любому человеку. А значит, когда-нибудь его заслужит и он сам.       А вскоре на главной площади города Винетты вместо огромных часов воздвигли памятник маленькому мальчику, сидящему верхом на гусе - отважному герою и спасителю целого народа.