Моя очаровательная воровка

«Киллиану не понять». Бросок. Дротик попадает точно в цель, но Эмма не чувствует облегчения. Даже если представить лицо Реджины вместо мишени — радости мало. А точнее: ее нет вовсе. На часах почти полдень, а в голове лишь ворох сомнений. Она собрала вещи. Из-за частых переездов у них с Генри один большой чемодан на двоих. Эмма помнит время, когда ее жизнь была наполнена приятными безделицами. Помнит музыку ветра над кроватью Генри. Хрустальные единороги — ее сыну они нравились. Помнит и ловец снов над собственной кроватью — его еще Нил подарил, как только они решили жить вместе. Она помнит каждую книгу в их библиотеке — некоторые она читала еще ребенком. А в коробке на верхней полке шкафа осталась ее первая видеокамера, на которой сохранилась запись с ее родителями. Это все стало прошлым, когда пришлось бежать. Тем, чего в ее жизни уже никогда не будет. Один чемодан — это все и ничего. Для того, чтобы уехать, этих вещей хватит. Она давно планировала побег. Еще несколько месяцев назад она готова была убраться из города и без этого. Сбежать с Генри на край света и начать новую жизнь. Жизнь, в которой они смогут создать новые воспоминания. Теперь эта жизнь у нее может быть. Жизнь с Генри и Киллианом, с его мамой — о таком Эмма и мечтать не смела. Думая об ожидающем их будущем, она не может не завидовать той себе, которая будет все это иметь. Очень скоро наступит такое «долго и счастливо», на которое она не могла и надеяться. И все бы хорошо, вот только… Очередной дротик находит мишень, и снова совершенно никакого удовлетворения. Эмма хорошо помнит список имен, добытых для них Робином. Она помнит этих людей и чувствует свою вину. Она не только собирается оставить их гибель без ответа, но и планирует бросить всех остальных, позволить Реджине самой избирать их участь. Вот только возможная смерть — еще не смерть, а, останься она, все они обречены наверняка. Рисковать нельзя. Третий дротик вонзается в мишень ровно между первыми двумя, позади раздаются шаги. Киллиан. Они не то чтобы поссорились, но остались каждый при своем, и Эмма не знает, хочет ли она нового разговора. Киллиан — тот, кому она бесконечно верит, но вот довериться… В сложившейся ситуации этого позволить себе она не может. Киллиан подходит ближе и, взяв ее за плечи, целует в макушку. Он напряжен не меньше, явно боится заговорить. Эмма позволяет им минутку передышки. Трется виском о скулу Киллиана, поглаживает его пальцы. Просто быть рядом с ним — это куда важнее всего прочего. И в то же время этого бесконечно мало для счастья. — Прибереги гнев для «Королевы», — наконец заговаривает он и вынимает оставшиеся дротики из ее рук. Киллиан явно хочет, чтобы она осталась. Чтобы продолжала бороться за то, что он считает важным. За то, что Эмма и сама считает важным, но что никак не важнее благополучия Генри. — Сказала же: я уже все решила. Мы уходим. Он все еще обнимает ее. Так трогательно нежно, словно касается впервые. Однако у Эммы больше не подкашиваются колени. Она не может просто наслаждаться этим коротким моментом передышки, и когда Киллиан пытается сильнее прижать ее к себе, Эмма выворачивается из объятий. Таких нужных ей, но совершенно невозможных в данных обстоятельствах. Она не может позволить себе усомниться либо передумать. — Я должна позвонить семейному юристу. — Слова даются нелегко, но это решение — единственно верное. Им с Генри не приходится выбирать. — Послушай сперва, что сказал Голд. Киллиан ухватывает ее за руку, притягивает к себе. Эмма и хочет сопротивляться, но не может — она слишком нуждается в нем. Киллиан явно чувствует это и на этом же играет. Знает, что она не может не выслушать. И все же… Эмма не раз слышала от Киллиана о мистере Голде. Слышала достаточно, чтобы нарисовать — она не сомневается — правильную картину. Конечно, Голд им помог, да и его дочь, Мила, все время пытается их поддержать, но не ждать подвоха Эмма не может. — Кому-кому, а тебе известно: он бесплатно никогда не помогает, — выпаливает она, все же прижимаясь к Киллиану еще теснее. Ей так страшно и холодно, а теплые объятия, кажется, способны согреть. — Неужели рассказал ему о Белль? Киллиан отрицательно качает головой. Трется подбородком о ее щеку — их тянет друг к другу магнитом, и впервые за несколько недель не гудит над ухом Лерой и не трещит Руби — дом пуст. Ее верные товарищи, собравшиеся за ней и в огонь, и в воду, разбежались уладить последние дела перед отъездом — бежать решено вместе. Генри утащен Новой — проститься с друзьями. От мыслей о том, что они на самом деле одни дома, дыхание сбивается. Не хочется думать о предстоящем побеге, о скором разговоре с нотариусом, о Голде — да ни о чем! Все не важно. — Киллиан… — Эмма встает на цыпочки, намереваясь поцеловать любимого в уголок рта, и он явно не против подобного, но в последний момент его руки надавливают на плечи, останавливая. — Не сейчас, Эмма, — глухо обрывает ее он. — Я мигом пьянею от тебя, но сейчас должен сохранять ясность ума. Белль… Ты спросила о Белль… — Он силится сосредоточиться, но по замутненному взгляду ясно: выходит у него это из рук вон плохо. — Белль, — повторяет он и облизывает пересохшие губы. Дыхание его шумное, рваное. — Белль, — вторит Эмма, отстранясь. Ноги держат не очень хорошо, и она облокачивается о ближайшее кресло. Пожалуй, не стоило думать о возможном уединении — теперь мысли в кучку не собрать. А надо. — Нет, про Белль мы не говорили, — наконец отвечает Киллиан и, неловко усмехнувшись, проходит в кухню. Наливает два стакана воды, один осушивает на месте, другой по столу подталкивает в сторону Эммы. Вода едва ли способна унять сладкую истому, так невовремя накатившую на них обоих, но Эмма подходит — ноги все еще плохо слушаются — и делает несколько глотков. Не легче. Совсем не легче. — Цена не важна, Свон, — вновь заговаривает Киллиан. — И порой сделка стоит той платы. Кстати, хочу напомнить, что без Голда ты и сейчас лежала бы под кучей трубок непонятно где. Большое ему спасибо за счастье. Забывшись, Киллиан делает к ней несколько шагов, но, опомнившись, замирает, прочищает горло и садится за стол. Пальцы его рук так сцеплены между собой, что костяшки белеют. Эмма также решает сесть — решение здравое: ноги все еще ватные, а мысль, что они дома одни, бьет в голове набатом. Но сейчас в приоритете другое. — И что же он тебе сказал? Даже думать о том, что их судьба в руках Роберта Голда не хочется, но если Эмма не хочет уезжать — а в действительности этого делать она совершенно не хочет — нужно довериться если не Голду, то хотя бы чутью Киллиана. Он молчит слишком долго, словно прикидывая, стоит ли вообще говорить? Но ведь именно за этим он и пришел. Эмма склоняется над столом, чтобы лучше слышать. — Он напомнил мне детали нашего с тобой прошлого, — говорит Киллиан с едва ощутимым сомнением. — И одну вещицу, которая поможет тебе вернуть компанию. — Если ценой хоть одной человеческой жизни, даже не заикайся, — качает головой Эмма. Жить с мыслью, что повинна в гибели еще хоть одного человека, она не сможет. Отца, Нила и Грэма в этом списке вполне хватит до самой ее смерти. — Никаких смертей, душа моя, — качает головой Киллиан. — «Королева» просто не посмеет навредить еще хоть кому-то. Она ждет твоего поражения, но на закате ее ожидает нечто куда более интересное. В подтверждение своих слов Киллиан опускает на столешницу какой-то небольшой предмет. Медленно убирает ладонь. — Флешка? — недоверчиво переспрашивает Эмма. Была у нее одна, которая могла стать гибелью для Реджины, да сплыла. Плата за жизнь Киллиана — стоило того и даже большего. — Флешка другая, программа та же, — довольно ухмыляется Киллиан. — Копия уже у Робина, вечером все грязные секреты «Королевы» всплывут на поверхность. И ничего больше совершить она не посмеет. — То есть, наша жизнь и жизни работников «Миллскорп» в руках вора? — переспрашивает Эмма недоверчиво. Расклад ей не очень-то нравится. — Нет, — качает головой Киллиан. — Целиком и полностью в твоих. Сегодня вечером ты покажешь мачехе, что готова бороться за компанию. Пусть увидит то, что всегда видел я: ты — боец! Эмма не уверена, что все выйдет так легко и безоблачно, как Киллиан обещает. Конечно, взломав систему «Миллскорп», они доберутся до всех грязных делишек Реджины, и с такой информацией в руках бороться будет в разы легче, но вот хватит ли ей духа говорить с мачехой решительно и твердо — это вопрос, на который у Эммы пока еще нет ответа. Она в смятении, и ничто не способно успокоить. Разве что… У них ведь есть пара минут. Руби вернется ближе к вечеру, а вот Лерой и Нова могут привести Генри куда раньше, но хотя бы пара мгновений тепла Эмме точно не помешает. — Впервые мы вдвоем, с тех пор, как меня выписали, — говорит она, неловко заправляя прядь волос за ухо. Почему-то нервничает, как школьница. — Да уж, — смеется Киллиан натужно. Он и сам — натянутая тетива. — Попробуй тут уединиться, когда полный дом народу, и все с тебя глаз не спускают. — Ну да, оберегают… — соглашается Эмма, поднимаясь. Киллиан также поспешно вскакивает, замирает, все еще не убирая ладони от флешки. — Можно и так сказать, — соглашается он, подвигав ее по столешнице. — Сегодня узнал, что я для них кладоискатель. Банкрот, что рвется в «Короли». Он выглядит таким растерянным, что Эмма невольно улыбается. — Они осознают, что не правы. И полюбят тебя всем сердцем. Как… — Она делает шаг вперел, оказываясь в кольце рук, опускает голову Киллиану на плечо. Да, это именно то, что ей сейчас нужно. Просто любимый человек. Рядом. — Как я полюбила тебя… — выпаливает и закусывает губу. Ладонь Киллиан очерчивает контур ее лица, приподнимает подбородок. Губы его нежные, аккуратные. Киллиан упивается ею, нарочно растягивает каждое движение, чтобы сильнее им насладиться. — И я люблю тебя, Эмма, — шепчет он, прокладывая дорожку из поцелуев вдоль ее скулы. Ее пальцы в его волосах. Вроде бы — ничего особенного, — но Эмма дрожит от ощущений. — Пожалуй, впредь нужно почаще выпроваживать домашних, — мурлычет Киллиан довольно. Эмма хочет ответить, но его губы лишают ее такой возможности. Ну да ладно — к чему слова, когда ее согласие с его идеей и так очевидно? *** Стрелки часов медленно, но верно приближаются к назначенному времени. Эмма как на иголках: за последний час Киллиан трижды делал ей какао, но она не сделала и глотка. Генри отправлен гулять на задний двор с Новой — разговор предстоит совершенно не детский. Хуже всего — осознание, что все предстоящее действо держится исключительно на блефе. Выгорит ли? Киллиан не хочет загадывать. Слишком многое сейчас зависит от одной только Эммы и ее уверенности в себе. Флешка на столе перед ней — пустышка. Настоящая флешка, та самая, которую Эмма отдала барыгам, давным давно затерялась с концами. Киллиан пытался ее разыскать сразу после инцидента — Дэвид сумел дернуть за нужные веревочки, но выяснил только то, что флешку сбыли на завтра же, а вот кому — узнать не удалось. Но она показалась единственным аргументом, который был способен переубедить Эмму. После того, как Голд ему отказал, выбора просто не осталось. Вселить в нее уверенность в победе, дать ей силы противостоять мачехе — он мог не так уж и много. Да, они рисковали людьми, но ничто не было способно помешать «Королеве» и дальше избавляться от неугодных в любом случае. Побег ничего бы не изменил — именно поэтому Киллиану почти не стыдно за свою ложь. — Готова? — волнуется Руби, которая со времени своего приезда раз десять попыталась убедить Эмму все бросить и уехать. К счастью, Эмма Свон, на отвагу которой Киллиан сделал ставку, оказалась сильнее уговоров. Он знает, как сильно ей хочется уехать, и тем сильнее поражает удивительная стойкость. Флешка — пустышка или нет — наполнила Эмму решимостью куда большей, чем он даже надеялся. — Ну-ка, признавайтесь, что вы задумали? — Лерой, до того нервно вышагивающий по комнате, останавливается и хмуро осматривает сперва Эмму, а затем и Киллиана. У бывшего работника явно все еще зуб на него. Киллиан старается не думать об этом. Они поступают правильно — пусть жизнь пока еще не подарила им счастливый билет в лучшее будущее, но боевой дух явно укрепила. Если они хотят однажды начать жить без страха и сожалений своим «долго и счастливо», придется выбороть его с мечом в руке, точнее, с флешкой на столе. Конечно, у Эммы все еще есть сомнения. Конечно, Киллиан должен поддержать ее всеми возможными способами. Но, наконец, он чувствует, что в происходящем есть какой-то смысл. Очень важный смысл. — Надеюсь, все выйдет, — сомневается Эмма, подцепив ногтем флешку. — Когда-то я верила в тебя, подружка. Сослужи мне добрую службу. Киллиан садится рядом, переплетает их пальцы. От одних только коротких касаний у него внутренности сворачиваются в тугой узел. Так, что откашляться хочется. Губы все еще помнят сладость недавних поцелуев, и руки так и тянутся обнять крепче, жестом собственника. Киллиан воздерживается — момент неподходящий и свидетелей много, но Эмма, его Эмма все равно кажется как никогда близкой. Тоже тянется к нему. Ее пальцы нежно пробегают по его костяшкам, скользят по кромке рукава — да, воспоминания паручасовой давности все еще яркие и для нее. Как облизывает пересохшие, все еще чуть припухшие от поцелуев губы — Киллиан нервно сглатывает, проследив за этим движением. Однако шальные мысли не успевают найти свое развитие: ноутбук оповещает о входящем звонке, что означает только одно — час пришел. — Давай я, — предлагает Киллиан, потянувшись к клавиатуре, но Эмма отрицательно качает головой, успевая ударить по клавише первой. На экране вспыхивает изображение «Королевы». Подготовилась — новая прическа, другое платье, кричащий макияж. Сидит, поглаживая стопку бумаг перед собой. Улыбается. — Дорогая, вещички собрала? — лживый голос чересчур медовый, ласковый. Но в глазах холод, Эмма заметно напрягается. Киллиан сильнее стискивает пальцы, напоминая, что рядом, и Эмма, словно отвечая ему, едва заметно кивает. — Я все обдумала, — говорит она чересчур напряженно. Одних мыслей о флешке может оказаться недостаточно — Киллиан уже начинает переживать, на правильную ли вещицу сделал ставку? — Наверное, ты права. — Эмма ерзает, умащиваясь поудобнее, принимает более расслабленную позу. Храбрится. Все их поступки в последнее время — один большой блеф. — Я могла бы взять всех своих близких, — говорит Эмма спокойно, — и мы жили бы в каком-нибудь чудном, уединенном месте долго и, поверь мне, совершенно счастливо, но… Она замирает, пальцы ее вздрагивают. Сейчас или никогда — Киллиан не знает, что она выберет. Все еще не знает. Эмма выбирает борьбу. — Я не могу бросить людей, — качает головой она. — Просто я не могу. — В таком случае… — «Королева» пожимает плечами, словно ей совершенно плевать на то, что ее идеальный план пошел прахом. Неспешно отбирает несколько папок из стопки и раскладывает перед собой. — Зачитаю тебе пару имен, — тянет она мечтательно. — Сама выберешь, кто сегодня отправится в далекие дали… — Киллиан… — Эмма явно паникует. Она знает, что «червь» уже должен проникнуть в систему и начать выкачивать файлы. Вот только «червя»-то никакого и нет. Зато есть Робин, и на плечах его в этот момент ответственная задачка. Киллиан и сам ждет хода их союзника. — Секунду, душа моя… — он набивает Робину сообщение, но не успевает отправить: изображение на компьютере начинает мигать, что несказанно удивляет «Королеву». Киллиан знает, почему — именно сейчас она видит, как с ее компьютера тырят документы. Где не поможет мистер Голд, там подсобит великий и могучий волшебник Гугл! Кража не настоящая — Робин, хоть он довольно смекалистый и проворный, сумел настроить локальное соединение, но не смог стащить ни один документ, не имея пароля. Программа Эммы позволила бы обойти подобные трудности, но этой программы нет. А то, что есть, позволяет перенести лишь самые безобидные, незащищенные файлы. Но это и неважно — «Королеву» все равно напугает, она ведь вряд ли поймет, что именно успело утечь из ее рук. — Продолжай, — подталкивает Киллиан, зная, что у них мало времени. «Королева» не должна успеть опомниться. — Ты сказала: осознай, наконец, кто ты есть. — Голос Эммы все сильнее твердеет — уверенности в себе прибавляется. — И что ж: я наконец осознала. Это моя компания, и я никому ее не отдам без боя! «Королева» ее не слушает — все пытается сбить перенос файлов, но Робин явно продолжает ей мешать. — Что ж, тогда повоюем, «принцесса», — выплевывает она, вскакивая на ноги, секунду спустя экран гаснет. Вероятно, вилка выдернута из розетки — остановить утечку информации можно разве что так. — Повоюем, — выдыхает Эмма в пустоту, и плечи ее в миг сникают. — Ты как? — беспокоится Киллиан, хотя и так знает: она морально истощена. Раунд они выиграли, но это только раунд посреди бесконечности боя. Некоторое время «Королева» не посмеет никому вредить. Если она и поймет, что украли какую-то мелочь, вроде ее личных фотографий, то все равно не будет до конца спокойна — мысль о том, что Эмма подобралась слишком близко, заставит ее умерить пыл. Эмма молчит, лишь опускает голову Киллиану на плечо. Руби гремит чашками — скоро начнет отпаивать их какао. А Лерой… Он, если повезет, даже не будет бузить — они молодцы, Эмма молодец — разве сможет он быть хоть чем-то недовольным?