Моя очаровательная воровка

Киллиан такой заботливый, внимательный. Эмма смотрит на него и не может поверить своему счастью: неужели она заслужила это? Всю жизнь казалось, что теперь, после Нила, не будет уже никого и никогда, кому она сможет доверять, кого впустит в свое сердце, сможет полюбить. Ей казалось: стоит обрести счастье, его непременно отберут. Сейчас ее опасения должны быть как никогда остры — за ними охотится, кажется, весь мир. И все же Эмма чувствует непонятное спокойствие. Быть может, Реджине хватит того, что она пережила? Хватит тех недель, которые выпали из ее жизни под воздействием яда? Очень хочется верить, что у Генри еще будет нормальное детство и… Нормальная семья? Думать об этом странно. Киллиан не то, чтобы сделал предложение, но говорил об их будущем так, словно их совместная жизнь — вопрос решенный. Если он действительно готов на это, у Генри может появиться отец, которого ему так сильно не хватало всю жизнь. Эмма не знает, как ей поступить. Она верит Киллиану, готова доверить ему не только свою жизнь, но и жизнь своего сына. А еще она любит его, а он — в этом сомнений не остается — ее. И это значит, что она сейчас или потом, но ответит ему согласием. Они уедут вместе, одной семьей. Подобная перспектива и радует, и пугает. Эмма не уверена, что годится для отношений. Ее сердце отвыкло от чувств, а сама она — от мужчин. Сможет ли она соответствовать всем ожиданиям Киллиана? Доктор Вэйл тем же вечером отвечает на ее вопрос: не сможет. — Вы в этом уверены? — спрашивает она, услышав неутешительную новость. Игнорируя дрожь, старается говорить ровно, не выказывая эмоций. Но... Это страшно. На самом деле страшно. — Мне жаль, Эмма, но я перепроверил дважды. Ошибки быть не может. Яд все же нанес непоправимый вред ее организму. Тогда, когда остановились все биологические процессы в ее теле, когда наступила почти что смерть, кое-что замерло безвозвратно. — Прошу, не говорите Киллиану. Я сама… — она комкает край футболки, едва задевая пальцами живот. Живот, в котором никогда больше не зародится жизнь. Она — бесплодна… Киллиан никогда не заговаривал о детях — оно и понятно, для этого еще совершенно не время, — но ведь совместное будущее подразумевает это. Однажды он захочет детей. Как она сможет признаться, что это невозможно? Она должна сказать уже сейчас, Эмма знает это. Должна сказать, пока Киллиан окончательно не расписал все их совместное будущее. Пока не возложил на их «долго и счастливо» слишком много надежд. Эмма кусает губы в кровь и пытается заплакать — возможно, тогда станет легче? Может быть слезы унесут ее боль? Но слез нет. Она опустошена. Ее сердце разбито. Когда час спустя Киллиан привозит ее любимый жареный сыр и какао с корицей, она даже чувствует себя способной улыбнуться ему. Она не готова рассказать правду. Не тогда, когда он, воодушевленный и счастливый, рассказывает ей, как здорово провел вечер с Генри. — Малец заснул где-то на середине, — говорит Киллиан, забираясь в ее постель и кивая на свое плечо, предлагая прилечь рядом. — А говорил, это его любимый мультик. Ну ничего, с тобой досмотрит. Эмма ложится, опуская голову на его плечо. Киллиан такой теплый и родной, а его присутствие такое привычное, будто они вместе всю жизнь. И он действительно кажется прочной частью их с Генри существования. — Да ладно, — отзывается она, уткнувшись носом в его ключицу. — Он знает «Питера Пена» наизусть, остальная часть мультика ему приснится. — Часто смотрели, да? Поэтому я Крюк? — Киллиан проводит по ее спине ладонью, скользит пальцами на затылок — приятно. Его прикосновений очень не хватало. — Но согласись, Свон, я на него ни капельки не похож. — У нас будет свой канон, — обещает ему Эмма. — В этом каноне капитан Крюк будет смелым и благородным, и он поможет всем Потерянным мальчишкам вернуться домой, к родителям. — Я верну тебе твою жизнь, Свон. — Киллиан явно умеет читать между строк. — Обещаю, ты еще ступишь на порог родного дома. Его слова о доме напоминают Эмме, что она натворила. Стреляла в ни в чем не повинного охранника, вела себя, как самый настоящий монстр. Как та, кем ее представила Реджина всему миру. — Старого дома больше нет, — вздыхает она. — Я больше не чувствую его своим и он вовсе не похож на дом из моих воспоминаний. — Значит, — Киллиан целует ее в макушку, — я воздвигну новый дом для тебя. Для нас. Дом, в котором мы будем счастливы втроем. Дом, в котором мы создадим новую историю. Где будут расти наши дети. Эмма едва успевает подавить тихий стон. Ну почему Киллиан говорит об этом именно сегодня? Почему рисует такое прекрасное будущее, которого у них никогда не будет? — Я люблю тебя, Эмма, — шепчет он, совершенно не замечая ее смятений. — Ты можешь доверять своему капитану Крюку: я уже готовлю «Веселого Роджера», который вытащит тебя из Нетландии. Увы, «Роджер» здесь не поможет. Не поможет даже волшебная пыльца феи Динь-Динь. Реджина позаботилась о том, чтобы Нетландия проросла в ней окончательно и бесповоротно. — Киллиан?.. — Нужно сказать. Сейчас же. Расставить все точки над «і». — Что, душа моя? Он такой ласковый. Такой умиротворенный… — Я… — Эмма не может сказать. Не сейчас. Разбивать вдребезги чашу его надежд выше ее сил. — Я тоже люблю тебя. Киллиан улыбается. Ему явно нравится услышанное. Его улыбка так дорога Эмме — она понимает, что не может огорчить его. Ни сейчас, ни когда-либо потом. А вдруг им хватит их счастья? Хватит того, что есть уже сейчас? Она должна сказать. Но не станет. *** — Ты уверен, что выйдет, сладкий? — Руби встревоженно опускает ладонь на предплечье Киллиана, но тот никак не реагирует. Продолжает сидеть, буравя взглядом чашку кофе, зажатую в ладонях. Когда полчаса назад он позвонил и попросил встретиться, Руби ожидала серьезного разговора, но как Киллиан вывалил на нее всю идею, так с тех пор и молчит. — Сладкий? — повторяет Руби более настойчиво, и он наконец поднимает на нее глаза, будто только заметив. — Мы не можем держать Эмму в больнице вечно. — Киллиан снова переводит взгляд на чашку, но по-прежнему не пьет. — Я останусь налаживать дела, а их с Генри нужно увезти как подальше. Других вариантов просто нет. — Согласилась бы с тобой, если бы не знала нашу Эмму, — тянет Руби неуверенно. — Если бы ты не был столь настойчив в день вашей первой встречи, они с Генри уже давно были бы где-то там, в бесконечности мира, но теперь, когда на кону куда больше, чем ее свобода… Она не бросит тебя. Киллиан играет желваками. Он явно понимает это — с Эммой невозможно спорить. — Эта злобная дамочка покушалась на нее — неужели не выйдет это доказать? Ее слово, твое слово, мое слово. Неужели этого будет недостаточно? Руби очень хочется, чтобы Киллиан кивнул. Чтобы уверил, что все решится, как по мановению волшебной палочки. Только он подозрительно долго молчит. Это молчание Руби не нравится. — Мы с тобой — заинтересованные лица, как свидетели мы едва ли подойдем. — Он вздыхает, устало трет переносицу. — У меня друг — коп, но, понимаешь: это сейчас ничем не поможет. Единственное, что я сейчас могу — сыграть в очень непростую игру, а для этого Эмму нужно увезти подальше. — Игру? — оживляется Руби. Она так и предчувствует что-то незаконное. Ещё год назад она бы десять раз подумала, прежде чем поддерживать чьи-то аферы, но жизнь под одной крышей с беглянкой-Эммой научила ее выживанию. Потому, склонившись над столом, Руби уверенно выдает: — Я в деле. Киллиан, однако, качает головой. Не хочет подвергать ее опасности? Наивный — правда считает, что она останется в стороне? — Да ладно тебе, — не сдается Руби. — У меня страсть как руки чешутся надрать «Королеве» зад. Что бы ты ни задумал, выкладывай. Не отстану же. У Эммы можешь спросить — я упертая. Киллиан не собирается спрашивать Эмму. Кивает, некоторое время обдумывая мысль, затем осушает залпом чашку давно остывшего кофе и бросает: — Пришла пора вступить в самый неожиданный альянс. — С кем объединяться будем? — уточняет Руби, припоминая всех возможных союзников. Вот только речь вовсе не о союзниках. — Будем мириться с папочкой, — отвечает Киллиан, со стуком опуская чашку на стол. — Уверен, у меня найдется, чем его подкупить. *** За непродолжительное знакомство Киллиан успел понять одну вещь: мистер Голд — тот, кто способен развернуть любой вопрос в правильную сторону. Если нужно решить проблему — он первый, к кому стоит обратиться. Конечно, также Киллиан знает и то, что должен предложить что-то взамен. То, от чего Голд никогда не откажется. А уж в этом вопросе помогает Мила. В отличии от папочки она действует совершенно бескорыстно и сразу же открывает всю необходимую информацию. После непродолжительного разговора Киллиан имеет точки воздействия на несостоявшегося тестя, и тотчас начинает воплощать свой план в действие. Мистер Голд некогда любил — в этом он и сам признался. Мать Милы, чудесная женщина, сумела тронуть сердце этого расчетливого человека, и когда она умерла, главной страстью Голда стала одна лишь власть — это то, что можно было бы узнать из средств массовой информации, если знать, где искать. Только Миле известно больше, а, стало быть, теперь уже и Киллиану. — У Роберта Голда был роман с секретаршей, — рассказывает он Руби, увязавшейся всюду его сопровождать. Подруга Эммы очень деятельная и настойчивая — если вызвалась помогать, легче согласиться. Так что, пристроив машину у обочины, Киллиан принимается за подробные объяснения. Уж кто-кто, а Руби должна быть в курсе всего. Тем более, если он хочет сохранить их дельце в тайне от Эммы. Раньше начнут, быстрее закончат. Как знать, может она ничего и не заметит. — Что-то между Голдом и его пассией не заладилось, — рассказывает Киллиан, припоминая слова Милы. — Девушка в расстроенных чувствах уволилась, Голд долго переживал. Мила сказала, что пыталась отыскать ее и сама, только след оборвался. Угадай где? В «Миллскорп», куда та пришла устраиваться на работу после разрыва. Вот только как пришла, так больше никто ее не видел. Куда делась — неизвестно. Найдем ее, сможем попытать счастья у Голда. — Я правильно понимаю? — Руби щурит глаза. — Чтобы договориться с Голдом, нам всего-то нужно найти его девушку в логове «Королевы»? Голос ее так и сочится сарказмом. Конечно, дело не из легких. Впрочем, в вопросах, касающихся благополучия Эммы, разве бывало хоть когда-то легко? — В общих чертах, да, — пожимает плечами Киллиан. — Нужно пройти под носом у той, которая всего-то хочет свести нас всех в могилу. Поверь, милая, за последние пару месяцев бывал я в передрягах и похуже. — Охотно верю, сладкий. — Руби достает телефон и начинает что-то яростно печатать. — Но тяжелая артиллерия ведь не помешает, верно? — Артиллерия? — Киллиан пробует заглянуть ей через плечо, но Руби выворачивается. Они и так уже задействовали половину города себе в помощь — кого им не доставало для полного счастья? — Вор, — сдается Руби, когда Киллиан снова пытается подсмотреть в ее телефон. — Нам нужен вор. К счастью, Эмма со столькими знакома, что у меня весь смартфон забит сомнительными контактами. И этот — один из лучших. Она, наконец, снисходит до пояснения, разворачивает телефон к Киллиану, демонстрируя фотографию. — Седьмое пекло, — вырывается у него, когда он видит лицо «их парня». Да ведь это тот проходимец, которого Дэвид все никак не может поймать уже лет эдак пять! И он — знакомый Эммы? — Думал, меня уже ничто не удивит. — Знакомый? — удивляется Руби. — Настолько популярен? — Не представляешь, насколько… — Киллиан снова присматривается к фотографии. Сомнений нет — Робин Локсли собственной персоной. — В руках этого парня наше дельце? — Этот — что хочешь украдет, — подтверждает Руби. — И откуда хочешь. А уж информацию о какой-то секретарше отроет и подавно. — И ему, конечно же, тоже взамен потребуется услуга? — пытается угадать Киллиан. — А то ведь у нас и так уже многоходовочка. — А вот это нам предстоит выяснить. — Как раз в этот миг телефон уведомляет о новом сообщении. Руби проверяет входящие. — Кстати говоря, скоро и выясним. У нас есть адрес! *** Приезжая по адресу, Киллиан испытывает очень сильное дежавю. — Ты, может, не в курсе, но последний мой визит сюда закончился тремя сломанными ребрами и сотрясением мозга, — напряженно сжимая руль, чуть не рычит он. — В курсе, — с самой милой из возможных улыбок отвечает Руби и, не дождавшись ответа, выскальзывает из машины. Райончик злачный, в здравом уме сюда мало кто сунется под конец дня, но у них, конечно же, в последнее время девизом: «слабоумие и отвага». Даже оставаясь в машине, Киллиан не может расслабиться ни на секунду — Мост Томми Леонарда он хорошо запомнил. Жизнь Руби уже сейчас, возможно, в опасности. Почему же она так спокойна? Думать о том, что Эмма в этом месте также некогда была «своим человеком» не хочется. Иначе приходит мешающее в данных обстоятельствах сострадание, а с ним и сомнения. Нужно ли все это? Может и правда просто уехать? Убраться из чертовой Нетландии, пока она отпускает? Но Киллиану мало просто убраться. Он хочет раз и навсегда положить конец всему. А для этого ему нужен отчим. С которым договориться поможет только Голд. Который… Киллиан с яростью стучит по рулю. Слишком много составляющих, в основе которых — обычный вор. Не слишком ли многое зависит от этого парня? Он зол, что приходится все скрывать. Знает, что Эмма не одобрит, да и тревожить ее лишний раз не хочется. Но ее счастье для него превыше всего, и потому он здесь. Смотрит, как Руби медленно бредет по лишенной источников света улице. Один разговор — им нужен всего один разговор, и, если все сложится хорошо, он сможет отослать Эмму в Ирландию со спокойной душой. Союз с Робином Локсли — смешно. Только Киллиану не до смеха. Он подводит не только Эмму, но и Дэвида, и когда тот узнает — а тайное всегда становится явным, — может не понять. Примет и простит, да, — в этом весь Дэвид, — но не поймет. Киллиан уже сейчас видит разочарование во взгляде старого друга. Этому Локсли место за решеткой — сообщить бы, куда надо, а они что? Сделки заключают? К слову о сделках… Киллиан присматривается. Кажется, на мосту появляется второй участник переговоров. Капюшон на голове, руки в карманах, на плече рюкзак. Он подходит к Руби и что-то долго с ней обсуждает. Пожалуй, слишком долго. Больше на мосту никого — старые знакомые нос не кажут. Хотя, Киллиан не уверен, что хотел бы увидеть их еще хоть раз, пусть и издалека. Наконец, Руби возвращается. Взволнованная, но явно довольная. — Согласился, — радостно сообщает она, заняв пассажирское сидение. — Требует продоплату и гарантию, что это дельце к его подвигам в полиции не присовокупят. Ну, эту цену Киллиан еще в состоянии уплатить. — И что — этому не нужно находить ни пропавшую возлюбленную, ни открывать портал в параллельный мир? — язвит он беззлобно. — А то я приготовился к очередному квесту. — Никаких квестов, сладкий, — успокаивает Руби. — К счастью, в наше время еще сохранились рыцари, которые работают за самую стабильную награду: деньги. — За это нужно выпить, — усмехается Киллиан. — Потому как, к счастью, подобное волшебство еще имеется в нашем арсенале. — Считай, уже нет, — Руби бросает на приборную панель бумажку с цифрами. Киллиан присвистывает. Да уж, аппетиты Робина Локсли обещают лишить их почти всего волшебства очень и очень скоро. — И это — сумма задатка, — добавляет Руби, невинно хлопая ресницами. — Да понял я. — Киллиан выводит машину на дорогу. Плевать на деньги — ими он, если дело выгорит, еще разживется. А даже если нет — их с Эммой «долго и счастливо» стоит каждого вложенного цента.