Вдоль шейных позвонков.

      Альфа-смена подходила к концу. Освещение постепенно снижалось до установленного минимума в семьдесят процентов. Это было логичным — Джим хмыкнул — и полезным для здоровья способом воссоздать режим обычных земных суток. В космосе ощущение времени теряется: трудно воспринимать корабельные двадцать один ноль-ноль как вечер, когда даже само понятие вечера здесь невозможно.       Уже через полчаса начнется бета-смена, и рабочие палубы и мостик вновь перейдут в режим дневного освещения — недавний проект Чехова, который уже сыскал популярность. Подобная полусуточная система позволяет бета-смене чувствовать себя комфортно и не сбиваться в ночной ритм. Чехов определенно не зря был назван гением.       Командный состав постепенно сворачивал свои дела и заканчивал ежедневные рапорты. Джим поморщился и потер уставшие глаза. Ему эти рапорты еще читать, прежде чем отправлять в архив. Взгляд невольно упал на Спока. Он нередко протягивал руку помощи, если Кирк не успевал. И тот благодарил всех вулканских богов за то, что вулканцы привычны к более короткому сну. Не хотелось бы быть причиной недосыпа своего старшего офицера.       Взгляд задержался на обнаженном участке шеи от выступающей позвоночной косточки до линии роста волос. Внезапно захотелось невесомо коснуться тонких, прозрачных волосков, чтобы вызвать у старпома смущение и обычную в подобных случаях эмоциональную реакцию.       Давняя забава Кирка: дуть на шею любому случайно оказавшемуся рядом человеку. Это было весело — наблюдать за их реакцией. И если Ухура предсказуемо возмутилась, заехав кулаком в морду, то остальные члены экипажа выдали весьма интересную реакцию. Например, Чехов подпрыгнул на месте, соскользнув на пол, и весь залился краской, так что покраснели даже нелепо топорщащиеся уши. Сулу растекся в кресле, пробормотав что-то донельзя умилительное и даже пошлое, а потом вдруг вздрогнул и виновато извинился — задремал и перепутал капитана со своим мужем.       На этом Джима и поймал разгневанный Спок, запретивший приближаться к чужим шеям. Джим подумал, что он просто опасался за сохранность своей собственной шеи, однако позже вулканец наглядно продемонстрировал неактуальность подобного вывода. И продемонстрировал весьма доходчиво, между прочим, включив в разъяснения логически обоснованные доводы. Но Джим не был бы Джимом, если бы не научился переводить с вулканского.       Ага, Спок просто приревновал Джима к остальному офицерскому составу, что было нелепо, потому что, знаете ли, хорошие капитаны обычно не предают своих старших помощников. Никаким образом. Да.       И все-таки Спок боялся за свою шею.       Так случилось, что он обладал весьма большим количеством неприкосновенных зон, которые постепенно становились для Джима весьма прикосновенными. Кончики ушей, крошечный участок кожи за мочкой, указательный и средний пальцы, запястья — все эти точки своего тела Спок все никак не хотел признавать крайне чувствительными. Но Джим не ждал и находил все новые и новые.       И вероятность того, что этот небольшой участок шеи — еще одна чувствительная точка Спока, на мгновение вытолкнула Кирка из реальности. Это определенно могло бы стать навязчивой идеей, которую Спок вряд ли позволил бы воплотить. У Джима был всего лишь один шанс, прежде чем старпом заметит нехитрые поползновения к собственной шее.       Джим дважды стукнул пальцами по ручке капитанского кресла и нетерпеливо поднялся — подмечая взгляды старшины Рэнд, которая наверняка хотела отпроситься, но все стеснялась. Отлично. Отвлекающий маневр. Потому что невольно повернулась Ухура, заметив движение Кирка, скосил взгляд Чехов…       — Что-то хотели, старшина? — тихо спросил Кирк, как бы случайно замечая девушку.       Мисс Рэнд смущенно опустила голову и протянула падд с объяснительной касательно своего еще не свершившегося раннего ухода с поста. И хотя это было серьезным проступком, на ее щеках появились еле заметные ямочки: она пыталась скрыть улыбку.       — Ох, лейтенант Кларк, да? — Джим улыбнулся и принял в руки падд и стилус. — Вы можете перевестись в бета-смену. Подумайте над этим.       Потому что строить отношения, будучи в полярных сменах — хреновая идея. Бета-смена заступает на пост ровно в ту минуту, как заканчивается альфа-смена. Единственный свободный час — обеденный, во время которого самый разгар «ночи» для одного из влюбленных. Поэтому встречи состоят из опозданий или ранних уходов. Такие мелочи…       — Отправила запрос всего час назад, капитан, — улыбнулась Рэнд. — И уже проконсультировалась с доктором Маккоем. Он оставил предписания касательно перехода из одной смены в другую.       Джим улыбнулся и указал взглядом на дверь. Какие-то полчаса — мелочь для смены, но океан времени для влюбленных. Так почему бы не пренебречь правилами? Кларк и Рэнд — красивая пара. Джим хотел бы когда-нибудь обвенчать их. Но сейчас…       Слегка приподняв уголки губ, Кирк направился к Споку. Намеренно громко, не скрывая приближения — открыто и по повседневному расслабленно. Так Джим ступал, когда не замечал своих сентиментальных мыслей. Шаг серьезный, твердый, но легкий и естественный — особая черта капитана, отличающая его от других.       Джим положил руку на спинку кресла старпома, слегка касаясь пальцами форменки. Их незаметная, привычная ласка, без которой не обходилась ни одна смена. Согласие, поддержка и еще много всего такого, что не выразишь словами. У Спока — забавно — это получалось гораздо лучше. Его пальцы как будто пружинили, и от этого прикосновение было одновременно мягким и ощутимым. Кирк касался почти невесомо или, наоборот, слишком грубо. Спок всегда расслаблялся в такие моменты. Сейчас — тоже.       И Джим воспользовался — наклонился, как делал это всегда, на секунду замирая, но не качнулся вперед. Медленно, незаметно для других, умирая от предвкушения и восторга в своей душе, Джим выдохнул немного воздуха из легких, который тут же мазанул по чужой шее, так что всколыхнулись прозрачные волоски вдоль позвоночника. Внутри все затрепетало, забилось громче сердце, посветлело перед глазами, будто освещение переваливало за все сто двадцать процентов.       И время — замерло.       Джим видел — будто в замедленной съемке — прошедшую по телу Спока мелкую дрожь — невиданная реакция. Вулканец был похож на спящего кота, на чей нос внезапно капнула роса. Слишком мило, слишком невинно…       А потом Спок закаменел: все до одной мышцы напряглись, спина стала еще прямее, будто бы разгладились складки на форменке. Он до неприличия медленно развернулся на своем стуле и сложил руки на коленях. По абсолютно непроницаемому лицу трудно было прочитать хоть одну эмоцию, но Джим знал, что Спок недоволен. Больше! Он разочарован — в себе или в Джиме, — разгневан, обижен! И выдают — мелочи. Как сползшиеся брови, чуть ниже обычного. Как сжатый в тонкую полоску рот. Как опущенные, но смотрящие прямо перед собой глаза. Как побледневшая, будто покрывшаяся пленкой кожа. Как…       Иными словами, Джим был в непомерно глубокой заднице, потому что подобную реакцию у старпома вызывало то, что бесило его не на шутку.       — Спок, — выдохнул виновато Кирк и бережно, как никогда раньше, положил руку на плечо коммандера.       Тот не скинул руку, не поднял взгляд, но договорить не позволил тоже.       — Капитан, к сожалению, моего внимания, как куратора эксперимента, требует андорианский цветок вида «Hyacintho papilio», находящийся в лаборатории и проходящий стадию цветения.       Джим мог бы поклясться, что в этот момент на них обернулся весь мостик, потому что у Спока никогда не было такого холодного голоса, если он обращался к Джиму. Все, вроде как, были в курсе их отношений и, надо сказать, узнали об этом гораздо раньше, чем сам Джим. Поэтому резкий, слишком вулканский тон коммандера был очень заметен на фоне обычного тихого и мягкого голоса (даже странно, что у вулканцев бывают такие мягкие голоса).       — Конечно, Спок, — кивнул виновато Джим и несколько ошарашенно отступил на шаг. Он не хотел злить Спока, не хотел ставить его в неловкое положение. Тем более — перед всем экипажем. Почему, даже когда он не хотел, выходило именно так? И сейчас старпом просто сбегает, ничего не объяснив и не дав даже крохотную надежду на то, что не злится. Потому что он злился. О, он очень злился!       — Прошу прощения.       Спок подчеркнуто вежливо кивнул. Деловой жест, который использовал он лишь в общении с незнакомыми людьми — ледяная вежливость, от которой пробирало холодом между лопатками и каменело лицо.       Коммандер скрылся в лифте, даже не обернувшись. Когда за ним закрылись двери, Джим непонимающе уставился на пустующее кресло. Ухура рядом бросила по-матерински взволнованный взгляд, и ее глаза стали светлее и мягче. Кирк действительно был благодарен, но конкретно сейчас ему бы хотелось отправиться вслед за Споком, а не просиживать штаны в капитанском кресле и видеть все эти виноватые рожицы экипажа. В самом деле, он же не бездомная зверушка!       — Лейтенант Ухура, — потерянно позвал Кирк и мотнул головой, чтобы выбросить ненужные мысли. — у нас были проблемы со вторым каналом связи. Удалось исправить?       Девушка выдохнула и сочувственно сомкнула губы — тоже материнский жест. Странно, что у нее все еще нет детей. Она была бы прекрасной матерью.       — Мистер Скотт обещал взглянуть после смены. Они чистят механизмы гондол сегодня… Ох, да ведь! Он просил вас заглянуть в инженерный, как будет время.       Джим кивнул своим мыслям, задумчиво коснулся пальцами лица, а потом постарался полностью переключиться на рабочий лад. Еще полчаса от смены — не время думать о своем недавнем проступке. Они поговорят вечером, когда закончится смена и когда можно будет остаться наедине в теплой каюте вулканца.       А сейчас — работа. И Джим с головой погрузился в рабочие вопросы корабля. Остаток смены он провел в контрольной комнате правой гондолы вместе со Скоттом и подвластными ему краснорубашечниками. Отказал затворный механизм одного из коллекторов, и Скотти вызвался залезть и посмотреть. Джим не поддерживал: в открытом космосе лезть в еще не остывший до конца коллектор было рискованно. Вообще-то, он бы позволил, разреши ему главный инженер присоединиться, но тот упрямо осадил и попросил координировать все из контрольной комнаты.       Поэтому Кирк дулся и с еще большим усердием всматривался в мигающую на экране точку-Скотта. То ли это довольно рискованное, но все же успешно выполненное задание стало эмоционально тяжелым событием, то ли он просто устал, но о разладе со Споком Джим вспомнил лишь спустя два с половиной часа после завершения альфа-смены.       Забавно, как легко превращаются положенные полчаса в три.       Уставший, потный, весь в машинном масле, он вернулся в свою каюту. Дверь между комнатами была открыта, и Джим чувствовал терпкие запахи благовоний и согревающее тепло, не прилипающее медом к коже, но приятно успокаивающее после уставной корабельной температуры. Наверное, люди имеют способность превращаться в вулканцев. Спустя несколько шагов по каюте Джим невольно взглянул на обитателя соседней комнаты.       Спок сидел на привычно жестком стуле и читал что-то со своего падда. Его поза казалась более расслабленной, чем обычно: спина чуть согнута, неидеально поставлены ноги, опущена голова. Так он позволял себе сидеть лишь в моменты покоя. О, он все еще доверял! Это неожиданно согрело сердце, и Джим слабо улыбнулся, скидывая грязную форменку.       Когда на теле осталась только черная футболка и нижнее белье, он скользнул к проему и, как змея, юркнул внутрь. Тут же в лицо дыхнуло жаром и вулканским песком. Он тоже, вообще-то, имел свой запах, который описать словами никто бы не решился. Вулкан пах так же особенно, как пахнет зимнее утро или морской берег. Этому запаху нет названия, но отрицать его существование глупо.       — Спок, — позвал тихо Джим. — Прости, что задержался.       Вулканец не повернулся, но Кирк почему-то был уверен, что это не из-за обиды. Просто оборачиваться, если знаешь, кто позади тебя, нелогично. Вместо этого Спок ответил рассудительно и как обычно мягко, так что Джим даже подумал, будто он совсем-совсем не тронут его выходкой на мостике:       — Извинения нелогичны, Джим, — голос был глубоким, ласковым и немного уставшим. — Судя по всему, ты был занят устранением непредвиденной проблемы.       Спок ткнул пальцем в падд, и страница стремительно перелистнулась, однако вместо того, чтобы продолжить чтение, старпом медленно обернулся и смерил Джима серьезным, внимательным взглядом.       — Требует ли сложившаяся ситуация моего вмешательства? — предложение помощи, спрятанное в словах извинение. — Ты должен помнить, что я приложу все усилия в случае…       — Нет, все уже улажено, — Джим улыбнулся и помахал руками. Спок проследил за каждым движением. — Просто отказал коллектор в правой гондоле. Но Скотти починил на скорую руку. Продержится до следующего техосмотра.       Спок заметно расслабился и теперь не так открыто пялился, выискивая на коже малейшие царапинки. В этом был весь Спок: мог без трикодера определить наличие физических проблем, даже если сам ты об этом не подозреваешь. Докторское чутье? Все-таки у него было много общего с Боунсом.       — Слушай, я… — Джим робко подошел к полке с идеально ровно расставленными на ней предметами, просто чтобы не стоять истуканом в центре каюты. — Я должен извиниться за то, что сделал сегодня. Ну, за то, что… подул на твою шею.       Кирк невольно улыбнулся, но тут же постарался эту улыбку подавить. Перед глазами снова встал этот восхитительно привлекательный участок шеи вместе с крохотными прозрачными волосками, которые видно только при ближайшем рассмотрении.       — Надо признать, это оказалось неприятным опытом, — медленно, без всякого выражения произнес Спок, так что трудно было даже представить, какие эмоции он испытывает касательно произошедшего.       — Я действительно не хотел ставить тебя в неловкое положение и…       — Джим, — мягко прервал его вулканец. — Я не злюсь.       Одно простое предложение — и Кирк расплылся в улыбке. По-человечески легко, доверительно, без стеснения говорил Спок о своих чувствах. И все эти заблуждения о эмоциях этой расы… Вулканцы чувствуют — вулканцы просто не говорят о чувствах.       Однако, когда они позволяют другому узнать, они доверяют. Доверяют больше, чем родителям, чем невесте и другу. Наверное, это особенный способ именно Спока сказать, что все в порядке. Потому что… вряд ли другие вулканцы будут обмениваться подобными фразами.       — Однако, — осадил Спок, — Я попрошу тебя не повторять подобных экспериментов во время рабочей смены. Это вызывает весьма… компрометирующую реакцию.       Сердце Джима забилось чуть быстрее, потому что… черт возьми, неужели это снова было доверие? То самое «я чувствую себя расслабленно в твоей компании», из-за которого Спок и боялся быть скомпрометированным прямо перед экипажем? Если так, то Джим имел полное право на нечто более откровенное в пределах каюты.       — Прошу тебя воздержаться, — сказал Спок серьезно — но в этом тоне точно не было привычного строгого запрета — и развернулся на стуле, снова вглядываясь в падд, — От активных провокационных действий в мой адрес, пока я не закончил анализ статьи.       Джим устало выдохнул и медленно, одновременно потягиваясь, снял с себя уставную черную футболку, зная, что Спок уже не наблюдает. Когда дело доходило до статей, он мог погружаться в чтение настолько глубоко, что не замечал, как Джим возвращался или как ложился спать. Это тоже был знак доверия. А еще в этом были свои плюсы.       Тихо, не вызывая лишнего шума, Джим сделал несколько шагов и положил руки на чужие плечи. Пальцы огладили сначала худые, но жилистые предплечья, потом скользнули выше — по боковой части шеи — кожа была сухой и прохладной, — по отчего-то замерзшим ушам.       Спок не дернулся, но концентрация явно давалась ему с трудом, потому что падд дрогнул в руке и замер, сжатый в крепких тисках. Голова чуть качнулась в непроизвольном жесте. Джим воспринял это как разрешение — и медленно наклонился, касаясь сухими, мягкими губами того самого чувствительного участка кожи. Сначала — местечка у линии роста волос, а затем, оторвавшись на секунду, — вздыбившихся прозрачных волосков чуть ниже.       Спок задрожал и выронил падд, который с глухим треском ударился об пол. Мышцы еле заметно напряглись, но стоило Джиму прочертить влажную дорожку от выступающего позвонка вверх, как вулканец расслабился и рвано выдохнул. Голова откинулась чуть вправо, повинуясь направлению поцелуев.       В тишине каюты еще один выдох — почти стон — оказался слишком громким. Джим буквально почувствовал свое возбуждение и переступил с ноги на ногу, снова касаясь прохладной шеи. Сначала легко, почти нежно — кончиком носа, потом, выдыхая теплый воздух, — чуть потрескавшимися губами.       Мучительно медленно и невесомо, останавливаясь просто чтобы услышать чужое дыхание, Джим оставлял поцелуи на потеплевшей шее, покрывшейся незаметными зелеными пятнами. Спок все еще молчал, но его выдавали тяжело вздымающаяся грудь, рваное дыхание, позеленевшие кончики ушей. Джим провел рукой от шеи к плечу, и Спок поймал его руку своей — подрагивающей и непривычно теплой. Два длинных, тонких пальца бережно провели по костяшкам, а затем его ладонь крепко и нежно прижалась к горячей коже.       Джим втянул носом воздух, чувствуя в горле приятный аромат благовоний, и только потом заметил, как частит сердце. Очевидно, сердце вулканца тоже частило, но даже сейчас Джим не мог различить этой незаметной разницы в считанные миллисекунды. О возбуждении говорили и другие едва заметные, но очень красноречивые детали: мутный взгляд, расширившиеся зрачки, приоткрытый рот с потемневшими губами…       — Я вынужден забрать… свои слова обратно, — еле слышно произнес Спок. Голос его был полон глубоких, возбуждающих оттенков. — Статья не несет важного значения в данный момент.       Джим усмехнулся, уголки губ скользнули вверх. Короткий смех мазанул горячей волной по открытой коже Спока, и тот вздрогнул, шумно выдыхая. В этом было что-то необычайно прекрасное — знать, насколько чувствителен может быть вулканец, который на мостике привык вести себя так, будто его ничего не заботит.       Джим перехватил руку Спока своей и придавил двумя пальцами — почти насильственный поцелуй. Теперь возбуждала даже эта мелочь — лишь осознание того, насколько ярко воспринимаются партнером прикосновения. Свободной рукой Джим скользнул по шее к уху, огладил мочку, провел невесомо по хрящику раковины.       Спок издал тихий стон и вновь горячо выдохнул, силясь сдержать свою реакцию. И у него почти получилось: замерло дыхание, почти перестало подрагивать тело… А потом Джим без предупреждения сжал зубы на остром кончике зеленого уха, одновременно проводя ногтем вдоль шейных позвонков, так что осталась зеленоватая полоска, и Спок почти жалобно, слишком шумно застонал, неловко выгибая спину.       Джим лизнул хрящик и обхватил кончик уха горячими, влажными губами. В ответ Спок задрожал, едва удерживая себя на месте. Он стоял у черты, бился на границе возбуждения и вот-вот… Джим приоткрыл глаза и заметил, как топорщится ткань споковских брюк. По спине пробежал рой мурашек, в животе спиралью натянулось мучительное, пульсирующее возбуждение, и Кирк громко, протяжно простонал, все еще не выпуская из томительного влажного плена острое ухо.       По телу Спока прошлась дрожь, и он еще сильнее выгнул спину, вдруг замирая. Секунда, вторая — и его дыхание стало глубоким и частым, постепенно расслабляющимся. По брюкам расползалось компрометирующее влажное пятно, и у Джима в животе тоже туго затянулся узел. Хватило лишь нескольких грубых касаний, чтобы кончить.       Теперь тяжело дышали оба, и от этого стало весело. Кирк напоследок лизнул кончик зеленеющего уха и улыбнулся, почти смеясь. Он повис на плечах Спока и теперь, как большой детеныш коалы, крепко обнимал его, будто боясь упасть.       — Ты просто восхитителен, — улыбчиво шепнул Джим. Он чувствовал себя самым счастливым человеком во вселенной.       — Полагаю, мое мнение о тебе очевидно, — мягко и глухо сказал Спок медленно поворачиваясь и утягивая капитана на себя.       Вышло неловко, но до безобразия уютно. Джим оступился и едва не ткнулся локтем в выступающий край стола, но цепкие, слегка подрагивающие руки поймали и аккуратно притянули ближе. Теперь он сидел на коленях Спока и прижимался щекой к высоко вздымающейся груди — весь раскрасневшийся, встрепанный, с приспущенными влажными трусами.       А под ладонью, под грудной клеткой, заполошно билось беспокойное сердце вулканца. К этому трудно было привыкнуть. Нет, Джим знал, что никогда к этому не привыкнет, потому что каждый раз со Споком был как первый. Особенный, неповторимый, более чувственный, чем до этого. Каждый раз глаза смотрели по-новому — все горячее и глубже, каждый раз руки держали крепче и мягче, каждый раз все больше эмоций показывалось на этом бледном твердом лице.       Джим протянул руки и снова обнял Спока в нелепом детском жесте, вдыхая тяжелый мускусный аромат, особенно сильный сейчас. Почувствовались, наконец, густой запах благовоний и почти удушающая духота.       Джим прикрыл глаза и понял, что вполне может уснуть. Это знание странным образом успокоило и расслабило, потому что спать на коленях Спока было довольно заманчиво. Вовсе не неудобно. Наоборот — еще более уютно, потому что ощущение поддержки только усиливалось.       Будто прочитав мысли, а вернее, в действительности уловив слепок эмоций партнера, Спок чуть наклонился, придерживая рукой чужую спину, и поднял падд с недочитанной статьей. Успокоившийся, прикрывший глаза Кирк ощущался большой грелкой, и даже нелогичный сон в подобном положении вовсе не казался бессмысленным. Поэтому Спок не стал одергивать — просто сел более удобно, позволив ситуации взять над ним контроль. В конечном счете, работать, будучи в кровати, казалось еще более нерациональным.       Впрочем — Спок вздохнул, — с Джимом всегда все было нерациональным и нелогичным.       И он любил это более всего.

***

      Альфа-смена должна была вот-вот начаться. Офицеры бета-смены постепенно завершали все дела и сдавали посты, поэтому на мостике было необычно много людей. Джим одновременно любил и не любил эти недолгие минуты. С одной стороны, этот короткий момент — время, когда можно увидеть ребят из другого часового пояса корабля, с другой — в этот момент необходимо было следить за слишком многим. В том числе и за Споком. Вернее, за офицером, который занимал во время бета-смены его станцию. Он так и посматривал на него!..       Но сегодня Джим немного опоздал. Когда он появился на мостике, практически все члены высшего командного состава уже находились на своих рабочих местах. Спок, видимо, вообще работал уже давно: его руки двигались слишком быстро для столь раннего утра. И не скажешь ведь, что провел полночи на неудобном стуле с неудобным капитаном на коленях!       Джим подошел к молоденькому старшему офицеру — Кларку — и вежливо улыбнулся. Подающий надежды паренек. Скоро он будет работать в смене с мисс Рэнд. Это наверняка обрадует или уже обрадовало его. Кирк почувствовал странное покровительственное, отцовское чувство, будто бы он был уже глубоким стариком — а потом поймал быстрый и острый взгляд Спока и отступил на шаг от Кларка.       — Не задерживайте мисс Рэнд сегодня, офицер, — Джим улыбнулся и принял падд, чтобы расписаться. — У вас еще будет время.       Светловолосый, как и старшина, Кларк густо залился краской и смущенно передернул плечами. Джима забавляло наблюдать за подобной реакцией влюбленных по уши людей.       — Так точно, капитан, — козырнул юноша и, кивнув, покинул мостик.       Кирк едва не рассмеялся — так хорошо началось это утро! Да и вообще он чувствовал себя довольно бодро для человека, который спал в кровати лишь пол ночи. Спок оказался на удивление удобным. И он, похоже, тоже чувствовал себя довольно бодро и менее обычного раздраженно.       Небрежно кинув падд в кресло, Джим подскочил к старпому, уже не особенно заботясь о том, что подумают члены экипажа и что смогут увидеть. Странная беззаботность накатила волной, и на секунду показалось, что никто не будет против и даже не удивится, узнай, что старшие офицеры делали сегодня вечером.       Джим провел рукой по открытому участку шеи Спока и едва заметно сжал его плечо — необычный, непривычный для них жест. На этот раз он означал не страсть — поддержку. Как высшая степень касания, большая, чем просто прикосновение сквозь форменку.       Спок вздрогнул и повернул голову, с укоризной глядя на Джима. Однако не заметить легкий прищур-смешинку и слегка подрагивающий уголок губ было невозможно. В переводе с вулканского это значило улыбку, и Джим улыбнулся в ответ — открыто, солнечно, как никогда легко.       — Куда летим сегодня, коммандер Спок? — весело спросил Джим, придвигаясь чуть ближе, так что касался щекой идеально уложенных волос.       Спок весело выдохнул и совсем не по-вулкански хмыкнул.       — В неизведанный космос, капитан.