Когерентность

      Безликий самолет рассекал зыбкие облака. В иллюминаторе виднелся контур серебристого крыла, изредка меняющий угол относительно пустого, голодного горизонта.       Внутри же титановая птица была далеко не безлика. Тяжеловесный, мрачный, дорогой салон самолета выглядел так, будто одна из комнат резиденции Ран Кле Хинн отрастила крылья. Ладони Юна покоились на широких подлокотниках одного из роскошных сдвоенных кресел. По столу перед ним бежали золотые линии встроенной в каждую деталь интерьера подсветки. Они стекали на ковёр под ногами и снова поднимались по лакированной обшивке стен в искусном геометрическом танце, заполняя весь салон гармонией выверенных пересечений.       В свой прошлый полёт на этом судне он запомнил только эти яркие линии, пока тревожные мысли беспорядочно метались внутри головы. Тогда, при жемчужной луне прошлого года, спинка соседнего кресла, у окна, была откинута назад, бережно поддерживая бледного, ослабшего человека, закутанного в нежный антрацитово-серый плюш.       Теперь же этот человек, пребывая во вполне осознанном состоянии, провожал взглядом пустынную рябь облаков, медленно перебирая пальцами по подлокотнику из плотной, тёмной ткани.       Мелкая, едва заметная дрожь пробежала по этим пальцам. Юн уловил её боковым зрением, зафиксировал словно высокоточный прибор для диагностики.       — Эй, — шепнул он, — что не так?       Дерек коротко мотнул головой. Он щурил правый глаз.       — Покажи, — Юн придвинулся ближе.       Зрачок был широким, как если бы вокруг стояла кромешная тьма. С левым глазом всë было в порядке. Юн цокнул.       — Нервная система сбоит.       Акема кивнул.       Он тоже понимал, что это ухудшение.       Солнце стекало всё ниже, и наконец окрасило небесный океан пурпуром и кровью, словно горизонт вспорол зубами его огненный бок, прежде чем затянуть на дно.       — Значит, мы едем домой без тебя, ждём, пока ты покажешь, как пользоваться порталом-плитой, а ещё позже нам отгрузят оружие, — подытожил Дерек объёмный инструктаж от леди Ран.       — Да, — ответила она с кресла напротив, возвращая стакан с чаем в углубление на столе, — по пути будет одна остановка, в Третьем секторе: нужно заехать к стилисту.       Юн хмыкнул.       — Логично, — он оттянул прядь с неровным, рублёным краем — пределом своего парикмахерского мастерства, — нельзя выпускать меня в общество в таком виде.       — Всë так, — кивнула она, листая какой-то пухлый, свежий документ. Идущий от него запах тонера ощущался как аромат экзотического чая. — Нужно сделать стрижку, прикинуть образ, снять мерки для пошива. Специалист надëжный, управится быстро. Работает одна. Ну вы уж потерпи́те, мистер Коннери, — добавила она с нажимом.       Дерек поднял бровь, отрываясь от небесного пейзажа.       — Что? Ладно, — он непонимающе пожал плечами. — Меня тоже запиши.       Юн невольно улыбнулся этой легко брошенной фразе, словно они собирались посетить рядовой салон красоты в спальном районе. В подобных нестыковках, отмечал Юн, крылся нюанс. Сторонний наблюдатель мог бы решить, что акема не в полной мере осознаёт происходящее. Истина состояла в том, что Дереку было плевать, кто их ждал: муниципальный парикмахер для бездомных или маэстро, достойный работать с членами Совета. В его восприятии эти персоны ничем не отличались.       — Само собой, — так же непринуждённо ответила Ран Кле Хинн. Она не нуждалась в расшифровке акемьего языка.       Дерек повернул голову вправо, подняв тёплый взгляд на Юна. Последние лучи раненого солнца бережно касались его лица.       — Собираешься вывести его в свет, — вдруг серьёзно сказал он, не отводя взгляда от хозяина.       — Да, — Ран Кле Хинн вернулась к началу документа, что-то уточняя.       Юн нахмурился.       — В целях безопасности, говоришь, — продолжил Дерек. — Используешь Юна как тебе вздумается, для своих скользких махинаций.       — Да, — спокойно повторила она. — Я его использую. А он использует меня, чтобы спасти твою наглую задницу. А ты используешь его, чтобы он заменял тебе воздух. И что дальше?       — Дальше нужно закончить, что начали, — вклинился Юн и закинул ногу на ногу. У него не было желания наблюдать за очередным столкновением интересов. — Леди Ран, мне правда нужно возвращаться к своим?       — Конечно, — ответила она. — Мне нужны ещё несколько дней, а вам нужно провести их с пользой. Ты должен понять, чего ожидать от Дерека и как с этим работать в условиях ночной жизни. Вдобавок, понаблюдать за обстановкой. Ты ведь понимаешь… Тебя могут ждать.       Юн вскинул брови.       — Ждать? При всëм уважении, вряд ли что-то насчёт акемы успело просочиться куда не следовало. Вы же всë прочесали.       Ран Кле Хинн покачала головой.       — Ты не представляешь, какие лица были у тех, к кому внезапно приходили «риггаты». Следившие за ними с рождения. Следившие за родом в течение трёх поколений.       — Но ко мне не придут «риггаты». Они подчиняются вам, — Юн развëл руками.       — Не придут. Но это не значит, что за тобой не следили. Это не значит, что за мной не следят.       Её обычная бдительность на грани паранойи.       — Ладно… Но как я смогу заметить такую хитроумную слежку? Если я, допустим, не смог этого за всю жизнь.       — Это не твоя прямая задача. Ты теперь, скажем так, мыслишь шире. Прислушайся, и отголоски связей сами зазвучат вокруг тебя.       Юн покачал головой.       Он всерьёз полагал, что не Дерека нужно было лечить в первую очередь.       — Представим, что я понял.       — Я не могу больше держать вас взаперти. Немного встряхнëм твои старые связи, не нужно их обрывать. Затем вам нужно будет кое с кем встретиться и кое-что забрать. За пределами города. Здесь вариантов нет, никому больше я доверять не могу.       — Пахнет проблемами, — Юн почесал нос.       — На случай проблем у тебя есть Око риггата и Дерек. Они справятся. Коннери, я уверена, что вы быстро сориентируетесь. — Она переключилась на Дерека. Тот снова расслабленно наблюдал за небом, но при этом явно не упустил ни одной детали из разговора. — Постарайтесь не переоценивать опасность. Это не будет легко. Поначалу полагайтесь на Юна и его многолетний опыт.       Слышать о своём «многолетнем» опыте от женщины, что старше всех городов Ихиса, было странно.       Юн протянул руку к телефону, чтобы проверить время и просто ещё раз коснуться этой непривычной вещи. Новый смартфон Юна был дорогим, статусным и непривычно тонким. Титановый корпус тускло и солидно сиял в галогеновом свете салона.       Кроме знаменитого стилизованного созвездия Кинау на задней крышке, ничто не выдавало принадлежности к именитому бренду. Прошивка была безликой, хитроумной и весьма ограниченной. Юн понятия не имел, каким должен быть внутри настоящий, тот-самый-«Кинау», но от этой начинки ощутимо веяло особым, стерильным ароматом спецзаказа.       — Я тебя услышал, — после небольшой паузы отозвался Дерек. — И всё же, к чему нам стоит прислушиваться? Как понять, что важно, а что нет, если мы имеем скрытый глобальный заговор, но знаем о нём приблизительно ничего. Можно подробнее?       — Хорошо. Начну с культов, — она отпила из стакана, — которые ведут активную работу в городе; на них стоит обратить внимание. Особенно, если они сами будут проявлять внимание к вам. Я перечисляю, вы запоминаете.       Юн приготовился слушать. Он никогда не питал интереса к подобным сообществам, в отличие от своей сестры, которая часто рассказывала ему о таинственных и весьма сомнительных практиках, случаях загадочной пропажи тех, кто не должен был пропадать — или, наоборот, призыва тех, кто не должен быть призван.       — Итак, в первую очередь нас интересует помешанная на звёздных связях «Эклиптика» — с их запутанной иерархией и еще более запутанной схемой вербовки людей. Аккуратно, они наглые нарушители Сепарационного декрета, хоть и строят из себя учёных.       Дерек посмотрел на покатый потолок, запоминая подробности.       — Номер два: «Певцы тумана» — не думаю, что они мешают кому-то, кроме своих соседей, однако их жестокий кодекс может разжечь фантазию у особо опасных субъектов. А ещё они слишком много размышляют о войне древних. Далее, «Семнадцатый шёпот». Слишком любят пророчества, связность, замыслы богов. И почему семнадцатый? — она непонимающе развела руками. — Из-за одного названия уже нужно держать в уме это странное сборище. И наконец, «Орден И» — отсылка к Индис, древнему и давно вымершему роду эхилай, некромантам Южной кладбищенской территории. Баловались с генетикой, — она предупредительно подняла палец, — и трансформациями дара. С чем могут баловаться их последователи — вопрос открытый. Как-то так.       — Всего четыре? — удивился Юн.       — Пожалуй, да. Остальной оккультный сброд можно не учитывать. Оставь им долю процента на погрешность.       — Я всё равно не врубаюсь… Почему они вообще должны обратить на нас внимание? — спросил Дерек.       Юн ответил за леди Ран.       — Да это всë медиумы, провидцы и прочие чтецы реальности. В таких тусовках подобные умения используют на полную катушку. Ты просто не сталкивался с этим.       — Понял.       Мягкая ответная улыбка. Дерек скользнул по лицу Юна взглядом, от которого по спине прокатилось уютное тепло. И закрыл глаза.       Юн лениво поёжился в кресле. Странно, но по мере приближения к Оннес Таду он расслаблялся, словно некое силовое поле города вселяло в него уверенность, возвращало обратно его самого. А может, дело было в ботинках «Полуночниках» на толстой тракторной подошве — вместо дешёвых кед, которые он таскал все полгода, и кожаных брюках с красной шнуровкой.       В самолёте Ран Кле Хинн, как и в прошлый раз, не было обслуживающего персонала. Юн был уверен: она и пилотов бы не пустила на рейс с акемой, если бы самолёт мог лететь без них.       Оннес Тад пронзил ночь мириадами огней, яркие линии магистралей обрисовали знакомые сердцу контуры городских секторов. Яркий серп лазурной луны — первого зимнего месяца — поднимался из черноты океана.       — Посадка через десять минут. Ещё вопросы остались? Я не смогу открыто обсуждать дела в городе.       Юн не ответил.       Вряд ли что-то смогло бы облегчить его путь в неизвестность.       — Насчёт нашего саркофага, — неожиданно сказал Дерек. — Для кого он был сделан? Почему ты так и не рассказала об этом?       Видимо, он тоже не смог отпустить мысль о пугающе огромных размерах древнего ложа.       — Потому что я не знаю, — пожала плечами леди Ран.       — Пожалуйста, ответьте честно, — вздохнул Юн. — Мы имеем право знать, кто в нём спал.       Ран Кле Хинн снисходительно улыбнулась.       — Мастер Лэй, я не располагаю этой информацией. Я не знаю, чей это саркофаг. Его нашли пустым. Из-за редкой разновидности базальта могу предположить, что он был построен в сегменте Шасс, север Схириса. Это всë.

***

      Уверенные, неторопливые шаги Ран Кле Хинн отражались в зеркально отполированном кафеле. Сотрудники частного аэропорта в идеальной, выглаженной униформе с острыми воротниками замирали, когда она проходила мимо них.       Юн шëл следом, лицо ощущалось как гипсовый слепок, лишённый эмоций: лучше ничего, чем неправильно. Дерек прихрамывал рядом, на его правом бедре красовался дорогостоящий адаптивный ортез, призванный разгрузить больной сустав и не позволить ему двигаться туда, куда не стоит.       Глаза акемы скрывали непроницаемо-тёмные очки.       Стеклянные двери разъехались с тихим, элитным шипением. Ночной воздух Оннес Тада растрепал неухоженные пряди. Запах города: пыль, выхлопные газы, битум и океан — заполнил Юна, и гипсовая маска мигом треснула, складываясь в улыбку долгожданной встречи.       Сияющий автомобиль раскрыл бронзового цвета двери, словно диковинный жук — надкрылья.       Танцующие огни машин на диаметральной магистрали расступались перед ними, лишь завидев в зеркалах представительский силуэт.       Третий сектор впустил диковинного жука в лабиринт старинных, массивных зданий. Каждое из них сверкало табличкой, повествующей об особой архитектурно-исторической ценности — словно некий гигантский коллекционер устроил здесь хранилище для своих пафосных экспонатов. Сам Юн никогда бы не сунулся в эту часть мегаполиса, ведь Девятый сектор враждовал с Третьим как минимум с начала столетия.      Межсекторные войны существовали в Оннес Таде с того самого момента, как руки городских планировщиков нанесли на карту границы двадцать одной энергонезависимой, обнесëнной стенами ячейки, заложив в скелет будущего города дух противостояния и сепарации — идеально подходящий внутренним устоям эхилай.       Отношения между секторами менялись с течением лет, создавались и рушились альянсы. Гибли сородичи, гибли и люди, чтобы потоки окровавленных денег продолжали циркулировать и обогащать наиболее успешных кровососов. Шрамы на правой руке Юна оставил один из мерзких «чистильщиков» Третьего сектора. Юн помнил боль, помнил лужицу крови под дрожащим предплечьем, выбитые зубы противника на гранитной брусчатке, жалобный скулёж подыхающей твари-прислужника.       Автомобиль плавно остановился в круге бледного света фонаря, за стеклом тут же возник беззвучный швейцар в мрачной униформе. Портик здания был обильно украшен, или, точнее, завален черепами. Юн бы не удивился, если бы они были настоящими, но, подойдя к дверям, понял, что это искусная работа камнерезов. Намеренное сходство, чтобы устрашать, вызывать уважение и, разумеется, зависть. Традиционные ценности эхилай.       Иссиня-чёрные кованые двери распахнулись с низким, протяжным скрипом.       Парикмахер говорила так тихо, что Юн едва мог разобрать еë аккуратные фразы. Еë бирюзовые волосы были идеально прямыми, блестящими, а края причёски — геометрически ровными. Юн не мог назвать эту стройную, маленькую женщину с глубоко посаженными, багровыми глазами красивой, но в еë волосах не было ни одного изъяна.       У элитных парикмахеров должны быть свои элитные парикмахеры, подумал Юн.       Ран Кле Хинн кивнула и вышла. Судя по всему, они давно друг друга знали.       Идеальная причёска всколыхнулась бирюзой и лазурью — точь в точь полярное сияние — и её обладательница вежливо пригласила Юна к креслу. Дерек снял очки, уселся на мягкий чёрный диван и потянулся к тяжёлой книге на низком столике, глазами изучая обстановку.       Тонкие пальцы профессионала взмахнули чëрным пеньюаром, накрывая плечи Юна, и аккуратно начали закреплять накидку на его шее.       Юна тряхнуло так, будто это были не пальцы, а оголëнные провода.       Почти болезненно.       Он чуть не вскочил с кресла. Обернулся судорожно. Дерек уставился на него, выпустив книгу из рук, не менее ошеломлëнный, но явно готовый встать и натворить ерунды в этом чопорном кабинете. В его глазах была тревога.       Парикмахер замерла на месте с поднятыми руками.       Юн медленно выдохнул и жестами показал Дереку, что всë в порядке, но, кажется, тот и сам понял. Коротко кивнув, акема уселся обратно, поднеся руку к своей шее, со странным выражением на лице. Он осознавал.       Юн осознавал то же самое: с момента их встречи никто не касался его, кроме акемы. Никто — и это была заслуга Ран Кле Хинн, которая каким-то образом, даже в самые тяжёлые месяцы, умудрилась избежать контакта и не дала сделать этого тем, кто встретился им на пути в резиденцию и обратно. На мгновение Юн почувствовал благодарность, но порция свежей злости задушила это тëплое чувство в зародыше.       Его неопрятных волос снова коснулись пальцы-палочки. Он ощущал на себе внимательный взгляд Дерека.       Парикмахер оценила масштаб эстетической катастрофы и пригласила Юна к мойке. Она не задала ни одного вопроса.       Юн почти ненавидел эти руки, нежно массирующие его голову под потоком тёплой воды, и не мог объяснить себе, почему.       Он закрыл глаза.       Нужно было потерпеть.       Не стоило инициировать связь при посторонних.       Коленей Юна коснулись правильные руки. Дерек сел прямо на пол возле его ног.       — Простите, что мешаю вашей работе, мастер, — начал Юн.       — Нет нужды, — мягко ответила она, — меня уведомили об особенном отношении господина к некоторым аспектам процесса.       Цвет лица Юна в зеркале приближался к цвету белков его глаз. Он не мог побороть стыд.       Ножницы стрекотали как кузнечики на газонах резиденции.       Привычно лохматый Лэй Юн перерождался в какого-то другого, не менее лохматого Лэй Юна. Но этот новый Лэй Юн явно стоил достаточно, чтобы к нему приставили элитного телохранителя.       И затем он ждал, не шевелясь, на пушистом чёрном диване, пока ножницы-кузнечики создавали на базе Дерека того самого элитного телохранителя, по стоимости нового премиально-лохматого Лэй Юна, без учёта квартиры и старых кед.       Каштановые пряди, змеясь, умирали на старинной оливково-зелёной мозаике пола.       Эта женщина действительно была профессионалом. Классическая стрижка «шторы» смотрелась на Дереке так, что Юна бросало в жар при одном лишь взгляде, а отвести глаз он не мог. Диван под ним стал почти горячим. Он хотел бы просто запретить показывать этого нового Дерека себе, как непристойный фильм — ребёнку.       И хотел, оттеснив парикмахера, дотронуться до коротких волос, сжать их в кулаке, запрокинуть голову, вызывая сдавленный стон, впиться в шею и провести языком до уха, а затем — обратно.       Маэстро смахнула состриженные волосы с плеч запрещённого к показу Дерека, попросила уважаемых клиентов подождать и вышла за дверь.       — Готовы выезжать? — прозвучал высокий голос Ран Кле Хинн где-то слева, позади. Новый Дерек смотрел прямо в Юна и улыбался. «Я знаю, что ты меня хочешь», говорила его улыбка.       — Мы — да, — ответил он на вопрос леди Ран. — А вот тебе сначала стоит объясниться.       Юн мрачно молчал. И куда-то падал вместе с подогретым диваном.       С этой же угрюмой миной он проследовал обратно до машины, забрался внутрь с помощью того же, с виду не совсем живого, швейцара и погрузился в раздумья.       С Дереком было что-то не так.       Нет.       С акемой было что-то не так.       Акемы не должны были быть такими, и Юн не знал, кто из двух его спутников ему врёт.       В очередной раз сопоставив факты, он больше не мог отбросить очевидное. Тот, кто сидел рядом с Юном на заднем сиденье винтажного златокрылого жука, не мог быть акемой. Даже «сломанным» акемой.       Всё, что Юн знал об «Акеменате», исходило от леди Ран. Отсутствие собственной воли и сторонних ценностей, возможность удалëнного контроля, зеркальный дар… Едва ли всë это можно было применить к Дереку в полной мере. Можно ли быть акемой частично? Вряд ли. Судя по досье, после встречи с Юном он изменился кардинально. В таком случае, насколько правдивой была информация о прошлом невзрачного парня-уборщика?       Ран Кле Хинн настаивала на своëм, но что, если она лгала в самых базовых вещах?       Что, если Юна удерживали так далеко от истины, что он даже не мог предположить, в чëм она заключается?       За изящными десятиметровыми статуями у ворот пропускного пункта показались ряды благородных домов-семьянинов. Восьмой сектор уютно спал в прохладе зимней ночи, не знающие снегов палисадники искрились каплями стылой росы.       Душа города о чём-то неуловимо тревожилась, и это отзывалось странной, едва заметной тянущей болью в ладонях.       По дороге к дому за каждым из тёмных окон Юну виделись зыбкие силуэты «риггатов».