Борджиа. Часть 1. "Секс. Власть. Убийство. Аминь."

В храме Святого Петра, похоже, собрался весь цвет Италии. Возможно, толстые стены обычно и хранили прохладу, но не сегодня. В этот невероятно жаркий августовский день в залы собора набилось столько народу, что дышалось тяжело. К счастью, семья Борджиа расположилась в первых рядах, в самой глубине, в нескольких шагах от трона, на котором должны короновать понтифика, там, где благоухали дорогими духами знатные господа и дамы. Отец вошел в собор под триумфальный хор певчих, наполняющий своды церкви божественными звуками, он ступал, и весь люд по обе стороны от него преклонял колени, сиятельные дамы и кичливые вельможи - все, как один, падали ниц пред лицом Александра, вознося молитвы. "Неужто, все они воистину принимали нового понтифика?" - думал Чезаре, с едва заметной усмешкой наблюдая за происходящим. Нет, епископ вполне способен был отличить фальшивую набожность от истинной, притворную улыбку от искренней. Сегодня он, казалось, тонул в лицеприятных поздравлениях и подобострастных пожеланиях здравия их отцу. Что же, он благосклонно принимал почести, но ничто не могло усыпить бдительность молодого Борджиа. Он хорошо знал цену лести и с неизменной проницательностью видел затаенную враждебность в нарочито широких улыбках. Наконец, после долгих перечислений титулов и торжественных деклараций, перешли непосредственно к коронации. Многие потом говорили, что по щеке Родриго Борджиа скатилась крупная слеза, когда тяжелая тиара коснулась головы. Чезаре больше не испытывал ужаса от нового положения семьи, он успел найти в нем ряд достоинств перед недостатками. И даже его холодный разум не мог не признать всю возвышенность момента вступления отца на престол, на устах епископа, то и дело появлялась невольная улыбка. - Так много титулов, Чезаре, – полушепотом молвила Лукреция. Они восседали на первой линии от понтифика, касаясь плечами, ладонь Лукреции в его ладони. - А как теперь его должна называть семья? – спросила она, слегка наклонив голову к Чезаре. Он бросил на нее короткий взгляд и ответил тоже шепотом: - Святой отец. - Святой отец, - медленно повторила она. - Несложно, - сестра наклонилась еще ближе, так, что его щеку обдало теплым дыханием. - Даже я могу запомнить! Чезаре тихо рассмеялся, он пытался уследить за ходом церемонии, но разве можно сосредоточиться, когда рядом любимая сестренка в образе настоящей принцессы? Она вся блистала: от прекрасной жемчужной сетки на голове до тонких атласных туфель на изящных ножках, в глубоком декольте на девичьей груди вздрагивал золотой крест. Он старался не рассматривать ее, но это представлялось невыполнимой задачей. - А скажи-ка мне, братец, - снова услыхал Чезаре нежный голосок у самого уха. - Что, - быстро повернулся он к ней, сжимая ее ладонь, - сестра? - Как мне называть себя? – прошептала она с озорной улыбкой. Он невольно придвинулся ближе, не в силах оторвать взгляда от ее розовых губ, от бархатной кожи щек, от сияющих глаз. - Святая дочь? – проговорила она несколько взволнованно. - Ты по-прежнему Лукреция Борджиа, любовь моя, - тихо сказал он и добавил со вздохом: - Ты сменишь имя только когда выйдешь замуж. Чезаре оторвал взгляд от нее и глянул на отца, восседающего на троне. Но он смотрел и не видел, слушал, но не слышал того, что происходило перед ним. Он был поглощен милым шушуканьем с сестрой куда больше скучной интронизации. - А когда я выйду замуж? – спросила она озадаченно. Он сдавленно выдохнул, будто его окатили холодной водой, затем процедил сквозь зубы: - Будь на то моя воля, никогда. Она тихонько рассмеялась. Лукреция знала, как ревностно Чезаре относился к любым проявлениям внимания к ней со стороны других мужчин. - Но ведь быть замужем это хорошо, Чезаре. - Ты дочь Папы, - сказал он, когда она подставила ухо для ответа, слегка наклонив к нему голову. - И все принцы Европы будут добиваться твоей руки. Он быстро коснулся пальцем ее подбородка, повернув ее лицо к себе. - Но им не будет дела до твоего сердца, – с жаром произнес Чезаре. Она внимательно поглядела на него. Улыбка сползла с ее приоткрытых губ, когда она осознала, что слова его не шутка. - Может, мне стоит поступить как ты, брат? Принять духовный сан? Посвятить себя Господу? - Возможно, так лучше всего, любовь моя, – вздохнул он. - У Папы так много врагов? – встревоженно спросила Лукреция, вглядываясь в его лицо. - Как у нашего отца, возможно, нет, но как у Римского Папы – множество. Чезаре уже корил себя за то, что начал этот разговор о врагах и замужестве. Он, видимо, забыл, что под роскошью и обольстительностью наряда, все еще пряталась маленькая девочка, которой нет необходимости вникать в тонкости политики. Однако же и лгать ей он не желал. Чезаре накрепко сжал ее ладонь и проговорил у самого ее уха: - Но тебе не о чем переживать, пока я рядом, сестренка. После его слов на лице ее снова расцвела отрадная сердцу улыбка.