Борджиа. Часть 1. "Секс. Власть. Убийство. Аминь."

Утренняя молитва не принесла покой в мятежные мысли Родриго Борджиа. Победа была так близка, что его пробирала дрожь. Он занес шаг над пропастью и готов был либо разбиться о скалы, подобно самонадеянному глупцу, либо воспарить над целым миром словно птица. Все, к чему он стремился на протяжении жизни, сейчас находилось в шаге от него - в невообразимо длинном шаге. Кардинал допускал мысль, что не являл собой образец достойнейшего из людей, но он уж точно был способнее других кандидатов на этом конклаве. Да, Родриго недостаточно смиренно служил церкви и в жизни совершал поступки, о которых вспоминал со стыдом. Однако же эти маленькие слабости, свойственные многим людям, не должны были помешать ему занять престол Святого Петра. А зная о положении нравов в стране, ведая, какие непотребства творилось в монастырях и домах священнослужителей, он и вовсе мог считать себя праведником. Даже самый лютый враг Борджиа, кардинал делла Ровере, не мог не признать таланты Родриго в управлении церковью. Но Джулиано не учел, что таланты каталонца идут многим дальше, он способен управлять и целым государством, если потребуется. Кто еще может навести порядок в Риме, погрязшем в преступности, кто установит равновесие в раздираемой на куски Италии? Милан, Флоренция, Неаполь и так с трудом удерживают видимость мира, после смерти Лоренцо Великолепного внутри их союза произошел раскол, и распри множились с каждым днем, а над всем этим довлела Венеция, страстно желающая господства, и не стоило забывать про извечные притязания Франции на Неаполь. Амбиции Родриго Борджиа относительно власти были весьма благочестивыми, он намеревался установить мир, порядок и равновесие на всем полуострове. В сложившихся условиях он вполне понимал, что цель оправдывает средства, и, возможно, придется пожертвовать благом отдельных особ ради общего блага, но даже в таких случаях он намеревался полагаться на справедливость, как на главную твердыню. Что же до тех добродетелей, которых, по мнению делла Ровере не доставало кардиналу Борджиа, то Родриго как никто другой знал – на посту Папы сии добродетели могут сыграть злую шутку и породить слабость там, где нужна твердая рука. Ведь помимо управления церковью Папе приходилось заниматься и земными делами, разрешать государственные распри, даровать благословения на трон. Да и к тому же что до добродетелей, то у делла Ровере их было еще меньше, чем у Борджиа. Просто генуэзец научился тщательней скрывать свои нечестивые поступки и мысли. Он, в отличии от Борджиа, наслаждался жизнью в тайне, скрытно, избегая шумных компаний и двусмысленных увеселений. Теперь, когда Родриго опустошил свои церкви и приходы, раздал почти все стратегические бенефиции, у него остался единственный, но, между тем, самый ценный козырь в этой игре – должность вице-канцлера. Эту последнюю карту он намеревался разыграть с наибольшей пользой. ******************** Родриго прикрыл тяжелые двери читальни и, развернувшись к своему союзнику (и до недавних пор, другу) - Асканио Сфорца, сходу приступил к делу: - Кардинал Сфорца, всему конклаву известно, что я не могу быть одновременно вице-канцлером и римским Папой, – промолвил он с легким оттенком сарказма. Лояльность миланцев нынче оказалась под большим вопросом, и Родриго беззастенчиво буравил взглядом собеседника, стараясь распознать, что таят хитро прищуренные глаза и плотно сжатые губы итальянца. - Значит, вы не будете больше вице-канцлером, – заметил Асканио, метнув красноречивый взгляд на кардинала Борджиа. Этот давний товарищ Родриго был весьма неглуп, можно даже признать в нем тот же холодный ум и расчет, что был присущ самому Борджиа. Отдавать свой голос бескорыстно, даже несмотря на ранее заключенный союз, Асканио не намеревался. Что же, испанец и не ожидал другого от представителя рода Сфорца. - По-вашему я еще могу стать Папой? – притворно замялся Родриго, приподняв брови. - Если найдете подходящего вице-канцлера, - Асканио отвел взгляд в сторону, губа его дернулась не то в ухмылке, не то в сомнении. Давая собеседнику время осознать сказанное, он медленно устремился вперед по проходу меж полками заполненными книгами и свитками пергамента. - И как бы вы описали качества необходимые для вице-канцлера, кардинал Сфорца? - Прозорливость, - ухмыльнулся Асканио, глядя перед собой. Родриго одобрительно кивнул, мерно вышагивая рядом. - Верность, - продолжил Сфорца, намеренно пряча глаза от кардинала Борджиа, и после некоторой паузы добавил: - И известная доля мудрости. Он замедлил шаг, выхватив свиток с полки, притворно заинтересовавшись его содержанием. Своим поведение он, конечно же, хотел указать Родриго, что вполне осознает высокую цену собственного голоса. - А поточнее? – спросил кардинал Борджиа, проходя вперед и невидящим взглядом рассматривая роспись на стене - растительные узоры, вензеля и орнаменты. Переплетения - хаотичные вблизи, но отойди чуть в сторону и увидишь целую, выверенную картину. Он нетерпеливо сложил руки на груди и, подперев большим пальцем подбородок, весь обратился в слух. И Асканио не заставил себя ждать. - Тот, кто достоин стать вице-канцлером, - начал он, намеренно растягивая слова, - должен быть достаточно мудрым, чтобы поддержать вице-канцлера, который станет Папой. Родриго довольно хмыкнул и, развернувшись к собеседнику, с учтивой улыбкой развел руки в стороны: - Должен сказать, мы нашли взаимопонимание. Кардинал Сфорца не без удовольствия улыбнулся в ответ. ******* Голосование того дня принесло Родриго Борджиа столь ожидаемую победу. Вице-канцлер слушал монотонный голос, зачитывающий итоги выборов, медленно перебирая четки. - Кардинал Джулиано делла Ровере получает семь голосов. Крупная бусина сердолика скользнула вниз по шелковой ленте. - Кардинал Альберто Колонна – два. Пальцы обхватили следующий густо-оранжевый камень, гладкий на ощупь, круглый, увесистый. - Кардинал Родриго Борджиа! Услыхав свое имя, испанец вздрогнул, будто его пронзило молнией. - Четырнадцать! Кардинал Борджиа набрал необходимое большинство! - отчетливо и громко произнес прелат. При этих словах ноги Родриго подкосились, и со вздохом великого облегчения он упал на колени, склонив голову в молитве, мысленно вторя: «благодарен, благодарен». Буря переживаний трепала его душу, но в следующую минуту ему пришлось взять себя в руки. - Поправка! Кардинал Борджиа купил необходимое большинство. Слова делла Ровере раздались в наступившей тишине, будто гром среди ясного неба. - Что вы такое говорите? – неуверенно прошипел Асканио между других неодобрительных возгласов. - Он говорит, что престол Святого Петра выставлен на продажу! – громогласно промолвил Родриго, все еще оставаясь на коленях, но уже полностью овладев собой. Самообладанию за годы в Ватикане он научился в совершенстве. - И был куплен испанцем погрязшем в церковном подкупе! – воскликнул кардинал Орсини, внезапно принимая сторону делла Ровере. Этот мерзкий старик вечно примешивался, когда его не просили. - Понимаю, – Родриго спокойно поднялся с колен. - Вы бы предпочли, чтобы он был куплен итальянцем? – с вызовом заявил он, повернувшись, наконец, лицом к обвинителям. Его будущая консистория предстала пред ним во всем великолепии - не слишком приятные особы, надо заметить. Но при том сколько чопорности, сколько громких имен и древних римских фамилий - и все они неистово ненавидят его. Просто иным враждебность удается скрывать лучше других. - По крайней мере, тем, кто хоть отдаленно достоин папства! – воскликнул Орсини. Родриго смерил его взглядом, полным превосходства. Он неожиданно для самого себя был спокоен как никогда. - Тогда моим первым указом на посту Папы будет начать расследование выборного процесса, – провозгласил он с такой уверенностью, точно всю жизнь только и делал, что раздавал указы. Слова выходили из уст легко, Родриго даже почудилось, что сам Господь говорит через него. - Вторым, конечно же, будет назначение вице-канцлера, – едва заметно склонившись к Асканио Сфорца и метнув в его сторону увесистый взгляд, он продолжил медленное шествие вдоль кардиналов. - Это величайшая должность, – отметил он, подойдя к зачинщикам спора. В наступившей тишине каждое слово звучало особенно остро. - С величайшим доходом, - раскинув руки, Родриго положил их на плечи кардиналов с льстивой и одновременно угрожающей улыбкой. Он был признанным мастером драматизма и придал последующим словам нарочитой значимости: - Два очевидных кандидата. Кардиналы делла Ровере и Орсини! – обидчики, умерив пыл, попытались выдавить на своих лицах подобия улыбок. - Но, - резко поменял Родриго тон с милостивого на обличающий, - Папа не может назначить того, кто подверг сомнению его право быть Папой! - У меня не было таких намерений, - подобострастно пробормотал Джулиано. - У меня тоже, – подхватил Орсини. Родриго про себя от души потешался добропорядочности сих особ, в частности делла Ровере, этого истинного христианина. Едва пред ним замаячила должность вице-канцлера, как он готов был надеть на свою волчью сущность шкуру послушной овцы. А этот Орсини скалился, будто злая собака, и думал, что это похоже на улыбку? - Понимаю, – после недолгого молчания кивнул Родриго и, склонившись к Орсини настолько близко, чтобы тому стало неудобно, спросил: - И вы обожаете испанцев? В следующую секунду Борджиа с силой поцеловал плотно сжатые губы противника, точно Иуда. Таким же энергичным поцелуем, полным презрения, он одарил делла Ровере, затем ухмыльнулся обоим, забавляясь про себя их обескураженными физиономиями. - Мы можем продолжать? – осведомился он лишь для приличия. Совершенно не намереваясь ожидать их ответ, он кивнул прелату, чтобы тот закончил объявление результатов. - Итак, кардинал Борджиа получил необходимое большинство. Необходима проверка – Testes et pendentes*. - И кардинал Борджиа счастлив подчиниться, – с озорной ухмылкой ответил Родриго. .... Testes et pendentes* - публичная проверка половой принадлежности новоизбранного Папы. Считается, что проверку ввели после того, как Папский Престол заняла женщина, притворявшаяся мужчиной.