Ты не изменился

      Придя в себя и ощутив всю грязь и боль на себе, я незамедлительно отпихнул руку Тозиера от своего лица, поднимаясь с колен. Ричи, словно играя в игру «зеркало», тут же поднялся со мной, вставая напротив. Я не знал, как сейчас выгляжу, и меня чертовски бесил его взгляд. Я избегал его, таращясь в пол, когда двинулся вперёд, прихрамывая. Глаза до сих пор щипало, но я проглатывал всю мерзость унижения и мог вот-вот подавиться ей. Кулаки сжались до белых костяшек, а зубы заскрипели друг о друга. Как хочется что-то разбить или ударить. Ричи подбежал ко мне, останавливая за плечо. Внутри меня будто что-то взорвалось, и оно кричало: «да что же вам всем понадобилось от меня?!». Я резко обернулся, врезаясь злым взглядом в спокойное лицо напротив. Он протягивал мне небольшую баночку. Мою. С таблетками. — Она видимо выпала. — пояснил он. Я глубоко вздохнул, чувствуя, как мои ноздри раздуваются, и выхватил бутик из чужой ладони. Продолжаю идти в сторону выхода, всем своим существом ощущая взгляд в собственный затылок. Ричи шёл за моей спиной.       Улица встретила последними лучами густо-алого солнца, или его остатками. Ещё пара минут и город окунётся во тьму. Не хило я сегодня задержался… Ричи встал рядом, и не будь я так зол, то наверняка заметил бы, как капли света окрашивают радужку глаз парня в совершенно новый светлый оттенок, будто проясняя; как ярко-розовый, ложась на смольные волосы, становится цветом фуксии. Ричи улыбался небу, стоял чуть ссутулившись, держа руки в карманах. — Тебе что-то надо? — угрюмо спросил я.       Он молчал неприлично долго, будто бы и не слышал меня, а когда последний лучик ярко блеснул перед смертью и погас, он обратил на меня внимание: — Провожу. А то вдруг ещё чего случится. Я фыркнул, отворачиваясь на все сто восемьдесят. — Ты опоздал, уже случилось. — и пошёл в сторону дома.       Последний школьный автобус укатил ещё час назад, и в чёртовой дыре под названием Дерри нет понятия общественного транспорта. Слишком маленький город. Приходит пара автобусов в шесть утра, но это городские, они везут горожан в Манчестер, Баррингтон или Кингстон. С тех пор, как я остался без велика, моим билетом домой был школьный автобус. Без него мне предстояло минут сорок ковылять по тёмному, молчаливому Дерри. Пройдя так пятнадцать минут, я понял, что нестерпимо устал, всё тело ломило. Память начала проясняться, любезно предоставляя мне картины, как Патрик бьёт меня своими тяжёлыми ботинками в живот. А с лицом, по ощущениям, всё было в порядке. Значит не такие они и глупые, раз додумались не оставлять видимых улик. Я остановился под одним единственным фонарём на целые сто метров. В домах не горел свет, тишина давила. Я вздохнул, вслушиваясь и надеясь услышать хоть что-то похожее на звуки людей и их жизнидетили. И услышал. Звук колёс и педалей, знакомый с детства. Ричи выехал на свет прямо из тьмы, косясь на меня. — Чего стоим? — он остановился около меня, опираясь одной ногой о землю, — Ждёшь мамочку?       Я ничего не ответил, только скептически посмотрел на него, поджав губы. Меня раздражало его слишком хорошее настроение для такого отвратного дня. И говорят же: по себе людей не судят. А я сужу. Как дурак сужу. Он так же смотрел на меня, только не хмурясь и не злясь. Зрительный контакт превратился в мини-поединок, я был бы полным неудачником, если бы отвёл глаза первым. К счастью, Ричи сдался. Потому что балабол не может вот так долго молчать. — Садись, довезу. — он постучал кончиками пальцев по металлической сидушке. Гордость во мне вспыхнула, как спичка, и я отрицательно замотал головой. — Господи, Каспбрак, не валяй дурака, садись. — закатил глаза Ричи. — Да я уж как-нибудь сам. — ответил я и пошёл вниз по дороге.       Ричи поехал следом, медленно-медленно. Потом ускорился, обогнал меня, развернулся, проехался вокруг. Его футболка чуть вздымалась от ветра, приоткрывая вид на тату. Сказать честно, мне оно очень нравилось. Был в этом какой-то смысл, а не простой…понт? Я делал вид, что не замечаю его, продолжая гордо идти вперёд. Ричи отпустил руль, демонстрируя мне первоклассную езду «без рук». — Ты задрал. — резко остановился я. — Дай…сяду.       Это напоминало мне его поведение в скейт-парке. Ричи победно ухмыльнулся, останавливаясь. Я повесил свой портфель на руль, чтобы самому взять рюкзак Ричи, освобождая себе пространство на заднем сидении. — Ты представить себе не можешь, как тупо ты выглядишь, когда «выдрёпываешься». — аккуратно сажусь на заднее сиденье, цепляясь пальцами за сидушку Тозиера. — Неудивительно, что у тебя нет девушки. — Вообще то я уже знаком с лучшей женщиной на планете. Мы поехали, быстро набирая скорость. — Молчи, ради Бога. — И это мне ещё повезло! — проигнорировал меня Ричи. — А вот ты, ты нашёл девчонку?       Мы резко завернули, и дабы не упасть, мне пришлось схватиться за Тозиера, цепляясь пальцами за тёплую талию. — Жду, когда твоя сестрица дорастёт до меня, — съязвил я.       На удивление, Ричи ничего не ответил, и мы ехали молча. Тело ныло, а неустойчивое и ни капельки ни удобное положение окончательно добивало. В конце концов, я ткнулся лбом в спину Ричи, как только почувствовал, что даже шея начала болеть. Он перестал так гнать, размеренно крутя педали и что-то тихо насвистывая себе под нос. Порой рядом проезжали редкие машины, и мне приходилось сильнее хвататься за Тозиера, мысленно успокаиваясь. Наконец за поворотом показался знакомый дом, и через минуту я был прямо напротив. Поскорее соскакиваю с велосипеда, снимая свой портфель с руля. Всматриваюсь в окна, на наличие там высматривающей меня матери. Не нахожу. Неловко киваю Ричи на прощание и в благодарность. Он широко улыбается, не требуя от меня большего, и уезжает, слабо держа руль одной рукой, занимая вторую сигаретой. Облегченно выдыхаю. Очутившись у дома моё желание поскорее вернуться туда, пропало. Я присел на ступеньки, всматриваясь в тёмные силуэты улицы.

Я не собираюсь защищать нытика

Резко шкрябаю ногтем влажную древесину от досады. А я и не просил. Не просил защищать меня. Так хотелось быть равным с Ричи, а в итоге я опять на дне. Возможно, я вру себе, ведь хочу быть не равным парню, а быть похожим: хочу гулять сколько вздумается, не учиться и…жить одним словом. Хочу жить и вспоминать о жизни с улыбкой. Сейчас мне не о чем вспомнить, кроме того злополучного лета и жизни до него. Ничего кроме детства. Но я ведь уже не ребёнок.       Дверь за мной открывается, бросая две тени-силуэта на дорогу. Я чувствую тяжёлые шаги. — Эдди, милый, что случилось? — охает мама. Я заминаюсь, даже не стараясь показаться ей «обычным». Пожимаю плечами и говорю, что наверное приболел. Ей доказательств не нужно. Меня отводят в дом, поят горячим чаем. Я натягиваю рукава свитера пониже, чтобы скрыть синяки. Завтра утром мама вызовет врача, и даже если признаков болезни не будет обнаружено, она заставит его посадить меня на больничный. Это радует, отчего-то я не хочу видеть ни Тозиера, ни школу.       Нет, я не боюсь встречи с компанией Генри или бейсболистами. По большому счету мне всё равно, они не сделают чего-то такого, что я бы не смог пережить. В любом случае, мне спокойнее думать так. Просто меня преследует чувство…чувство, что я очень легко поддаюсь чужому влиянию. Повлияли на меня Ричи и его друзья, и мне уже не живётся как раньше. Легче быть одному.       Я аккуратно перевернулся на другой бок, стараясь не задеть лишних синяков и тихо выдохнул в подушку. Болит. Сон не шёл, он был перебит цунами из мыслей, которые я не мог контролировать. Что-то странное творилось со мной. Я постоянно что-то вспоминал, давно забытое и неважное. Можно было бы почитать или подрочить. Чем ещё убивают время одинокие подростки? Аккуратно спускаю ноги с кровати, поднимаясь и направляясь к столу. Беру книгу с тёмно-зелёной обложкой, где судя по прочитанному изображён жаркий Алжир. Опускаюсь на пол, не желая возвращаться в дурацкую тёплую кровать, в искусственный уют, и чувствую холодную стенку под позвонками. Первое время фонарик слепит глаза, но я привыкаю. На удивление, рассказы о детстве и лицее не увлекают меня, как раньше. Я закрываю книгу, всматриваясь в обложку. Альберт Камю «Первый человек». Рассказ о мужчине, который был старше своего отца. Который встретил отца, когда стал старше его. Абсурдно, но это так. На самом деле, без утайки, отец попросту рано умер, а сын нашёл его могилу, когда перерос его. Это очень привлекло меня, ведь когда-то и со мной такое случится.*       Я проснулся на полу до того, как меня могла бы обнаружить мама. Когда я попытался встать, то словил фейерверк звёзд в глазах и вспышку боли, и агонии, как мне показалось в первый миг. Болело всё, и ночь на твёрдом полу внесла в мои муки весомую долю. Скоро в дверь постучались мама с доктором Стефсом. Я знал его с самого детства, да и кто не знал. Всего два педиатра на весь город. Он всегда был весел и приветлив. В какой-то степени этот пожилой человек не раз спасал меня, проводя долгие беседы с мамой насчёт моего здоровья, успокаивая её, плавно вычёркивая одно за другим лекарство из длинного списка. Я поджал колени, уступая ему место. Маму отправили за градусником и ложкой, а меня традиционно попросили поднять футболку. Я поднял, обнажая впалый живот с гематомами, которые стали желтеть по краям. Самую малость. Мистер Стефс весело похлопал меня по плечу, аккуратно прикладывая слушательный аппарат к коже. Последний был неизменно холодный, и я вздрогнул, покрываясь гусиной кожей. — Ох, как я в твоём возрасте дрался с местными задирами, Эдди, если бы ты видел. — его выцветшие глаза будто ожили, — Старина Стефс не всегда был седым занудой с пилюлями. — Я знаю, Мистер Стефс. — улыбнулся я. Доктор всегда любил вспоминать свою молодость, и я давно привык к этому, вполне интересуясь каждым новым воспоминанием. Мою футболку вновь опустили. — Не скажете ей? — тихо спросил я. Он отрицательно покачал головой, хитро улыбаясь. — Я надеюсь, ты хорошо наподдал им, дружище. — К-конечно! — наврал я. Я дал старику «пять», и поскорее вернулся под одеяло, принимая прежний вид больного, нуждающегося в помощи человека. Мне поставили обычную простуду, которой на самом деле не было, просто врач понял, что мне нужно отлежаться пару дней. Теперь, следующие две недели мне предстояло убиваться от скуки и домашки дома. Хорошо, что Мистер Стефс выписал мне мой любимый сироп из шиповника.       Понедельник второй недели моей «болезни» был ничем не примечателен. Я стал ощущать себя овощем и даже пару раз сделал зарядку, чтобы хоть как-то размяться. Снова сажусь за учебник по химии. …ион­ных со­еди­не­ни­ях уже из­на­чаль­но при­сут­ству­ют ка­ти­о­ны и ани­о­ны. При рас­тво­ре­нии мо­ле­ку­ла воды на­чи­на­ет под­хо­дить к за­ря­жен­ным ионам: по­ло­жи­тель­ным по­лю­сом — к от­ри­ца­тель­но­му иону, от­ри­ца­тель­ным по­лю­сом — к по­ло­жи­тель­но­му. Ионы на­зы­ва­ют­ся гид­ра­ти­ро­… — Эдди! — послышалось за окном. Я резко поднялся, узнавая голос Ричи. За окном целый вечер барабанил дождь, и это показалось мне странным: что Тозиеру там делать? Когда я выглянул наружу, в темноте показались двое: он и… Эмили. Последняя почти полностью опиралась на Ричи, явно плохо стоя на ногах. Я мигом захлопнул окно и спустился вниз. Домашние тапочки тут же намокли, оказавшись на сырой земле. Ричи с Эмили шли мне на встречу. Ребята вымокли до нитки. — Что случилось? — аккуратно спросил я, поглядывая на девушку. Та опустила голову, смотря куда-то на руку Тозиера. — Потом объясню. Ты не мог бы… впустить?        Я почувствовал, как постепенно мокнет голова с одеждой и поёжился. Инстинктивно оглядываюсь, как будто мама может прямо сейчас оказаться у нас за спиной. — Ричи, я… Я не, ты же знае, — меня перебили. — Пожалуйста. — лицо парня стало умоляющим, и я тяжело вздохнул, заранее набираясь храбрости и чести. В конце концов, он не пришёл бы, не будь другого выхода. Я махнул головой в сторону крыльца, поскорее шагая вперёд. У входа прошу подождать меня минуту и не высовываться. В свете уличного фонаря мимолётно рассматриваю мокрое лицо Ричи: непривычно серьёзное и обеспокоенное. Дома мама не заметила моих похождений, и я тихо прошёлся до её комнаты. Благо там её не оказалось, ведь та была совсем рядом с входной дверью, и в обратном случае миссия была бы просто невыполнима. Препятствие покоилось на кухне, попивая чай и читая газету. Почти бегом возвращаюсь на улицу, шёпотом объясняя план действий. Ричи кивает на каждое моё указание, всё больше удерживая еле-стоящую Эмили. Я прикусываю губу и киваю в знак своей готовности. Вновь оказываясь внутри, ерошу волосы, надеясь, что те не сильно намокли. Натянув должное выражение лица, бегу на кухню и начинаю свою «мастерскую игру». — Ма, представляешь я тут прочитал! — распахиваю шкафчик с лекарствами, начиная рыться там, что есть мочи, — прочитал, что — оборачиваюсь к ней, закрывая собой вид на проход в коридоре, — что витамин С на самом деле читается, как «Эс»! — краем уха слышу шуршание в прихожей и перехожу в наступление. Вновь тянусь к шкафчику, на этот раз буквально сметаю рукой все лекарства, и те, с шумом падают на пол. — Ой! — Эдди! — мама хмурится, и наклоняется вместе со мной, чтобы собрать рассыпанное. — что это с тобой? — Ничего, наверное просто дома засиделся, энергии много, вот и… Так вот, читается как «эс», от слова «советский». Мама фыркает, хмурясь. — Не говори мне про русских, Эдди. Эти коммунисты, ты знаешь, что… — дело сделано. Мама может бесконечно говорить о «куммунягах». И говорит, говорит, говорит. Я делаю вид, что слушаю, вслушиваясь на самом деле в звуки за спиной. Когда мама замолкает, я выдаю предлог под которым скорее сбегаю в комнату, защёлкивая дверь на замок и оборачиваясь к ребятам, шумно выдыхая. Они стоят посреди комнаты, не решаясь к чему-то дотронуться. Я вглядываюсь в лицо Ричарда, пытаясь что-то для себя понять, но не выходит. Достаю из шкафа два больших полотенца, кидая им и продолжаю рыться на полках в поиске подходящих вещей. Им бы в душ… Я не понимаю, что происходит и не знаю, как могу помочь, но загораюсь желанием сделать всё возможное, раз уж нам удалось вообще пройти сюда незамеченными. Нахожу более-менее большую рубашку и старые домашние штаны для Ричи. С Эмили проще, мы одинаковой комплекции, и я отдаю ей футболку со свитером и шортами. — Подождите здесь. — выбегаю из комнаты за чаем. Мамы на кухне не было, и я без лишних волнений понёс наверх сразу две кружки горячего какао с вафлями. Когда я зашёл в комнату, я увидел невообразимую для меня картину: Ричи сидит на полу и судорожно обнимает дрожащую девушку. У него трясутся руки, и это выглядит так, будто он сам вот-вот впадёт в её состояние. Я замираю, не решаясь на лишнее движение. Просто смотрю. Передо мной раскрывается другая — обратная сторона вечно весёлых и беззаботных. И как я мог решить, что всем кроме меня легко? Ричи шепчет что-то успокаивающие и поднимается, помогая встать Эмили. Он аккуратно вытирает ей лицо парой лёгкий движений и отдаёт полотенце, как бы намекая на её самостоятельность. Она всё понимает и, кажется, берёт себя в руки. Многозначительно смотрит на нас, я быстро понимаю. Ставлю всё на стол и отворачиваюсь вместо с Ричи к ней спиной, пока та переодевается. Краем глаза смотрю на парня, надеясь поймать его взгляд, который прояснит ситуацию. Но этого не происходит, они оба молчат, и я злюсь от своего незнания. Разве я не имею право знать? Чёрт, я вновь слишком зацикливаюсь на себе. …Затем переодевается Ричи, обнажая ненадолго костлявую спину и жилистые ноги. Его волосы после полотенца становятся пушистыми и слишком лохматыми, ребята выглядят такими домашними, сидя в моей одежде, на моей кровати и утыкаясь в кружки с какао. Мы молчим, я сижу на полу у стенки напротив, рассматривая их. Эмили почти не пьёт и не ест, просто греет руки о горячую керамическую поверхность. Я поднимаюсь, чтобы развесить всё мокрую одежду на батарею. Слышу за спиной тихое шуршание, какое-то движение, а когда оборачиваюсь, Эмили уже лежит под одеялом, а Ричи сидит на полу, облокотившись на кровать. Он смотрит прямо перед собой то ли в стену, то ли сквозь неё. Я аккуратно присаживаюсь рядом, ненароком касаясь тёплого плеча. Вокруг тишина и комната во тьме. Когда я успел выключить светильник? Чувствую размеренное дыхание совсем рядом. Мне даже кажется, что Ричи спит, пока тот резко и как-то совсем не к месту утыкается мне в плечо на секунду и тут же запрокидывает голову назад. Я вздрагиваю, но ничего не говорю, даже не пытаюсь объяснить самому себе его странный порыв. Ведь сейчас другое важно. Ричи начинает говорить так же резко. Ещё немного хрипло и шёпотом. — Майк с Джейкобом укатили кататься по штату пару дней назад. — Майк? — так же тихо спрашиваю я, — А школа? — Ему похер.       Ричи снова замолкает, так ничего и не объяснив, а я корю себя за то, что перебил. Чувствую, как затекает нога, но время вокруг будто остановилось, и мне кажется, что если я пошевелюсь, то непременно что-то произойдёт с этой вселенной. — Я бы обратился к ним, прости, что так вышло. — наконец продолжает он. — Ричи, что произошло? — я чуть поворачиваюсь к нему, но вижу перед собой лишь тёмный профиль, опущенный вниз. Он пожимает плечами, как-будто сам такой же незнающий наблюдатель. Я хмурюсь, но не даю себе поблажек в эмоциях. Так ведь делают все взрослые. Повинуясь другому порыву — не выуживать из него правду нападками, а подойти с другой стороны, почти невесомо касаюсь кончиками пальцев его тыльной стороны ладони. Ричи никак не реагирует, а я будто из котелка холодной воды в горячую прыгнул. Если это не сработает, то получится крайне глупо, и я уже жалею о том, что коснулся Ричи вот так — непривычно. Пальцы будто жжёт чужая кожа, и они вот-вот дрогнут, выдавая меня. Или, быть может, я себя накручиваю? — Я как-то упоминал, что у Эм долбанутая бабка. Это серьёзно так, она в конец поехавшая. Джейкоб рассказывал мне, что иногда у неё припадки, и в таких случаях Эмили приходит к нему. — Ричи обернулся назад, проверяя спит ли девушка, — Но он не вдавался в подробности. Наступившая пауза вновь грозилась затянуться, и я чуть настойчивее опускаю пальцы на тёплую руку, сам не замечая, как полностью накрываю чужую ладонь своей. На секунду Ричи скашивает вниз взгляд, но больше никак не реагирует. У меня пересыхает во рту, и я не могу объяснить себе своё волнение: переживаю ли я за исход его рассказал или есть что-то другое? — Вечером, я зашёл за ней, пока дождь ещё не был таким сильным. Она любит его, и я подумал, что было бы здорово вот так прогуляться. В общем, я застал её выбегающей из дома с красной отметиной на шее. Такая типа синяка, знаешь? Оказалось, её бабка пыталась задушить её шнуром от тостера, прикинь. От тостера блин. В смысле это же пиздец.       Я поёжился, представляя себе всю эту картину. От собственных переживаний меня отвлёк Ричи, резко запрокидывая голову назад и рвано вздыхая. — Т-ты чего? Ричи. — в глаза бросается подрагивающая губа. — Ричи, ты же помог ей, сюда привёл. Всё в порядке, эй. Я сажусь напротив, наконец отпуская чужую ладонь, заглядываю в бледное лицо. Ричи смотрит в сторону, закрываясь от меня рукой. Он вздыхает, успокаивается. Затем вновь продолжает, только слишком отрывочно и нескладно: — Я не знаю, как помочь ей. Я, понимаешь, я себе то помочь не могу, и… Просто не хочу быть бесполезным, как с Билли или с тобой. — Что? Ричи, о чём ты? — я совсем запутался, и не на шутку разволновался за душевное состояние своего…товарища? — В чём ты не можешь себе помочь?       Но вместе с этим на меня накатило чувство неловкости и неверие в происходящее. Это казалось абсурдным. — Я…блять. Сука, это всё феромоны твоей мамаши так на меня действуют, дай успокоюсь. Я аж икнул от резкой перемены Ричи, чуть отползая от него. Он потёр переносицу, жмурясь и посмотрел на меня внимательно и изучающе. Я не знал, что именно он хочет увидеть, поэтому попытался скрыть обеспокоенность и растерянность. В итоге Ричи ухмыльнулся, отрываясь спиной от кровати, чуть горбясь. — Да клоун этот всё мерещится. — фыркает он. — Клоун? — наш громкий шёпот стал совсем не тише обычной речи. — Ну да, помнишь такого? Я скептически посмотрел на Ричи, на что тот улыбнулся. — Ну вот. Иногда мне кажется, что он повсюду. — Мне тоже… Мы помолчали. — Но Ричи, ты же… совсем не боишься быть один, кататься вечером в темноте, прямо у того дома. Я, я не понимаю. Он хотел было что-то ответить, но закрыл рот, останавливаясь. Нос, усыпанный веснушками, смешно наморщился, так было всегда, когда Ричи о чём-то усердно размышлял. — Я не знаю, как это лучше объяснить. Основная проблема в том, что я…я-я…я не могу спать. Иногда. На меня находит такой ужас, и это ни с чем не сравнить. — он внимательно смотрел на меня, будучи совершенно серьёзным, — И когда я катаюсь один, или гуляю, то специально хожу там, где темнее и безлюднее, чтобы убедиться, что его нет. Ведь если бы он был, то непременно воспользовался бы моментом. — Его нет, Ричи. Я тоже часто пугаюсь чего-то. И часто вспоминаю. Но это не оно.       Ричард внимательно посмотрел на меня, будто проверяя на честность, а потом улыбнулся. — Чёрт, я так давно, точнее никогда не говорил об этом кому-то. Я ведь именно поэтому хочу уехать отсюда, не только из города, но и из штата. Мысленно я поставил галочку на том, что наши мотивы сходятся, но не озвучил этого вслух. — Эх, нам ведь всю ночь наверное не спать. — непринуждённо вздохнул Ричи, будто и не было этого «сверхважного» для него разговора. Я кивнул, слабо улыбнувшись. В принципе, сам я неплохо отоспался за весь свой больничный, но одну подушку для нас всё равно стащил с кровати. Мы улеглись на твёрдом полу слишком близко друг к другу, дабы поместиться. Кудряшки Ричи противно щекотали нос. Пахло дождём и свежестью. Я повернул голову вперёд, залипая в потолок. Ричи тоже смотрел на него. — Так почему ты в школу не ходишь? — тихо спросил он.