***
Рыжий еле раскрыл слипшиеся после глубокого сна глаза, широко зевнул и поднялся с пола. «Как давно я уснул, и сколько времени спал?» — первый вопрос, пришедший в голову парня. Он медленно расправил плечи, потянулся, затем снова зевнул, прикрыв рот тонкими пальцами правой руки, а затем стал искать глазами часы на стене. — Я же их снял недавно! Черт, ну я и болван! — хлопнул себя по лбу парень. — Надо наверх подняться, посмотреть который час. Хэддок буквально пролетел по лестнице, сам удивляясь тому, что он не запнулся об ступеньку и не растекся лицом по полу. Он всего за пару мгновений добежал до гостиной, в которой висели часы, и взглянул на них. Половина десятого утра. — Ну за что мне это? — вздохнул парень, опускаясь на диван, а затем продолжил рассуждать вслух. — Так, первая пара, да и вторая тоже, уже закончились, осталось две, да каких! Литература и история. Наверное, можно пропустить сегодняшний день. Иккинг мог спокойно пропускать уроки, ведь отец ему позволял. Главное, чтобы сын не приносил домой оценок хуже «удовлетворительно», а остальное уже полностью зависит от него самого. Младший Хэддок вполне самостоятелен для того, чтобы решать на какие пары ему ходить, а на какие нет. Вполне естественно что подросток не слишком часто пользовался наплевательским отношением Стойка к школьной посещаемости. Постоянные прогулы могли вызвать подозрения, а потом, не дай Бог, еще пришлют социального работника без предупреждения! Нет, во время своей проверки государственный служащий ничего особого не найдет, но ведь осторожность никогда не бывает лишней. Особенно если ты — самый разыскиваемый, хоть и не самый опасный, преступник в своем городе да и во всех его окрестностях. Лучше не встревать! Сын начальника полиции Нью-Йорка поднял свою пятую точку с мягких подушек, купленных на какой-то уличной распродаже, и отправился на кухню, с целью найти чего-нибудь пригодного в пищу. Готовить не особо хотелось. Как же хорошо, что Стойк заранее позаботился о пропитании своего единственного отпрыска, приготовив тому не самый съедобный омлет. Иккинг мысленно поблагодарил родителя, уплетая готовое кушанье за обе щеки. Когда завтрак уже был съеден, посуда вымыта, Хэддок поднялся в свою комнату, чтобы собрать сумку — раз уж не пошел в школу, придется идти в спортзал. Нечего сидеть дома и набивать живот!***
«Нужно лишь незаметно пройти мимо школы. Если меня приметит хоть один из преподавателей — проблем потом всю жизнь не оберусь! Но и кто виноват в том, что мне нужно проходить мимо школы, чтобы добраться до станции метро?!» — думал парень, ускоряя свой шаг по мере приближения к своему учебному заведению. Иккинг натянул на голову капюшон. Ну, а вдруг это поможет ему оставаться не узнанным! Шансов мало, конечно, но они есть, мизерные, но ведь есть! Младший Хэддок уже миновал все зоны школьного двора, на которых могли бы находиться ученики или учителя, вышедшие на перекур во время перерыва между парами. Парень выдохнул с облегчением и снял капюшон с головы, стоило лишь ему подойти к концу школьной парковки. Зря. — Прогуливаешь пары, Хэддок? — грубая рука легла на плечо Иккинга. Пот покатился по лицу, спине, плечам подростка. Он ведь почти прошел незаметно! Кто же спалил его? Особо размышлять о личности этого человека брюнет не стал, лишь развернулся к нему, обратившись: — Взаимно, Йоргенсон! Конечно же это был Стив! Больше ни у кого в этой школе нет таких грубых рук — хотя руки его дураков-дружков может быть и грубее — и такого язвительного голоса, в котором промелькивают нотки раздражения и злости. Грубость этих рук Иккинг уже несколько раз испытал на себе и не только в личности Иккинга Хэддока! Хотя в последнее время особый пыл Йоргенсона по отношению к подростку сильно остыл. — Эй, Стив, что с тобой? — отвлекшись от своих размышлений, спросил одноклассника сын Стойка Хэддока. Стив на самом деле выглядел не очень хорошо: помятая футболка, заляпанная то ли пятнами масла, то ли какого-то жира, растрепанные сальные волосы, сонные, уставшие глаза. И сигарета в руке. Йоргенсон мог позволить себе выпить спиртного, хоть и был спортсменом, но курить он мог лишь в крайнем случае. Иккинг пристально рассматривал черноволосого, иногда оглядываясь на школу в поисках того, кто мог бы заметить двух прогульщиков. — Эй, если не хочешь мне ничего говорить, то я пойду. Мне проблемы не нужны, — покачал головой брюнет, стараясь привлечь внимание своего бывшего врага. Йоргенсон продолжал молчать, изредка затягивая в легкие едкий дым. Его глаза лениво скользили по собеседнику, словно их обладатель думал, стоит ли вообще разговаривать с Хэддоком, или лучше сразу заехать ему кулаком по лицу за то, что попался на глаза в неподходящий момент. Но Стив молчал, из-за чего брюнет сказал: — Ладно, бывай, я пойду по своим делам, — Хэддок уже развернулся к врагу спиной, надеясь на то, что сейчас встреча закончится, но его мечтам не суждено было сбыться; рука Стива снова опустила на плечо одноклассника. Иккинг зажмурился, ожидая удара со спины. Подло конечно, но именно на подлость Стив был вполне способен! — Эй, чувак, расслабься! Не стану я тебя бить, — сказал он. Хэддок поначалу не поверил его словам, развернулся и уставился на Йоргенсона. — Да что ты так уставился на меня? — черноволосый докурил сигарету, выбросил бычок, затем потянулся в карман за еще одной, но, пытаясь подкурить сигарету, Стив уронил зажигалку на асфальт; Йоргенсон потянулся за ней, наклонившись, и чуть не упал, успев схватиться за стену, просто чудом удержавшись в стоячем положении. И тут до Иккинга дошло. Слегка кривые движения, расслабленность, несосредоточенность, сигареты, помятый вид, ну и, в конце концов, отсутствие агрессии к младшему Хэддоку. Стив был пьян! Причем далеко не слегка! — Ты напился? — задал вопрос Иккинг. — Почему сразу напился? Выпил слегка и все тут. Теперь что, вообще не пить, — слегка грубо ответил Йоргенсон на заданный ему вопрос, затем чертыхнулся из-за того, что никак не мог достать зажигалку. Хэддок вздохнул, еле удержавшись чтобы не закатить глаза, а потом поднял зажигалку, протянул ее своему обидчику, помогая тому поджечь сигарету. Стив вдохнул в легкие табачный дым, расслабляясь, убрал поднятый предмет в карман, затем сказал Иккингу: — Спасибо, Хэддок! Не думал, что ты такой понимающий человек! Чего же стоило рыжему сейчас не пошутить о том, что Стив, скорее всего, не умеет думать! Посудите сами: ваш обидчик сейчас беспомощен, никто не станет ему помогать. Можно отомстить ему за все годы унижения! — Ладно, я пойду, — сказал рыжий черноволосому, поправляя сумку на своем плече. — Куда хоть собрался? — медленно спросил враг, потягивая сигарету. — На работу к отцу, — выпалил Иккинг, мгновенно краснея и отворачиваясь, чтобы не выдать своей лжи. — Вали уже. Рыжий выдохнул с облегчением, уже собираясь отправиться по своим делам, а именно на тренировку в спортивный зал, как услышал позади себя звук тела, ударившегося об асфальт. Парень остановился, обернулся — Стив упал, но пытался подняться, опираясь на сильно дрожащие руки, видимо, чтобы отправиться домой или еще куда. Естественно, у него не получалось ничего, ведь в таком алкогольном опьянении ни то что ходить, даже стоять невозможно. «Отец, зачем же ты воспитал меня таким человеком, стремящимся помогать всем?» — задал в своей голове риторический вопрос Хэддок младший, уже подходя к своему однокласснику с целью помочь ему.***
Поездка в метро была плохой идеей! Стив, стоило им лишь спуститься по эскалатору и войти в вагон, опустошил содержимое своего желудка на ноги одной очень злобной женщины пенсионного возраста. Все время, проведенное в подземке, парням пришлось выслушивать ее недовольный полушепот о том, что современная молодежь в конец сошла с ума, что она не умеет ничего, кроме как пить да употреблять наркотики. Иккинг молчал, поддерживая одноклассника, который практически отрубался. Слава Богу какой-то мужчина молча уступил ему место, и Йоргенсон больше не выплескивал обратно свой завтрак. Одноклассники проехали пять остановок под осуждающие взгляды окружающих и тихие недовольные возгласы бабули. В конце концов младший Хэддок решил, что его новому «приятелю» полезно будет пройтись два-три квартала пешком, подышать свежим осенним воздухом, и они покинули душный, наполненный людьми вагон метро. — Эй, Стив, ты скажешь мне, когда мы приблизимся к твоему дому? — обратился Иккинг к парню, которого поддерживал за плечо, не давая тому упасть. — Не нужно, уже пришли! — ответил черноволосый, стараясь в своей речи употреблять как можно меньше слов, чтобы не путаться в них. Двое парней вскарабкались по деревянной лестнице, подходя к двери. Хэддок всеми фибрами своей души надеялся на то, что дома не окажется родителей Стива или его братьев, или сестер. — Под ковриком, — указывая на местонахождение запасного ключа, пробормотал Йоргенсон. Рыжий открыл дверь и зашел внутрь, помогая однокласснику, который еле передвигал ногами, волоча их за собой и постоянно спотыкаясь. Иккинг знал, что у Стива очень богатые родители. И этот факт был заметен именно сейчас, когда сын Стойка Хэддока перешагнул порог дома четы Йоргенсонов. Перед глазами сразу предстало довольно богатое убранство прихожей, в том числе и великолепная огромная картина на стене, иллюстрирующая какую-то битву. Рыжий мог поклясться, что он видел, как маленькие человечки на картине втыкали друг в друга копья, мчались на лошадях, размахивали военными знаменами. Парень встряхнул головой, отгоняя наваждение, затуманившее разум, и помог Стиву снять кроссовки с ног; Йоргенсон снова чуть не грохнулся на кипельно-белый, начисто вымытый кафель. Хэддок младший поудобнее перехватил одноклассника и повел его дальше, в гостиную, надеясь найти ее поскорее, ведь Стив довольно много весил, из-за чего плечо Иккинга начало ныть. Аккуратно опустив еще не начавшего отходить от алкогольного опьянения парня на кожаный диван, подросток продолжил осматриваться, вращая головой, стараясь ухватить как можно больше деталей. Он впервые находился в гостях у одного из своих «обожаемых» одноклассников. Его, худую рыбью кость, никто никогда не приглашал в гости, на праздники, на дни рождения и на вечеринки, которые так любят устраивать все подростки, стоит лишь их родителям уехать из дома. Да, он общался с Заком и Зарой, и они все-таки звали его несколько раз, но, получая одни отказы, они быстро потеряли надежду на приход Иккинга на вечеринки. Большой телевизор прямо на бежевой стене очень приятного оттенка. Нет, конечно у Иккинга и его отца тоже был хороший дом, обставленный довольно дорого, но в убежище Хэддоков не хватало женского взгляда. Здесь же явно чувствовалась легкая дамская ручка: все очень роскошно, дорого, но очень уютно; настолько уютно, что сразу по приходу захотелось сесть на мягкий диван, накрыться теплым пледом, и заснуть, не ведая никаких забот и печалей, тревог. Хоть помещение и обладало довольно большими размерами, никаких неприятных ощущений не вызывало. Знаете, бывает, что, лишь зайдя в роскошные залы исторических построек, музеев, даже чьих-то квартир, вы сразу начинаете испытывать потребность уйти, скрыться. Здесь же такого чувства не возникало. Иккинг присел на корточки прямо на мягкий коврик, придерживаясь за диван рукой, и спросил у Стива Йоргенсона: — Эй, ты как, в порядке? Лежащий на диване парень утвердительно кивнул. Может так на него подействовала улица или стены родного дома: глаза черноволосого словно прояснились, почти пропала дымка, возникающая у тех, кто выпивал спиртные напитки. Казалось, что Йоргенсон уже протрезвел, но его тяжелое дыхание противоречило этому. — Хэддок, проведи в комнату, — попросил Стив одноклассника, уже приподнимаясь с того места, где лежал секунду назад. — По лестнице? — спросил его Иккинг и сразу же получил еще один утвердительный кивок головой. Комната черноволосого слегка отличалась от гостиной — преобладание подросткового духа в помещении сразу чувствовалось. Младший Хэддок помог Стиву лечь уже на двуспальную кровать, но тот сразу же поднялся, сев, стоило лишь его голове коснуться подушки. — Располагайся, — сказал он своему сверстнику, указывая широкой ладонью на бесформенное кресло, стоявшее неподалеку от спального места. Парень сразу же плюхнулся, начав осматриваться уже в комнате одноклассника, где никогда до этого не был. А может и никто из школы не был, скорее всего за исключением Роберта Ингермана да близнецов Торстон, спортивной команды и, скорее всего, Астрид. Рыжий парень уставился на Стива, ожидая от него каких-либо действий. На это тот лишь взял с деревянной тумбочки какую-то фотографию в стальной раме, поднося ее к лицу. Он уставился на нее, перестав обращать внимание на парня, сидящего в его комнате. Иккинг готов был поклясться, что его глаза снова заволокла пелена, но не та которую уже наблюдал Хэддок раньше. Что-то темное, новое, непонятное, таинственное. И тут по щеке Йоргенсона покатилась слеза. «Что?!» — подумал парень. — «Неужели мне это почудилось?». Йоргенсон вытер соленую каплю тыльной стороной ладони, а потом обратился к однокласснику с угрозой в голосе: — Только скажи кому-нибудь, Иккинг! Тебе не поздоровится! — Прости? — ошарашено переспросил младший Хэддок собеседника, — Стив впервые за все годы, когда они были знакомы, назвал его по имени, а не очередным ужасно обидным ругательством вроде «рыбья кость». — Убью тебя, если ты проболтаешься об этом! — О чем? — сразу попытался замолчать ситуацию парень. — Правильно мыслишь, Иккинг! «Снова. Он снова назвал меня по имени!» — опять удивился брюнет, смотря на своего обидчика. А затем протараторил, переводя тему: — А что на фотографии? Стив поменялся в лице. Рассеянность сменилась гримасой боли, желанием забыть, яростью и чем-то еще. Ужасом. Стив Йоргенсон с ужасом глядел на фотографию в стальной раме, которая до этого мирно стояла на его же тумбочке. Затем черноволосый протянул руку к Иккингу, отдавая тому предмет. Младший Хэддок поспешил забрать его. Со снимка на него смотрели четыре человека. В двух из них он мог узнать родителей Стива, мистера и миссис Йоргенсон. Они конечно сильно изменились — появилась блестящая седина на висках, глаза стали более осознанными, померк некий блеск, исчезла искорка. «Какие они тут молодые! Им наверное всего по тридцать лет!» — про себя подумал Иккинг Хэддок, — «А это наверное Стив, так похож, хоть и маленький.» — взгляд упал на малыша, которого держала какая-то девушка, — «А вот ее я никогда не видел. Кто она?», — возник вопрос, который парень тут же и задал однокласснику: — А кто эта девушка, твоя родственница? Я никогда ее не видел раньше. Черноволосый парень тяжело вздохнул, затем посмотрел в глаза собеседника и ответил: — Это моя сестра, Вилма. Иккинг рассматривал красивое лицо девушки с правильными, словно идеальными чертами лица. Голубые глаза блистали, смотрели с фотографии прямо в душу тому, кто держал этот снимок; черные волосы напоминали по цвету крылья ворона. Всепоглощающая тьма — вот что пришло в голову парню, рассматривавшему ранее неизвестную ему девушку. Но эта тьма лишь затягивала, манила к себе, словно грела, а не забирала душу. — Она такая красивая! — восхищенный прекрасным лицом сестры Стива сказал парень; тот лишь скромно улыбнулся. — Она была не только красивая, но такая умная, скромная и добрая. Боже, как же я ее любил… — Стив откинулся на кровать — давала о себе знать сонливость. Подумав, что ему послышалось, Иккинг спросил: — Извини, ты сказал «была»? Йоргенсон не ответил, могло показаться со стороны, что он заснул, но это не так, парень просто лежал, зажмурив глаза, поддаваясь воспоминаниями, которые, как можно понять по эмоциям на лице, были совсем не приятными, а наоборот, ужасными. — Ее убили пятнадцать лет назад! — резко, с яростью в голосе выпалил парень, почти вскакивая со своего спального места. Данное высказывание выбило Иккинга из колеи, словно кто-то хорошенько врезал ему по голове чем-то довольно увесистым, тяжелым. Понимая, что надежды на правду мало, все-таки они со Стивом, может и бывшие, но враги, парень задал тихо задал свой вопрос: — Расскажешь мне? — на что Йоргенсон снова уложил свое тело на мягкую приятную коже постель, а затем начал свой пронзительный, хоть и не особо долгий рассказ: — Мои родители очень сильно нас любили, просто невообразимо. Я раньше не представлял, что бывает такая любовь. Хотя как я, четырехлетний, на тот момент, мальчик, мог знать, что же все-таки такое любовь. Но я думал, что знал. Я любил Вилму, мою милую, смешливую сестру, которая всегда защищала меня перед родителями, брала вину за мои проступки на себя, стоило ли мне съесть шоколадку, размазав ее по лицу, или разбить вазу, играя с нашим псом в мяч, — Иккинг только сейчас, получше присмотревшись к снимку, заметил, что в самом углу там находился еще и пес. — Она была всем для меня. Мы вместе играли, спали, ели, мы делали абсолютно все вместе. Знаешь, Ик, — парень резко повернулся на одноклассника, ведь ему не особо понравилось еще одно прозвище, данное ему Йоргенсоном. — Обычно братья и сестры ненавидят друг друга, особенно если между ними разница в возрасте более пяти-семи лет, но только не в нашем случае! Нам не нужны были друзья, приятели, другие родственники. Мы были счастливы… — речь Стива путалась, давая знать об алкогольном опьянении, но, уже не таком сильном как час назад. Приятные воспоминания помогали обрести ясность, — Пока я не нашел дома ее труп… Рыжий замер, прекратив дыхание, воздух покинул легкие, но вздохнуть снова он был не в силах. Он пытался представить, какого это, первым узнать, что твое сердце, все то, что ты любил, погибло. Да что там узнать! Четырехлетний ребенок, нашедший труп своей сестры! Невообразимо! — О, Боже! — все, что смог вымолвить парень в ответ на историю о Вилме; а собеседник тем временем продолжил: — Как-то летом мы с родителями отправились в парк, взяв Джонни, нашего пса, а Вилма осталась дома — уж слишком увлеклась интересной книгой. Когда она читала, не могла оторваться ни на секундочку, представляешь! — отходя от темы, мечтательно вздохнул черноволосый. — Так вот. Я вернулся домой вместе с псом, а родители, высадив меня из машины прямо на лужайке нашего сада, за которым, кстати, тоже ухаживала Вилма, уехали по работе. Всегда в делах! — это Иккинг знал: чета Йоргенсонов очень занята ведением бизнеса. — Только зайдя в дверь, я увидел кровавые следы на стенах. Как же мне было страшно! Я чуть не сошел с ума, пока бежал в комнату Вилмы, даже не закрыв за собой входную дверь. Мной овладел неописуемый ужас, звериный, первобытный. Я буквально пролетел по лестнице наверх, попутно замечая, что почти вся мебель в гостиной была перевернула, а стены измазаны кровью. И уже забежав в ее комнату, я нашел ее. Она лежала на своей кровати, прикрытая одеялом, разорванным в нескольких местах, обнаженная. У нее отсутствовал один глаз. Я наверное целую вечность смотрел в ее пустую глазницу, кричал, звал свою сестренку, обнимал ее, толкал руками, просил встать и поиграть со мной, просил ее ответить, — Стив нервно сглотнул комок, возникший в горле, — родители вернули через четыре часа, нашли меня, полностью перемазанного кровью Вилмы. Я никак не хотел с ней расставаться, поэтому меня за руки не могли оттащить от ее тела. Йоргенсон замолчал, окончив пугающий рассказ об истории своей жизни. Хэддок просто молчал, не в силах вымолвить ни слова. Его настолько поразила история Стива, что подростку стало просто по-человечески жалко своего врага и обидчика. — Полиция поняла, кто это сделал? — тихим шепотом спросил Иккинг. — Знаешь что? Твой отец, тогда еще лейтенант, а не шеф, приехал к нам, на место преступления. Он внимательно осмотрел все улики, допросил свидетелей, просмотрел записи с камер наблюдения и в итоге рассказал, что же произошло… — младший Хэддок уставился на черноволосого одноклассника в ожидании. — Этот человек, если его еще можно назвать человеком, просто позвонил в дверь. Вилма, будучи сердобольной и стремящейся оказать помощь всем на свете, просто не смогла ни впустить в дом молодого парня, у которого заглох мотоцикл. А что, он всего-то попросил позвонить! Моя сестра была слишком наивна для этого мира. Слишком добра, прекрасна и наивна. Этот ублюдок… — кулаки спортсмена сжались до треска в костях, — он изнасиловал мою сестру, а потом жестоко убил. Как можно так поступить с человеком, который стремился тебе помочь? — в голосе зазвучали истеричные нотки. — Я так надеялся, что она не страдала, а тихо ушла, но улики… Улики говорят об обратном! Он многократно изнасиловал ее, потом задушил голыми руками и изуродовал тело. А Вилме было всего пятнадцать! В комнате воцарилась полная тишина. Абсолютная тишина, пугающая, оглушающая. — Мой отец нашел этого, — Иккинг запнулся, — Урода? — Да, нашел, — тяжело вздохнул Йоргенсон, а на его устах заиграла грустная улыбка, которая всегда возникает у тех, кто понимает, что все настолько плохо, что хочется одновременно разрыдаться и засмеяться в полный голос, — Я думаю, что ты знаком с ним совершенно не по наслышке, — опять пауза, — Это был Дагур Грейс! Шок — вот что испытал рыжий, услышав об этом. «Как следствие могло выпустить на свободу эту тварь?! Он насиловал женщин, пытал их, убивал, а теперь ходит на свободе?», — подумал младший Хэддок, — «Получается, Дагур не только моей семье доставил проблем? Господи, как я могу назвать это простыми проблемами?! По сравнению с тем, что испытал Стив, мои «проблемы» вообще ничто, жалкая песчинка в пустыне. Я надеюсь, что отец и дядя Питер смогут вернуть его за решетку, где этому отбросу самое место!».