ฺฺฺ
— Может перестанешь? — спрашивает в который раз Энн идущего рядом с ней Гилберта, провожавшего её каждый день со школы. — Ты же не перестаешь меня игнорировать, почему я должен останавливаться? — Хочу заметить очень увлекательную вещь, Блайт: «уйди», «перестань» и «я тобой не заинтересована» — не игнорирование, — на последней фразе голос Энн дрогнул, но лишь на мгновение, так что Гилберт не заметил этого. — Мне обидно это слышать, мисс. — Я и не сомневалась, что такие слова могут тебя задеть. Я наоборот даже пыталась добавить в них пренебрежения и яда для большего эффекта. — Опять удивительные слова, — усмехнулся Блайт. Энн замедлилась. Нельзя было упускать тот факт, что ей нравилось внимание Гилберта. Она только боялась, что это все неправда, что он издевается над ней. — Энн? — глаза Гилберта Блайта заглядывали прямо в душу. — Я в порядке, Гилберт. Но буду себя чувствовать гораздо лучше, если ты уйдешь. — Хорошо! — хмыкнул он, разворачиваясь и уходя от Энн. — До завтра, милашка. Сработало! — Ты вот так просто уходишь? Что изменилось? — кричит ему вслед Ширли. Отчаяние уже потихонько начало закрадывается в душу и сердце Энн. — Расстроилась? Успокойся, Энн, завтра продолжим. Но на сегодня я уже выполнил работу. Тебе осталось пройти пять шагов до калитки, — Гилберт Блайт подмигивает Энн Ширли, приговаривая. — Даже с такими испуганными и грустными глазами, ты все еще остаешься милашкой, Энн. Гнев опять застилает перед Ширли глаза.ฺฺฺ
В одну из тех перемен, которые бывают в школе, наша рыжеволосая девочка слышит шепот: — Энн, — зовет её Блайт. — Да, Гилберт. Энн разворачивается к нему лицом, стоящему около её и Дианы парты, смотря на девушку с высоты его роста, дерзко улыбаясь. — Ого! Ты мне ответила. — Не впадай в экзальтацию, Гилберт Блайт. Я всего лишь пытаюсь быть милой. — Ты и так милашка, забыла? Везде и всегда, — отвечает парень, но все еще думая об еще одном новом слове. — Вот видишь? Я стараюсь оправдать ожидания, не всегда же мне быть такой невоспитанной, — заканчивает разговор Энн, поворачиваясь обратно к Диане, что-то шепча. Гилберт остается один. Нет, он никак не привык, чтобы от него отварачивались. — Энн, хочешь прогуляться после школы? — спрашивает он, замечая, как все вокруг замолкают, прислушиваясь. Недолгое молчание, и Энн наконец говорит Диане: — Диана, не могла бы ты передать Гилберту Блайту, что он опять о себе много возомнил. Диана, призывая помочь ей в этом нелегком деле — отказывать Гилберту в чем-либо, молча смотрит то на Энн, то на улыбающегося Гилберта. — Я сочту этот ответ за вызов, — произносит Гилберт, прежде чем уйти от парты, где Энн уже театрально закатывает глаза.ฺฺฺ
— Нет! Это просто возмутительно, Джерри! Ты только представить себе не можешь, хотя если бы ты умел воображать удивительные и смешные вещи, ты бы все равно не придумал что-то похожее, — тараторила Энн, вышагивающая рядом с работающим с сеном Джерри. Тот лишь хмыкнул: — Куда уж мне? — Прости, но это правда! Ты только подумай: он сказал, что принял мой ответ за вызов. Вызов, Джерри, как ты знаешь очень скверная штука. Я даже не могу вообразить, что на этот раз придумает Гилберт. Он — просто самый чудовищный человек! être fou*! Энн падает на сено, закрывая глаза от усталости. Джерри молчит. А потом тихо спрашивает: — Ты точно говорила на английском, Энн? Я не понял ничего…ฺฺฺ
Энн Ширли заболела. Её всю ночь мучала температура, и только под утро, благодаря доктору, за которым ездил Мэттью, она заснула. — У нее были галлюцинации. Она все время говорила о Гилберте. Мэттью, ты не думаешь, что наша Энн слишком много о нем говорила? Это выглядело… пугающе… — Я считаю, она нам все объяснит, если посчитает нужным. Энн болела еще три дня.ฺฺฺ
— Может мне не идти? Я выгляжу просто как смерть. — Ты была на грани смерти, это вполне нормально так чувствовать себя. — Ох, Марилла! Да как ты не понимаешь? — Энн развернулась к окну в столовой, смотря вдаль. — Там же будет Гил… Диана, которая может подумать обо мне плохо. А я не хочу таких конфузов. Марилла тяжело вздохнула. — Давай поговорим о нем, Энн. Энн как будто током прошибло. — О ком же? — Гилберт Блайт — замечательный мальчик, но не кажется ли тебе, дорогая, что твои мысли слишком много себе позволяют? Девочкам нельзя уделять столько внимания думам о мальчиках. Мы должны быть скромными не только на людях, но и у себя в голове. Энн, ты будущая жена, ты должна быть холодна к противоположному полу. Не должна. Она слишком хорошо знала правила. И поэтому ее долг был внушить их Энн, непокорной и непоколебимой.ฺฺฺ
В школе ничего не изменилось. Не изменился и Гилберт, он остался таким же красивым, умным, заботливым. Изменилось лишь отношение Энн к нему. И это не ускользнуло от его бесстыдных глаз. — Что случилось? — спросил, догоняя рыжеволосую, идущую в компании Дианы по улице. — Ты?.. — Гилберт, я понимаю, что это покажется грубым, но не мог бы ты сохранять дистанцию. Знаешь что такое личное пространство? — Ч-что? — он был удивлен холодному тону девушки. Диана нервно перевела взгляд то на него, то на подругу. — Энн, все хорошо? Он же так всегда подходит. — Но это неправильно! — взбушевалась Энн. Гилберт Блайт стал смеяться. Он искренне начал смеяться. Ему до чертиков нравится Энн, и он ожидал что угодно от нее, но это… это было за гранью чего-то. — Гилберт извиняется, — пробормотал Блайт, — но, Энн, ты, конечно, придумала это отлично. Я даже поверил, что ты меня ненавидишь. К щекам резко прилила кровь, и она снова вспомнила слова Мариллы. — Энн, не переживай, мне ты любая нравишься, — разворачиваясь, говорит Гилберт. Она не перестает краснеть и тогда, когда Гилберт Блайт кричит на всю школу: — Ты милашка, Энн. Ты всегда милашка!