Безокий храм Мельпомены

Spreader «Forever the Night» BAEKHYUN «Psycho» Street Fever «La Corde»

      Примерно шесть лет спустя~       — Я хочу вас кое с кем познакомить, — Чунмен сбросил входящий вызов и отправился открывать входную дверь.       — В прошлый раз, когда нас «кое с кем» познакомили, мы все оказались за решеткой, мне это уже не нравится, — перебирая в пальцах маленький драгоценный камушек, Бэкхен беспокойно взглянул в сторону уходящего Чунмена.       После непродолжительной паузы на пороге особняка появился человек в черной панамке и такой же черной маске, скрывающей лицо.       — Ох, боги, айдол?! — Лухан прикрыл ладошкой рот. — Хоть какая-то развлекаловка в этой скучной дыре.       Незнакомец молча поклонился хозяину и проследовал за ним в просторный холл, переходящий в гостиную, где восседали все жители дома. Чунмен не садился, желая, по всей видимости, со всей официальностью представить новоприбывшего.       — Будьте повежливее с нашим гостем, он совсем недавно прибыл в Корею и еще не привык к здешним обычаям.       — А имя-то у гостя есть? — Все с той же опаской спросил Бэкхен.       — Представишься?       Стянув маску, молодой человек открыл лицо, заставляя Лухана издать вздох и прошептать «Да он же кореец, в чем подвох?».       — Меня зовут ДжейПи, рад встрече, — юноша низко поклонился. — Пожалуйста, позаботьтесь обо мне.       — ДжейПи? Что еще за собачья кличка? — Бэк исходил желчью, взявшейся из ниоткуда.       — Если такое обращение режет вам слух, можете называть меня как захотите, — юноша явно не из простого теста был слеплен, и дал понять это присутствующим сразу.       Чунмен кивнул и уселся в кожаное кресло:       — Ребенок промышлял воровством на прежнем месте жительства, так почему бы вам не звать его Воришкой, раз на то пошло? Что скажете?       — Идет, — не вставая, Бен протянул гостю руку. — Добро пожаловать, Воришка. Я Бэкхен.       ДжейПи без особого энтузиазма ответил на рукопожатие, но Бэкхен успел отметить плавность его движений и крепкую хватку. Остальные проделали то же самое, после представляясь.       — Пошли, покажу тебе твою комнату, — оставив бокал с вином на кофейном столике, Чунмен кивнул в сторону широкой лестницы.       Оба удалились, оставляя отдыхающих провожать себя взглядом. Лухань надул губы и вновь расслабленно откинулся на спинку дивана. Он не собирался признаваться в собственном желании получше изучить мальчишку, поэтому и слова из себя не выдавил. Бэкхен пытался успокоить внутреннее возмущение, но получалось с трудом — вокруг царила до неприличия мрачная аура. И только тихо сидевший в углу Тао, до сих пор не проронивший ни слова, не считая приветственного, чувствовал себя более чем сносно, потягивая свой холодный зеленый чай.       — Скажите хоть что-нибудь по этому поводу, будьте так добры, — сжав зубы, попросил Бэкхен.       Молча поднявшись с места, Тао подхватил свой ноутбук и направился к себе в комнату, не желая встревать в напряженную беседу.       — Какого черта он ушел?       — Ты же знаешь, что он ненавидит, когда ты психуешь, — ответил Лухань, глядя на собеседника. — Я бы тоже ушел, если честно, но оставлять тебя одного — своего рода предательство для меня.       — Вот удружил, — бросив драгоценный камушек в стеклянную вазочку, фыркнул Бэкхен.       Вечера будних дней так и проходили в этом доме: тишина изредка дополнялась звоном бокалов или пустыми разговорами, чаще всего гостиная пустовала, а каждый житель пребывал в отведенной ему комнате, занимаясь рутинными делами. Никто никого ни о чем не спрашивал, предпочитая мариноваться в собственных мыслях.       Чунмен спустился в холл через какое-то время, спокойно кивая и возвращаясь к своему бокалу. Он выглядел уставшим, словно батрачил весь день без продыху, хотя именно сегодня пробыл в особняке, заливаясь алкоголем. Не признавая жалости, лидер всегда держался немного обособленно, но в моменты помутнения рассудка оставался в компании.       Спустя некоторое время, которое трое провели в гнетущем молчании, входная дверь снова распахнулась, позволяя другой троице не без шума войти. Чанель без остановки жаловался на головную боль и невыносимо сухой воздух в рабочем кабинете, а Чондэ, продолжая строчить что-то в телефоне, только угукал в ответ. Кенсу молча шел следом, ослабляя петлю черного галстука. Завидев последнего, Лухан подскочил на месте и чуть не снес кофейный столик:       — Только не говори, что ты проиграл!       — Я не проиграл, — спокойно ответил До, вытаскивая из кармана брюк бархатную коробочку и ставя ее на стеклянную столешницу. — Еще ни разу.       Загребущие ручки сразу потянулись к вещице, обнаруживая под крышечкой одно-единственное кольцо с красным камнем, сверкающим в свете ламп. Каждую последнюю пятницу месяца Кенсу приносил в дом наличку или драгоценные камни, выигранные в казино, которые можно было разделить на всех, но сегодня он отличился.       — Колечко? И всего-то? Как мы его разделим?       — В этом «всего-то колечке» шесть тысяч долларов, оно аукционное, — забрав украшение, До уложил его обратно в коробочку. — Больше одной операции за сутки совершать мне не положено, поэтому деньги я принесу завтра.       — Беру свои слова назад, — Лухань развел руками.       — Почему такая атмосфера? — Закончив с делами, Чондэ убрал телефон в карман. — Что-то успело приключиться?       — У нас гости, — включился Бэкхен. — Думаю, вы оцените.       Все разом посмотрели в сторону второго этажа, ожидая внезапного появления этого самого гостя, как в фильмах. Но никто, естественно, не думал показываться.       — ДжейПи! — Крикнул Чунмен, уже не желавший подниматься.       — ДжейПи? Вы собачку завели? — Глаза Чанеля засияли.       — Надо же, у вас с Бэкхеном и впрямь одна клетка мозга на двоих.       Гость ждать себя не заставил, живенько спустившись по ступенькам и немного опешив на пороге в комнату, завидев теперь уже такое количество человек. Он тут же начал кланяться, чем вызвал ухмылку Чондэ.       — Не собачка… — Протянул Чанель, но с улыбкой ответил на приветствие.       — Кенсу, присмотри за ним, — Сухо выглядел решительно настроенным.       — С какой стати я? — Оглядев юношу, скривился До.       — С такой, — невероятно ловко оказавшись в стоячем положении, Чунмен подошел к мужчине и выдохнул ему перегаром в лицо, — что я сказал. Не думаю, что ты должен иметь что-то против, потому как доверить ребенка я могу только тебе. Получил ответ на свой вопрос?       — Да, — Кенсу возражать не собирался и кивнул ДжейПи: — Надеюсь, ты не успел разложить свое шмотье, потому что завтра переезжаешь ко мне. Услышал?       — Услышал, — юноша препираться не стал, явно привыкший к отсутствию нежностей в обращениях.       — Что с тобой не так, будь помягче, Кенсу, — вылавливая печенье из банки на столике, загудел Чондэ. — Ребенку наверняка не комфортно, а ты прессуешь.       — Не лезь, разберусь.       И на этом странный диалог оборвался, потому что До в компании своего аукционного кольца скрылся за дверью, ведущей в ванную.       — Ну и мрак, — Ким с печеньем во рту прошлепал к стойке с обувью. — У меня еще дела есть, так что отчаливаю. Выпейте, что ли, а то смотреть на ваши каменные лица тошно. ДжейПи, рад был знакомству, не стухни здесь от скуки.       И он, обувшись в свои черные дерби, удалился из дома, негромко хлопнув дверью. Никто не выказал особой реакции, разве что Чанель едва заметно вздохнул. От Луханя поступило предложение выпить, хотя он уже порядочно налакался, но ему никто не отказал, и домашний бар наполнился звуками звенящего стекла. Даже выбравшийся из ванной Кенсу присел рядом, настроившись на выпивку.       — А Сехун сегодня вернется? — Спросил Пак, катая выпавший из ведерка кубик льда по столешнице.       — Он говорил, что будет занят, — Лухань опрокидывал в себя бокал за бокалом, не ведая меры. — А что?       — Тут такое дело, — отвлекшись от кубика и пошарив в кармане кофты, Чанель выудил позолоченную коробочку. — День рождения Кенсу уже давно прошел, но для подарка, думаю, никогда не поздно, так что вот, это тебе.       Лицо Кенсу стоило видеть в этот момент: он не знал, как реагировать на внезапный выпад, потому что дарить подарки в их компании было не принято от слова совсем. Приняв коробочку, он понял, что это была эффектно упакованная колода карт для покера. До с максимальной осторожностью вынул карты, сразу подмечая, как вкусно те пахли даже на расстоянии. Это не был классический запах новенькой колоды, потому как все карты абсолютно точно выполнялись вручную. На первый взгляд — ничего необычного, разве что, рисунок не имел привычно четких границ из-за того, что был нарисован кистью, а цифры в углах имели причудливую форму с завитками. Но, стоило Кенсу дойти до первого «короля», как его глаза округлились, и он замер: это была его половина, с его лицом и его телом, облаченном в черные одежды. Развернув карту, До специально прикусил щеку, чтобы не издать ни звука, потому что на второй половине изображался Чонин. Это абсолютно точно был не Кай — отсутствовала безумная улыбочка. Кенсу казалось, что он сейчас же пустит слезу.       — Это очень красиво, — после небольшой паузы улыбнулся До.       — Там еще есть, посмотри, — кивнул Чанель. — Это была наша с Бэкхеном идея, поэтому мы и себя в колоду включили. А еще Минсока и Чондэ хенов, хоть они и разругались. И… Чунмен-хена с Исином.       Сухо, сидевший дальше всех от Кенсу, резко вздернул голову, перестав созерцать дно своего бокала. До уже дошел до всех вышеупомянутых карт и теперь рассматривал последнюю, на которой их босс выглядел величественно, прекрасно сочетаясь в цветовой гамме с образом Исина.       — Хочешь посмотреть? — Спросил Чунмена Кенсу, протягивая карту. — Действительно очень красиво.       — Как вы вообще посмели… — Надувшаяся под кожей венка разделила лоб Сухо пополам.       Его взгляд коснулся изображения на бездушном пластике, и он сорвался с места, сметая рукой свой бокал и пиалки с закусками. Впервые за долгое время его обуяла такая злость, что глаза налились красным, а дыхание сбилось. Чунмен был пьян и разъярен, но никого, кроме тихонько сидевшего на диване ДжейПи, это не напугало. Резвым шагом приблизившись к Кенсу, Сухо выхватил из его ладони колоду и швырнул ту в воздух, позволяя картам рассыпаться и беспорядочно осесть на плиточный пол.       — Сожги к чертям это уродство, — процедил мужчина, взглянув сначала на До, а затем — на Пака.       Кенсу с бесстрастным выражением лица встал со стула, чтобы поровняться взглядами с боссом, и выдал тому максимально строго:       — Игрок здесь не ты. И не ты будешь решать, что мне делать с картами.       — Хен, поднимайся и проспись, — Тао, все это время наблюдавший со второго этажа, стоял, оперевшись о перила, и смотрел вниз. — Прекращай бутазерить.       — Осмелел под опекой Криса, я смотрю? — Выплюнул Чунмен, но все же направился к лестнице.       Чанель, стоило мужчине удалиться, уронил голову на стол и обреченно выдохнул. Кенсу спокойно принялся собирать карты с пола, заручившись помощью ДжейПи, параллельно утешая Пака тем, что вины его здесь нет. Ему подарок пришелся по вкусу, хотя он все еще не был уверен, что когда-либо возьмется играть этой колодой.       Наверху, хлопнув дверью своей спальни, Чунмен рухнул в кресло и принялся расстегивать пуговицы на манжетах рубашки. Тао не барабанил и не пытался ворваться с расспросами, поэтому можно было насладиться тишиной. Сухо взглянул в сторону не зашторенного окна и выдохнул весь воздух, заполнявший легкие. Теперь он боялся не уснуть.       Исин все продолжал смеяться, уже утирая выступившие слезы и буквально задыхаясь.       — А ты не преувеличиваешь? — Чунмен привычно сидел рядом с больничной койкой и слушал всеми красками описанный рассказ Луханя, от которого и правда хотелось броситься в хохот.       — Клянусь, так и было, — Лухань положил руку на сердце, уверяя в честности.       — Весело же у вас в университете. Ты просто обязан рассказать остальным, — немного успокоившись, Чжан не переставал улыбаться. — Придешь завтра?       — Обязательно.       Хань был почти на пороге, когда вспомнил уморительную историю, и сразу рассказал ее, но теперь убегал, чтобы не опоздать к началу пар. «Такой ответственный», — думал Исин, искренне радуясь за друга, получавшего высшее образование.       Чунмену так же следовало уйти, но он и с места не двинулся, продолжая просиживать стульчик для посетителей и смотреть на человека на койке. Исин этот взгляд знал на все сто процентов, поэтому ничего про уход не говорил и даже не смотрел в ответ.       — Я хочу вернуться домой, к вам, — с помощью пульта опустив подголовник, молодой человек оказался в лежачем положении.       — Знаю. Подожди еще немного, как только твое состояние стабилизируется, мы тебя заберем, обещаю, — голос Чунмена стал мягким.       — Но я устал. Ты даже не представляешь, как сильно я устал, Чунмен. Это еще хуже, чем корчиться от невыносимой боли.       Исин пребывал в больнице уже около трех месяцев, что превысило все предыдущие сроки. Обычно его держали месяц-полтора и отпускали домой до следующего рецидива. Но теперь состояние улучшалось медленнее обычного, и это было связано, вероятно, с употреблением большого количества алкоголя, несовместимого с лекарствами. Исину так хотелось оставаться «своим» среди «своих», что он без сомнений махнул рукой на прием медикаментов и выпивал вместе со всеми.       — Постарайся не выпасть из окна, пока я ищу тебе донора, договорились? — Запустив ладонь в чужие отросшие волосы, мягко попросил Чунмен.       — Прекрати, ты же знаешь, я не нарочно.       — Конечно, знаю.       Пока большее число парней отсиживались в тюрьме, Исин после успешного выхода из больницы успел еще раз в ней оказаться. И даже надзор врачей и их разговоры его не успокаивали. До тех самых пор, пока к нему не заявился Лухань. Это стало глотком свежего воздуха, хоть и не надолго, потому что друг, который тоже избежал заключения, пришел всего дважды, а потом снова исчез. Отчаявшийся, Исин в один из дней попросил приоткрыть окно, обычно запираемое на ключ, а после ухода медсестры и долгих раздумий, влез на подоконник, надеясь до последнего, что его заметят и снимут оттуда.       Перед глазами Чжана вдруг пронеслась та нелепая сцена, которую он без особого удовольствия мог доиграть до конца. Если бы не телефонный звонок, заставивший главврача рвануть к Исину в палату, не было бы известно, как бы все закончилось. Когда молодой человек принял в руки телефон и услышал на том конце провода знакомый голос, дрожащие ноги сами спустились на пол. Парни вернулись домой.       — Но поволноваться меня ты заставил изрядно, — издал смешок Чунмен, продолжая ворошить чужие волосы.       — Я бы не спрыгнул, слишком боялся.       Ким почти спросил «А теперь? Боишься?», но вовремя остановился. А Исин уже знал, что ответит. Каждый из них, обживающий новый особняк на окраине города, был физически здоров. Каждый, кроме Исина. Как бы он ни старался убедить себя в том, что все не так плохо, его тело загнивало изнутри и лишь временами напоминало о своих проблемах.       «Ты все так же хорош в висте, Кенсу?»       «Как только вернешься, разложим партию на четверых. Думаю, не разочаруешься»       Чжан прекрасно знал, какие вопросы Чунмен задавал его лечащему врачу, и что тот отвечал. Потому что большинство этих ответов составлял Исин. Он так же знал, что Сухо не остановится, пока не услышит о ремиссии. Его не остановят ни деньги, ни редкие лекарства, ни доноры. Все ради того, чтобы Исин жил.       «Эй, Бэкхен-а, когда вернусь, приготовишь мне что-нибудь особенное?»       «Конечно, главное — возвращайся»       Его так любили в его же слабости, в болезни. Ему это нравилось. Исин любил быть нужным, пусть и так. Он ненавидел себя за то, что строит исчерненый болезнью образ, но только такой образ запомнится ярче всего. Он ничего не потеряет, если проиграет эту игру, которую сам же и затеял.       — Хочешь, я останусь на весь день? Или даже на ночь. — Предложил Чунмен.       — Нет, все в порядке, я уже лучше себя чувствую и сплю спокойно, — соврал Исин. — Возвращайся и хорошо отдохни, а завтра увидимся.       В его горле появился комок, который сглотнуть оказалось слишком тяжело, но он смог. Ким спорить не стал и принялся натягивать пиджак. Мужчина потрясающе выглядел в своем костюме, и Исин следил за каждым его движением, чтобы детально запомнить образ. Когда настало время уходить, Сухо склонился к чужому лицу и оставил легкий поцелуй на по-прежнему сухих губах, а затем направился к выходу.       — Подожди, — Исин неуклюже поднялся с койки и в два шага оказался рядом, тут же оцепляя шею Чунмена. — Я люблю тебя. Я очень тебя люблю.       Не дав ответить, Чжан впился в губы напротив таким жадным поцелуем, который всегда боялся дать этому человеку. Но теперь он был бесстрашен. Его руки все крепче обнимали Кима за шею, дыхание сбилось, больничная ночнушка жалась к официальному костюму.       — Я тоже люблю тебя, — борясь со сбившимся дыханием, прошептал Чунмен. — Твоя комната дома ждет тебя.       Их поцелуй длился еще не долго, после чего, в последний раз обняв мужчину, Исин вернулся на свое место, провожая посетителя взглядом и улыбаясь. Ему не хотелось ни кричать, ни плакать. Он сказал все, что думал. И сделал все, что мог.       Поудобнее усевшись, Исин выудил из кармашка ночнушки несколько таблеток, не выпитых в предыдущие дни, вооружился стаканом с водой и принял лекарства одно за другим. А после улегся на подушку, осторожно вынул иглу капельницы из руки и взглянул на настенные часы, немного радуясь, что успеет до следующего осмотра. Он совсем не хотел ждать до вечера.       Исин был таким хорошим актером всю свою жизнь, получил так много любви. И, надеялся, смог отдать столько же любви в ответ.       … а завтра увидимся

***

      Бар с самого начала вечера кишил народом, музыка звучала невероятно громко, и за бутылками с алкоголем приходилось бегать гораздо чаще. Минсок немного устал к концу недели, но, стоило набежать толпе народу, как энергия наполняла его, позволяя без одышки работать. Его бармены-помощники были совсем молодыми и носились туда-сюда с завидной скоростью, когда как Ким уже не мог скакать так же ловко.       Как только толпа посетителей у барной стойки немного рассосалась, Минсок схватился за бутылку с водой и промокнул лоб полотенцем. Он никого не ждал, но по привычке разглядывал приходящих, отмечая уже знакомые лица и только прибывших. Восстановить репутацию бара оказалось не так сложно, как думал Ким, поэтому нужда прикрываться работой в кофейне отпала сама собой. Людей заманивало именно то, что годами ранее здешнее место было оцеплено желто-черными лентами.       — Мистер Ким, добрый вечер, — двое мужчин в костюмах прилипли к стойке, обращая на себя внимание Минсока.       Копы безустанно путались поблизости, пытаясь уличить хозяина бара в совершении противозаконных действий, но Ким был абсолютно чист. Они никогда не заходили внутрь, но сегодня, видимо, нашли повод.       — Пошли нахер отсюда, — из-за барной стойки ловко возник незаряженный ствол, прикрытый полотенцем от лишних глаз. — Один раз вы распотрошили мой бар, еще раз сделать это я вам не позволю.       — Спокойно, мистер Ким, мы пришли просто поговорить, — один мужчина в костюме приподнял руки.       — Поговорите на улице с моим адвокатом. Выметайтесь живо, я еще не растерял навыка владения оружием.       — Не будьте так грубы, мы же Ваши посетители. И при желании можем проверить наличие разрешения на оружие.       Склонившись над столешницей, Минсок максимально приблизился к лицу говорившего:       — Все мои документы в порядке, мистер полицейский. Если пришли пить, пейте. Здесь бар, а не беседка для разговоров.       Вернув пистолет на место, Ким протер руки и поставил на стойку две стопки, сразу же наполняя их водкой. Краем глаза он заметил, как подрагивали руки одного из барменов и как криво тот улыбался. Молодняк всегда боялся быть уличенным в чем-то, чего не делал.       — Мы на службе, мистер Ким, поэтому давайте обойдемся без алкоголя и просто побеседуем, — не унимался мужчина в костюме.       — Вы можете поговорить со мной, — вставший между гостями человек облокотился на их плечи, словно ворвавшийся в компанию опоздавший друг.       Чондэ всегда возникал в самый подходящий момент, заставляя Минсока улыбаться и качать головой, хотя сегодня его выражение лица оставалось напряженным. Мужчины сразу же подорвались и начали кланяться, узнавая главу отдела полиции.       — У вас, господа, есть вопросы? Так задайте их мне, я постараюсь ответить.       — Видите ли…       — Только давайте выйдем, здесь ужасно громкая музыка.       И Чондэ увел их, на ходу что-то выспрашивая. Плечи Минсока расслабились, он похлопал парнишу-бармена по спине и сказал успокоиться. Его самого всегда напрягали визиты полицейских по поводу и без, но виду показывать было нельзя. У Кима появился адвокат после выхода из тюрьмы, его бар разросся в целую сеть баров и работал на государственном уровне. Здесь больше не было хостесов, вроде Луханя, запрещенных веществ и меню с расчлененкой, но и без этого дела шли в гору.       Продолжая мешать коктейли, Ким раздумывал над тем, о чем Чондэ мог разговаривать с копами. Безусловно, друг всегда прикрывал минсокову задницу, если требовалось, но они могли копнуть глубже, туда, где закон сильнее дружбы и прочих близких отношений.       Чондэ вернулся через десять с небольшим минут и сразу уселся за стойку, лучезарно улыбаясь.       — Привет, — пролепетал он.       — И тебе, — не отвлекаясь от протирания стаканов, ответил Минсок. — Зачем пришел?       — За тем же, зачем и всегда.       — Тогда уходи.       — Может, прекратишь? — Чондэ давил на череп одной только интонацией. — Мы же уже все обсудили.       — Слушай, да, спасибо, что снова выручил, хотя я даже не знаю, что ты там им наплел. Но, Чондэ, давай не будем снова танцевать на граблях. Если хочешь, можешь выпить за мой счет.       — Я хочу не выпить, а тебя, — Ким деликатно выдержал паузу, чтобы чужой мозг успел обработать информацию. — Те парни спрашивали про травку, которую раскуривали в одном из твоих баров. И я разъяснил, что травкой ты не промышляешь. В среду занесу им сопутствующие бумаги, чтобы не рыли яму дальше.       — Спасибо еще раз.       Кивнув, Чондэ попросил холодной воды и со стаканом удалился в свой привычный уголок в конце зала, сидеть до окончания смены Минсока. «Чертов упрямец», — пронеслось в голове последнего. Он ненавидел Чена за такое поведение и одновременно любил, поэтому был не в силах выгнать.       Оба держали странного рода дистанцию, но один из них желал отдалиться, а другой — сблизиться, вернуться к первоначальному состоянию. И Минсок относил себя явно не ко второму. Прошло уже много лет с тех пор, как они вышли на свободу, но даже этот временной отрезок не позволил полностью восстановиться и прийти к той точке, с которой все начинали. Чондэ еще ни разу не сдал позиций, по два раза на неделе приходя в бар после окончания работы и высиживая здесь чуть ли не до самого утра, чтобы проводить Минсока до квартиры, в которой тот жил, а потом ни с чем вернуться в особняк. И ведь не надоедало ему.       Что мешало Минсоку ослабить оборону и простить горе-любовника? Чувство гордости, разве что. И страх. Они были вместе так давно, что все это уже казалось неправдой и могло быть спокойно забыто. Но забывать никто не хотел.       Вечер постепенно перерос в ночь, и Минсок почувствовал это даже без часов, потому что голова загудела, а глаза начали слипаться. Он неимоверно желал вернуться домой и отоспаться, потому что в следующие сутки придется работать всю ночь.       — Ребятки, я сворачиваюсь, — окликнув барменов, заявил Ким.       — Да, босс, — последовал громкий ответ.       Проверив наличие сообщений, Минсок стянул намокшую местами черную рубашку и переоделся в свою комфортную одежду. Он не спешил выходить через главный вход, зная, что Чондэ сидит в зале, поэтому направился к черному, прихватив все необходимые вещи.       — Я взял тебе кофе, — но Чондэ уже стоял снаружи, поджидая бармена, со стаканчиком в руке.       — Видимо, я даже не заметил, как ты ушел, — вслух оттарабанил Минсок, хотя изначально предполагал просто прокрутить это в голове.       — Ты устал, вызову тебе такси.       — И не попрешься провожать меня?       — В этот раз — нет.       Интонация голоса Чондэ нисколько не поменялась, но в его словах было что-то такое, что впервые за долгое время зацепило Минсока. Ему даже стало немного… грустно? Обычно он отпирался от провожаний, но сейчас и отпираться-то было не от чего.       — Или ты хочешь, чтобы я поехал с тобой? — Заметив чужое смятение, спросил Чондэ.       — Я даже не знаю, что сказать, если честно.       — Думаю, ты прав, нам стоит, точнее, мне стоит прекратить все это. Прошло так много времени, за которое я не смог заслужить твоего доверия.       — Значит, приходить больше не будешь? — Забрав, наконец, предложенный стаканчик, Минсок глянул под крышечку.       — Не буду.       — Оно и к лучшему, сам понимаешь.       Стоя у себя же на горле, Минсок смел говорить такое в лицо человеку, который до сих пор вызывал в нем хоть какие-то положительные чувства. Это было так смешно. Но никто не смеялся.       Ким, попивая сладкий кофе, наблюдал за тем, как Чондэ набирает номер, а затем называет адрес диспетчеру. Они направились в сторону дороги, чтобы успеть как раз к приезду машины, и не сказали друг другу ничего ободряющего. Обычно Чен спрашивал о том, как прошла смена, но не в этот раз.       — Чунмен привел в дом парнишку по имени ДжейПи, — в конце дороги все же сказал Чондэ. — Вроде, славный парень. Как-нибудь приезжай познакомиться.       — Интересно даже.       Желтое такси припарковалось аккурат у тротуара, сразу же приветственно мигая фарами. Едва ли допив кофе, Минсок закинул стаканчик в урну и, кивнув Чондэ в знак благодарности, уселся в машину, после называя адрес. Чондэ пошел в том же направлении, в котором должно было поехать такси.       — Подождите минуту, пожалуйста, — попросил водителя Минсок.       Он сидел в машине и смотрел на удаляющуюся фигуру, а изнутри разъедало непонятное чувство, от которого за попрошенную минуту не избавишься. Словно Чондэ шел к трапу самолета, готовый улететь навсегда.       — Не могли бы вы остановиться рядом с тем мужчиной? — Указав на Чена, снова попросил Ким.       Водитель согласно кивнул, трогаясь с места и медленно подъезжая к шагающему Чондэ.       — Я хочу, чтобы ты поехал со мной, — в открытое окно выдал Минсок. — Пожалуйста.       Чондэ остановился на секунду, а затем улыбнулся, понимая, что очередная шалость удалась.       — Хен, Минсок-хен, — Сехун шуршал ключом в замочной скважине и параллельно шепотом пытался разбудить хена.       — Сехун? — Едва продрав глаза, Ким сразу поднялся на локтях. — Какого черта ты здесь делаешь?       — Не шуми. Давай, собирайся, нас условно-досрочно выпускают.       — Чего? — Не веря собственным ушам, Минсок по инерции начал натягивать носки и обувь.       Света вокруг не было, но делать что-либо на ощупь уже стало привычкой. Минсок все еще сомневался в том, что именно Сехун открыл его клетку и звал за собой. Могла ли это быть проверка? Но что ему будет, если даже он ее не пройдет? Пожизненный срок увеличат до посмертного? Стало наплевать.       — Господи, как же я соскучился, — удостоверившись в реальности донсена, Ким не удержался от объятий, чувствуя, как собственное сердце бухает на повышенной громкости. — Клянусь, я вас всех люблю.       — Знаю, хен, мы тебя тоже, но сейчас тянуть нельзя, — Сехун похлопал хена по спине и указал вниз: — Спустишься и налево, там открыта дверь. На улице Чунмен-хен тебя встретит.       — А ты куда?       — Бэкхен-хен все еще в камере.       На этаже держалась тишина, все заключенные спали, а даже если и не спали, не подавали виду, что слышат посторонний шум. Минсок осторожно спустился на первый этаж и осмотрелся, сразу замечая распахнутую дверь, ведущую к коридору. Он быстро миновал длинный темный коридор, оказываясь на улице, где, как и в здании, стояла гробовая тишина. Сетка ограждения оставалась неповрежденной, значит, никакого незаконного проникновения не было, что не могло не радовать. Киму казалось, сердце стучит прямо в самых висках, делая его абсолютно глухим.       За углом здания показался человек в темной одежде, похожий на тень.       — Недостаток кофеина сказался на тебе, не так ли? — Прохрипел Чунмен, подходя ближе.       — Так, значит, это ты судья по условно-досрочному? — Пожимая мужчине руку, с улыбкой спросил Минсок.       Оба не ответили на вопросы друг друга, и без того все понимая. Сухо повел Кима за собой, подводя к полицейской машине у заднего выезда с территории тюрьмы. Шли бы они с Сехуном, Минсок засыпал бы того вопросами, но с Чунменом следовало сохранять образ. К тому же, босс не был настроен на душевный разговор.       — Я вернусь за оставшимися, а ты подожди в машине.       Кивнув, Ким направился к пассажирской двери, но заметил чью-то голову с противоположной стороны. Человек охранял машину. И обернулся, заслышав шаги.       — Минсок, — взволнованно выдохнув, Чондэ бросился к мужчине, но тот отступил на несколько шагов. — В чем дело? Это я, все в порядке.       — Не смей прикасаться ко мне, — голос Минсока вмиг стал ледяным, он выставил руки вперед.       — Что за… Хэй, поговори со мной…       — Заткни свой рот и дай мне сесть в машину. Я не желаю иметь дело с крысами.       Опустив голову, Чен отошел от двери, больше ничего не говоря. Минсок быстро залез в салон автомобиля, тут же сталкиваясь с уже сидящими в нем.       — Минсок-хен! — Завопил Чанель, набрасываясь на чужую шею и крепко ее стискивая. — Ты хорошо себя чувствуешь? Я так соскучился!       — Привет, Минсок, — с переднего сидения поздоровался Крис, чуть повернув голову.       — Парни, да вы цветете и пахнете, — забыв об инциденте на улице, Ким ответил на объятия. — Я-то однозначно в норме. А что насчет вас?       — У меня от сухого воздуха в камере разыгрался насморк, — пожаловался Пак.       — А я так старательно симулировал глазное раздражение, что в итоге схватил самое настоящее.       Все трое негромко засмеялись, ловя себя на мысли, что чувствуют невероятное облегчение. Здесь не хватало еще целой толпы, но Минсок знал, что как минимум те, с кем он попал в тюрьму, вместе с ним оттуда и выйдут.       Они проболтали какое-то время, ровно до того момента, пока двери машины не распахнулись вновь, впуская сразу троих: Сехун уселся рядом с Минсоком, Бэкхен буквально запрыгнул на руки Чанелю, впиваясь в его лицо загребущими пальчиками и засасывая страстным поцелуем, а Сухо взял на себя роль водителя.       — Я подъеду чуть позже, старайтесь в ближайший километр свет фар не включать, — Чондэ склонился к Чунмену, а затем взглянул на часы. — Пора возвращаться домой, девочки!       Кивнув в знак благодарности, Сухо завел машину и практически сразу дал по газам, выезжая с территории. Все сидели молча, вжавшиеся в сидения, но, стоило доехать до трассы, как свет фар включился, а напарники дружно завопили. Это был искренний, оглушающий, пропитанный радостью крик, сопровождаемый звонким свистом Минсока.       — Мы и правда возвращаемся домой, — Крис осторожно вытащил ладошку из приоткрытого окна машины. — Прощай, Тэджон!       — Мы едем в наш новый дом, — даже Чунмен улыбался, что было редкостью.       Минсоку совсем не хотелось думать об оставшемся у тюрьмы Чондэ. Но он настойчиво лез в голову.       Бутылка виски выскользнула из мокрых рук и благополучно приземлилась на пол, разлетевшись на куски. Юноша прижал кулачки к лицу и бросил взгляд в сторону Минсока, который, естественно, сразу обернулся на громкий звук и только вздохнул:       — Давай поаккуратнее, пол только заменили.       — Простите, босс, я все уберу. И заплачу за бутылку, — новенький метнулся за тряпкой, чтобы все собрать.       Он иногда забывал, что лучше не брать стеклянные предметы влажными руками, поэтому уже успел вынуть из своего кармана деньги за пару бокалов и теперь — алкоголь. Но в целом с работой парень справлялся очень удачно, и Минсок не злился на него.       Его бар, расквашенный двумя годами ранее ворвавшимися копами, из заветшалой дыры превратился в чудесное заведение, еще более красивое, чем ранее. Пришлось одолжить у Чунмена нехилую сумму денег на ремонт, закупку товара, наем пары-тройки работников, получение лицензии и прочего, но оно того стоило. Первые посетители были настолько рады возвращению бармена, что с превеликим удовольствием тащили за собой друзей и знакомых. История умалчивала о годовалом отсутствии Минсока, и это было только на руку.       — Как уберешь, принеси ящик шампанского из холодильника, а я пойду покурю, — Ким обязан был затянуться перед началом рабочей смены.       Погодка стояла прекрасная и нужды прятаться под козырьком не имелось. Делая затяжку за затяжкой, мужчина смотрел на прохожих и почему-то думал, что скоро состарится. Он сравнивал год, проведенный за решеткой, и год с небольшим нахождения на свободе. Второй пролетел значительно быстрее. Ким не смог бы сидеть в камере всю жизнь, это невыносимо.       — Снова куришь? — Вставший рядом человек даже не поздоровался.       — Отвали, — не поворачиваясь, выплюнул Минсок.       Чондэ хмыкнул, ожидая такой реакции. Ничего не поменялось за это время — Минсок все так же ненавидел его и избегал настолько резво, что даже вымолил у Чунмена крошечную студию, отказавшись жить со всеми в особняке. Это не могло не печалить.       — В бар-то пустишь? — Попытался Чен.       Молча докурив сигарету, Минсок вернулся в бар, оставив собеседника без ответа. Он никогда не запрещал Чондэ приходить сюда, потому что любой источник дохода являлся просто источником дохода, к тому же, именно Чондэ помог получить лицензию и огородил здешнее место от пристального контроля полиции. Но когда тот оказывался слишком близко к главному бармену, мог нарваться на резкость. Тем более, сегодняшний вечер у Минсока совсем не заладился.       Посетители начали набегать ближе к полуночи, лишая Кима возможности оставаться на одном месте. Младшие бармены работали слаженно, но и это не помешало еще одной бутылке алкоголя улететь в тартарары, а после самому Минсоку — навернуться на просыпанных кубиках льда. Терминал перестал «видеть» банковские карты, и целой куче народа пришлось выискивать наличку. Думая об одном, Ким упускал другое, два раза ошибившись с заказом. Напасти свалились на него, хотя календарь точно не показывал пятницу тринадцатое.       Под конец смены мужчина чувствовал себя озлобленным и уставшим донельзя, готовый убить первого встречного. Он не попрощался с уходившими помощниками и не поприветствовал пришедшего уборщика, только курил прямо в баре и смотрел в дальний угол, где полночи просидел Чондэ.       — Да свали ты уже отсюда! — Рявкнул Минсок. — Не трепли мне нервы, заколебал.       Чен поднялся с насиженного места и неспешно подошел к барной стойке:       — Давай выпьем. Я угощаю.       — Если ты не заметил, я не в настроении пить, а тем более — с тобой. Убирайся.       — Я уберусь и больше не приду сюда, если выпьешь со мной.       — Даешь слово?       — Даю слово.       Минсок вздохнул и вытащил бутылку из закромов. Раз Чондэ вызвался угощать, можно было не скупиться на дорогую выпивку. Их разделяла стойка, хотя раньше они всегда были по одну ее сторону. Но это было раньше. Руки Минсока немного тряслись, пока он разливал алкоголь, и только после четвертой стопки без закусок и тостов плечи немного расслабились. Его лицо определенно слегка покраснело, потому что он давненько не выпивал, но оно и на пользу. Чондэ ничегошеньки не говорил, вслед за Минсоком заливая в себя горячительное и заедая дольками лимона. А когда бутылка почти опустела, он вытащил деньги из кошелька и положил на столешницу.       — Знал бы ты, как же я тебя ненавижу, — прощебетал разморенный Минсок, утаскивая купюры.       — Я знаю.       — Если вызовешь мне машину, разрешу прийти сюда еще раз.       Минсок не ощущал в полной мере, как его злость улетучилась, уступая слабости и мягкости. Но зато это ощущал Чен, ради таких вот слов готовый на все. Он без колебаний вызвал такси, помог убрать стопки и пустые бутылки, дошел до машины вместе с Минсоком, сел вместе с ним. Они доехали до квартиры бармена, и, казалось, сейчас все закончится.       — Окей, ладно, если поможешь мне… с чем-нибудь, в общем. Если поможешь мне, я добавлю еще один поход в бар, — цепляясь за чужое плечо, выдавил из себя Минсок.       — Тебе плохо? Может, воды купить?       — Я просто хочу попасть домой.       И Чен помог ему подняться по ступенькам на третий этаж, а затем — отыскать в сумке ключи и открыть дверь. Этим он набрал два раза? Или все вместе считалось как один? Когда уже настало время уходить, Чондэ пожелал спокойной ночи, но Ким схватил его за руку:       — Почему когда не надо, ты ужасно настойчивый, но когда надо, вся твоя настойчивость пропадает? Чего ты хочешь на самом деле, Ким Чондэ?       «Нагло воспользоваться положением», — мог ляпнуть он в ответ, но вместо этого притянул Минсока к себе, сразу же без спроса целуя его. И это был, вероятно, лучший их поцелуй за все годы, начиная с самого начала. Тело Минсока обмякло, но он отвечал, не оставаясь безинициативным, после и вовсе затаскивая Чена в квартиру.       Никто из них и подумать не мог, что оторваться друг от друга на несколько секунд будет так сложно. Они словно слиплись, кое-как доползая до постели и обрушиваясь на нее. Даже в не совсем трезвом состоянии Минсок отчетливо чувствовал каждый выдох на своей коже, каждое прикосновение и хотел дать в два раза больше.       — Я не могу без тебя, — с одышкой шептал в самые губы Минсок.       — Я люблю тебя, — отвечал Чондэ.       — Ненавижу.       — Знаю.

***

      После ухода Чунмена стало гораздо тише, оставшиеся продолжили выпивать, ДжейПи немного рассказал о себе, а потом ушел отдыхать. Посиделки не обещали быть продолжительными.       Лухан лег спать прямо на диване в холле, когда как остальные расползлись по своим комнатам, напившиеся и успокоившиеся. Кенсу был единственным, кто так и не смог заснуть: он убрал всю пустую посуду и вытер барную стойку, припрятал красивые карты в ящик рабочего стола, проследил за сменой караула охраны, написал Сехуну и сделал еще массу дел, прежде чем наступило утро.       Бэкхен вывалился из своей спальни первым, в одном халате, и поплелся готовить завтрак, но встретил сопротивление в виде До.       — Можешь еще поспать, я уже все приготовил, — завидев сонного друга, приветственно кивнул Кенсу.       — Даже спорить не стану, — после смачного зевка пропел Бэк, разворачиваясь и отправляясь обратно в кровать. Кенсу не часто радовал своей готовкой, стоило ловить момент.       Сверившись с часами в последний раз, До неспешно поднялся на второй этаж, чтобы разбудить гостя. ДжейПи так сладко посапывал, раскинувшись на двуспальной кровати, что и нарушать его сон не хотелось. Только сейчас Кенсу пожалел о том, что вчера повел себя излишне грубо.       — Эй, Воришка, завтрак ждет, — усевшись на край кровати, тихонько сказал До.       Парень тут же дернулся, распахивая глаза и буквально улетая в противоположный угол постели. Его взгляд даже спросонья вмиг стал серьезным.       — Не кипишуй, не обижу, — Кенсу была знакома такая реакция.       — Извини, хен, я не нарочно, — тут же расслабился ДжейПи. — Привычка. Спущусь через пару минут.       С чувством времени у этого ребенка все было в полном порядке, потому что он действительно спустился к столу через две с небольшим минуты при параде и даже сумку с вещами прихватил. Кенсу от завтрака отказался по собственной воле, поэтому просто ждал, пока ДжейПи управится со своим.       К тому времени, как они вдвоем собирались уходить, никто так и не проснулся, даже Лухан ни разу не открыл глаз, хотя все шумы доносились до него напрямую. Для До это было только на руку, а вот Воришка чувствовал себя неловко из-за того, что не смог попрощаться с хенами.       Личный водитель Кенсу быстро довез их до пригорода Сеула, остановив машину недалеко от многоэтажки не самого элитного района. ДжейПи не зевал по сторонам, только пару раз оглянувшись, чтобы запомнить окрестности, и направился вслед за До. Квартира располагалась на четвертом этаже и имела самый обычный кодовый замок. Никакой охраны и бронированной двери. Внутри так же не было ничего особенно приметного.       — Можешь занять мою комнату, я все равно появляюсь здесь не часто, — скинув сумку на тумбочку, указал в сторону спальни Кенсу. — И заняться разборкой вещей, пока я разберусь с колечком. Потом поедешь со мной устраиваться на работу.       — Работу? — Юноша недоуменно взглянул на хозяина квартиры.       — Конечно. Ты ведь не думаешь, что сможешь жить здесь бесплатно? Пока не учишься, будешь работать.       Кенсу понимал, почему заявление о работе так обескуражили Воришку. По всей видимости, тот никогда в своей жизни не работал. Но терпеть нахлебников До не собирался и, раз уж теперь он был в ответе за новоприбывшего, стоило дать ему приличное место, а после обеспечить образованием.       — Я найду как заплатить и без работы, — устроив багаж на кровати, пробурчал парень.       — Послушай, малыш, — Кенсу развернул ДжейПи лицом к себе, понимая, что придется смотреть на него снизу вверх. — Это тебе не Америка и не Мексика. Здесь твои трюки не пройдут, слышишь? У нас тут люди рвутся на британский флаг, чтобы выцепить рабочее место, а я тебе его даром вручаю. Так что, будь добр, не упрямься. Если Сухо принял тебя в семью и приказал о тебе заботиться, значит, ты имеешь вес. Постарайся этот вес не потерять.       Длиннее речи в последнее время Кенсу мог пустить только в казино, где отмывал свой выигрыш. Он прямо даже возгордился, что все еще способен на такие тирады. Ему не хотелось обижать этого человека, потому что тот кое-кого напоминал ему в своей осторожности и упрямстве.       — Хоть и был грубоват, но я верю тебе. Так что если будешь нуждаться в деньгах в первое время, можешь брать в любой комнате.       ДжейПи неловко окинул комнату взглядом, не обнаруживая валявшейся на полу налички или баночек с монетами, расставленных на прикроватном столике. Понятное дело, что такового и не должно быть, но Кенсу не выглядел как человек, который будет прятать деньги в распоротом матрасе или в карманах развешанных в шкафу пиджаков.       — Я могу здесь… шариться в поисках денег? — Неуверенно уточнил ДжейПи.       — Думаю, тебе даже «шариться» не придется, но да, можешь. Только в пределах этой квартиры. Ты больше не воруешь, ясно?       — Я и не воровал никогда, — юноша снова обиженно надул губы. — Я разменивал товар.       — Тогда ты больше ничего не размениваешь, договорились? Мы все теперь белые работники с белой зарплатой.       — Хен, ты говоришь это, держа при себе аукционное кольцо.       — Я его честно выиграл, а не выкрал в подпольном казино. И не тебе меня пристыжать.       На этом они и закончили, а потом Кенсу сказал, что уходит на час и после вернется. ДжейПи остался один в чужой квартире, думая только о том, как долго он сможет здесь продержаться. Ему было невероятно интересно, где же До прятал деньги, но сразу вынюхивать все казалось не слишком удачной идеей.       Разобравшись с вещами, юноша заглянул в ванную, чтобы привести свои волосы в порядок. Он невольно бросил взгляд на белую ванну, отмечая, какой чистой та была: словно никто ни разу не мылся в ней. «Неужели он не соврал?», — пропустив эту мысль, ДжейПи присел рядом с ванной и постучал по корпусу, отмечая совершенно глухой звук, такой, словно полость между корпусом и основанием ванны была чем-то заполнена. Осмотрев крепления, юноша аккуратно подцепил края корпуса и отодвинул их, тут же улыбаясь: вся полость была заполнена плотно упакованными пятидесятидолларовыми купюрами.       — Впечатляет, хен, — не удержался от комментария Воришка.       Он не собирался брать эти деньги, ему просто требовалось подтверждение чужих слов. Вернув корпус на место, парень заглянул в сливной бачок и облегченно выдохнул, не обнаружив там ничего, кроме воды. Такое место определенно не могло стать тайником в этой квартире.       Смышленая голова и ловкие пальчики смогли отыскать увесистые заначки в кухонной вытяжке и под подоконником, который поднимался, открывая целый ящик, набитый деньгами. Все эти места выглядели со стороны самыми обычными и никогда бы не вызвали вопросов. И ДжейПи знал, что у Кенсу таких мест еще очень много.       До вернулся ровно через час, находя гостя в кухне, попивавшим воду из стакана. Воришка выглядел точно так же, как и часом ранее, но мужчина все равно спросил:       — Нашел, что хотел?       — Нашел, — честно ответил парень. — Но я ничего не взял.       — Я догадываюсь. Знаешь, — вдруг начал Кенсу, — очень жаль, что ты не застал Чонина, вы бы поладили.       — Кто это?       — Один очень хороший человек, с которым познакомить тебя я уже не смогу. Вы чем-то похожи с ним.       По выражению лица До стало понятно, что за названным именем прячется целая история печального характера. ДжейПи ничего не ответил, потому что даже не знал, о ком точно идет речь. Но Кенсу вложил в свои слова всю грусть, понимая, как давно не расковыривал ранку, уже успевшую покрыться корочкой.       Небольшой сквер, расположенный аккурат рядом с лечебницей, почти всегда был наполнен людьми, торопящимися куда-то. Как ни странно, почти никто не сидел на скамейках и не разговаривал о делах насущных: давящая аура не позволяла. Кенсу выделился из толпы, сидевший на одной из скамеек и размышлявший о том, как правильно преподнести информацию самому дорогому человеку.       Никто из персонала психиатрической лечебницы Инчхона так и не смог определить отсутствие у До болезни, когда он находился там вместе с Чонином и Тао. Только пациенты, сидя в одной столовой, спрашивали его, зачем он здесь, если здоров. «Здоровые люди никогда не видят в упор здоровых людей. Но вот больные больных чувствуют на раз-два», — сказал как-то один мужчина с прогрессирующей шизофренией. И в этом был прав.       Когда Сехун заявился спасать их, увести удалось только двоих, потому что Кай запретил Чонину выходить, а разговаривать с ним было бесполезно. Наличие смирительной рубашки на чужом теле остановило Кенсу от каких-либо действий. И он ушел, опустив руки. Конечно, после этого инцидента потребовалось приличное количество времени, чтобы доказать врачам, что все в порядке, никакого расстройства и не было вовсе, а для Тао был спрограммирован целый терапевтический курс для приглушения симптомов мизофобии. Но и после этого никто не разрешил навещать Чонина и даже присылать ему подарки.       Годы шли, а Кенсу все искал выходы из ситуации. Он знал, что пока Ким жив, все можно изменить. Он знал, что Сухо в любой момент мог подключить нужных людей и вывести Чонина из клиники. Он все это знал, но как будто боялся. Вспоминая безумный взгляд почти родного человека, До думал только над тем, как начать разговор. Раньше беседовать с Каем казалось не такой сложной задачей, потому что оба контролировали ситуацию. Сейчас же весь контроль в руках держал только безумец с ледяным взглядом.       — Хен, пошли, мы тут уже час сидим, — Сехун поднялся со скамьи, зазывая До.       Кенсу попросил его поехать с собой, потому что боялся не справиться в одиночку. Они носили черные костюмы и почти не разговаривали друг с другом. Не с таким настроением Кенсу мечтал приехать в Инчхон и заявиться к Чонину, но это была веская причина прийти.       Сехун шел впереди, Сехун открывал двери, Сехун разговаривал с персоналом. Кенсу просто плелся позади и молча слушал чужую беседу, абсолютно не готовый встретиться лицом к лицу со своей погибелью.       — Ладно, они разрешили, но только ненадолго, — О протянул старшему талон и указал на дверь, ведущую к лестнице. — Они бы не разрешили, если бы его не накачали препаратами после обеда. Так что ты молодец, что просидел час в парке.       И лестница, и коридор, и люди казались какими-то ватными, Кенсу хотел скорее присесть. У нужного кабинета стоял мужчина в халате, который тут же позволил одному из «гостей» войти. Это помещение напоминало комнату для допроса, какие обычно показывали в детективах. За столом сидел худой молодой человек в серых одеждах и не смотрел буквально никуда. Сердце Кенсу зашлось в ужасно быстром ритме, он на дрожащих ногах прошел к столу и сел на стул.       — Чонин, — осторожно, почти шепотом, попробовал До, пытаясь уловить чужой взгляд, — здравствуй. Помнишь меня?       Стеклянные глаза задвигались, голова поднялась.       — Конечно, помню, — самым спокойным образом ответил он. — Почему ты в черном, Кенсу?       Из груди вырвался выдох облегчения: если бы не ситуация и внутренний страх, До бы прыгнул Чонину на руки и позвал за собой. Он жалел, что не наплевал на запреты и не пришел раньше.       — Пожалуйста, скажи, что ты здесь, Чонин. Мне правда очень нужно поговорить с тобой.       — Я здесь. Никто не верит мне, когда я говорю, что еще имею власть над Каем. Но, думаю, ты поверишь, потому что это действительно я.       Кенсу казалось, что он сохранил в памяти все различия и мог безошибочно определить, кто перед ним. И сейчас сомнений не оставалось: Кай остался за пределами кабинета.       — Два дня назад Исина не стало, — сдержанно сказал До. — Это не лучший повод выйти на Свет, и я не знаю, захочешь ли ты присутствовать на похоронах…       — Я не пойду.       — … но мы смогли бы после договориться и вывезти тебя отсюда.       — Я не пойду, — снова повторил Чонин.       Кенсу видел, как забегали чужие глаза, а руки сжали плечи. Ким хотел услышать что-нибудь хорошее о парнях спустя столько-то лет, а его встретила новость о смерти.       — Я не пойду, потому что без опекуна меня не выпустят. Они снова накачают меня препаратами, я не смогу нормально стоять и все время буду хотеть спать. Мне тяжело даже думать об этом. Никто не сможет спокойно почтить память, постоянно думая обо мне и моем состоянии.       У Кенсу не осталось слов против такой речи. Чонин не мог подготовиться заранее и выпалил все разом, что давало еще большую надежду на его возможный выход.       — Пожалуйста, не злись на меня за то, что не приходил раньше.       — Я не злюсь. Сам же напугал и не захотел уходить с вами.       — Это был не ты.       — Это был я.       — Чонин…       — Больше не возвращайся, ладно? — Опустив взгляд, попросил Ким. — Никогда больше не приходи сюда.       Все внутри Кенсу рухнуло в одну секунду, оборвались все нити, закончился воздух. Он ожидал услышать что угодно, но только не это. И теперь понятия не имел, как сказать об этом. А Чонин не смотрел на него, став похожим на призрака.       — Пожалуйста, подумай над моими словами до завтра, — собрав всю твердость в кулак, попросил До, а затем встал и, поклонившись, вышел в коридор.       Сехун ни о чем не спросил, поняв все по чужому выражению лица. Оба в молчании покинули здание, и Кенсу уверил донсена, что доберется до дома в целости. Он даже постарался расслабить плечи, чтобы не разреветься в один момент. Но, стоило ему оказаться в собственном жилье, как слезы потекли рекой: прижавшись спиной к стене, Кенсу без остановки плакал и казнил себя. Человек, с которым он разговаривал часами ранее, был ему совершенно чужд, это был не Чонин. Они потеряли так много времени, что не хватило бы и десятка литров слез, чтобы его оплакать.       После ухода До Чонина увели в его палату, где снова оставили в одиночестве. Он по привычке не оказывал сопротивления.       — Как здорово мы его провели, да? — Кай снова закатил глаза, довольный своей работой. — Он даже не понял, что тебя не было.       «Замолчи», — Чонин пытался вернуть контроль над разумом, но все, что у него получалось, — это сидеть где-то сверху и наблюдать со стороны за тем, как наглый холодный голос овладевает его губами.       — С каждым годом становится все хуже и хуже, — уперевшись затылком в стенку, мечтательно пропел Кай. — Я рассчитывал на тебя, но Исин сдался первым…       «Заткнись! Заткнись, замолчи сейчас же!»       — Ах да, я забыл, ты ведь и не сможешь ничего сделать, пока я тебе не позволю. Или нет? А что, если я даже не спрошу твоего разрешения и все сделаю сам? — Никто ему не ответил. — Ну же, Чонин, не обижайся, поговори со мной. Мы стали так близки за все эти годы, я единственный твой друг теперь.       Когда Чонин не чувствовал себя в себе, он не мог нормально соображать. Но, стоило разуму проясниться, единственной мыслью была та, что о Кенсу. Тогда, почти три года назад, когда они с Сехуном пришли сюда освободить его, Ким готов был отдать все на Свете, лишь бы убить Кая, который корчил гримасы и кричал о том, что теперь уже поздно кого-либо освобождать. Но у него не получилось. Не получилось и позже, когда Кай захлебывался слюнями, вереща в лицо врачу о своей ненависти к Кенсу.       — Разве ты не хотел, чтобы я оградил тебя от появления Кенсу, м? — Кай не унимался. — Ты бы снова начал реветь, если бы увидел его еще хоть раз. Можешь просто сказать, что я молодец.       «Ты мерзкий кусок дерьма»       — Но я — это ты. Так что мы с тобой в одной дерьмовой лодке. — Он похлопал себя по ноге. — Ничего-ничего, я покажу тебе, сколько ты потеряешь, не приняв меня. Я столько раз выручал твою задницу, делал за тебя грязную работу, пытался не быть помехой. А благодарности — кот наплакал.       «Я лучше сдохну, чем скажу тебе спасибо»       — Что ж, за язык тебя никто не тянул.       Кенсу проснулся в холодном поту, словно от кошмара. Но ему ничего не снилось. Внутри как-то неприятно скрежетало, словно что-то произошло. За окном стояло раннее утро, до будильника оставалось около часа, так что ложиться уже не имело смысла.       Вытирая мокрый лоб полотенцем, До вдруг вспомнил, как часто так же промакивал выступивший пот на коже Чонина, когда тому снились кошмары. Он терял сон из-за чужих пробуждений, но ни разу не обвинил Кима. Возможно, теперь была его очередь мучиться от бессонницы, вот только рядом не будет никого, кто мог бы принести ему полотенце и уверить в том, что все в порядке.       Прошло почти три месяца с тех пор, как До приходил навестить Чонина. На похороны Исина он так и не согласился идти, снова заперевшись в себе. Это угнетало. Пелена мрака накрыла голову Кенсу, оставляя в подвешенном состоянии на неопределенный срок.       Как ни странно, До чувствовал себя значительно лучше после «лечения» в клинике: его пичкали таблетками, угнетая желание причинять боль себе и кому-либо еще. Выбравшись оттуда и вернувшись к парням, Кенсу больше ни разу не притронулся к удавке или оружию, разве что припрятал одну биту в своей квартире на какой-нибудь экстренный случай.       Завтрак не лез в горло, поэтому мужчине оставалось только начищать свои ботинки перед выходом на работу. Телефон негромко позвонил в соседней комнате, привлекая внимание. Кенсу не особо удивился, потому как в такое время ему частенько звонили Лухань или Чунмен. Вот только в этот раз номер был незнакомым.       — Слушаю, — ответил До, мысленно напрягшись.       — До Кенсу? — Мужской голос был приглушенным.       — С кем я разговариваю?       — Вас беспокоит лечащий врач Ким Чонина. Прискорбно сообщать об этом, но мистер Ким скончался сегодня утром.       Странное чувство овладело Кенсу, он не мог выдавить из себя ответ и просто молчал в трубку, ожидая хоть каких-то действий от себя самого или от человека на том конце.       — Я выяснил, что Вы проходили курс лечения в нашей клинике, и в таких случаях мы не можем сообщать нашим пациентам о чей-либо смерти, но в карточке мистера Кима был указан только Ваш номер. Буду очень признателен, если сообщите мне контакты его близких родственников.       — У него, — вдруг очнулся Кенсу, — никого нет. Звонить Вам некому.       — Тогда вынужден попросить Вас приехать для оформления некоторых бумаг.       Кенсу снова перестал отчетливо слышать, он просто ткнул на иконку записи разговора и сел в кресло, пока этот врач называл время встречи. Его слова звучали до смешного расплывчато и глухо. А потом по большей части односторонняя беседа закончилась.       Сидя в кресле своей крошечной квартирки, До смотрел в стену и изо всех сил пытался переварить то, что только что услышал. Ему было настолько не по себе, что мысли набивались в голову без разбора, в огромном количестве, грозя расколоть череп. Все происходило так быстро, словно кто-то украл связку воздушных шаров, взял иголку и принялся лопать один шарик за другим.       Ему было невыносимо тяжело слушать все, что говорил на последующей встрече врач, тяжело звонить Чунмену и просить о встрече, тяжело сообщать остальным парням. Еще тяжелее — вновь натягивать черный костюм и собираться в том же зале, что и при прощании с Исином, видеть вновь опечаленные лица и пустые глаза, принимать соболезнования и стараться не плакать.       — Кенсу? — Кто-то коснулся плеча До, пока он стоял у огромного венка из искусственных цветов и ни с кем не разговаривал. — Здравствуй.       Это была милая девушка невысокого роста в черном платье, смотрящая своими огромными глазами на мужчину.       — Чжехи? — Сразу вспомнив, До даже смог улыбнуться и раскрыл руки для объятий. — Как я рад тебя видеть.       — Мне так жаль, — спрятавшись в чужих объятиях, прошептала девушка, уже не сдерживая слез. — Пожалуйста, Кенсу, не сдавайся. И даже не думай винить себя.       Эта девчушка из бойкой превратилась в серьезную даму, от которой по-прежнему исходили тепло и забота. Она была невероятно прекрасным другом. Недалеко позади стоял с малышом на руках мужчина, который кивнул в знак приветствия, заметив на себе взгляд До.       — Теперь ты и правда замечательная мама, да? — Обратив к себе глаза Чжехи, спросил Кенсу. — Я поздравляю вас.       — Я хотела сообщить Чонину, звонила ему очень много раз, но он не брал трубку, — словно оправдываясь, лепетала девушка. — А твоего номера у меня нет.       — В психушках не разрешают пользоваться телефоном, ты не виновата. Да и не в том состоянии был Чонин, чтобы как раньше радоваться беседам с близкими людьми.       — Может, мне не стоит спрашивать, но, Кенсу, ты ведь знаешь, отчего его не стало?       Кенсу разомкнул объятия, чтобы не было слышно, как бухнуло его сердце. Говорить о таких вещах стоило именно здесь, чтобы все осталось в одном месте и больше не смогло причинить никому боли.       — Он не мог уснуть. Точнее, не позволял себе засыпать, — встретив удивленный взгляд, До кивнул головой. — Звучит странно, но его врач сказал, что, предположительно, Чонин провел без сна около двух недель, а потом сердце остановилось. Никто не видел, что что-то не так, потому что он симулировал сон. Как всегда, тот еще актер.       Чжехи зажала рот руками, пытаясь понять, что чужие слова были правдой. Они вдвоем постояли еще какое-то время, стараясь разговаривать о чем-то максимально нейтральном, и даже обменялись контактами, хотя Кенсу знал, что вряд ли когда-либо позвонит или напишет ей. Под конец церемонии из ниоткуда возник высокий молодой человек, которого До узнал сразу же: он вывозил его на улицу для прогулок, когда Кенсу наблюдался в лечебнице. Тот широким шагом направился к До и, поклонившись, тихо спросил:       — Господин До, помните меня?       — Помню.       — У меня для Вас есть кое-что, я так боялся не успеть, прошу меня простить.       — О чем ты? — Кенсу с интересом наблюдал, как парень вытаскивает из кармана черного пальто бумажку.       — Господин Ким просил меня передать это Вам. Я ни в коем случае не читал, что написано в записке.       — Господин Ким? — Приняв бумагу, До почти трясущимися руками развернул ее прямо при юноше и чуть не повалился, увидев знакомый почерк, чуть искривленный и словно прыгающий.

Я всегда хотел, чтобы ты пришел ко мне. Не переживай, сейчас со мной все в порядке. И я до сих пор люблю тебя, Кенсу.

      — Он просил передать ее именно сейчас, сказал, что так будет лучше. Он хотел, чтобы Вы знали, что это писал именно господин Ким, а не тот, другой.       — И ты поверил его словам? — С горечью спросил Кенсу.       — Поверил.       — Как давно он передал это для меня?       — Не могу сказать, простите.       — Что ж, тогда спасибо, что передал.       Молодой человек удалился, оставляя До наедине с запиской, которая хранила в себе чужое тепло и слова, полные искренности. Кенсу поднял взгляд и встретился глазами с Чунменом, который кивнул ему. Этого было достаточно, чтобы все понять.

***

      Тао не планировал выходить из комнаты в ближайшие пару-тройку часов, чтобы завершить работу, но стук в дверь сосредоточиться не позволил. После разрешения войти в дверном проеме появилась голова Бэкхена.       — Пошли пообедаем, — позвал тот.       — Не хочу, обедай без меня.       — Да брось, ты же не завтракал, давай, я уже все приготовил.       — Мне закончить со статьей надо, я и так затянул.       — Ты работаешь чуть ли не целыми днями. Вроде и сидишь дома, а видим мы тебя меньше остальных, — Бен позволил себе войти в комнату. — Ну же, составь мне компанию, это не займет много времени. Я умираю от скуки.       Тао закатил глаза, но все же свернул файл и поднялся с кресла. Бэкхен был прав: Хуан отсиживался в своей комнате почти все время, изредка выходя, чтобы поесть и выпить с кем-то из парней, или ради выезда за пределы особняка. Его до сих пор не сильно привлекало нахождение в грязных местах, но он мог спокойно обедать с людьми и пользоваться общей ванной.       — Когда возвращается Крис? — Ответ на этот вопрос мог быть известен только Тао и Чунмену, которого дома не было.       — Не знаю, я собирался позвонить ему вечером, — максимально ровно ответил Хуан, хотя такие вопросы иногда раздражали его.       Обед действительно ждал на столе, который был накрыт частично из-за присутствия лишь двоих жителей. Бэкхен плюхнулся на стул и принялся за еду, не проводя перед этим никаких маленьких ритуалов, вроде мытья рук. Они ели без спешки, разговаривая о будничных делах и изредка затрагивая моменты прошлого, как обычно бывало. Скоро должен был вернуться Лухан, а за ним и Кенсу, и Чунмен.       — Спасибо за компанию, — улыбнулся Бэкхен и стал собирать пустую посуду со стола. — Больше отвлекать не буду.       — Все нормально, я всегда рад поесть вместе.       Тао помог убраться и только потом вернулся к себе, оставляя Бэка в одиночестве. Он понимал, как тому несладко, но сделать ничего не мог, сконцентрированный на собственных заботах. А Бэкхен удерживать возле себя его и не собирался, прекрасно понимавший, что дела еще остались. Он психовал внутри и ненавидел всю помывку посуды и уборку со стола, но ему платили за это деньги, поэтому поднялся, принимаясь за дело.       В голове Бэкхена крутились мысли попросить Чанеля, чтобы тот поговорил с Чондэ, а тот поговорил с Чунменом о его устройстве хоть на какую-нибудь работу. Да, пусть не поваром, как он хотел, но хоть что-нибудь, лишь бы выходить из дома. Сейчас, как и пару лет назад, такие разговоры давались ему с трудом, поэтому он только вздыхал, покрывая вздохом свою трусость. Трусость, всплывшую из детства.       Когда время приблизилось к вечернему, Тао приостановил работу и схватился за телефон, решаясь на звонок. Он уже давно не созванивался с Крисом и, надо быть честным, ужасно соскучился.       — Да? — Ифань ответил быстро, как и всегда.       — Хен, привет, — Тао волновался как мальчишка.       — Рад тебя слышать, — можно было услышать чужую улыбку. — Ты вовремя, мы только закончили с очередным делом.       — Я хотел спросить, когда ты вернешься.       — Думаю, в начале следующей недели уже буду выпивать в вашей компании.       — Тогда мне стоит сообщить Минсок-хену, чтобы привез лучшей выпивки, — на радостях ответил Хуан. — Ты же расскажешь о том, как все прошло в Макао?       — Непременно, но только не по телефону.       — Конечно, я понимаю. — Тао остановился, но потом решил сказать: — Послушай, хен, я нашел одну очень классную штуку для тебя.       — Если это очередной девайс для незрячих, то лучше не надо.       — Но, послушай, это очень классные очки, а не безделушка.       — Тао, — Ифань вздохнул, — мы же договаривались. Я не помню, чтобы жаловался на отсутствие зрения или какой-то дискомфорт. Так к чему все эти поиски ненужных вещей?       — Почему ты так не хочешь видеть?       — Потому что как только я начну видеть, то стану зависим от зрительного образа. Я потеряю это чувство баланса, ты ведь и сам знаешь. Когда-нибудь потом, в старости, когда не придется разбираться с плохими людьми, я обязательно обзаведусь новомодными очками и преспокойно буду разглядывать пролетающих мимо птичек, сидя в кресле-качалке.       — Ты просто ужасен, — фыркнул Тао.       — Разве?       — Абсолютно.       — Уже передумал сообщать Минсоку?       — Не дождешься.       На том конце раздался смех. Тао всегда удивлялся, как в этом человеке сочетается строгость и мягкость. В один момент он отчитывал его, словно школьника, а в другой уже трепал по макушке и уверял, что все получится и переживать ни о чем не стоит. Такой странный Крис.       — Ты же возьмешь отпуск, когда приедешь?       — Я должен, но, думаю, не смогу, — это прозвучало с толикой грусти. — Мне нужно решить еще некоторое количество дел перед тем, как отдыхать.       — Но ты обещал…       — Знаю, только не расстраивайся. И не злись.       — Твои дела никогда не закончатся, так и будешь бегать сломя голову?       — Тао, пожалуйста.       Именно это всегда останавливало Хуана. «Тао, пожалуйста». Он иногда вел себя как малыш, хотя ему было уже почти тридцать. Но его обижал тот факт, что единственный практически родной человек, который раньше был рядом чуть ли не двадцать четыре на семь, теперь постоянно отлучался в командировки и приезжал раз-два в месяц на пару дней. Тао просто чувствовал себя одиноко. Он не был заперт как Бэкхен, но свобода ему не была нужна.       — Просто приезжай скорей, — сжав трубку телефона в руке, попросил Хуан.       Пока они беседовали, на первом этаже уже вовсю крутились вернувшиеся работяги в лице Кенсу, Чанеля и Луханя. До привел с собой Воришку, чтобы тот мог похвастаться своими успехами, но парень молчал. Тогда Кенсу взял все в свои руки:       — Наш Воришка больше не Воришка, он теперь официальный работник, так что уважьте, господа.       — Серьезно? — Чанель выглянул из-за открытой двери холодильника. — Ты уже устроил его?       — Расскажешь? — Аккуратно спросил До у ДжейПи.       — Ну, я теперь работаю в казино официантом, — все же протараторил Воришка. — Думаю, казино — как раз для меня, потому что от роскоши и количества народа глаза разбегаются.       — Пропадает настрой стащить что-нибудь из чужого кармана?       — Именно. Я хочу выучиться на чипера, а потом — на крупье.       — У него отлично со счетом, как оказалось, — кивнул Кенсу. — Научу его паре-тройке приемов в покере и блек-джеке, будет мастером на все руки.       — Ты прямо везунчик, ДжейПи, — Бэкхен впервые назвал его по имени. — Сам До Кенсу берется за твое обучение, это дорогого стоит.       Присутствующие одобрительно загудели, заставляя Воришку уткнуться носом в сложенные на столе руки. Чанель улыбался во всю, больше не беспокоясь за ребенка. Он поставил на столешницу вынутые из холодильника банки пива, а затем подошел к Бэкхену, чтобы чмокнуть того в макушку. В моменты общей радости в нем просыпались теплые чувства, которыми можно было согревать все вокруг. И Бэку это, без сомнений, нравилось.       Если не учитывать того факта, что вокруг большую часть времени не было ни единой живой души, то Тао вполне все устраивало: обеды в одноразовой посуде, белоснежный простыни, санитары в перчатках и масках, ничего лишнего в палате. Лечебница — идеальное место для человека, конфликтующего с грязью в любых проявлениях. Но так было только поначалу, а через несколько недель Тао готов был прыгнуть в лужу с грязью, лишь бы встретиться со своими друзьями, теперь сидевшими за решеткой. Лишь один раз он увидел Чонина, который безвольно сидел в кресле-каталке на улице и смотрел куда-то в пустоту, пока санитар что-то рассказывал ему. В тот момент Хуану стало страшно, потому что он совсем не хотел так же завять от постоянных капельниц и таблеток.       Но в одну прекрасную ночь, пока лечебница спала, дверь палаты Тао открылась, заставляя его распахнуть глаза. На пороге стоял Сехун, пытавшийся разглядеть друга в темноте.       — Хен, если ты еще не чокнулся, вставай и пошли со мной, — прошептал незваный гость.       — Судя по тому, что я вижу тебя, со мной определенно что-то не так, — Хуан, усевшись, нацепил свои белые тапки. — Как ты сюда попал?       — Не без посторонней помощи. Я, увы, не продезинфицирован, поэтому можешь не касаться меня.       — Мне плевать, — схватив парня за руку, Тао притянул его к себе, чтобы обнять. — Я бы сжег эту стерильную клетку.       — Не сейчас.       Они вышли в темный коридор, сразу натыкаясь на одинокую фигуру Кенсу. Тао с блеском в глазах приветствовал его, но реакция была противоположной той, которую хотелось бы увидеть.       — А где Чонин? — Не обнаружив последнего, спросил Хуан.       — Он остается здесь, — твердо ответил Сехун. — А мы уходим.       Никто не преградил им путь, когда они выбегали из здания через черный вход. Небольшая машина стояла прямо на тротуаре, ожидая пассажиров. За рулем, как ни странно, оказался Чондэ. Тао тут же передернуло.       — Я не сяду рядом с ним.       — Могу уложить тебя в багажник, — парировал Ким. — Хватит, Тао, не время бузить, мы уже давно проехали эту тему.       — Я не проехал.       Сехун силком затолкал старшего на заднее сидение, а сам уселся рядом с водителем. Это было так странно — ехать по ночному Инчхону домой, в Сеул, в компании уже близких тебе людей, но при этом не знать, что сказать. Кенсу выглядел как в воду опущенный, Сехун и без всего произошедшего многословностью не отличался, поэтому слово взял Чондэ:       — Мне жаль, что пришлось вводить вас в заблуждение, но ты же понимаешь, что без этого спектакля ничего бы не получилось. — Он взглянул в зеркало заднего вида. — Я бы никогда не предал вас, ни за что.       — Ты уже это сделал, — гаркнул Тао.       — Неужели? Тогда какого черта я сейчас везу твою задницу в шикарный особняк, к твоим друзьям, не подскажешь?       — Откуда мне знать, может, у тебя новый грандиозный план.       — Мне хватило Минсока, хоть ты занозой не будь.       Интонация Чондэ ему была знакома, от этого становилось немного легче: когда Ким сдал их полиции и пытался заговорить, его голос словно скрипел. Тао был безумно рад выбраться из психушки, но все еще сомневался.       Дом, в который они приехали, и правда вызывал восторг. У порога стояла охрана, которая, завидев Чондэ, тут же распахнула двери. В большом холле сидело несколько человек, резво обернувшихся на звуки шагов. Тао сразу заметил Криса, восседавшего в кресле. На его глазах покоилась белая повязка.       — Вы живы! — Чанель подорвался с места и налетел на Кенсу и Тао с объятьями. — Мы так ждали! А где Чонин?       Кенсу едва ли смог ответить на объятия, сразу же спрашивая, в какой стороне уборная, и туда же удаляясь. Пак неловко закусил губу, поняв, что сболтнул лишнего.       — С возвращением, — приветствовал Ифань. — Я так понимаю, Кенсу ушел?       Хуан сдерживался изо всех сил, чтобы не наброситься на Криса от радости. Он так хотел увидеть этого человека все это время, что чесался буквально каждый миллиметр тела.       — Почему вы не спите? — Спросил Тао, пожимая руку каждого из присутствующих.       — Вас ждали, почему же еще, — Лухан выглядел воодушевленным. — Наших заключенных только вчера привезли.       — А ты?       — Я следил за Исином, а потом помогал обставить дом.       — Если вы не против, я хотел бы лично поговорить с Тао, — Крис впервые за долгое время использовал трость, чтобы дойти до лестницы.       Хуан последовал за ним, местами помогая ориентироваться. Это никогда не было в тягость, а сейчас и вовсе доставляло удовольствие. Они дошли до одной из комнат на втором этаже, которая оказалась спальней, совмещенной с кабинетом. Ифань передвигался не без осторожности, совсем не так, как в своем прошлом доме, но все равно чувствовал, как правильно сделать шаг, чтобы сохранить равновесие.       — Как ты себя чувствуешь? — Это был странный вопрос после года в разлуке. — Только не ври.       — Сейчас я просто рад увидеть всех вас, — Тао и не собирался лгать. — Чувствую облегчение. Такого давно не было. Что с твоими глазами?       — Схватил воспаление, пока сидел в камере, но это не серьезно, не стоит беспокоиться.       Ифань присел на край кровати и похлопал рядом с собой. Как только Хуан уселся возле, его ладонь была мягко перехвачена и сжата чужой рукой. Крис выглядел взволнованным, что выражалось в движениях. Он чувствовал тревогу большую часть прошедшего года, никак не мог найти себе места от осознания того, что нельзя получить весточки из мира за пределами тюрьмы. Его руки все это время были опущены, и он оказался абсолютно беспомощным. Но теперь, когда Тао сидел здесь, рядом, заведенное сердце успокаивалось.       — Я так рад, что ты здесь, что с тобой все в порядке, — если бы не повязка, стало бы видно, как бегают глаза, а Ифань не хотел этого. — Даже не представляешь.       — Я очень скучал все это время, так что представляю, хен, — Хуан улыбнулся и позволил себе сжать ладонь в ответ. — Не знаю, что будет дальше, но вот прямо сейчас все замечательно.       — Твоя комната прямо рядом с моей, я забыл сказать, — чтобы не раскваситься окончательно, сказал Крис.       — Можно мне посидеть с тобой?       Это всегда было редкостью — просьбы Тао находиться в комнате Ифаня. В прежнем доме они всегда ночевали в разных спальнях, и только если на младшего нападали тревоги, он стучался в чужую дверь и заползал под одеяло, стараясь успокоиться. Иногда просто приходил и сидел в комнате Криса, разговаривая о чем угодно. Сейчас ему не хотелось уходить к себе, и его не пугали сотни и тысячи тысяч возможных микробов, он мог пересилить это.       — Конечно, сколько захочешь.       Никто из парней не потревожил их стуком в дверь, все просто разошлись по комнатам. До рассвета оставалось совсем немного, поэтому беседы, начавшиеся ночью, продолжились до утра. Тао слушал чужие рассказы о пребывании за решеткой, о встречах с Бэкхеном в перевязочном пункте, о вызволении Сехуном, а потом рассказал сам, как тух в белой коробке с окнами и общался только с санитарами и врачами. Над такими историями не принято смеяться, но оба говорили об ушедшем годе как о глупой шутке, которую следовало оставить в прошлом.       Ближе к полудню все снова собрались в холле, не слишком свежие и далекие от бодрого состояния, но спокойные. Неважно выглядел только Кенсу, который так и не смог сомкнуть глаз.       — У меня для вас есть объявление, — Сухо подпирал косяк плечом. — Я временно оставляю свои обязанности и передаю их в руки Криса.       Ифань сидел спокойно, но, услышав такое, сразу обернулся к источнику звука, абсолютно ошарашенный.       — У всех вас забот будет полон рот, да и лучше Криса никто движения дел не знает. Не думаю, что вы против.       — А меня спросить ты не забыл? — Встрял Крис. — Понимаешь вообще, о чем говоришь?       — Если бы не понимал, не говорил бы. Из всех нас ты — самый незаметный объект для полиции и мафии. Люди Йе Бома не выйдут из-за решетки еще лет пять как минимум, а его окружение тебя не знает. Давай начистоту: выбора никто не дает. Не хочешь браться за дело — двери этого дома перед тобой закроются.       — Ты грязно играешь, хен, — взял слово Кенсу.       — Я всегда так играл, а ты только заметил.       Комнату наполнило молчание. Тао пытался выдохнуть нормально, глядя на Ифаня, который сжимал руки в кулаки и напряженно держал спину. Хуан не мог ничем помочь в этой ситуации, оставаясь лишь пассивным зрителем.       — Я заказал для тебя телефон, чтобы больше не было проблем со связью.       — Сколько точек просело, пока мы были за решеткой? — Спросил Ифань.       — Приличное количество. За год не разгребешься.       Взяв себя в руки, Крис поднялся с места и ушел в комнату, молча давая всем понять, что нуждается во времени на раздумья. Чунмен не одобрил бы такое в другой ситуации, но сейчас промолчал.       — Если вам кажется, что после выхода на свободу все изменилось, то вам просто кажется.

***

      — Как прошел день, дорогой? — Женщина крутилась возле плиты.       — Я наконец-то разобрался с персоналом, задолженностей больше нет, — Сехун разулся, но верхнюю одежду снимать не стал. — Мам, на меня не готовь, поужинаю с парнями.       — Конечно, милый, но я могу положить тебе с собой.       Он согласно кивнул головой и максимально тепло улыбнулся. Сехун во все времена любил еду, приготовленную матерью, и даже сейчас это не стало исключением. О хотел остаться на ужин, но вспомнил, что обещал вернуться в особняк и переговорить с его жителями. Они не виделись около трех дней, такое случалось нечасто, но дел накопилось слишком много, откладывать их было нельзя.       — Вернулся? — Из ванной вышел отец.       Сехун поклонился и коротко кивнул. Они по привычке пожали друг другу руки, как делали это с самого детства О, а потом мужчина спросил, ужинает ли сын с ними, но получил отрицательный ответ.       — Можешь взять выходной, если разрешил все дела. У нас все идет ровно, беспокоиться не о чем, — отец как и всегда был добродушен.       — Я хотел съездить в Тэджон, проконтролировать процесс работы, — не лукавил Сехун. — У меня закрались кое-какие подозрения.       — Уважаю твои решения, но не забывай отдыхать.       С самого возвращения из тюрьмы Сехун пахал как мог, и все не ради денег: это было возвращение долга. Просидев часть жизни на шее родителей, а потом исчезнув и загремев за решетку, он считал, что никогда не сможет откупиться, и готов был работать на износ.       — Через полтора месяца — благотворительная акция, — отец сел за стол. — Участвуешь?       — Участвую.       — Мы хотим поехать в детдом Инчхона, о котором ты рассказывал нам в детстве. Помнишь?       — Да, там работала Сестра, с которой мы были близки. Не знаю, работает ли до сих пор.       — Я напомню тебе чуть позже.       Забрав собранный матерью контейнер, Сехун обнял родителей и ушел. Каждый чертов день он был благодарен жизни за то, что та подарила ему этих прекрасных людей, и клялся больше никогда не связываться с темными сторонами существования.       Возвращаясь в особняк, О подумывал о том, что тот напоминает разом и тюрьму, к которой все теперь привязаны, и крепость, которая их защищает. В этом доме ни разу не появились копы, никогда не было чересчур шумно. Такое место вселяло спокойствие и уверенность.       Внутри как всегда стояла тишина: ни одной живой души не мелькнуло перед глазами ровно до тех пор, пока Сехун не вошел в кухню. Там скакал из угла в угол что-то мурлычущий под нос Бэкхен, колдовавший над ужином. Настроение хена было однозначно не плохим, что радовало.       — Наш макне вернулся, ну, наконец-то! — Увидев донсена в дверях, воскликнул Бэк. — Где ты был все это время?       — Разгребал чужое дерьмо, если быть честным, — О поставил пакет с контейнерами на стол. — Никто еще не вернулся?       — Кенсу сидит в своей комнате, поднимись к нему, он тебе покажет кое-что. Ты пропустил такой спектакль.       Подталкиваемый интересом, Сехун отправился в комнату хена, надеясь интерес удовлетворить. Кенсу обычно не закрывал дверь, поэтому прямо с лестницы было видно, чем он занимался.       — Хен? — Для приличия О постучал по створке, отвлекая чужое внимание от бумаг, разложенных на столе. — Ты хотел мне что-то показать?       Немного помедлив, До вдруг понял, о чем речь, и поманил донсена рукой. Он достал из ящика коробочку и протянул для обзора. Смочив рот водой из стакана, Кенсу рассказал вкратце о том, что произошло, пока Сехун был в отъезде, а тот в это время рассматривал игральные карты, поражаясь их красоте. Он сразу узнал всех хенов в необычном амплуа и ничуть не расстроился, не увидев среди остальных себя и Луханя.       — Это впечатляет. Будешь играть ими?       — Может, когда-нибудь потом, но не сейчас.       Сехун знал, что у Кенсу не осталось ни одной фотографии с Чонином, потому что он отказался забирать их у Луханя, а эта карта была единственной, на которой он все еще оставался рядом с ним. Сехун бы тоже не стал такими картами играть.       Он так же прекрасно понимал вспылившего Чунмена, потому что тот уступал эмоционально Кенсу. Каким бы строгим и бесчувственным он ни пытался казаться все время, его буря не утихала гораздо дольше бури До и оставила настолько глубокий шрам, какой не затянется еще несколько лет. Пробудить внутри зверя было очень просто, и все это знали.       Внизу послышался какой-то грохот. О переглянулся с Кенсу, а затем решил спуститься и посмотреть. В гостиной на диване сидел Чанель, а рядом бегали Чондэ с Бэкхеном, пытавшиеся собрать с пола осколки вазы, кем-то разбитой.       — В чем дело? — Спросил Сехун.       — Кое-кто просто не очень удачно приземлился и задел собой вазочку, — Чен кивнул на Пака.       О не уходил, но и ничего больше не спрашивал, видя странное выражение на лице Чанеля. Когда беготня с осколками закончилась, трое уселись по обе стороны от Пака и дружно на него уставились.       — Я встрет-тил, — через силу попытался Чанель. — Сегодня встретил с-своего отца.       — Он зачем-то пришел в участок, пока мы работали, — добавил Чондэ. — Я сначала ничего не понял, но лицо Чана стало настолько бледным, что впору было скорую вызывать. Он вжался в кресло и замер, а я даже не знал, как реагировать.       — Сколько вы не виделись? — Бэкхен сжал ладонь Чанеля.       — Двадцать л-лет, наверное. Я думал, он уж-же мертв, — таким напуганным Чанеля Сехун не видел никогда. — Я его не б-боюсь, но мне стало страшно из-за его прихода.       — Что он хотел?       — Н-не знаю, не помню.       — Чанель посмотрел на него полминуты, пока тот извинялся, а потом убежал из кабинета, — Чондэ покачал головой. — Я просто вывел мужчину и сказал не приходить, а он все пытался мне втолкать речь с извинениями и раскаянием перед собственным сыном.       — Ты испугался, потому что из-за него у тебя начались проблемы в школе, да? — Бэкхен пытался облегчить рассказ.       — Да, он бросил меня и забыл.       Бен вспомнил все рассказы, которые слышал от Пака. Он долго не мог восстановиться от мутизма и постоянно контролировал свою речь, а теперь его отец свалился из ниоткуда и, возможно, вернул все к началу. Бэк был ужасно рад, что Чанель, хоть и заикаясь, но говорил.       — Он больше не вернется, — укладывая чужую голову себе на плечо, начал успокаивать Бэкхен.       — Я такой реб-бенок, испугался прошлого, — причин плакать в последний год у Чана не было, но теперь появилась. — З-зачем он пришел?       — Может, его совесть замучила.       — У него н-нет совести.       — Не позволяй ему управлять твоими страхами, — возникший в проеме Кенсу тащил в руках бутылку и бокалы. — Сделай вид, что его больше не существует.       До налил в бокал алкоголь и протянул другу со словами «до дна». Чанель противиться не стал, понимая, что алкоголь теперь был их единственным лекарством. Вслед за Паком опрокинулись и остальные, чтобы тот не чувствовал себя еще хуже.       — Мы скоро сопьемся такими темпами, — улыбнулся Чондэ.       — Плевать, нам можно.       Продолжая смотреть на Чондэ и Чунмена, Сехун чувствовал, как ключи холодом обжигают ладонь. Он не понимал, почему они пришли именно к нему, почему попросили его высвободить остальных.       — Давай, вперед, — подгонял Чондэ. — Начни с третьего этажа.       До самой посадки в машину в голове был туман: Сехун на автомате открывал нужные камеры и вытаскивал оттуда своих друзей, видя их удивленные лица. Он бы и рад был кричать от счастья, но не мог толком выдавливать из себя звуки. О не понимал, куда их везут, смотрел невидящим взглядом в окно, пока Минсок, сидевший рядом, держал его за руку.       Машина остановилась в незнакомом районе, рядом с двухэтажным домом, огороженным кирпичным забором, а затем заехала во двор, наполненный охраной. Такое количество людей в форме и с оружием Сехун не видел давно. Все вывалились из автомобиля и, окруженные охранниками, довольно быстро зашли в дом.       Здесь явно кто-то уже обжился, потому что пахло чьим-то присутствием, не как в новых жилищах. Остальные разговаривали и восхищались внутренним убранством, вот только Сехун поджался, ощущая себя странно.       — Вернулись! — Из-за угла буквально вылетел Лухань, весь свеженький и хорошо одетый, с сияющими глазами.       Он сразу же набросился на пришедших с объятиями и, похоже, долго не планировал их отпускать, но Чунмен громко кашлянул, давая понять, что стоило бы перестать.       — Ах да, Сехун, тут кое-кто хочет с тобой увидеться, — с улыбкой известил Хань. — Пошли-ка.       Пошел не только Сехун, но и остальные. В гостиной, расположенной за двустворчатой дверью, горел свет и сидел кто-то в костюме. Как только толпа вошла внутрь, мужчина повернулся, заставляя О буквально зажать ладонью рот и упасть на колени. Это был его отец.       Остальные не совсем понимали, в чем дело, но принялись кланяться. Мужчина поклонился в ответ и подошел ближе, чтобы поднять Сехуна с колен. Но того словно приклеили — он замер в одной позе и боялся поднять голову.       — Сынок, перестань, вставай, — попросил отец. — Если рад меня видеть, лучше вырази это объятиями. Даже если нет, хотя бы поднимись с пола.       Кое-как поднявшись на ноги, О сразу обнял мужчину, не давая тому увидеть свои слезы. Он просто не мог посмотреть в чужие глаза.       Чанель с Бэкхеном почувствовали себя до ужаса неловко и, попятившись, тихо вышли обратно в холл, где стоял Лухань. Чунмен с Минсоком остались в комнате, хотя и им смотреть на воссоединение семьи было немного непривычно.       — Прости меня, — стараясь держать голос, попросил Сехун. — Я не заслуживаю, но буду просить столько, сколько нужно. Я не должен был так поступать.       — Мне не за что тебя прощать, сынок, — мужчина похлопал О по спине. — Ты не ввязывал нас с матерью в эти дела и никогда нам зла не желал. Давай, у нас есть ужин, приготовленный твоей мамой, поедим все вместе.       Это не могло не сработать, и уже через полчаса все собрались за столом, совершенно растерянные, но счастливые. Господин О предлагал всем попробовать одно блюдо за другим, зная, как парни скучали по домашней еде. Сехун не мог унять колотящееся сердце. Он сбежал из дома, оставив родителям только письмо, скрывался больше трех лет, убивал людей, воровал, ни разу не дал о себе знать, попал в тюрьму, а теперь сидел рядом с отцом, который даже и не думал его отчитывать. Так не должно было быть. Он заслужил наказание.       — Я хочу поговорить с вами тремя, — кивнув Чунмену, Минсоку и Сехуну, сказал мистер О.       Стоило ужину завершиться, на пороге возник Чондэ, которого тоже позвали с собой для беседы. Сехун заметил, как отодвинулся Минсок, когда они с Ченом оказались слишком близко друг к другу. Все зашли в небольшую комнату, походившую на кабинет, и дверь за их спинами закрылась, изолируя от остальных в доме.       — Думаю, вы понимаете, о чем пойдет речь, — мужчина уселся за стол, приглашая присесть напротив. — Я узнал о вашей ситуации только спустя полгода после назначения срока и попросил Чондэ молчать. Он и без того замечательный актер, но здесь справился просто потрясающе.       — Я догадывался, что Вы будете иметь прямое отношение к сложившейся ситуации, — ответил Чунмен. — И спасибо за помощь.       — Вы не понимаете, мистер Ким. Теперь вам не удастся играть против правил, потому что за каждым вашим шагом пристально наблюдают и будут наблюдать еще как минимум несколько лет.       — И что Вы предлагаете? Сидеть в этом доме до окончания слежки?       — Я предлагаю аккуратно подчистить хвосты и заняться работой. Вы украли не так много, совмещали криминальную деятельность с трудовой, это похвально. Но этого мало.       — Под какую сумму нас выпустили? — Спросил Минсок.       — Под небольшую, — ответил Чондэ, но к нему даже не повернулась голова спросившего. — Не в деньгах было дело.       — Сейчас вам стоит задуматься совсем о другом, — отец Сехуна покачал головой и протянул всем по одной копии документа.       — Предлагаете мне вернуться в бар? — Удивился Минсок, глядя на написанное.       — Не просто вернуться, а превратить один бар в целую сеть. Во-первых, это довольно прибыльно, а во-вторых, не вызовет подозрений. Все прекрасно помнят, сколько народа собиралось в Вашем заведении.       — Думаете, сработает?       — Если и нет, всегда можно придумать что-нибудь другое. Я помню о Ваших навыках баристы.       Чунмен явно не был согласен с написанным:       — Я никогда не доверю Вам то, чем занимаюсь сам, каким бы хорошим человеком Вы ни были. Со своими проблемами разберусь самостоятельно.       — Я не говорил, что это окончательный вариант. Если у вас есть мысли, пожалуйста, поделитесь.       — Не вижу смысла в раскрытии планов, господин О. Спасибо за оказанную помощь, но у меня все под контролем.       Выдав такое, Чунмен поклонился, положил лист обратно на стол и вышел из кабинета. Такого следовало ожидать, хотя Минсок в душе надеялся, что тот останется до самого конца.       — Почему он так поступает? — Возмутился отец Сехуна.       — Если он сказал, что все под контролем, значит, так оно и есть, — Чондэ растянул губы в улыбке. — Мы все ему верим и никогда не ставим под сомнения его слова. И Вам не следует.       — Но…       — Господин О, здесь никто никогда не играл по правилам, даже Ваш сын, просто примите это к сведению. И ничего не изменится. Мы получили жизненный урок, продлившийся целый год, но это не значит, что все закончилось. Нас собирали не только для того, чтобы сделать убийцами и ворами.       — В любом случае, — все же продолжил мужчина, — постарайтесь не слишком активничать в ближайшее время. Я оставлю здесь своих людей, чтобы обезопасить дом и ваше пребывание в нем.       — Премного благодарны. Но я все же не думаю, что Вам стоит решать за нас. Безусловно, Вы отлично ведете бизнес, но с обратной стороной монеты лицом к лицу не встречались.       — Если я держу сеть автомоек, это не значит, что ко мне заезжают только белые воротнички.       Разговор оказался намного короче, чем было задумано. Мужчина собрал все документы, принесенные с собой и, уложив в портфель, повернулся к Сехуну:       — Мы ждем тебя дома, сын. Приходи в любое время, ничего не поменялось.       — Спасибо.       И он ушел, оставляя Сехуна наедине с Минсоком.       — У тебя замечательный отец, — подбодрил Ким. — Обязательно вернись домой, как надумаешь.       — Конечно, — О поджал губы и взглянул на документ, заново вычитывая напротив своего имени «автомойщик».       — Девочки, общий сбор! — Бэкхен захлопал в ладоши, стоя посреди холла.       Иногда у него возникало желание то ли привлечь к себе побольше внимания, то ли поболтать с парнями о всякой ерунде, и он собирал всех вместе в гостиной или у бара, угощая едой и прося Минсока помочь с алкоголем. Обычно никто не противился.       Так и в этот раз, стоило Бэку прокричать, как через пять минут все спустились. Отсутствовал только Крис, пребывавший в командировке. Даже Исин, который в последнее время выглядел неважно, не без помощи Чунмена спустился и уселся на диван.       — Я просто обязан похвастаться своей шубой, вы только посмотрите, — Бэкхен держал в руках белую меховую шубу, которую тут же нацепил на плечи. — Это восторг.       — В твоем стиле, — рассмеялся Лухан.       — Скорее, в твоем, — отрикошетил Кенсу. — Куда ему в таком выходить?       — А мне? В университет? Вот смешно-то будет, — Хань хмыкнул. — У тебя вообще есть чем похвастаться?       — Могу достать чемодан с деньгами, который собирался в квартиру увезти.       — Это скучно.       — Тогда нечем.       — А мне зато новые препараты прописали, — выудив из кармана коробочку, Чондэ бросил ее на стол. — Снимает гипоманию как рукой. Только не запивать алкоголем.       — И это достижение, по-твоему? — Лухань потянулся к сумке, которая всегда была при нем, и вынул две баночки разных цветов. — От истерик — раз, от чесотки — два, я веду.       Минсок не смотрел на болтающих, зацепившись взглядом за Сухо, который, в свою очередь, не отрывал взгляда от Исина, похожего на призрака.       — Ха, меня вам точно не обойти, — Чжан нацепил на сухие губы улыбку и принялся загибать пальцы. — Антибиотики, противовирусные, иммунопрофилактические и как вишенка на торте — антидепрессанты. Я выиграл!       После этого все резко замолчали, понимая, насколько глупо себя ведут. Исин должен был лечь в больницу днем ранее, но что-то пошло не так и его приезд перенесли на три дня. Ему было тяжело передвигаться без посторонней помощи, но он старался много общаться со всеми и спускаться на каждый прием пищи. Они с Бэкхеном и Тао общались, почти не прекращая, поэтому Бэк чувствовал комок в горле, глядя на друга. Им всем нужен был прежний Исин, который иногда схватывал лихорадку, но был резвым и веселым.       — Вы год сидели в тюрьме, год находитесь на свободе, — подал голос Сухо. — Но от вас прежних не осталось почти ничего. Посмотрите, во что вы превратились: хвастаетесь одежкой и таблетками.       — А что еще нам делать? — Бэкхен укутался в шубу. — Мне, в отличие от вас, вообще запретили из дома выходить. Как прикажешь развлекаться? Вы хотя бы работаете, Чондэ взял Чанеля в подчиненные, Минсок разбирается со своими барами, Кенсу в игроки подался, Сехун на автомойке пашет, еще и благотворительностью заниматься успевает. Даже Тао занялся фрилансерством, а Лухан вообще учиться пошел. Ты больше не управляешь тусовкой, хен. По крайней мере, не так, как раньше. Все при деле, так почему бы нам не заниматься всякой ерундой? Прежде мы этого не делали.       — Слушайте, — голос Минсока привлек всеобщее внимание. — Чуть не забыл. У меня тут кое-что есть.       Он поднялся с места и направился к бару. Вытащив из-за стойки коробку, мужчина приволок ее к столу и водрузил на него. Из коробки донесся знакомый звонкий звук. Ким принялся вынимать одну за одной дизайнерские бутылки в виде пистолетов, наполненные различным алкоголем, начиная от текилы и заканчивая водкой.       — Вот это подгон, — присвистнул Чондэ.       — Зато на такое оружие никакой лицензии не надо, — Минсок хмыкнул и схватился за одну из бутылок, поднимая ту вверх.       — Выглядит великолепно, — с восхищением выдал Кенсу. — Это ручная работа?       — Ага, каждому по бутылочке. Так что налетайте, леди.       Все начали методично рассматривать блестящее стекло, стараясь выбрать что-то одно. Наверное, Бэкхен был прав: им ничего не оставалось, как реабилитироваться после тюрьмы и дурачиться просто потому, что до этого надурачиться не успели. Они все чувствовали себя в безопасности и, по большей части, могли не волноваться за каждый неверный шаг. Конечно, почти всем не хватало вылазок в ночи, когда можно было бежать по темени от копов и знать, что тебя прикроют, расправляться с плохими людьми и получать за это деньги. Но нужно было двигаться вперед.

***

      Их жизнь продолжала идти теперь уже привычным темпом. Каждый привык к сложившемуся положению дел и ничего не требовал. Чунмен понимал прекрасно, что как раньше уже не будет никогда, но иногда его руки начинали чесаться от противозаконного «ничегонеделанья». Остальные до сих пор не знали, чем он занимался во время отсутствия в особняке, и не спрашивали.       Правила оставались прежними, разве что теперь никто не ждал звонка или смс-ки с общим временем и местом сбора, не хранил оружие в ящиках столов и не прятался без надобности. Наверное, именно такой расклад всех устраивал.       Лухан полвечера не затыкался, рассказывая Бэкхену о том, как хочет уже избавиться от магистерской диссертации и пойти работать. Бен мог только поддакивать, не совсем понимая, в чем суть этой самой диссертации. Он сам никогда особо учиться не стремился и довольствовался школьным образованием.       Впервые за долгое время вся компания в один вечер обещала собраться вместе. Оставалось дождаться только Кенсу с Ифанем, пытавшихся, вероятно, миновать пробки.       Первым заявился До, но не один.       — Да это же наш малыш-Воришка! — Лухан заерзал на месте, увидев юношу. — Какими судьбами?       — Меня Кенсу-хен пригласил, — уже более уверенно, чем в первую их встречу, ответил парень, проходя.       — Он делает успехи, давайте позволим ему выпить с нами, — До поднял руки вверх.       Прибывшие только и успели, что разуться и присесть за барную стойку, а через несколько минут дверь распахнулась, впуская стремительно надвигающегося Ифаня. Он выглядел так, словно на хвосте у него сидели самые стремные гангстеры и куча копов с оружием. Все резко повернули головы в его сторону, и самым напряженным был Чунмен, который почти сразу выдал:       — Сделка провалилась?       — Эти ублюдки вышли в океан со всем нашим товаром семнадцать часов назад. Если завтра они будут возле мексиканской границы, мы в полной заднице, — качая головой, ответил Ифань, его грудь беспокойно вздымалась.       — Что ж, я очень надеялся, что до этого не дойдет. Надо было пристрелить их в самом начале.       Все замерли, понимая, к чему клонится разговор. Эти самые «ублюдки» должны были стать неплохими партнерами по переправкам крупных партий товара до границы Америки с Мексикой, но в последний момент что-то пошло не так.       — Почему не отправились самолетом?       — Все их самолеты разбиты силовиками, — Ифань вынул из сумки, которую держал в руках, папку с бумагами и швырнул на стол. — Их план не сорвался бы, но я в последний момент решил вернуться за подписью, которую мог получить только послезавтра.       Губы Чондэ вдруг расползлись в ухмылочке, за что Минсок тут же его стукнул. Никто особо не хотел встревать с первым словом, но ДжейПи уверенно посмотрел на Сухо:       — Получается, если эти люди уже несколько часов в открытом океане на пути к другому континенту и не прибились к берегу, то сами загнали себя в международные воды?       — Похоже, что так.       — Я знаю кое-что о международных водах, если вам интересно.       Парни переглянулись, чувствуя бурю. Крис хмыкнул и похлопал Воришку по спине, уже понимая, к чему тот клонил. ДжейПи почувствовал небывалую уверенность, услышав о мексиканской границе, словно всю жизнь жил там без забот.       — Мы ведь по-прежнему законопослушные граждане? — С осторожностью спросил Лухан.       — Безусловно. Мы законопослушные граждане, которые умеют стрелять по не законопослушным гражданам, — Чунмен достал из кармана телефон. — Кто хочет полетать на вертолете над открытым океаном? Беру троих.       — Звучит интересно, я хочу, — Чондэ почти смеялся, поднимая руку.       За ним последовали Тао и Бэкхен, в глазах последнего читалось «возьмите меня хоть куда-нибудь уже, я так больше не могу».       — Вы приняты, — Чунмен стукнул по столешнице, словно судья. — Пока будете собираться, подумайте над алиби на всякий случай. ДжейПи, летишь с нами. Выдвигаемся через полчаса.